| 1508 П. С-ч предполагал, что этот юродивый был выгнан из Скита, Иванушка, из-за которого Филаретушка оставил свою киновию, не желая расстаться с ним, как с доходной статьёй. Но потом оказалось, что это был не Иванушка, а какой-то другой, бродяжий по Москве. Что он делал у митрополита – неизвестно; только митрополит позвонил, велел пришедшему келейнику вывести его и ничего не сказал. 1510 О Ярославском архиепископе Ниле митрополит Филарет в беседе с преосвящ. Саввой не без горечи заметил: „да, он поехал в Москву (на юбилей 5-го августа), чтобы рекомендовать ей себя на моё место“. Хроника из жизни Саввы. III стр. 761. 1514 П. Симонович в своём воспоминании о м. Филарете делает о нём, как общественном деятеле, такой отзыв: „Во всех важных делах слушают его советов. Но напрасно бы стали в его действиях искать какого-либо определённого плана. Он более способен блюсти за сохранением обычного порядка, чем быть кормчим в смутное время. Он ничего не сделал против лжемистического направления, он нисколько не воспрепятствовал преобладающему влиянию Протасова на дела церковные. У него не достаёт смелости в трудные минуты сделать решительный шаг; Он прежде видит опасные последствия его, нежели полезные“. Из отзывов и воспоминаний о м. Филарете. Прав. Обозр. 1882. т. II. 1516 А.П. Святославский, долго служивший у митрополита домашним секретарём († 1856) говорил: „знаю, что владыка привык ко мне, любит меня, но никогда он не вышел из начальнического отношения, никогда он не говорил со мной просто – доверенно“. Наместник лавры Антоний, духовный отец митрополита, умевший заставить его делать всё по своей воле, говорил Петру Симоновичу: „двадцать пять лет служу и каждый шаг должен рассчитывать“. Воспом. о митр. Филарете П.С. Казанского . Пр. Обозр. 1882 г. т. II. 1517 Преосвящ. Платон писал П. С-чу: „В.Л. Молчанова сказывала о м. Филарете, что он никого к себе близко не допускает. Лишь только кто попробует открыть ему своё сердце, он не даёт высказаться и удаляется. Филарет поэтому не знал истинного положения дел и свойства лиц его окружающих“. |
| Независимо от педагогической и полемической своей деятельности на пользу миссии, новый миссионер известен и в миссионерской периодической литературе: им напечатан целый ряд полных живого интереса статей и заметок в разных органах, в том числе в «Миссион. Обозр.», «Миссион. Сборн.», «Калуж. Епарх. Ведом.», «Известиях Калужск. Учёной Архивной Комиссии» и «Калужском Вестнике». В нашем журнале с наступившего 1899 г., новый почтенный деятель миссии заведует, в качестве постоянного сотрудника и члена редакции, – отделом расколоведения. – На вторую вакансию противо-сектантского миссионера в Тамбовской епархии Советом местного Братства избран кандидата Казанской дух. акад. И.П. Айвазов. По выработанным упомянутым Братством правилам, ново-назначаемому миссионеру даётся 3 месяца на миссионерскую подготовку, с производством содержания по 30 р. в месяц, после чего он должен, в присутствии членов Братства, провести (где и с кем?) две образцовых (?) беседы и, если Совет одобрит правоспособность намеченного кандидата, последний утверждается епархиальным преосвященным в должности епархиального миссионера, причём даёт обязательство прослужить не менее 3 лет. Если же миссионер ранее этого срока оставит службу, то взносит затраченные Братством на него 90 руб. за время подготовки. Изложенные тамбовские правила– новы, но они, кажется, более затейливы, чем жизненны. Публичные сообщения о сектантстве//Миссионерское обозрение. 1899. 1. С. 159 20-го декабря в малом зале консерватории на братском вечере, устроенным графиней Воронцовой-Дашковой в пользу Исаакиевского братства, В.М. Скворцовым сделано было сообщение из новейшей истории духоборческой секты, а 28-го декабря – в торжественном собрании Ярославского благотворительного общества им же сообщено о секте пашковцев. 2 Первые сведения о ней помещены в 1867 г. в «Прав. Обозр.», в «Пермских Епарх. вед.» и в «Прав. Собес.». 7 В напечатанной в прошедшем году в «Страннике», статье священника Красовского эти друзья и помощники Ильина названы по имени. Это: бывший лесничий Нижне-Туринского завода Л-н и К. П-в, служивший в Уральском горном управлении, сын священника, студент семинарии (январь стр. 71). |
| В 1859 г. в среде московского духовенства появилась мысль о необходимости создания публичной библиотеки, а в январе 1862 г. митр. Московскому Филарету (Дроздову) был представлен доклад, на котором святитель наложил резолюцию: «Бог благословит исполнение доброго намерения московского духовенства» С. 2]. Епархиальная библиотека была открыта 11 мая 1863 г. Митр. Филарет призвал к составлению церковных библиотек по Московской епархии и обращал внимание «на приобретение, хоть не многих, но нужнейших» С. 25] книг. Через четыре года, в 1867 г., Св. Синод разослал по всем епархиям циркулярный указ вместе со списком духовных книг для церковных библиотек 199 . Действенным миссионерским средством стало распространение духовных книг. В 1870 г. по благословению митр. Иннокентия при Обществе любителей духовного просвещения (в дальнейшем — ОЛДП, открыто в 1863 г. митр. Филаретом (Дроздовым)) 200 был образован Отдел распространения духовно-нравственных книг С. 13]. Книги бесплатно рассылались в московские церкви, где велись внебогослужебные собеседования с народом, в церковноприходские школы, больницы, тюрьмы, библиотеки, читальни. Деятельность отдела распространялось и на самые отдаленные и глухие места России, на местах работали свои штатные сотрудники. Главные мотивы для бесплатной раздачи изданий — отдаленность местности и желание приобрести книги и брошюры духовного содержания, но неимение средств для покупки. Через восемь лет после создания отдела книги расходились в 219 губерний С. 51]. В 1901 г. были бесплатно выданы билеты для книгонош правлением Московско-Ярославско-Архангельской и Московско-Казанской ж/д, Волжским пароходным обществом. А в 1902 г. книгоноши получили два бесплатных годовых билета по всем железным дорогам, сначала казенным, а вскоре и частным, благодаря чему книги и брошюры распространялись в самых отдаленных местах: в Сибири, на Кавказе, в северных краях, в Крыму и т. д. С. 28], а также высылались миссионерам в Китай, Америку, на Сахалин С. 227]. Революционное движение 1905—1907 гг. в значительной степени затормозило распространение книг. Упадок веры и нравственности, распространение в народе революционной литературы оказали отрицательное влияние на отношение к слову Божию. В отчете за 1912/13 г., со ссылкой на отзывы книгонош, указывается на препятствия в распространении духовно-нравственных книг «в лице различных сектантов и проповедников революционных идей» С. 45]. В некоторых местах по-прежнему книги раскупались так быстро, что не хватало всем желающим. Книгоношам предоставлялось право отдавать бедным людям книги бесплатно. Однако после революционных событий 1905—1907 гг. книгоношам порой приходилось выслушивать упреки по поводу того, что они внедряют в народ почитание Царя и повиновение властям — духовным и светским. Бывали даже случаи глумления и угроз. |
| —650— каким он был для нас, то меньше посредственного. Ленив ужасно и в лекциях вовсе не интересен. Только за то, что он заслужил уже о себе мнение, мы его почитали. Он любил забавить и шутить, не всегда однако благоприлично. Критик был очень едкий. Под конец он жил не очень трезво. И едва ли не от того скончался: он умер желтухою. 6) Моисей Егорович Молчанов, Бакалавр Истории Философских систем 2-го, или 3-го курса Моск. Академии. Магистр из Московских. Кривой. Преподаватель отличный и весьма прилежный. Ясность, логическая последовательность – были всегдашнею чертою его преподавания. Но не мастер был он задавать уроки. То недели две ходит в классы и просто толкует, то вдруг задает выучить столь много, что нет возможности исполнить. Оттого очень немногие знали его уроки. Он меня не любил отчасти и за то, что я не всегда был исправен, а после как я узнал, за то, что я казался ему пустосвятом! Прощаю; он не любил монахов. Он был женат на сестре его товарища ныне несчастного Архимандрита Гавриила (бывшего Бакалавром Моск. Академии, потом Инспектором в С.-Петербургской Академии, отсюда Ректором Орловской Семинарии, потом Минской; здесь отставлен. После в Казани Архимандритом, законоучителем в Университете, отсюда Ректором в Симбирской Семинарии, отставлен и отсюда. Теперь, слышно, опять законоучителем в Казанском Университете). Жена умница и не гнушалась, что муж её кривой. Моисей Егорович после нас вышел из Академии, получил в Москве священническое место. Отсюда послан был на ревизию в Пермскую Семинарию, переведен в лучший приход, награжден скуфьей; но уже давно скончался. Был, точно, чахоточный, хотя, говорят, умер от простуды. 7) Дмитрий Петрович Новский, Бакалавр Психологии и Логики, Магистр 4-го курса Московской Академии из Ярославских. И умен, и прилежен, но не мастер преподавать. Сыплет речи, как горох; ничего не запомнишь. Лекции умные, но язык латинский – предурной. Ему я подал одно рассуждение: о предчувствиях. Оно ему понравилось и стоит тог; еще оно в черном у меня цело. Дмит- |
| «Он и есть точь-в-точь», – сказал на это священник Емельян: «Он мне на молитве велел поминать себя Тимофеем, потому что прямое имя ему Тимофей, а прозвище Иван, и никому не велел говорить, что зовут его Тимофеем». Головин послал к Акундинову толмача, которому самозванец сказал: «Зовут меня Иваном Васильевичем, а про род и прозвище ведомо на Москве; ехать к государю в Москву опасаюсь, потому что мне на Москве недруги боярин Борис Иванович Морозов да боярин Григорий Гаврилович Пушкин, а за мною большое государево дело и грамоты многие, которые государю годны, у меня есть; чтоб Головину самому со мною повидаться и обо всем переговорить?» Через несколько времени толмач привел к Головину русского человека, который объявил, что зовут его Константином, сын стремянного конюха Евдокима Конюховского, был на Москве в подьячих, сначала в приказе Большого дворца, а после в приказе Казанского дворца; с Москвы съехал с государем своим, князем Иваном Васильевичем Шуйским, тому лет с семь, оставя в Москве мать. Головин сказал ему: «Ты бы, Костка, помня Бога и великого государя милость, обратился на истинный путь». Конюховский, пожав плечами, сказал на это: «Милости великого государя было много, только так учинилось», – и, проговоривши это, бросился бежать вон. По наказу Головина священник Емельян и ярославский купец Силин задержали его на русском торговом дворе, в молитвенном амбаре, и дали знать Головину, который пришел в амбар, велел связать Конюховского и отвести к себе на подворье. Но королевины думные люди призвали к себе Головина и сказали ему: «В докончаньи не написано, чтоб, приехав в чью-нибудь землю, хватать людей без приставов!» Головин отвечал: «В этой моей вине волен великий государь и королевино величество, а мне было тому вору спустить не уметь; хотя бы я и смерть видел, и тогда таким ворам не спустил бы; а если б я об нем объявил, то он бы из Стекольны ушел». Но Головину объявили, что королева велит Конюховского освободить и отпустить к боярину его, Ягану Сенельсину, под каким именем Тимошка был прислан из Венгрии от Рагоци; если же этот Сенельсин писался другим воровским именем, то пусть царь ищет его в Венгрии. |
| Означенный указ Святейшего Синода получен был в Академии 17 августа и выслушан Правлением в собрании 19 августа 1915 года. – Признавая, со своей стороны, несправедливым и невозможным отступить от своего, законно состоявшегося, постановления от 13 августа о зачислении в студенты Академии 154 лиц, представивших надлежащие документы и рекомендации, Правление Академии, увеличив, в виду исключительных обстоятельств, состав I курса Императорской Московской Духовной Академии до крайнего предела – 125 человек (для чего 10-ть лучших по конкурсу аттестатов лиц из состава 39-ти зачисленных переведены были в число принятых), обратилось в Святейший Синод с мотивированным ходатайством о распределении остальных 29-ти лиц, зачисленных студентами I курса, по другим Императорским Духовным Академиям. – Указом Святейшего Синода от 7 сентября 1915 года за 12285 ходатайство это разрешено было в том смысле, что 11 студентов из семинарий Московской и Вифанской оставлены были в Московской Академии, а остальные 18 лиц направлены в Императорскую Казанскую Духовную Академию. Кроме того, в самом начале отчетного года приняты —19— были в состав I курса еще 7 лиц, – на основании особых разрешительных указов Святейшего Синода от 28 апреля, 12, 14 и 21 августа, 7 и 11 сентября и 10 октября 1915 года за 5489, 11053, 11164, 11529, 12291, 12572 и 14000. Таким образом, при полном составе академических курсов в начале учебного года в Академии было 324 студента, именно: в I курсе – 143 студента, во II – 57, в III – 62 и в IV – 62 студента. В этом числе казеннокоштных было 108, стипендиатов, содержавшихся (вполне или частью) на проценты с пожертвованных Академии капиталов – 55 1912 , на счет сумм —20— Московской кафедры – 6, на счет специальных средств Святейшего Синода – 8 и своекоштных – 147. – Из последних 11 студентов пользовались вспомоществованием от Духовного Собора Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, значительная часть получили пособия из сумм Братства Преподобного Сергия, а некоторым назначено было вспомоществование и из процентов с принадлежащих Академии благотворительных капиталов. |
| В Московской Академии отец мой не застал уже лекций о. Феодора, – последний как раз пред поступлением туда отца был переведен в Казанскую Академию, – но там еще жила слава его. С 1858 г. о. Феодор находился уже в Петрограде, переведенный туда из Казанской Академии цензором. Ал. Ал. не упустил случая познакомиться с столь известным бывшим профессором своей Академии; – случай этот представился через протоиерея В. В. Гречулевича, редактора-основателя журнала «Странник», бывшего в свойстве и близости с новой петроградской родней отца моего. – Из пределов отдаленной Екатерингофской окраины хаживали пешком в Александро-Невскую Лавру молодые о. диакон с женой, и ходили часто, потому что духовная связь установилась быстро, чтобы продолжаться уже до кончины A. М. Бухарева 1696 ; – я, так сказать, с пелен выросла в атмосфере почитания родителями моими этой светлой личности. – Молодая хозяйка носила глубокочтимому духовному отцу скромные гостинцы своего изделия; но у непрактичного о. архимандрита, пребывавшего в сфере духовных интересов, недолго удерживалось приносимое. —256— С огорчением вспоминала мать моя, как к нему ходило одно семейство тоже его почитателей, и гостья, мать семейства, бесцеремонно распоряжалась шкафом хозяина, а дети скушивали варенье, со всем усердием принесенное матерью моей для личного употребления уважаемого наставника. – Посещения эти проводились в духовных беседах о. Феодора, увлекавших и вдохновлявших слушателей; – мать моя говорила, что насколько труден слог писаний о. Феодора, настолько доступны были его устные беседы, – малое дитя могло понять их. – Архим. Феодор с своей стороны тоже посещал Екатерингофского о. диакона. История этих петроградских лет о. Феодора, – его столкновение с редактором Домашней Беседы В. И. Аскоченским – обстоятельно и ярко изложена в печати в статье проф. Π. В. Знаменского «Богословская полемика 60-х годов» (Правосл. Собеседник 1902 г.), – равно как и участие в ней моего отца с его книжкой «Приемы, знание и беспристрастие редактора Дом. Беседы В. И. Аскоченского». Прибавлю только, что отец мой и сам чуть не пострадал по службе в связи с этой историей. Про отца моего донесли митрополиту Исидору, что он сказал будто бы: «остригу бороду и пойду в театр». Помню имя Суровцева, называвшееся в связи с этим 1697 ; это был ревнитель в духе редактора Домашней Беседы; – кажется, именно он и принес Митрополиту этот навет. Отец мой про людей такого направления говаривал: «Избави Бог от этих „христолюбцев“. – Замечу кстати, что отец мой не более 3–4 раз был в театре, – женихом ему удалось быть с невестой на Ревизоре в прекрасном исполнении (едва ли не Самойлова) и еще на какой-то плохой пьесе, а в бытность свою студентом Академии, попал он на балет «Эсмеральда», о котором вспоминал с улыбкой, отмахиваясь, а мать моя поддразнивала его. |
| У Кузьмы Миронова был сын Иван, а у Ивана Кузьмича было три сына: Матвей, Иван и Игнатий. Эти три брата имели общий торговый дом фирмы «Миронова» в Петербурге в Андреевском рынке и торговали русским (казанским) маслом и дичью: каплунами, рябчиками и тетерками, также и ярославским полотном, а во время Ростовской ярмарки сахаром и деревянным маслом . Они много годов имели торговую компанию с Максимом Михайловым Плешановым, но впоследствии времени эта фирма Миронова обанкротилась более чем на сто тысяч рублей и уже не торговала. В конце этого года я ездил в Питер и купил там для Ростовской ярмарки сахару и деревянного масла. Перед Ростовской ярмаркой на Масленице у нашего священника гостил какой-то его родственник-семинарист, из Ярославля. Фамилию его я теперь позабыл, помню, что его звали Федором. С этим семинаристом я познакомился: он был малый очень начитанный и веселый, большой говорун. Много он рассказывал про разные консисторские штуки и проделки приказных. В консистории у него служил столоначальником родной дядя. На прощанье он подарил мне прошение, поданное каким-то сельским священником к Ярослав[скому] архиерею, преосвящ[енному] Аврааму . Какими-то судьбами это прошение уцелело у меня и по сей час; вспоминая старину, я привожу его дословно: Преосвященный Владыко, Милостивейший Архипастырь и Отец! Вонми скорбному гласу моему, яко аз со слезами вопию ти, изъми мя от враг моих, изгони гонящия мя и побори борющия. Причет мой зол разбойнически есть и многажди мне деяша пакости, егда хождах, прещали ми на пути, подбиваша очи мои и заушаша мя, дондеже угожцах. Приспешу празднику сырныя недели и возлежащу со причетники моими вкупе у крестьянина Пахома, зело богата суща и имуща многое множество брашна и пития, ими же убози ны ово же ястием, ово же питием упихомся и объедохомся до зела. Тогда убо диакон Исидор седе противу мене и начаше изрыгати на мя хулы велия, покивающе главою и помизающе очима; аз же агнец незлобый сый и нечесо отвещевах, долу зря, точию нечестивец же оный молчание вмени себе в хулу, разъярившись оный до зела, и егда — владыка дому изыде вон, ят мя за власы, извлек из храмины повергше долу и сядя на мя, яко осля подъяремнича, начаше по ланитом бита, терзати за браду семо и овамо, и взяша от земли древо, еже нарицается дубина, возложи на раменах язвы велия и на хребте моем учини жестокое поругание. Узрев сие огорченный дому владыка, исхитив мя из рук нечестивца сего и отпусти из дому с честию велиею, и оскорбленный сый духом, а паче тем обливахся слезами, текох аз к месту жилища моего, и уже прошед полпоприща, тогда нечестивый диакон Исидор вкупе с окаянным Фролкою-пономарем, оставя дом пиршества, потече вслед мене и достигоша мя на пути, паки повергше мя долу, совлекли с мене ризы моя, отнесли к продавцу вина и пропили тамо. |
| Владимирцы и стрелки были увлечены Суздальцами вперед и приняли вместе с ними участие в ударе. Неприятель не выдержал, очистил Зеленые горы и в беспорядке отступил к своим редутам и траншеям, откуда посыпался на остановившиеся наши войска свинцовый дождь. Одновременно с наступлением против генерала Скобелева, турки выдвинулись против нашего центра, т. е. со стороны траншей, прикрывавших редут Омар-бей-табия. Начальник штаба 16-й пехотной дивизии, полковник Тихменев, предположив, по усилившемуся огню, что турки перешли в наступление, остановил четыре роты Углицкого полка, переходившего на правый фланг, и отдал им приказание прикрыть наши батареи, которые признавал в опасности. Турки заметили движение Угличан уже при спуске их с артиллерийской горы, и против наступающего полка был открыт орудийный огонь со всех батарей и ружейный с позиции Омар-бей-табия. Под градом пуль и снарядов, неся тяжкие потери, полк все подвигался вперед. Не дойдя нескольких сот шагов до редута, Угличане, потеряв всех батальонных и большинство ротных командиров, остановились и открыли огонь по туркам. В это время Ярославский полк двинулся по пути наступления Угличан, на поддержу им. Идя вперед, по трупам и через раневых, полк дошел до передовой линии, продвинулся несколько еще за эту линию, но не мог преодолеть убийственного действия турецкого фронтального и флангового огня; он остановился и открыл огонь. Две роты Казанского полка, дошедшие до левого фланга Угличан, последовали тому же примеру. Продержавшись около часа против редута, полки стали отходить назад. Был второй час пополудни. За Императорской горой, в нескольких шагах стоял конвой Главнокомандующего – лейб-казаки. В два часа пополудни первый дивизион получил от Его Величества приказание выставить впереди горы цепь; при этом первый эскадрон, выдвинувшись приблизительно на версту, расставил посты, а второй образовал резерв. В третьем часу Государю Императору доложили, что первая атака генерала Скобелева отбита... С большим нетерпением все ожидали роковые три часа пополудни, назначенные для начала штурма. |
| Шли один за другим годы. А. В-ч был в философском отделении и держал пред летнею вакацией экзамен, готовясь перейти на богословский курс. Случилось приехать тогда в семинарию ревизору, – и жизнь юного философа сразу приняла иное течение, к совершенной неожиданности и его самого и родителей его: вопреки семинарским порядкам, он прямо из философского класса, минуя богословский, назначен был для продолжения образования в Московскую Духовную Академию. Случилось это так. В Московской Академии 1828-й год был «курсовым» годом, – таким, в который одни студенты, оканчивая курс, выходили из неё, другие в неё поступали. Академическое правление, озабочиваясь составлением нового курса, в апрельском собрании своем постановило: —67— 1) «для составления будущего учебного курса вытребовать пятьдесят воспитанников из семинарий Московского и Казанского округов (из Костромской, между прочим, троих); 2) препроводить таковое распоряжение Академического Правления Комиссии Духовных училищ на утверждение, представив в тоже время на её благоусмотрение мнение Академического Правления о том, чтобы при истребовании из помянутых семинарий воспитанников дозволить семинарским правлениям избирать на сей предмет учеников и из среднего отделения, буде в высшем не найдутся ученики к тому способные: так как – объясняло Правление свое требование – с сей стороны известна Академическому Правлению Нижегородская семинария». 80 7 июня от Комиссии Духовных Училищ последовало в Академию на её постановления согласие, 81 в силу чего Правление со своей стороны сделало соответствующее по семинариям распоряжение и при этом определило: «выбор воспитанников в состав 8-го Академического курса в семинариях: Рязанской, Тульской, Ярославской и Костромской препоручить назначаемым туда ревизорам»; о чём и дано было им знать. 82 Ревизором Костромской семинарии был тогда бакалавр Академии иеромонах Афанасий. Прибыв в семинарию 11-го июля, он в течении недели до 18-го числа выполнил главное свое дело и уже рапортовал в Академию, что он произвел внутренние и публичные испытания воспитанникам семинарии, рассмотрел их сочинения, ознакомился в ней с воспитательною и экономическою частями и что можно было, к исправлению в них, сделать личным на месте распоряжением, то сделал». 83 Тут на экзаменах он заметил выдающиеся способности ученика Горского: ему он отвечал четыре раза 84 и всегда так удачно, что по окон- |
|
|
