| Во время разливов Нил приносит плодородный ил, ежегодно обогащая им почву. На этой плодородной земле уже в древности возделывались пашни и сады. Во время странствования по пустыне израильтяне с тоской вспоминали об огурцах, дынях, репчатом луке и чесноке Е. ( Числ. 11:5 ). Наиб. типичными для Е. зерновыми культурами были ячмень и пшеница ( Исх 9 и след.), из егип. льна ткали тонкое полотно ( Ис. 27:7 ). Контраст между густонасел. долиной Нила и приграничными пустынями очень велик. Всего в нескольких километрах от русла реки плодородная черная земля переходит непосредств. в пустыню. Слепящее солнце и горячий сухой воздух определяют климат Е., который смягчается в летние месяцы регулярными сев. ветрами, но зимой прохлада и облака со Средиземного моря достигают только дельты Нила. Чистотой воздуха страна обязана окружающей ее пустыне. Дождь в Верхнем Е. выпадает очень редко, в Каире бывает всего 4–6 дождливых дней в году. Орошение пашен было возм. только из реки – по большим и малым каналам – или грунтовыми водами. Воду черпали с помощью водоподъемных колес, которые приводились в действие ногами ( Втор. 11:10 : «...поливал ее при помощи ног твоих...»), или при помощи утяжеленной с одного конца жерди («шадуф»), наподобие колодезного «журавля». Возделываемая площадь плодородной долины и дельты Нила ненамного больше, чем, напр., тер. Голландии. Египтяне развили здесь высокую культуру, отличавшуюся аристократич. самодостаточностью. Они с презрением взирали на народы пустынь, называя их «жителями песков» и «стрелками из лука». В Быт. 46:34 содержится след. характерное замечание: «...мерзость для Египтян всякий пастух овец». НАСЕЛЕНИЕ, ЯЗЫК И КУЛЬТУРА Египтяне принадлежали к народам, происходящим от Хама ( Быт. 10:6 ), и псалмы говорят о Е. как о «земле Хамовой» ( Пс. 104:23 ) или о «шатрах Хамовых» ( Пс. 77:51 ). С течением столетий чужеземные народы и завоеватели (гиксосы, ливийцы, нубийцы, ассирийцы, вавилоняне, персы, греки) привнесли свой вклад в культуру Е. Предполагают, что народ и язык возникли в результате смешения коренного африканского населения с каким-то семитским племенем, проникшим сюда в доист. |
| После падения столицы, вся область вавилонская до берегов Средиземного моря, до границ Евфрата и до пустынь северной Аравии покорилась Персии; Финикия, упорно сражавшаяся против Навуходоносора и Ассирийцев, отдалась без боя новым владыкам. Кир, победитель всех народов юго-западной Азии, наследник царства мидийского, бактрийского и ассирийского, основал державу, превосходящую могуществом все державы, бывшие до него, кроме далёкого Китая. Соединение столь многих народов под одной властью, в одной системе государственной, как будто возвращало человечество к прежнему его братскому общению, забытому уже за тысячелетие; но возврат этот был невозможен. Народы слишком одичали друг против друга, и эгоизм отдельных общин развился слишком враждебно. Война сторожила все границы; вне государства со всех сторон были враги, и самоё государство носило характер связи чисто внешней и случайной, совершенно чуждой всякому единению и человеческому братству. Не таковы были отношения Персов к Мидийцам. Соединение их было не случайное и не внешнее, но внутреннее и основанное на коренных началах единоплеменности и единоверия. Мидийцы исчезают из летописи после утверждения персидской державы, но в этом преобладании семьи персидской нельзя предполагать порабощение её северных братий. Государственные законы называются постоянно и везде законами Персов и Мидийцев 153 ; и при осаде Вавилона каждый народ имел ещё, без сомнения, особенного государя, хотя имя Дария мидийского (кажется, Киаксар) несколько подвержено сомнению. От того-то и предания народные связывают династию персидскую Кеанидов с мидийскими Пишдадиями 154 , хотя прямое родство Кира с Астиагом (кроме брака Кира с дочерью Астиаговой, по Ктезию) весьма подвержено сомнению 155 . Нельзя не узнать в Кеанидах новый царский род Персидский, но трудно определить в именах Кай-кобад, Кай-каус или Кай-кавус и Кай-козру, к каким историческим лицам они относятся. По всем вероятностям критике филологической должно предполагать, что порядок царей перемешан, и что Козру есть не что иное, как великий Кир, а что Кавус и Кобад суть одно и то же лицо, которого имя искажено в двух наречиях. По крайней мере, форма Кавус, кажется, соответствует эллинскому Камбизес, а Кобад представляет разительное сходство с формой, найденной в надписях египетских, Кмбад или Комбад. Быть может, в их преемнике Лагораспе скрывается искажение имени Дариявус (с изменением старо-санскритским и латинским д в л ); впрочем, это дело пустое и не стоящее исследования. Война Кеанидов против Азов (житей Азпруза) содержит память или о борьбе Персов с Мидийцами, или о войне Персов с дикими горцами прикаспийскими, ещё менее склонными повиноваться племени южному, чем ближайшим братьям своим, Азам мидийским. |
| На пути в Киев, который был первым главным пунктом остановки в его паломнической поездке, он не преминул заехать в Коренную пустынь 19 , чтобы помолиться Царице Небесной. В Киев Михаил Иванович прибыл 12 числа августа и остановился в лаврской гостинице, где, однако, по случаю предстоящего праздника, было такое большое стечение народа, что ему едва удалось найти комнату для приюта. Здесь же он встретился с 16 молодыми паломниками из Старого Оскола, несколькими днями раньше его прибывшими в Киев. Комнату для временного помещения нашел Михаилу Ивановичу екклесиарх Мелетий Антимонов. Все церемониальные службы под праздник Успения в дневнике описываются обстоятельно и произвели на молодого паломника глубокое впечатление, но особенно умилительными показались ему два момента. «При церковной церемонии, многочисленности народа, ничего нет умилительнее, – пишет он о первом из них, – когда начинается 17 кафизма. Будто [бы] Сама Царица Небес снисходит с неба присутствовать с нами, грешными: тихо, тихо опускают святую икону и останавливается на средине царских врат». «Митрополита среди темноты провождали со свещами, – говорится там же о другом моменте. – Как умилительно в глухую полночь митрополит, при освещении свещь, шествует в свой покой после семичасового бдения!». Прожил Михаил Иванович в Киеве до 24 числа августа, и за это время он успел сделать все, что необходимо было для благочестивого паломника: осмотрел все киевские святыни и помолился им, два раза приобщался Святых Таин, причем однажды «мерзкий и грешный он сподобился принять Их от рук митрополита Филарета, от которого потом получил и благословение на дорогу, исповедывался в Голосеве 20 у схимонаха Парфения 21 , «человека решительно живущего за гробом», который говорил Михаилу Ивановичу на прощание, что он «не останется на Афоне и вернется назад домой», и виделся с наместником лавры архимандритом Лаврентием, «ангелоподобным человеком», который благословил его образом Споручницы, дал несколько практических наставлений и снабдил его рекомендательным письмом в Иерусалим к иеромонаху Феофану 22 . |
| В его лице встретились западная философская традиция с традицией Восточной Церкви. Чем же разрешилась эта встреча двух враждебных начал? Ответ на этот вопрос дает статья «О характере просвещения Европы по его отношению к просвещению России», напечатанная в 1852 г. в «Московском Сборнике», издаваемом славянофильским кружком. Эта статья навлекла цензурное запрещение на сборник; но ничего антиправительственного в ней не было. Смысл статьи таков: Будучи выученником Запада, зная его в совершенстве, он сурово критикуете его культуру. Запад зашел в духовный тупик. Духовная болезнь западной культуры – это «торжество рационализма». В этом ее сущность, как свидетельствует проф. В. Зеньковский : «Обвинение в рационализме всего Запада возникло еще в XVIII в. на Западе же, как во Франции, так и в Германия» (Прот. В. В. Зеньковский . Ист. Русск. Философии. Том II, стр. 200. Париж). Киреевский об этой болезни Запада говорит подробно: «Европейское просвещение достигло ныне полного развития, но результатом этой полноты было почти всеобщее чувство недовольства и обманутой надежды. Самое торжество европейского ума обнаружило односторонность коренных его стремлений. Жизнь была лишена своего существенного смысла» (Киреевский. Т. II. Москва 1861). «Многовековой холодный анализ разрушил все те основы, на которых стояло европейское просвещение от самого начала своего развития, так что его собственные коренные начала, из которых оно выросло (т.е. христианство ), сделались для него посторонними и чужими, а прямой его собственностью оказался этот самый, разрушивший его, анализ, этот самодвижущийся нож разума, этот силлогизм, не признающий ничего, кроме себя и личного опыта, этот самовластный рассудок, эта логическая деятельность, отрешенная от всех познавательных сил человека» (II, 232). Но «Запад, как и Восток, изначала жил верой, но произошло повреждение в самой вере, когда Рим поставил силлогизмы выше сознания всего христианства» (II, 285). Киреевский показал, что из этого повреждения «развилась сперва схоластическая философия вне веры, потом реформация в вере и, наконец, философия вне веры» (II, 284). |
| – Как вы сами пришли в Ново-Коренную пустынь, когда и почему стали ближе к этому храму после Свято-Серафимовского в Си-Клифе, куда ходили с детства? – 20 лет назад, вскоре после своей женитьбы. Моя жена Лиза родилась в Санкт-Петербурге, приехала в Америку учиться, здесь познакомилась с церковью и стала ходить в Покровский храм в городе Наяк. После первого года обучения она искала, где бы поработать летом, и кто-то ей подсказал, что в штате Нью-Йорк есть русский лагерь, где летом иногда требуется помощь. Это был русский детский лагерь НОРР (Национальная организация русских разведчиков – прим. авт.), где я в то время был председателем. Лиза приехала работать на кухне. Когда я об этом узнал, моей первой реакцией было: «Опять кто-то молодой приехал... Насколько проще, когда работают бабушки: все тихо, спокойно. А это будет одна головная боль!» – Все-таки такое неприятие было вызвано возрастом девушки или тем, что Лиза – из так называемых «новых» русских? – Все просто: бабушка не побежит на танцы, а вот красивая молодая барышня привлечет к себе внимание. Но проблем с Лизой не было, она просто трудилась на кухне. Весь июль, пока продолжалась лагерная смена, мы с ней совсем не общались. В последний день, когда лагерь закрылся, мы, как обычно, устраивали ужин для всех работников, и потом разъезжались. Лиза к тому времени должна была уехать, но за ней не приехали вовремя, и мы ее тоже пригласили к нам присоединиться. С конца июля до начала декабря мы послали друг другу 10 тысяч строчек электронных писем Сидели мы с ней напротив друг друга, разговорились, а потом обменялись адресами электронной почты, которой тогда, в 1995 году, мало кто начинал пользоваться. Позже я посчитал, что с конца июля до начала декабря мы с ней послали друг другу 10 тысяч строчек электронных писем. Мы обсуждали историю России, эмиграцию, «белых» и «красных». В декабре я сделал ей предложение, и в августе следующего года мы венчались в лагерной часовне. Первые годы мы ходили в Покровский храм в Наяке. В 1999 году у нас родился сын, и мы стали ходить в храм, который ближе к нашему дому – в Богородицерождественский в Ново-Коренной пустыни в Магопаке, и уже тогда старались там чем-то помогать. А в 2004 году был создан приход, и меня выбрали старостой. |
| В виду этого, если интересы архиерейского самовластия и бесконтрольности заставляют их постоянно плакаться на стесняющую и несколько контролирующую их деятельность обер-прокурорскую власть, то сами жизненные и законные интересы всего русского приходского духовенства требуют: или сохранения этой власти, или же такой коренной церковной реформы, при которой бы в церковном управлении не было и власти обер-прокурора, в теперешнем её виде, но вместе с тем и в епархиальном управлении не могло бы быть более архиерейского произвола и усмотрения. Мы должны признать, что, по нашему личному мнению, не только приходское духовенство, но даже и высшие духовные школы – академии, при господстве современных порядков в церковном управлении, не пожелают упразднения обер-прокурорской власти. Светские чиновники при Св. Синоде всё-таки являются более живыми и близкими к действительной жизни, более восприимчивыми к её движениям, запросам, насущным потребностям, к царящим в современном обществе культурным идеям и направлениям, чем чиновники – монашествующие, живущие и действующие по заветам Нетрийских и других пустынь древнего востока, от чего нередко плохо и очень плохо приходится живой современной академической действительности, которую нынешние нетрийцы не могут или не желают понять. Кроме указанных причин и другие, крайне важные и самые насущные, церковные интересы так же требуют широкого и гласного обсуждения самим духовенством, на правильно организованных епархиальных съездах, всех вопросов о церковной реформе, так как и положение са- —519— мого духовенства в обществе значительно изменилось в последнее время, и ему теперь приходится непосредственно стать лицом к лицу с такими крупными силами, на которые оно ранее почти совсем не обращало внимания, но с которыми теперь необходимо очень серьёзно считаться, если духовенство желает иметь действительное руководящее значение среди своей паствы. В настоящее время признана свобода старообрядства, что крайне важно для господствующей церкви по тем последствиям, какими это обстоятельство может сопровождаться для массы православного народонаселения. |
| Преподавание словесности велось А.А. Чистяковым по следующему методу. Его дядей, замечательным педагогом и писателем М.Б. Чистяковым, был оставлен курс «Теория словесности» в двух частях – очень серьезно и с большой эрудицией написанная книга излагала теорию словесного творчества с психологической, философской и эстетической точки зрения. Труд М.Б. Чистякова был впервые издан в 50-х годах прошлого [XIX] века, давно уже стал библиографическою редкостью, но и до сей поры не потерял своего значения, являясь прекрасным пособием для преподавателя словесности, не говоря уже о том, что он написан точно, ясно, определительным и кратким языком. И вот А.А. на уроках разбирал с нами во всех отношениях образцы словесности, в особенности поэтические произведения, а к следующему уроку выдавал по одному полулисту обыкновенной писчей бумаги с изложением теоретических сведений, взятых им из «Теории словесности» М.Б. Чистякова. А.А. Чистяков отличался большим мастерством в анализе литературных произведений и особенно любил показывать и доказывать, как у классических писателей каждое слово, каждое выражение нельзя ни выкинуть, ни заменить, ни переставить. «Формулы выражений, – любил говаривать он, – в которые писатель-гений или истинный талант облекает свои мысли, суть те же математические формулы, не допускающие ни выбросов, ни дополнений». Нередко он нам указывал на какую-либо фразу, находящуюся на первой странице поэтического произведения автора, которая подготовляет известное настроение читателя для сцены, которой замыкается это произведение. В рецензировании наших сочинений А.А. Чистяков был необыкновенно строг, требуя, главным образом, проведения строгого логизма в мышлении и изложении. От этого и лучшие ученики по сочинениям получали у него невысокие отметки – 4, а иногда и 3. Сочинения почти все были испещрены поправками и замечаниями А.А. Чистякова. Из области его отношения к рецензированию сочинений и требований от них я расскажу следующий интересный случай. Вскоре по поступлению в семинарию мне пришлось писать на такую тему, на которую полгода назад я писал уже нашему наставнику по русскому языку в Курском духовном училище Н.И. Рождественскому. Он предложил нам тему «Описание ярмарки в Курске по случаю выноса иконы Знамение Пресвятой Богородицы в Коренную пустынь», а А.А. назначил описать известную ученику городскую или сельскую ярмарку. Таким образом, ученикам семинарии – курянам пришлось, так сказать, повторить свое описание. Описывая в своем сочинении стечение народа в Курске и разнохарактерную толпу на улицах, я упомянул о том, как на перекрестках нищая братия поет «Лазаря», импровизируя свои духовные стихи, как даже продавец кваса приглашает желающих отведать его напитка не обыкновенною торговою прозою, а стишками: «Квас со льдом – молодой,/Настоящий, медовой…». |
| Северо-восточные окраины Камчатской области отстоят от резиденции епархиального архиерея в тридцати пяти днях морского пути, причем лето при холодном морском течении, омывающем берега полуострова, не каждый год позволяет совершить путь в оба конца, а сухой путь и очень долог, и непосилен. Вследствие этого приходы по целым годам остаются без пастырей, а имеющиеся пастыри чувствуют себя в положении нравственно-одиноких и беззащитных перед наветами хищных иностранцев и русских порочных людей. Но как только появится вблизи них архипастырь-руководитель, сострадалец и заступник, так с той же поры начнется быстрое и правильное развитие православной жизни в этой суровой области, богатой детской простосердечностью коренных обитателей и дарами океана, моря, рек и пустынь («Взгляд на значение Камчатки в будущем» («Иркутские губернские ведомости», 1858, 36, 37,41), «Записки Филиппеуса о Камчатке и Охотском море» (СПб., 1885) и «Промысловые богатства Камчатки: Отчетный доклад Н. Слюнина» (СПб., 1895)). Ведь на Камчатке в южной ее половине в период 1831–1837 годов при начальнике Голенищеве было земледелие, имеются медоносные травы для пчеловодства, но только нужна культурная инициатива, нужно сочувственное отношение ко всем обитателям, нужна правительственная бережливость к дарам области и нужно правильное средоточие для святорусской жизни, а также, по примеру 1820 года, необходимо суровое законодательное противодействие влиянию иностранцев, уже распоряжающихся ее богатствами как военною добычею. Тяжелые дни пережила Камчатская область в недавнюю Японскую войну. Японцы с особенным старанием разорили в Петропавловске кладбищенский православный храм и невообразимо осквернили святые образа и престол. А в настоящее время те же японцы лично и с помощью пронырливых евреев и других ссыльных наводняют область кощунственными прокламациями, внушающими грамотным людям ненависть к Православию и ко всему русскому. Многочисленные ламы, японские бонзы и политические соглядатаи, всевозможные еретики и противогосударственные агенты католического и протестантского вероучений из Америки, Англии и Дании уже устремились неудержимым потоком во Владивостокско-Камчатский край с богатым запасом средств, приманок и угроз. |
| Мы никогда не знаем, какими путями действует Господь В первый раз, когда родился старший, при родах многое в госпитале сделали неправильно, и на этот раз, готовясь к рождению второго сына, мы подготовили материал на 20 страниц – как вести роды при возможном рождении ребенка с гемофилией. Мы спросили медперсонал, знают ли они, как принимать роды, если существует вероятность рождения ребенка с гемофилией. Врач сказал, что не знают, и попросил всех ознакомиться с нашим материалом. Так что мы фактически подготовили медперсонал. К счастью, Алексей родился совершено здоровым, но в тот же день в этом госпитале родился другой ребенок – с гемофилией, к рождению которого медики оказались полностью готовы. Это я к тому рассказываю, что мы никогда не знаем, какими путями действует Господь. Но вернемся к нашей поездке. В Санкт-Петербурге мы собрались поехать в Александро-Невскую лавру. Вызвали такси, нам обещали прислать бежевый «Рено». Потом говорят, чтобы мы прошли к Исаакиевскому собору: там такси удобнее остановиться. Мы ждем – никого. Вдруг видим бежевый «Рено». Мы направляемся к нему быстрым шагом. Водитель останавливается, мы садимся, поехали. Водитель спрашивает адрес. Вдруг у Лизы звонит телефон, и нам говорят, что бежевый «Рено» нас все еще ждет на перекрестке. Оказалось, мы по ошибке сели не в такси, а в обычную машину! Я спросил водителя: «Почему же вы остановились? Ведь могли бы отказаться везти?» Он отвечает: «Я увидел священника в рясе, с крестом, направляющегося к моей машине. Решил, что нужно остановиться и подвезти». Мы начали извиняться за недоразумение, но водитель, совсем молодой человек, просто был рад помочь. Ново-Коренная пустынь – Только что исполнилось 10 лет воссоединения двух ветвей Русской Церкви. Давайте вернемся на 10 лет назад. Какое у вас было чувство, когда вы впервые услышали разговоры о возможном воссоединении? На какой стороне были вы? Все ли ваши близкие поддержали воссоединение? – Начну с того, что в 2006 году я был делегатом на IV Всезарубежном Соборе в Сан-Франциско, на котором мы проголосовали за воссоединение. Я, тогда еще мирянин, был под большим впечатлением от явного действия Святого Духа на Соборе. Как я тогда рассказывал жене по телефону из Сан-Франциско, в первые дни собора, если нужно было бы проголосовать о такой мелочи, как время обеда, мы бы все умерли от голода – настолько серьезные были разногласия. |
| У Винниковых было семь десятин пахоты. На семью в семь человек это считалось не много, но родители Дежки, как называли Надежду домашние, были хозяева крепкие. «Бывало, зайдешь в амбар: закрома полны, пшено, крупы, на балках висят копченые гуси, окорока, в бочках солонина и сало… Погреб – чего там только нет: бочка молодого квасу, большие горшки с творогом, маслом, сметаной – всё собрано за Петров пост, когда скоромного не едят. А на полке выстроилось много кувшинов свежего молока: мать за три дня до Петра заготовляла молоко для раздачи бескоровным крестьянам, чтобы и они могли разговеться на праздник», – писала Надежда Плевицкая в своей книге «Дежкин карагод». Однажды отец вернулся домой встревоженный и сказал: «Зажигай, мать, лампаду, помолимся Господу о спасении царской семьи». Сегодня нам странно представить, насколько в народе искренне и сердечно любили государя, поскольку нет уже ни государя, ни того народа. Но остались воспоминания о прежней крестьянской жизни. Плевицкая вспоминает, как однажды отец вернулся домой встревоженный и сказал: «Зажигай, мать, лампаду, помолимся Господу о спасении царской семьи». На сходе их известили о том, что в Борках произошло крушение поезда, в котором ехал государь с семьей. Надежда Васильевна всю жизнь будет вспоминать тот вечер, когда она вместе с родителями коленопреклоненно молилась за государя. А потом мать всё гладила суровой ладонью портрет царской семьи, который висел у них в избе. Вспоминала она и походы всем селом в Коренную Пустынь, и как на Троицу не было в их селе двора без гостей, без песен и хороводов, девичьих нарядов, что в каждом уезде шились разные, неповторимые. А главное – что всё это было живое течение жизни – и труды, и молитвы, и песни-хороводы, – разрушенное техническим прогрессом, который бедовые головы поставили на безбожные колеса. Вспоминала Плевицкая и сельские свадьбы да как пел сосед: Соловей кукушечку уговаривал, Молоденький рябую всё сподманывал: Полетим, кукушечка, во мой зелен сад, Во моем садике гулять хорошо. |
|
|
