| Выявление неизданных курсов и пособий предпринимается с целью дальнейшего издания лучших из них как для использования в учебном процессе, так и ради более отчетливого осознания истории преподавания той или иной дисциплины. Ключевые слова для поиска неизданных учебных материалов – лекции, конспекты, материалы. В отдельную группу выделены тетради дежурных студентов, которые – в случае добросовестного несения студентом своего текущего послушания – являются важнейшими и остаются в целом очень малоизученными материалами, по которым можно в значительной степени восстановить содержание учебного процесса в дореволюционной Духовной академии 6 . Дежурные студенты, в частности, сохранили для нас лекции о. Павла Флоренского по философии 7 и многое другое. Данные тетради переносят в атмосферу занятия того времени, хотя иногда и неизданные лекции писались и читались столь непосредственно, что весьма приближались к разговорному непринужденному стилю 8 . Таким образом, помимо лекций братьев Лихудов и латинских конспектов, можно выделить следующие характерные группы неизданных лекций, соответствующих особому историческому периоду, который переживала Академия. I. Лекции на греческом и латинском языках XVIII–haч. XIX вв. II. Лекции на русском языке дореволюционные. III. Лекции периода Академии «в подполье» (1919–1927). IV. Лекции возрожденной Академии. Естественно, что каждый период далеко не однороден. Например, к лекциям возрожденной Академии можно отнести не только труды профессоров, постоянно трудившихся в МДА, но и приехавшего из эмиграции профессора еще дореволюционной МДА С.В. Троицкого . Основные материалы содержатся в фондах 172, 173 НИОР РГБ, в 229-м фонде ЦИАМа, а также в архиве библиотеки Московской духовной академии 9 . Помимо данных фондов, в НИОР РГБ имеется несколько десятков фондов профессоров МДА или сопряженных материалов, при изучении содержания которых можно обнаружить ряд ценных монографий и лекционных курсов, дающих благоприятную возможность для перспектив научно-богословского книгоиздательства. |
| Между тем, покудова разногласия несомненны: Вы говорите — он велик, но одинок, а я говорю — он прохвост каких много, — разница порядочная! . Вы пишете " Простите голубчик, что приходится нам переписываться в таком разном тоне " и т. д. Пожалуйста без " настроений " ! Не знаю, какой " тон " моих писем, знаю, что я люблю Вас всей душой и всем сердцем, горячо и сильно. А за тем прощайте, крепко жму Вашу руку и крепко целую Вас. Христос с Вами! Вал. Свенцицкий P. S. Если отсюда уеду — то письма не пропадут. Насчет дневника Достоевского могу сказать следующее: по содержанию я ставлю его очень высоко, может быть выше даже его беллетристики. Форму одобряю вполне. Больше того: все мною написанное первоначально имеет вид такого " дневника " — иначе писать я совершенно не могу. И уже затем я выделяю " целую " работу. Но конечно далеко не все может быть выделено в " целое " — и может быть иногда самое важное: истина ясно сознаваемая, но недоказуемая, впечатление самое яркое, но не имеющее законченности, чтобы стать " рассказом " . Из этого Вам конечно ясно и мое отношение к дневнику — это одно из самых родных моих произведений и именно не столько по своему содержанию сколько в своей " целостности " 15 . Вал. Свенцицкий СВЕНЦИЦКИЙ — ФЛОРЕНСКОМУ Открытка: по Московско–Ярославской ж. д. станция Сергиево, в Московскую духовную академию. Штемпели: Москва 21. IX.1904; Сергиевский Посад 22. IX.1904. Флоренский! Не мог приехать, потому что задержала г. Богрова 16 . В среду заседание бюро ист. — ф. общест. 17 — так что опять не могу. В пятницу Лопатин 18 . Так что уже на следующей неделе я посещу Вас. Вал. Свенцицкий СВЕНЦИЦКИЙ — ФЛОРЕНСКОМУ Конверт: Заказное. Московско–Ярославская жел. дор. станция Сергиево. В Московскую дух. академию (От В. П. Свенцицкого, Арбат, Калошин пер., д. Оболенской). Москва. 24/X 04 г. Милый друг! Во вторник в 8 ч. вечера я читаю реферат (в канцелярии историко–фил. об.) " О драмах Метерлинка " 19 . Приезжайте, пожалуйста. Помимо реферата мне очень нужно повидаться с Вами, т. к. в среду вечером уезжаю из Москвы. Ваш Вал. Свенцицкий СВЕНЦИЦКИЙ — ФЛОРЕНСКОМУ Открытка: Московско–Ярославская ж. д. ст. Сергиево. Московская духовная академия. Штемпели: Москва 11. XI.1904; Сергиевский Посад 12. XI.1904. |
| Памяти К. Н. Сильченкова Известие о смерти хорошо знакомого человека всегда производит удручающее и ошеломляющее впечатление, даже в тех случаях, когда близкое наступление печального конца давно сделалось очевидным... Умер Константин Николаевич Сильченков , которого я помню учеником Воронежской семинарии, а затем студентом Московской академии и преподавателем Харьковской семинарии. В юношеские годы это был скромный до застенчивости юноша, некрепкого здоровья, но богатый духовною энергиею и умственными дарованиями. Образовательному труду в широком смысле он отдавал все свое время и уже в семинарии обращал на себя внимание не только успехами в науках, но – и по преимуществу отличным мастерством в изложении письменных работ. Товарищи всегда выражали искреннее удивление пред тою охотою и энергиею, с какою покойный переделывал свои ученические произведения, меняя план и уничтожив написанное ранее, чтобы не повторяться в формах речи. Студенческие работы его также встречены были одобрительными и похвальными отзывами профессоров, равно как и магистерская диссертация «Прощальная беседа Спасителя с учениками». Последняя представляет капитальный труд, ценный в экзегетическом отношении и вместе изложенный с такою ясностью мысли и изяществом речи, что книга получила известность не только среди специалистов богословской науки, но и в читающей публике. Не смотря на слабое состояние здоровья, постоянно притом ухудшавшееся, К. Н. неустанно работал до последних дней жизни, ведя кроме своего прямого дела – преподавания догматического, основного и нравственного богословия – занятия с семинаристами по французскому и еврейскому языку, составляя статьи, печатавшиеся в журнале «Вера и Разум». Иногда казалось, что такой труд слишком тяжел для человека с плохим здоровьем. Но тому, кто ближе знал покойного, было очевидно, что труд – это жизненная сфера, отказаться от которой он не в силах. С другой стороны, как человек крепких христианских убеждений, К. Н. не был способен потерять энергию к работе в виду близкого жизненного конца; он как будто опасался потерять каждую минуту, которая могла быть отдана делу. И теперь с полным правом можно сказать о нем: «рано окончилась жизнь! Немного прожито, но прожито хорошо. И сделано – по данным силам много, и сделанное – хорошо». Несомненно, все товарищи покойного, священствующие в настоящее время по селам и городам Воронежской епархии, с искренним огорчением примут печальную весть о кончине К. Н. и с теплым чувством помолятся об упокоении души его... Одним хорошим человеком и настойчивым тружеником стало меньше. С. Алферов Читать далее Источник: Новая заповедь/К. Сильченков. - СПб. : Центр изучения, охраны и реставрации наследия свящ. Павла Флоренского, 1999. - 383, с. : ил. Вам может быть интересно: Поделиться ссылкой на выделенное |
| А. В. Камкин, член-корреспондент РАЕН, доктор исторических наук, профессор (Вологодский педагогический университет): " Содержание программы привносит в отечественное образование момент шока и эпатажа. С традиционной точки зрения отечественной педагогики это - цинизм. Соединение его с естественным стремлением подростка к независимости, с его готовностью пренебречь " устаревшими нормами " старших поколений, способно вызвать убеждение, что именно в этом цинизме, " смелом " и " откровенном " разговоре " о недозволенном " с последующим применением этих знаний на практике и состоит главный, а может и единственный признак взрослости. Есть в программе и ряд настойчиво повторяющихся жизненных установок, в принципе далеких от идеалов русской культуры и этики... Нет даже намека на необходимость иметь старшего наставника, могущего помочь формированию чувств и принятию решений " . Т.А. Флоренская, доктор психологических наук, старший научный сотрудник (Российская Академия Образования): " Авторы программы пытаются отождествить понятие " пол " и " секс " , тогда, как и в русском языке (в отличие от латинского и английского), и в отечественной науке эти понятия различаются. Отечественная наука понимает половое воспитание - как воспитание личности определенного пола, а не " сексуального партнера " ; воспитание будущего мужчины - это не выращивание " хорошего самца " . Пол человека несет в себе его психологические и духовные характеристики, не сводимые к биологии и физиологии. Программа в целом ориентирована не на подготовку обучающихся к созданию семьи и укреплению семейных отношений, а на беспорядочные половые отношения: " безопасный секс " , " сексуальное партнерство " , ведущее в итоге к нравственному и демографическому кризису нашего общества " . Добавим к сказанному, что с 2005 года в десяти регионах России официально внедрен проект " Глобус " . В течение пяти лет Глобальный фонд по борьбе со СПИДом, туберкулезом и малярией на его реализацию выделит грант в размере 88 млн. долл. " Скажу вам по секрету, программа по своей сути, естественно, осталась сексуально просветительской, - поделился своими впечатлениями представитель одного из регионов, где идет реализация " Глобуса " . - Однако разработчики очень грамотно завуалировали этот момент " . То есть программа не выделена в отдельный предмет, а вплетена в курс нескольких дисциплин (биология, математика, история), часть занятий оказалась внеклассной, а часть придется на родительские собрания. |
| Так Н. О. Лосский достаточно информативно и интересно рассказывает об идеалистической философии В. С. Соловьева , подробно излагает главы, посвящённые Б. П. Вышеславцеву , И. А. Ильину , В. В. Зеньковскому , Г. В. Флоровскому, раскрывает все основные положения духовной философии П. А. Флоренского, С. Н. Булгакова, Н. А. Бердяева , С. Л. Франка , Л. П. Карсавина. В своём произведении «Истории русской философии» производит реконструкцию отечественного историко–философского процесса, рассматривая его как целостное явление внутри развития мировой мысли. Своеобразие его воспроизведения системы возникновения русской философии заключается в том, что он вполне сознательно проецирует свои интуитивистские воззрения на живой процесс развития философии в России, как бы ищет «зерна», которые закладывались отдельными русскими мыслителями в историю для прорастания системной философии идеал–реализма. С этой же целью он неоднократно на страницах своей книги вступает в полемику с другими философскими концепциями и использует этот приём для более доступного изложения своих собственных взглядов на мир, познание и Бога. Следует отметить также в субъективистском подходе Н. О. Лосского к освещению истории русской философии выделение в качестве основной гносеологической проблематики. Проблемам эпистемологии он уделяет много внимания при изложении российских разновидностей неокантианства, интуитивизма, трансцендентально–логического идеализма и другим школам, в которых теория познания имела важное значение. Как и многие другие русские философы, Н. О. Лосский пытается сформулировать своеобразие русской философии. Надо отметить, что авторы истории видели его по–разному. Так, В. В. Зеньковский считает главной характеристикой русской философии устремлённость к человеку, его моральности: «Если уже нужно давать какие–либо общие характеристики русской философии, что само по себе никогда не может претендовать на точность и полноту, то я бы на первый план выдвинул антропоцентризм русских философских исканий. Русская философия не теоцентрична (хотя в значительной части своих представителей глубоко и существенно религиозна), не космоцентрична (хотя вопросы натур–философии очень рано привлекали к себе внимание русских философов), – она больше всего занята темой о человеке, о его судьбе и путях, о смысле и целях истории. Прежде всего это сказывается в том, насколько всюду доминирует (даже в отвлечённых проблемах) моральная установка: здесь лежит один из самых действенных и творческих истоков русского философствования» 89 . |
| Ее снисходительность к миру имеет корнем не признание правды мира и не сознание своей, общей с миром, немощности, а выделение себя из мира и противопоставление себя как власти, как источника мироустроения, миру, долу погрязшему и потому, естественно, по ее суждению, помышляющему о дольнем. В Софии нет духовной гордости, в смысле объявления себя непременно первой в той, небесной области; и нет в Софии властолюбия, желания ради себя самое, во имя свое подчинить других. Но София, из сознания своего, неземного, удела, который она ошибочно считает заведомо превосходнейшим, и не допускает мысли, что безобразная ночь тоже от Бога и может быть ближе к Богу, – София властна и полагает, что власть по природе, по складу ее личности, конечно, должна принадлежать ей. София берет власть, как свое и делает это с незапятнанной совестью, потому что рука ее никогда не дрогнет от сомнения правильно ли это. Да и не может дрогнуть, раз София берет власть, и другие ей не оказывают препятствия, коль скоро делается это во имя правды и блага, – единственной правды и единственного блага, известных Софии. У Софии есть врожденное самоощущение себя, как по природе превосходящей окружающих, – не личными своими достоинствами, а самым рождением. Это можно сравнить, вероятно, с самоощущением коронованных особ, которые могут весьма скромно думать о себе, сознавать свои недостатки, быть простыми в обращении и предупредительными, и, однако, чувствовать себя отделенными от прочих людей и особым родом, природной властью. Это самоощущение Софией себя как власти настолько живо и ярко в ней, что всякое непризнание ее власти окружающими вызывает внутренний протест, но не из-за задетого самолюбия или неудовлетворенного тщеславия, а как некоторая неправда, как искажение должного порядка. Отсюда – впечатление гордости, которое нередко производит на недостаточно вдумчивых София, хотя это – не гордость, а нечто иное, гораздо более глубокое. София распорядительна, устроительна, обладает умением жить и организовать жизнь, в это упорядочение жизни она вносит и искусство, и науку, которыми занята и к которым способна, но именно в меру их применимости в общем строе жизни, как средствами, а не как культурными самоцелями, и потому ей кажется подразумевающимся, что неподчинение ее власти есть неподчинение не ей, а правильному и должному. |
| Но вот, следовательно, распалась причинная связь. Свет – сам по себе, тепло – само по себе. А ведь кажется, они неразлучны, – кажется наоборот. И тут я вспоминал, что ведь тряпка, облитая серною кислотою, обугливалась в камине и тлела. Вспоминал также, как загоралась смесь толченого сахара и бертолетовой соли, когда папа прикасался к ней стеклянной палочкой, смоченной в серной кислоте. Значит, и действия огня отделяются от огня, от жара, как отделился уже свет. Сложное «кажется» распалось на свет, тепло и ряд отдельных действий, причем все оказались независимы друг от друга. А сложным казалось. Где же граница распадения? Кто может указать, что данное действие – именно от этой, а не от той причины и что в данном явлении известное свойство не может быть выделено и изолировано? Никто? Во дворе у нас стоял деревянный ящик, в котором было прислано с фабрики из заграницы пианино Блютнера. Ящик этот был внутри обит цинковыми листами и толстым войлоком. Иногда мы с папой ходили во двор отломить с трудом небольшой кусочек листового цинка и потом зажигали его в печке. Чаще же и гораздо легче зажигали ленту магния, и папа отмечал, что вот металл калий даже сам собою загорается, да еще на воде, а все же – металл. «Как же из него сделать подсвечники?» – многократно спрашивал я и смущался своим сомнением; при этом в мысленном представлении у меня стоял большой серебряный подсвечник с ночного столика мамы, одна из немногих вещей, уцелевших из имущества ее отца. «Ведь подсвечник из калия загорится?» – недоумевал я. Папа пояснил, что никто таких подсвечников и не делает, тем более, что металл калий мягок, как воск. Металл горит, металл мягок. Горит и мягко то, что считают синонимом негорючести и твердости. Следовательно, металлический блеск сам по себе, а свойство твердости и негорючести само по себе. А если так, то что же ручается за неразлучность этих свойств и в случае обычных металлов? Да еще вдобавок горит на воде, тогда как водою огонь тушится. Папа подтверждал мою мысль, указывая на греческий огонь, загоравшийся от соприкосновения с водою; самое же интересное в этом огне было неразгаданность утерянного секрета его состава. Вообще все утерянное, тайное, забытое, непроницаемое рассудку, хотя бы в самом простом смысле слова, недоступное ему, оценивалось мною как значительное и достойное внимания. Итак, рушится представление о неизменности порядка природы. Может быть, взамен этих разрушающихся представлений есть другие, которые окажутся прочными? Но почему же это знать? Если «кажется», кажущееся всем людям испокон веков, оказалось оторванным от «есть», то и «есть» небольшой кучки ученых, «есть» вчерашнего дня, само не будет ли изобличено как «кажется» и уже чудовищно оторванное от «есть»? Что есть, что кажется? Только внутренним смыслом нащупывается живое таинственное «есть» природы. А все остальное – кажется, маски и обличия, принятые на себя жизнью. |
| Эта социальная организация мыслится не отвлеченностью, не как собирательное целое, а как подлинное единство членов организации, несмотря на их кажущуюся разъединенность и множественность, – единство, основанное на соучастии в единой мистической сущности, являющей себя в таинствах. Это – богообщение группы, слияние ее в нечто целое, центром чего и мистической оболочкою, сосудом служит богопредмет, богосущество и богодействие. Эмпирическая множественность членов группы и абсолютное единство мистического начала диспаратны друг с другом и потому никак не совместимы. У них нет точки касания. Единящим их началом, tertium comparationis, вчленяющим множественность эмпирического в единство мистической сущности и воплощающим мистическое в эмпирическом, дробящим трансцендентное единство мистического во множественности эмпирического и собирающим последнюю в первом, является таинство – трансцендентное для познания сочетания эмпирического с мистическим, единого со множественным, факта с идеей. Это – боговоплощение широком смысле, инкарнация бога, как «физико-гипер-физическое» (по выражению Ричля) соединение материально-эмпирического с духовно-божественным. В сущности, все таинства каждого данного культа суть только модификации одного и того же таинства, разнящиеся по своим конкретным обнаружениям – оболочкам и дифференцировавшие, – так сказать, специализировавшиеся в модусах своего эмпирического бытия сообразно видам потребностей. Простейшая и глубочайшая форма, лежащая в самых корнях человеческого существа, есть богоядение, феофания. Это – кульминационный пункт мистериальной жизни, для которого все остальные служат лишь антиципациями, предварениями, условиями, раннейшими ступенями. Крещение – очищение, помазание – освящение и проч. имеют целью подготовить мистическое соучастие в священной феоксении – в священном сотрапезничестве богов и людей, где бог является одновременно и гостем (ξνος), которому подносится жертва, и священной пищей, которую едят сотрапезники. Бог как бы раздвояется, оставаясь самим собою. С одной стороны он остается тем, кому приносится жертва и священная пища. С другой стороны происходит само-уничижение бога, «истощание» его; бог лишает себя своих божественных атрибутов, преобразуясь и принимая образ эмпирического и тленного, и «приходит заклатися и датися в снедь верным». Оставаясь богом, он делается жертвою, предающею себя во снедение и приобщение собою верующих, верных, избранных им, т.е. выделенных из всего остального мира, обособленных и потому сделавшихся «святыми» – кодеш, γιοι, табу. Будучи табуированы, выделены в особую плоскость бытия, заколающие и вкушающие бога, сделавшегося жертвою, ipso facto сами себя приносят в жертву богу, делаясь нарочитым его достоянием, его народом. Соединившись с богом в акте причащения, они перестали уже принадлежать себе, потому что стали частью бога. Они – священные люди. |
| Таким образом, если природа есть некоторая качественность, то личность – суть конкретный носитель качеств. Многие богословы сближают понятия «личность» и «образ Божий». 273 Однако человек является личностью только потому, что он есть образ Божий – мы личностны ровно настолько, насколько являем в себе образ Бога. Необходимо помнить, что настоящее состояние человека, по христианскому учению, – это состояние, поврежденное грехом. Следовательно, специфика человеческой личности, с точки зрения православного богословия, – это тварная личность в условиях повреждения человеческой природы. Несмотря на то, что в святоотеческом богословии до настоящего времени отсутствует чётко разработанное учение о человеческой личности, 274 нам все же необходимо по пытаться хотя бы контурно очертить круг характерных при знаков, с помощью которых можно было бы попытаться описать термин «человеческая личность». Отметим, что достаточно свободное употребление нами далее по тексту понятия человеческой личности, с одной стороны, обусловлено необходимостью выделения исторической составляющей при освещении нашей темы, с другой – попыткой избежать серьёзных затруднений в изложении материала при отсутствии общей терминологии и единого понятийного аппарата у ряда святых отцов Церкви. По мнению профессора Казанской духовной академии В. И. Несмелова (1863–1937), личность человека своею природой выражает не физический мир, а «истинную при роду самого Бесконечного и Безусловного» и является «не зеркалом по отношению к Богу, а самим изображением Бога». 275 Оставляя за скобками некоторую свободу в трактовке автором термина «природа», укажем только, что профессора В. И. Несмелова вряд ли можно заподозрить хотя бы в частичном отождествлении термина «личность» с термином «природа». Профессор В. И. Несмелов отличает понятие «личность» от понятия человеческого «я». По его мнению, «я» – только феноменально и является смысловым центром сознания, которое представляет собой непрерывный творческий процесс формации психических явлений; личность – субстанциональна, иррациональна, Богоподобна. Следовательно, в актах самосознания «я» может отождествлять себя как со свободной самосущей личностью, так и с несвободным бренным телом, подчинённым законам природной необходимости. Священник Павел Флоренский пишет: «Личность (человек) не может быть логически определена, т. к. сущность ее стоит по ту сторону понятий и категорий, по ту сторону всех системообразующих рационалистических подходов». 276 |
| Конкретная метафизика мыслилась как спектр предметных ветвей, направляющихся в различные области знания, охватывающих и постепенно застраивающих всю ноуменально-феноменальную реальность. В форме подобного же спектра предметных ветвей реализуется и структуралистская эпистема. Таким образом, элементы структурализма в позднем творчестве Флоренского могут считаться даже и не протоструктурализмом, а достаточно зрелым структурализмом, и в этом творчестве они играют ведущую роль. У Выготского, разумеется, не так. В его случае можно говорить, действительно, лишь об элементах структурализма, но эти элементы существенны, отрефлексированны и представлены выпукло, отчетливо. Выготский весьма внимательно следил за уже появлявшимися попытками применения структурного подхода в психологии. Основным предметом наблюдения для него была гештальтпсихология, которую, как мы знаем, он анализировал. В критических наблюдениях над подходом гештальтпсихологии у него формировался, по существу, собственный вариант структурного принципа и структурного анализа. Вот, скажем, мне наудачу попалась такая его методологическая формулировка: " Процесс культурного развития надо понимать как изменение основной исходной структуры и возникновение на ее основе новых структур, характеризующихся новым соотношением частей. Первые структуры мы будем называть примитивными. Это натуральное естественное психологическое целое, обусловленное, главным образом, биологическими особенностями психики. Вторые, возникающие в процессе культурного развития, мы будем называть высшими структурами " . Структурный принцип здесь выступает уже в зрелой версии: не просто вычленение структур, но иерархическое выстраивание их видов, уровней. И определяющее свойство высших структур по Выготскому в том, что они связаны с появлением знаков, они суть структуры знаковой деятельности. Выготский говорит и о том, что существует тенденция распространять этот способ рассмотрения – рассмотрение через выделение структур и иерархию структур – на все новые и новые области психологии. |
|
|
