| Берзинь говорит, что больно слушать упреки деятелям прошлого в том, что они якобы недостаточно заботились о своем духовном стаде: ведь и они, так же как и мы, были лишь рабами общих условий. Тем не менее было бы лучше и справедливее, чтобы на ниве духовного просвещения латышей работали бы сами латыши. Не будем так много спорить о зависимости или независимости, заканчивает оратор, обратимся лучше непосредственно к вопросам устроения своей церковной жизни. Янсон указывает, что нам надлежит идти эволюционным путем, т.е. нам прежде всего необходимо иметь духовного главу, а за сим дальнейшее выяснится само собою. Хотя символ веры и говорит о единой христовой церкви, но мы можем быть в такой же мере самостоятельными, как Черногория, Сербия, Болгария и др. церкви. Духовное единение мы можем поддерживать со всеми православными церквами и в молитвах своих поминать всех епископов и патриархов. Посылать же сейчас кого-либо из наших лучших братьев в Москву означало бы обречь его на смертную казнь, чему примером могут нам служить епископ Платон и о.о. Бежаницкий и Блейве. Большевики этого только и ждут...» 26 февраля. На послеобеденном заседании Поместного православного собора выступил член Всероссийского поместного собора в Москве учитель Петр Маршан: «Маршан, в качестве члена Всероссийского поместного собора в Москве, дает пояснения: на Московском Соборе в 1918 году по вопросу о строе духовного управления в Прибалтийском крае преобладало мнение, что здесь должны быть 3 епископа: епископ-викарий для латышей, такой же для эстов и архиепископ с кафедрой в Риге. Также и на Юрьевском епархиальном съезде в 1917 году было постановлено избрать 3 епископов. Оратор рекомендует просить епископа Иоанна (Поммера) как латыша по происхождению, занять епископскую кафедру в Латвии. Оратор уверяет, что епископ Иоанн (Поммер) истинный демократ и что, в случае избрания его во епископа Латвии, он согласиться занять епископскую кафедру на своей родине, – пожертвует свои силы и знания Латвии». ЛГИА Ф. |
| – Приходил, бывало ко мне, – рассказывал архиепископ, – молодец. Посмотришь – сорви – голова. Живу я здесь один. Осенний вечер. На улице льет дождь. Стучит в окно. Навевает грусть и тревогу. – Вы, – говорит он, – служитель церкви, помогите мне... – Я никому не отказывал в помощи, кто бы в ней не нуждался Но я знал, я внутренним чутьем чувствовал, кто стоит передо мной. Если это был человек, действительно преследуемый судьбой, я ему по мере сил помогал. Иногда я с такими посетителями очень долго беседовал, и они уходили от меня с верой, они уходили оптимистами. Мы расставались друзьями. Этих своих взглядов архиепископ придерживался последовательно. Его дом был открыт для всех. К нему можно было прийти без доклада. Он всегда выслушивал и не оставлял просителя без ответа. Но жест, которым архиепископ подчеркнул свою могучую силу, оставался только жестом. Как служитель церкви он никогда не поднимал руки. Помнится, это было на одном из заседаний парламента. Его оскорбили действием. Архиепископ Иоанн стоял на трибуне. В его позе было много величественного и смиренного. – Неужели вы думаете, – сказал мне тогда архиепископ, – что я не мог сделать того же самого, что со мною сделали мои противники? Но я их унизил тогда своим молчанием, своим презрением. Как верующий человек, я себе говорил: «Пусть Господь простит вам, ибо не ведаете, что творите...» Против левого крыла архиепископ всегда выступал самым резким образом. Он много перенес в большевистских тюрьмах и считал, что марксисты в конечном итоге бывают только одной марки. Он видел в них врагов церкви, которой он служил и отдавал свои силы. Но если его враг попадал в затруднительное положение, он ему помогал. – Хороший человек, – говорил в таких случаях архиепископ, – только с плохими товарищами сошелся. Свою церковь он ставил выше всего. Для нее он был готов нести все жертвы. Когда о нем распространяли личные сплетни, архиепископ смеялся. Когда же его обвиняли в нетерпимости, он возмущался. – В Пензе, – говорил он, – моими лучшими друзьями были евреи. Я не делаю различия между вероисповеданиями. Я только руковожусь тем, хороший ли человек передо мною или дурной. |
| Колонка редактора С. Мазур. Общество SEMINARIUM HORTUS HUMANITATIS и исследование наследия архиепископа Иоанна (Поммера) 12 октября 2014 года исполнилось 80 лет со дня мученической смерти архиепископа Иоанна (Поммера) (1876–1934 гг.). Для коллектива редакционного совета альманаха это стало поводом для издания специального номера, посвященного этой дате. Это далеко не первый вклад в изучение наследия архиепископа Иоанна (Поммера) . На протяжении 10 лет на страницах альманаха общества SEMINARIUM HORTUS HUMANITATIS доктором филологии Ю.Л. Сидяковым публикуются документы, в основном из фонда Латвийского государственного исторического архива (ЛГИА) 7131. Первая статья «Воспоминания архиепископа Иоанна» Ю.Л. Сидякова увидела свет в первом номере альманаха в декабре 2004 года. С 2008 по 2014 гг. Ю.Л. Сидяковым подготовлено четыре объемных тома документов. Последним томом 2014 года нами завершен издательский проект избранных источников из фонда 7131 ЛГИА. Общество SEMINARIUM HORTUS HUMANITATIS провело несколько публичных чтений, посвященных истории православной церкви 20-х и 30-х гг. ХХ века, биографическим страницам жизни архиепископа Иоанна (Поммера) . Так 10 мая 2008 года в Риге под председательством доктора истории, профессора А.В. Гаврилина и историка Б.А. Равдина прошел семинар на тему: «Русское зарубежье в 20-е – начале 30-х гг. ХХ века». 12 октября 2009 года в Доме конгрессов под председательством доктора филологии Ю.Л. Сидякова состоялись мемориальные Чтения, посвященные памяти архиепископа Иоанна (Поммера) . 11 февраля 2011 года в «Русском центре» Балтийской Международной Академии под председательством Ю.Л. Сидякова состоялись очередные мемориальные Чтения памяти архиепископа Иоанна (Поммера). 25 мая 2013 года в Юрмальском городском музее С.А. Мазур провел беседу с посетителями Дней Русской культуры на тему: «Архиепископ Иоанн (Поммер) и русская культура в 20-е и 30-е гг. ХХ века». 13 мая 2014 года в «Русском центре» Балтийской Международной Академии С.А. Мазур прочитал доклад о проблемах исследования протоколов следствия убийства архиепископа Иоанна (Поммера). И 5 декабря 2014 года при содействии Старообрядческого общества Латвии в помещении духовной семинарии состоялась дискуссия о значении изучения наследия архиепископа Иоанна (Поммера). |
| Л. 324 об. в квартиру. Беседовали довольно долго. Инспектор интересовался главным образом настроением учеников в данный момент и вообще событиями, происшедшими в семинарии в последнее время. О. инспектор произвел на меня очень благоприятное впечатление. Из беседы с ним я понял, что он не будет считаться с современными событиями и духом времени, так вредно отразившимися на школьной жизни, что политика в школе не может быть терпима и т. д. При прощании со мной он сказал, что фактически он вступит в должность только тогда, когда узнает фамилии всех учеников. «Но для этого потребуется времени не менее месяца», — возразил я на такое заявление инспектора. «Я думаю, что достаточно недели», — сказал инспектор. Я с удивлением посмотрел на него и вышел из квартиры инспектора с чувством некоторого недоверия к последнему заявлению о. Иоанна. «Кажется, немного прихвастнул», — подумал я и направился к своим коллегам, чтобы поделиться с ними первыми впечатлениями, только что полученными мною от личности нашего нового непосредственного начальника. Л. 325 Однако нам скоро пришлось убедиться, что слова инспектора не были словами, брошенными на ветер. В течение недели он не только узнал учеников по фамилиям, но знал их имена, а месяца через два-три он изучил их по походкам. Так как о. Иоанн Поммер пробыл у нас только один год, то речь о нем как инспекторе я думаю продолжить, тем более что те события, которые произошли в этот период времени во внутренней жизни семинарии, связаны более всего с личностью о. Иоанна. Латыш по происхождению, о. Поммер обладал железной, непреклонной волей, был настойчив в своих требованиях и с голосом сердца не считался. Нужно сказать, что в семинарии хотя и настало после майских событий некоторое умиротворение, но дух вольности, так свойственный юному возрасту, не был погашен окончательно. Окунувшиеся в волны «освободительного» движения и привыкшие в течение двух предыдущих годов к разного рода протестам по поводу тех или иных начальственных распоряжений, ученики ревниво следили за тем, чтобы достигнутые ими некоторые права не были отняты от них, и, если замечали что-ниб[удь] подобное, по-прежнему собирались, хотя и не так уверенно, как это было раньше, |
| В 1927 году открылась возможность решить эту проблему. Список имущества был передан в Советское посольство. Тогда же в командировку в Россию отправились прот. Н. Шалфеев (1863–1941) и член синода Я. Платерс (1877–?). Реэвакуация производилась за счет ЛПЦ. В итоге, осенью 1927 года из различных российских городов было возвращено более 100 колоколов и 12 ящиков церковных принадлежностей (икон, подсвечников, облачения священников и др.). Приняли решение имущество возвращать церквам, во владении которых оно было раньше. Также с его помощью обеспечить те приходы, которым церковных принадлежностей не хватало. При этом наиболее ценное имущество передавалось центральным приходам, менее ценное – на окраины Некоторая стабилизация, связанная с легализацией церкви в новом Латвийском государстве, общий экономический подъем во второй половине 20-х годов позволили направить деньги на ремонт обветшавших храмов и на приведение в порядок находившихся в собственности церкви зданий. В частности, в эти годы был отремонтирован дом где располагался синод ЛПЦ (Рига, ул. Лиела Пилс, 14) На ремонт отдельных церквей из средств синода в это время тратилось ок. 8000 латов в год Под патронажем ЛПЦ было создано Латвийское православное общество трезвости, пропагандировался здоровый образ жизни. Архиепископ Иоанн и другие церковнослужители приняли активное участие в этом начинании В 20-е – нач. 30-х годов ЛПЦ проявляла достаточно большую активность в общественной, политической и культурной жизни страны. На одном из заседаний синода в нач. 20-х годов было сказано, что представители церкви не должны дистанцироваться от общественной и политической деятельности, которая является борьбой не только «за экономические, но также за культурные, духовные и религиозные интересы» Архиепископ Иоанн (Поммер) был всегда готов к диалогу с различными общественными организациями, был доступен любому жителю страны. Владыка Иоанн трижды избирался депутатом Сейма (в 1925, 1928 и 1931 годах), возглавляя русские предвыборные объединения В Сейме проводил большую работу: выступал против политических крайностей левых депутатов, оказывал посильную помощь русским образовательным и культурным учреждениям и др. |
| По данным на 1850 год, православие исповедовала примерно восьмая часть латышей и эстонцев Прибалтики. Помимо этого, на востоке страны появилась и старообрядческая община русских поселенцев. Латвийская Православная Церковь [ править править код ] Латвийская Православная Церковь (латыш. Latvijas Pareizticg Baznca) — самоуправляемая Церковь в составе Московского Патриархата в Латвии. История [ править править код ] В 1836 году было учреждено Рижское викариатство Псковской епархии, которое 1 марта 1850 года было выделено в самостоятельную Рижскую епархию, учреждённую 1 июля того же года. Епархиальному архиерею присваивался титул «Рижский и Митавский», каковым стал епископ Платон (Городецкий). В связи с распадом Российской империи и переводом на Рязанскую кафедру архиепископа Иоанна (Смирнова) Рижская епархия четыре года оставалась без правящего архиерея. Латвийские власти не разрешали въезд в Латвию ни митрополиту Серафиму (Чичагову), ни архиепископу Геннадию (Туберозову), которых Патриарх Тихон предполагал назначить на Рижскую кафедру. В 1918 — нач. 1919 гг. Рижской епархией временно управлял викарный епископ Ревельский Платон (Кульбуш). Лишь после того, как на Рижскую кафедру предложено было перевести из Пензенской епархии архиепископа Иоанна (Поммера), латыша по-национальности, вопрос о возглавлении Рижской епархии был улажен с латвийскими властями. В поисках компромисса с правительством Латвии архиепископ Иоанн (Поммер) ходатайствовал перед Святейшим Патриархом Тихоном о даровании его епархии самостоятельности в делах внутреннего управления. 21 июня 1921 г. Патриарх Московский Тихон, Священный Синод и Высщий Церковный Совет признали внутреннюю самостоятельность Латвийской Православной Церкви. В 1925 г. архиепископ Иоанн (Поммер) был избран в республиканский Сейм, где отстаивал равноправие Латвийской Православной Церкви с другими религиозными деноминациями Латвии. В 1926 г. возобновила свою деятельность Рижская духовная семинария. В ночь с 11 на 12 октября 1934 г. архиепископ Иоанн был заживо сожжен в своей пригородной даче. Следствие об убийстве архиепископа Иоанна не дало результатов: в убийстве подозревались как спецлужбы Латвии, так и агенты из Советского Союза. |
| Сильно пострадала и Православная церковь . 12 храмов были разрушены в ходе боевых действий Первой мировой войны и войны за независимость. Некоторые приходы Латгалии лишились своих церквей, так как при проведении границы они остались на территории России. Вглубь России эвакуировали много имущества (икон, колоколов, книг) и вернуть назад его было не просто. Дореволюционная Рижская православная духовная семинария была эвакуирована в Нижний Новгород и там, в 1918 году, закрыта. Некоторые священники покинули территорию Латвии. В итоге, в 20-е годы, ЛПЦ остро не хватало священнослужителей и церковных принадлежностей. Кроме того, по инициативе латвийских властей (относившихся к Православной церкви как к нежелательному пережитку от царской России), до 1926 года у ЛПЦ было отнято 28 храмов, здание Рижской Духовной семинарии и Духовного училища. Были ликвидированы домовые церкви в Рижском замке, некоторых учебных заведениях В июле 1925 года была снесена православная часовня во имя Св. Александра Невского, находившаяся в Риге у вокзала В феврале 1920 года православное духовенство решило пригласить в Латвию главой ЛПЦ этнического латыша – архиепископа Пензенского и Саранского Иоанна (Поммера , 1876–1934). Святейший патриарх Тихон поддержал это прошение, и, по получению от латвийских властей разрешения на въезд, у ЛПЦ появился свой архипастырь. Архиепископ Иоанн (Поммер) прибыл в Ригу 24 июля 1921 года. Но буквально накануне государство официально передало архиерейскую резиденцию Римско-католической церкви На обращение за защитой к главе правительства Латвии получили ответ, что «законы Латвии не знают ни Православной церкви, ни ее органов и организаций и не обязывают защищать Православную церковь » Тогда владыка Иоанн поселился в подвале Рижского кафедрального Христорождественского собора, что символизировало гонения со стороны государства на ЛПЦ Позднее архиепископ заметил: «Подлинно, сырое подвальное жилище главы Православной церкви является правдивым символом положения нашей церкви в нашей стране» |
| Соприкасаясь с рационализмом западноевропейского богословия, южнорусская богословская школа сама во многом заимствовала его скрупулезную логику и отточенную риторику. В церковных кругах старой России эту «киево-могилянскую складку» принято было приписывать всем ее выпускникам, хотя далеко не все из них тяготели к сугубой схоластике. В проповедях епископа Пимена уроки Киевской Академии выразились в твердой логичности и последовательности, а что касается церковной риторики (красноречия), то у епископа Семиреченского и Верненского она питалась более искренней верой, чем традицией, которая в чем-то, конечно же, помогала ему. С судьбой Академии тесно переплелось множество человеческих судеб. В 1900 году в число ее 175 студентов вошел Петр Захариевич Белоликов. Вместе с ним на одном курсе учились замечательные личности – будущие иерархи- новомученики митрополит Одесский и Херсонский Анатолий (Грисюк) и архиепископ Рижский и Митавский Иоанн (Поммер) К этим именам нужно добавить имя известного в Грузии блестящего литературоведа и историка Корнилия Кекелидзе. Отзывы о богословских диссертациях 45 выпускников Киевской Духовной Академии 1904 года дают возможность ближе узнать этот курс. С кем-то Петр Белоликов, а с 1903 года – иеродиакон Пимен разделял студенческий быт: киевские академисты жили в главном корпусе (он же был и учебным) по двое. Выбранная тема обязательного выпускного сочинения была хорошо известна всем. Названия сочинений очерчивают круг научных интересов всего выпуска. Работы оценивались как отлично хорошие, отличные, весьма хорошие, очень хорошие, очень удовлетворительные, удовлетворительные и, наконец, достаточные для степени кандидата богословия. Первый по списку (т.е. по общим учебным успехам) иеромонах Анатолий (Грисюк) пишет сочинение на тему «Учение святого апостола Павла о лице Иисуса Христа в Послании к Евреям». Но лучшим на курсе (отлично хорошее) признано сочинение Корнилия Кекелидзе «Литургические грузинские памятники в отечественных книгохранилищах и их научное значение». Отмечаются его «изумительное трудолюбие и научная работоспособность». Будущий рижский святитель иеродиакон Иоанн (Поммер) подает сочинение на тему «Религиозное воспитание в дохристианском мире и в первые века христианства», оцененное как весьма хорошее. Отмечено сочинение Митрофана Инсарского «Раскрытие мысли апостола Павла о законе как пестуне во Христе». Митрофан Инсарский и иеромонах Анатолий были оставлены в Академии профессорскими стипендиатами: первый – по кафедре догматического богословия, второй – по церковной истории. |
| Член синода Упеслей сообщил, что представители собрания 1-го прихода обратились к синоду с вопросом о необходимости приглашения в Латвию епископа. Через члена мирной делегации Таубе отправлено соответствующее письмо патриарху Тихону, который, все-таки, его не получил от Таубе, так как у последнего не было возможности передать данное письмо. Лишь повторно посланное письмо было получено патриархом. Последний раз синод обратился к патриарху через дипломатический корпус в Москве, так как латвийским кандидатом на место епископа является Иоанн Поммер , живущий в Пензе. Однако нет никаких сведений хочет ли он ехать в Латвию. ЛГИА Ф. 7469. Оп. 1. No 64. Л. 63. 1921 год 10 января. Письмо архиепископу Иоанну от протоиерея Рижской Вознесенской церкви Иоанна Бормана с призывом как можно быстрее приехать в Латвию: «...Мы, нынешние приходские священники, без своего архипастыря никак не можем найти согласия и договориться между собой: нет у нас единства – каждый делает, что ему вздумается. Понятно, что такое бедственное состояние ведет нашу церковь к увяданию, к смерти... Конечно, священники русских приходов охотно желали бы видеть у нас русского епископа, однако и они понимают, что в нынешнее время епископу необходимо знать латышский язык; да и латвийское правительство может признать только такого архиерея – то есть основательно знающего язык нашего народа. Поэтому не следует думать, будто русские приходы будут косо, с недоверием смотреть на епископа из латышей. Я уверен, что и со стороны русских приходов вы встретите полное признание...» ЛГИА. Ф. 7131. Оп. 1. No 3. Л. 1–4. (Прот. Иоанн Борман (1858–1930) , автор ряда книг, в т.ч. «Св. истории). 3 февраля. В газете «Сегодня» (No 28, с. 3) опубликована статья «Протест Вознесенского прихода». «Приход Рижской Вознесенской церкви на заседании от 1 февраля единогласно принял следующую резолюцию: В виду того, что, согласно газетным сообщениям, патриарх Тихон назначил нынешнего Варшавского архиепископа, Серафима, архиепископом православной церкви в Латвии, совет прихода Рижской Вознесенской церкви, в согласии с постановлением съезда представителей православных приходов Латвии от 25–26 августа 1920 г. |
| С Высочайшего соизволения М. был вызван для присутствия в Синоде с 17 июня 1910 по 26 мая 1911 г. В зале заседания 15 янв. 1911 г. он участвовал в наречении архим. св. Сильвестра (Ольшевского) во епископа Прилукского, викария Полтавской епархии. 14 мая 1911 г. в С.-Петербурге М. был возведен в сан архиепископа. Как член Синода он подписал послание Синода об открытии 4 сент. 1911 г. мощей свт. Иоасафа (Горленко) , еп. Белгородского. Во время пребывания в С.-Петербурге жил на Ярославском синодальном подворье на Николаевской набережной. М. тяжело заболел и, разбираясь в медицине, сам себе поставил диагноз - онкология. В дальнейшем почти не предпринимал усилий к лечению, хотя и ездил на обследование в С.-Петербург. Своему врачу говорил: «Если Воля Божия наперекор всем вашим человеческим стараниям неукоснительно направляет меня к смерти, я считаю даже грехом для себя отстаивать свою жизнь» ( Зданович. 1912. С. 7). В связи с болезнью архиерея, а также учитывая трудности в управлении обширной (1478 церквей и часовен) епархией, по просьбе М. была учреждена кафедра викарного Слуцкого епископа. 23 февр. 1912 г. имп. Николай II подписал ходатайство Синода, в к-ром М. просил Синод назначить ему викарием миссионера Новгородской епархии архим. сщмч. Варсонофия (Лебедева), известного ему «с наилучшей стороны во всех отношениях». Однако епископом Слуцким был определен ректор (с 1907) Литовской ДС архим. сщмч. Иоанн (Поммер) , хиротония к-рого состоялась 11 марта 1912 г. в Александро-Невской лавре. Еп. Иоанн прибыл в Минск 15 марта 1912 г., был представлен М. и поселился в Свято-Духовом мон-ре. На Пасху 1912 г. М. последний раз совершил богослужение. Последние месяцы почти никого не принимал. Несмотря на физические страдания, не прекращал работать и готовил дела для передачи преемнику. В завещании оставил указания о помощи нуждавшимся. 30 и 31 мая в кафедральном соборе были отслужены заупокойные литургии, к-рые возглавили архиеп. Литовский и Виленский св. Агафангел (Преображенский) и св. Иоанн (Поммер). М. был погребен в левом приделе во имя прп. Варлаама, игум. Печерского, архиерейской Крестовой Покровской ц., рядом с могилами Минских и Туровских епископов Варлаама (Чернявского) и Симеона (Линькова), под медной плитой (церковь уничтожена в 1934). Несмотря на прошение клириков и мирян определить еп. Иоанна преемником почившего архиерея, назначение не состоялось: самому молодому епископу в России не доверили окормлять одну из старейших епархий. |
|
|
