| Этим и объясняется тот странный факт, что некоторые византийские богословы знали преп. Максима главным образом по тем (обширным) выдержкам, которые Евфимий Зигабин включил в свою Паноплию. Однако, несмотря на столь неблагоприятные условия для развития своего влияния на богословие, преп. Максим все же имел большое значение в византийском богословии, и имя его неизменно было весьма славно. Богословы , особенно раннейшие (VII-XII вв.), с честью для себя часто обращались к его творениям и пользовались его созерцаниями (Анастасий Синаит, Иоанн Дамаскин, Феодор Студит, Георгий Амартол, Никон, Евфимий Зигабин, Феофан Керамевс, Михаил Глика, Никита Хониат). В XIII в. в спорах с латинянами преп. Максим выступает в качестве одного из главных святоотеческих авторитетов: его имеют в виду все выдающиеся полемисты — как сторонники, так и противники Рима (И. Векк, Константин Мелитиниот, Георгий Метохит; Георгий Кипрский). В XIV в. в горячих спорах о Фаворском свете византийские писатели ссылаются на преп. Максима еще чаще и с еще большим уважением к его творениям (св. Григорий Палама, И. Кантакузин, св. Филофей Константинопольский, Димитрий Кидоний; Никифор Григора, И. Кипариссиот, М. Калека). Равным образом, и в XV в., во вновь возникших спорах с латинянами по поводу унии, опять и православные и униаты обращаются к учительному голосу св. Исповедника (Георгий Схоларий, Феодор Агаллиан; Виссарион, Иосиф Мефонский, Григорий Мамма, Георгий Трапезундский). Таково значение преп. Максима как богослова, по его трудам общебогословского характера. Что касается до христологического учения преп. Максима, то оно неизменно считалось в Византии авторитетнейшим образцом изложения, последним и кристально чистым выражением церковной веры. Иоанн Дамаскин, Фотий, Евфимий Зигабин по вопросу о волях во Христе прямо примыкали к преп. Максиму и повторяли его мысли. Догматико–полемические произведения преп. Максима в сознании византиян совершенно затмили всю предшествующую полемическую (против монофизитов и монофелитов) литературу (в особенности диофелитскую). |
| е. Церкви» 421 . Папа, далее, требует к себе на суд Фотия и Игнатия и продолжает: «суд низших (разумеется собор 861 года) переносится к суду с высшим авторитетом, будет ли то нужным утвердить его или кассировать; но суд апостольской кафедры, выше авторитета которой ничего нет, не может быть никем отменен, о суде её никто не может судить; если каноны позволяют к ней апеллировать со всего мира, то относительно её не позволено ни к кому апеллировать» 422 . С подобными же притязаниями выступают в своих сношениях с Востоком и следовавшие за Николаем 1 папы – Адриан II, и Иоанн VIII. В 867 году в Константинополе происходит политический переворот. В этом году императором византийским становится убийца Михаила III Василий Македонянин. Узурпатор низлагает Фотия и на его место снова возводит Игнатия. Низложение Фотия церковные писатели объясняют различно. Одни, преимущественно древние (Георгий Амартол, Зонара, Лев Грамматик), видят причину этого в пастырской ревности Фотия. Рассказывают, что Василий Македонянин разгневался на Фотия за то, что последний назвал его цареубийцей и в один торжественный праздник не допустил до приобщения Св. Таин. Другие, главным образом новейшие (Неандер, Лебедев А. ), объясняют низложение Фотия политическими соображениями узурпатора, старавшегося опереться на народ, который был привержен к Игнатию. Для утверждения церковного переворота император и патриарх считают нужным созвать большой собор. Они отправляют послания к папе, в которых просят последнего прислать в Константинополь своих легатов. Папа Адриан с радостью принимает посольство из Константинополя. Но предварительно отправления от себя легатов, он из подвластных себе епископов составляет собор в Риме. На этом соборе ненавистный папскому престолу Фотий снова анафематствуется и снова утверждаются высокие полномочия римского первосвященника. Здесь ясно выставляются именно судебные права папы, суду которого подлежат все церкви мира, но самого его будто бы никто не может судить. «Если же, – утверждалось на соборе, – восточные и произнесли анафему на папу Гонория после его смерти, то нужно взять во внимание, что он был обвинён в ереси, в силу которой они, подчинённые, и осмелились противиться своему начальнику, притом никто, ни сами патриархи не осмелились бы произнести на него осуждения, если бы не последовало на то согласия со стороны самого римского престола», При этом в доказательство неподсудности никому римского епископа приводится уже известная нам басня, вошедшая в лже-исидоровский сборник, басня о папе Симмахе 423 . |
| А затем, имеется прямое историческое свидетельство о том, что именно Кассия была составительницей этой стихиры. Так, Георгий Монах Амартол, рассказав в своей «Хронике» о том, как благородная, красивая и умная Кассия, будучи представлена ко двору византийского императора Феофила (829–842 г.) в числе одиннадцати девиц, из которых последний должен был избрать себе подругу жизни, не оказалась избранницей царя за свой смелый и решительный ответ ему, – продолжает: «Названная Икасия, не достигнув царства, устроила монастырь, в котором и постриглась, предавалась подвижничеству и любомудрствовала и, живя только для Бога, оставалась здесь до конца своей жизни; она оставила и весьма много своих творений, в том числе (стихиру) «Господи, яже во многие грехи» и четверопеснец великой субботы « φρων γηραλε» и некоторые другие». 13 К этому можно прибавить, что в рукописи Парижской Национальной библиотеки 1788, содержащей топографические сведения о Константинополе в частности и о монастыре Икасии, о последней сказано и следующее: «Она во времена Феофила и сына его Михаила составляла каноны и стихиры, каковы (стихира) о блуднице и о мире: ибо все это принадлежит ей». 14 На стр. 206–209 проф. Дмитриевский высказывает мысль о том, что патриаршие штаты клириков Византийской церкви формировались по образцу Сионской церкви, и представляет некоторые основания для своей аналогии. Но с таким мнением автора согласиться нельзя. Прежде всего, автор не доказал того, что состав клира Иерусалимской церкви, о котором речь идет на 206–207 страницах, сформировался ранее подобного же клира Константинопольской церкви. Не подлежит, напротив, сомнению, что указанный состав клира, восстановленный автором по Святогробскому Типикону 1122 г., мог существовать в Иерусалиме лишь во время расцвета местной церковной жизни, т.е. приблизительно в эпоху императора Юстиниана, когда, – по словам нашего автора, – богослужение Сионской церкви осложнилось новыми литаниями и торжествами и получило небывалую роскошь в обстановке (стр. |
| Начиная с «Александрии» II в качестве одного из занятий населения все чаще называется культивирование перца в Висаиде. Чрезвычайно обстоятельно описывается процесс его сбора, что напоминает некоторые «устоявшиеся» образцы русского страноведения (характеристика «рода занятий» отдельных стран). Когда перец созревает, «специалисты» со всех сторон несут солому полову и сухие дрова и зажигают свою гору Олимпию. При этом – важный момент церемонии – все опасные пресмыкающиеся уползают в ямы; тогда в каждую яму кладут огонь, чтобы они не могли оттуда выползти. Теперь все мужчины, женщины и дети могут спокойно трясти перец, а затем собирать его и относить в пещеры 194 . Его меняют на пищу и одежду. Другое занятие, как сообщается у Палладия, выпечка хлеба: неудачливый информант рассказчика сам проработал в одной из хлебопекарен шесть лет. Что касается «морального облика» жителей Индии, то за ними утвердилась характеристика Георгия Амартола, по которой они, в противоположность рахманам, – убийцы, «сквернословцы и сверх естества гневливы». Этой же линии придерживается Палладий, повествующий, что индийцы пленили несчастного грека, взирали на него кровавыми очами, скрежетали зубами и шесть лет заставляли на себя работать [Хроника, 1920, с. 50; Александрия хронографов, 1893, с. 108]. Совсем неприветливо были встречены три инока, пожелавшие посетить Макария. Когда они зашли отдохнуть в хижину, какая-то семейная чета приняла их за соглядатаев и привела до двух тысяч туземцев. Поначалу индийцы решили просто сжечь странников, затем передумали и затворили их «в месте тесне» без еды и питья на десять дней. Обнаружив, что они живы, туземцы поразились этому и погнали их со своей земли, бия еще прутьями. В одной из редакций отреченной книги мрачность индийцев усугубляется: нашедшие иноков супруги носят на главах вместо венцов острые мечи, они поджигают хижину с четырех сторон, и только проворство спасает путешественников от смерти. [Памятники отреченной литературы, 1863, с. 83]. Хотя третий индийский регион оказался не локализован, Георгий Амартол описал и его обитателей. Если индийцы значительно проигрывают в сравнении с рахманами, то жители внутренних частей еще менее цивилизованные, чем индийцы: они людоеды, убивают путешественников и вообще едят «яко пси» [Хроника, 1920, с. 50]. |
| Из писавших на греческом языке наиболее крупными полемистами были прп. Иоанн Дамаскин (†749), император Лев III Исавр (или автор его письма к халифу), прп. Феофан Исповедник (†817), Георгий Амартол (†867), св. Константин Философ (IX), Никита Византийский (†912), Евфимий Зигабен (XI), Варфоломей Эдесский (XII), в XIV в. свт. Григорий Палама, императоры Иоанн VI Кантакузин и Мануил II Палеолог, в XV в. патриарх Геннадий Схоларий и философ Георгий Трапезундский. На латинском языке особо примечательны Евлогий Кордубский (IX), уделивший много места полемике в своей " Liber Apologeticus Martyrum " , Энрико из Маинца (†1077), составивший по византийским источникам первое полемическое жизнеописание Мухаммеда на латыни, Петр Достопочтенный (†1157), по просьбе которого Робертом Кеттонским был переведен на латынь Коран, миссионер-мученик Раймонд Луллус (XIII), полемист Риккальд де Монте Кроче (XIII), один из антимусульманских трактатов которого был переведен на греческий и получил известность в Византии, Алан Инсулийский, Фома Аквинат, Савонарола и др. Литература этого рода существовала и на национальных языках. Так, на старофранцузском в сер. XIII в. были написаны сочинение Александра ДюПона и анонимный трактат " Вознесение Магомета " , на староанглийском в 1438 Джон Лиджат написал " О лжепророке Магомете " , на славянском языке прп. Максим Грек в XVI в. составил три антимусульманских сочинения. Апологетическая противомусульманская письменность существовала также на армянском, грузинском, коптском и эфиопском языках, но по своим объемам значительно уступала произведениям на основных литературных языках того времени и во многом зависела от них. Эта полемическая и апологетическая литература на арабском и сирийском была вызвана критикой христианства со стороны мусульманских авторов, таких как аль-Гашими (ум. 820), Касим ибн Ибрахим ал-Гасани (ум. 860), Ибн Бахр аль-Джахиз (ум. 869), Хасан ибн Айуб (ум. 988) и др. вплоть до Ибн Тамийи (ум. 1358). На латыни и греческом она была вызвана военным противостоянием и соблазном перехода в ислам - так, совратившийся в ислам арабский христианин Али ибн Раббан ат-Табари (ум. 855), написал обширный трактат против христианства, в Испании в IX веке епископ Самуэль из Эльвиры, лишенный сана из-за того, что погряз в грехах, перешел в ислам, в 907 г. византийский военачальник Андроник перешел на сторону арабов и принял ислам - все это было проблемами не только арабо- и сироязычных христиан. |
| – Павел Алеппский в своем Описании путешествия патриарха Антиохийского Макария в Россию говорит, что в патриаршей Константинопольской церкви им показывали нетленные мощи царицы Феофании, Соломонии матери Маккавеев и мученицы Евфимии (последней без главы), см. русский перевод в Чтен. Общ. Ист. и Древн., 1896 г. кн. IV, стр. 20 нач. (А в Синаксаристе Никодимовом, под 16-м Декабря, в примечании к повествованию о св. Феофании говорится, что и в настоящее время мощи ее обретаются нетленными в патриархии Константинопольской. Но так как Болгары и Сербы утверждают, что мощи Феофании, взятые из Константинополя, сначала некоторое время находились у первых из них, а потом у вторых: то или должно думать, что мощи снова возвратились в Константинополь или же видеть тут один из тех недоуменных случаев, которые не необычны в отношении к мощам...). 57 Созомен говорит о мире от мощей сорока мучеников, – кн. IX, гл. 2, Амартол говорит о мире от мощей великомученицы Евфимии, – по изд. Муральта р. 654. В Менологии импер. Василия говорится о мире от мощей Филофея чудотворца, память которого 15-го Сентября. У Дюканжа b Glossarium’e Graecitatis, под словом: Μρον, и также b Glossarium’e Laminimamis, noд словом Маппа, указаны многие примеры мироточивых мощей. Св. Иоанн Дамаскин в своем Точном изложении веры, – кн. IV, гл. 15 (88), и Симеон Солунский в Разговоре против ересей (в Патрол. Миня т. 155, col. 61) вообще говорят об источении мира мощами святых ( Никита Хониат говорит о необыкновенном изобилии мира, истекавшего из мощей великомуч. Димитрия Солунского, – царствования Андроника Комнина кн. 1, гл. 9. рус. пер. т. I. стр. 388). – В Менологии импер. Василия говорится о главе священномученика Анфима Никомидийского, что она θαυματουργε δ λλα τε πολλ, κα δ κα τν τριχν παρδοξον κφυσιν, т. е. творит многие иные чудеса, а также и преславное (чудесное) власов изращение (вырастали на главе волосы, остригались, опять выростами и т. д.), – под 3-м Сентября. У Никодима в Синаксаристе о мощах одной преподобной сообщается, что у них ежегодно подравниваемы были волосы на голове и остригаемы были ногти на руках и ногах, а о мощах одного епископа, что ежегодно в день Пятидесятницы вынимали их из раки и сначала ставили у св. |
| 1075 О супруге Льва Феофано продолжатель Георгия Амартола говорит под 894-м годом: «Скончалась Феофано августа, царствовавшая 12-ть лет, которую не по многих днях явил Бог чудотворицею (ν о μετ πολλς μρας νδειξεν Θες θαυματοργον), – Амартол по изд. Муральта р. 776 нач. – Причислены к лику святых импер. Юстиниан и его супруга Феодора (по словам Никифора Каллиста, – Hist. Eccles. lib. XVII, cap. 31, в первой половине XII века; память обоих вместе 14-го Ноября, а в некоторых святцах еще 2-го Августа). Но, приравнивая их к лику западных «блаженных», можно распространять на них и существующее в западной церкви положение относительно почитания сих последних, именно – что beatorum cultus fidelibus permittitur (тогда как святых – canonizatorum praecipitur). 1077 А если Созомен , писавший после Златоустого, говорит, что епископии имеют свои праздники мучеников и свои памяти иереев (иерархов), Церк. Ист. кн. V, гл. 3: то можно понимать его так, что своим мученикам и иерархам еще продолжали праздновать с большою торжественностью, чем чужим. 1078 Новелла из Ius Graeco-Romanum Цахарие, III, 184, и в Патрологии Миня, t. 107, col. 600; с Русским переводом в моей Истории Русской церкви, I, 2:428. 1079 Есть слово импер. Льва. Κυριακ μετ τν Πεντηκοστν, ες τος πανταχο γους πντας, т. е. в неделю по Пятидесятнице, в честь всех святых – в Патрол. Миня t. 107, col. 172. Но слово не в похвалу всех святых всех их чинов, а в похвалу всех мучеников, как это видно, помимо его содержания, и из самого его заглавия, в котором после приведенных слов читается: τε τν λστορα το γνους οκεοις θλοις κατβαλον κα πανκσμιος κκλησα τος τιμ, т. е. когда своими подвигами (подразумевается: мученическими) низвергли врага (человеческого) рода, и всемирная церковь сих чтит. 1081 В прологе импер. Василия, содержащем жития святых всех классов всей Греческой церкви, положены памяти святых на все дни года. Но мы имеем свидетельство из конца XI – начала XII века, что и тогда еще были дни без памятей святых. У хартофилакса Константинопольской патриархии Петра, жившего при импер. Алексее Комнине (1081–1118) и написавшего ответы неизвестно на чьи вопросы, между прочим читается: «Вопрос: Подобает ли совершать литургию с одной просфорой? Ответ: если нет памяти святого или (поминовения) мертвого, то не существует никакого препятствия», – у Ралли и II. V, 369. |
| При князе Святополке (1093–1113) между княжеским двором и Печерским монастырем было наконец достигнуто примирение, которое и отразилось в той редакции Повести временных лет, которая была создана около 1113 г. Нестором, имя которого указано только в заглавии Хлебниковского списка 957 . На авторстве Нестора, в юности уже успевшего написать Житие Феодосия и Чтение о Борисе и Глебе, Лихачев настаивает (вслед за Шахматовым, Приселковым, Истриным и др.), несмотря на все высказывавшиеся сомнения и видимые противоречия. Историю человечества после грехопадения Нестор рассматривает как схватку добра и зла, Бога и диавола, что особенно очевидно в Чтении о Борисе и Глебе·, благодаря каталогу народов, предваряющему вводную часть Повести 958 , Русь включена в общие рамки мировой истории. Эта схема Лихачева, являющаяся более следствием теоретических посылок, нежели текстологического анализа, должна быть подвергнута сомнению уже потому, что ее ключевой пункт, якобы антигреческая направленность писаний Илариона Никона, ни в коей мере исторически не обоснован 959 . Особенно активно изучались источники Повести временных лет 963 ,в большинстве своем византийские: Георгий Амартол, Иоанн Малала, патриарх Никифор, Житие Василия Нового, Псевдо- Мефодий Патарский , Епифаний Кипрский и др. Несмотря на эти влияния, древнерусская летопись сумела выработать свой собственный стиль 964 . Однако религиозное мировоззрение и богословский аспект трех названных летописей пока мало исследованы 965 . Почти во всяком руководстве по истории русской литературы можно найти хотя бы краткий очерк изучения летописей и оценку их как памятников литературы 966 . Что касается продолжений Повести временных лет, то следует различать две уже упомянутые ветви летописания, которыми мы и ограничимся. В Лаврентьевском списке пространство 1111–1305 гг. занято Суздальской летописью, которая освещает в первую очередь события, имевшие место в Ростово-Суздальско-Владимирской земле 967 . Ипатьевский список донес до нас в свою очередь Киевскую (1128–1199 гг.) и непосредственно следующую за ней Галицко-Волынскую (1201–1292 гг.) летописи, причем эта редакция Киевской летописи была составлена, очевидно, в 1199 г. |
| Для лит-ры IX в., монашеской по своим социальным корням, было характерно возвращение к историчности. Возродились хронография и эпистолография. Во 2-м томе «Истории византийской литературы» рассмотрены произведения сер. IX-X в., т. н. македонский ренессанс, или эпоха визант. энциклопедизма. В нем анализируется творчество таких крупных визант. авторов, как свт. Фотий I , патриарх К-польский, Георгий Амартол , имп. Константин VII Багрянородный, прп. Симеон Метафраст , Иоанн Геометр , Лев Диакон и др. К. скоропостижно скончался в Вашингтоне 29 мая (в день падения К-поля) 1997 г. Ему принадлежит более 2800 опубликованных работ, а также обширное эпистолярное наследие. Полный список трудов К. см.: Курышева М. А. Опыт библиографии печатных трудов А. П. Каждана//Мир Александра Каждана. СПб., 2003. С. 541-617. Изд.: Псамафийская хроника//Две византийские хроники Х в. М., 1959. С. 7-139. Соч.: Аграрные отношения в Византии XIII-XIV вв. M., 1952; Крестьянские движения в Византии X в. и аграрная политика императоров Македонской династии//ВВ. 1952. Т. 5. С. 73-98; Цехи и государственные мастерские в К-поле IX-X вв.//Там же. 1953. Т. 6. С. 132-155; Византийские города в VII-XI вв.//Сов. Арх. 1954. T. 21. С. 164-188; Основные проблемы истории Византии//Вестн. истории мировой культуры. 1957. 3. С. 64-80; Очерки истории Византии и южных славян. М., 1958 (соавт.: Г. Г. Литаврин); Хроника Симеона Логофета//ВВ. 1959. Т. 15. С. 125-143; Деревня и город в Византии IX-X вв.: Очерки по истории визант. феодализма. М., 1960; В поисках минувших столетий. М., 1963; Загадка Комнинов: (Опыт историографии)//ВВ. 1964. Т. 25. С. 53-98; От Христа к Константину. М., 1965; Византийский публицист XII в. Евстафий Солунский//ВВ. 1967. Т. 27. С. 87-106; 1968. T. 28. C. 60-84; 1969. Т. 29. C. 117-195; Отношения Др. Руси и Византии в XI - 1-й пол. XIII вв.//Proc. of the XIII Intern. Congr. of Byzantine Studies. L., 1967. P. 69-91 (соавт.: Г. Г. Литаврин, З. В. Удальцова); Византийская культура (X-XII вв.). М., 1968; Армяне в составе господствующего класса Византийской империи в XI-XII вв. Ереван, 1975; Социальные воззрения Михаила Атталиата//ЗРВИ. 1976. 17. С. 1-53; Authors and Texts in Byzantium. Aldershot, 1993; A History of Byzantine Literature. Athens, 1999. [Vol. 1]: 650-850; 2006. [Vol. 2]: 850-1000 (in collab. with L. F. Sherry, Ch. Angelidi) (рус. пер.: История византийской литературы. СПб., 2002. [Т. 1:] 650-850 гг.; 2012. [Т. 2:] 850-1000 гг.); Два дня из жизни Константинополя. СПб., 2002; Никита Хониат и его время. М., 2005. |
| Войну против азиатских Хамданидов неприлично жадный Варда Фока вёл вначале неуспешно; однако, его дельному сыну Никифору удалось восстановить дисциплину в войске и порядок в гражданском управлении. Последний блеск правлению Константина придало посещение русской княгини Ольги, крестившейся с многочисленной свитой в столице империи в 957 году. Христианизация этого столь важного для Византии народа должна быть, однако, признана заслугой более позднего поколения. Когда 9 ноября 959 года Константин умер, он оставил трон своему распутному, нетвёрдому и ещё молодому сыну Роману II (959–963 гг.). Сначала отец женил его на Берте, внебрачной дочери короля Гуго Прованского; позднее наследник без памяти влюбился в красивую, честолюбивую и беспринципную Анастасию, дочь трактирщика. Бесхарактерный отец позволил в 957 году, едва достигшему девятнадцати лет наследнику взять её себе в жены под именем Феофано. Она стала злым гением императорского дома. При Романе правление вёл в высшей степени способный патрикий Иосиф Вринга. Он передал ведение грандиозной морской экспедиции против гнезда критских пиратов лучшему полководцу империи Никифору Фоке, доместику схол. Уже давно из византийских гаваней не выходило столь блестящей армады. Превосходному ведению дела соответствовал беспримерный успех. В марте 961 года столица Крита Хандак была взята после кровопролитного штурма и сравнена с землёй; мусульманское население было изгнано, или обращено византийскими миссионерами, во главе со св. Никоном, в христианство. Этот удар снова сделал, наконец, византийцев господами в собственном море. И в Азии счастье сопутствовало Никифору. В 962 году в его руки перешла Долиха, Иераполь и киликийский Аназарб. Хамданида Иейф-ад-Давла он разбил близ его столицы Алеппо, взял посады города и самый город; удержался лишь кремль. Узнав о приближении арабской армии из Дамаска, он отступил с богатой добычей. Как раз во время этих необычайных успехов, 15 марта 963 года, умер Роман, оставив вдову Феофано и двух несовершеннолетних сыновей Василия (957 г.) и Константина VIII (961 г.). Никифор, принёсший сперва клятву на верность правительству вдовствующей императрицы, руководимой Врингой, узнав о кознях против него, появился у ворот столицы с азиатским войском и принудил Врингу к удалению. 16 августа 963 года патриарх короновал его императором, а вскоре затем он женился на вдове императора Феофано. Правление Никифора II Фоки (963–989 г.) и его преемников Иоанна Цимисхия (969–976 гг.) и Василия Болгаробойцы (976–1025 гг.) является временем настоящего расцвета византийского могущества. «Тогда, подобно молнии, появился Фока, и обрушился на врагов Рима... Он разорял, сжигал, пленял города и земли варваров. Он перебил мириады иноземцев и распространил господство и могущество римлян. Арабы дрожали, армяне и сирийцы тряслись, сарацины отступали, турки бежали, а римляне покоряли их земли и страны, и имя Фоки наводило на всех ужас». (Георгий Амартол ed. Muralt. стр. 961). |
|
|
