| I Едва ли можно указать время в истории раскола, когда бы являлось у раскольников такое обилие сочинений, как в два или три последние десятилетия. И обширных, в несколько сот страниц, и мелких, то писанных поуставному, то оттиснутых на гектографе, то напечатанных в заграничных и подпольных типографиях, их выпущено за это время и распространено повсюду такое множество, что никакой, самый тщательный, собиратель не в состоянии перечислить их. При общем взгляде на эту новейшую раскольническую литературу прежде всего представляется любопытной одна особенность, отличающая её от раскольнической литературы XVIII века, тоже изобилующей раскольническими сочинениями. Тогда громадное большинство этих сочинений, и в том числе самые замечательные из них, принадлежало безпоповцам поморского федосеевского согласий. Всдед за братьями Денисовыми, оставившими в наследие расколу доселе считаемый у раскольников классическими сочинения догматического, полемического и исторического содержания (Поморские и Дьяконовы, или Кержеские Ответы 11 , Виноград Российский, История об отцах и страдальцах Соловецких) много писали их ученики и последователи, – и все они писали серъёзно, разсудительно, осторожно, строго держась раскольнических начал, и своим особым оригинальным языком. Сочинений, принадлежавших поповцам, по крайней мере, достойных внимания (за исключением трудов Ивана Алексеева и инока Никодима) явилось тогда весьма не много. Теперь, напротив, безпоповцы ничего почти не пишут – во всяком случае их сочинения совсем неизвестны (безграмотные и малопонятные, хотя крайне самоуверенные и дерзкие произведения Ивана Зыкова не стоят и упоминания); а поповцы, и именно поповцы австрийского согласия, являются главными поставщиками тех сочинений, которые составляют нынешнюю, столь обширную и столь широко распространенную, раскольническую литературу. У них существует даже целое общество специиально занимающихся литературою «братчиков», во главе которого стоить Арсений Швецов, именующийся епископ Уральский, имеющее своим средоточием «Братство св. Креста», учрежденное именно с той главным образом целью, чтобы составлять и распространять сочинения в защиту австрийского раскола. К сожалению, в союзе с этим обществом состоят и ради скверного прибытка помогают ему своим литературным трудом в раскольническом духе и некоторые именуемые православными писатели, опозорившие себя таким служением расколу. |
| Но, согласитесь, нельзя же откликнуться на тему медицины вообще, на тему образования вообще. Как правило, отклик идет на конкретные проекты или законы, регламентирующие образование: к примеру, о количестве бюджетных мест в ВУЗах или о ЕГЭ. Я думаю, что для церковного документа о «ювенальной юстиции» такого уровня необходима конкретизация предмета обсуждения. Может, это сугубо индивидуальное восприятие, но мне представляется, что проект документа носит явно полемический характер. Он противостоит некой «западной модели», внедрение которой принесет вред России. Как-то странно получается, что основные положительные смыслы и принципы работы с детьми и семьей приписываются православному взгляду, а отрицательные – «ювенальной юстиции». Фото: sayan05, photosight.ru Но если обратиться к профессиональным публикациям сторонников «ювенальной юстиции», то мы увидим, что в них можно найти все то, что в проекте соборного документа имеет знак «+». Это темы о примате ценности семьи, о неразлучении детей и родителей, о противостоянии насилию, разврату и т.д. Достаточно обратиться к известному интервью А. Кучерены и О. Зыкова, которое, видимо авторами текста, просто проигнорировано. При этом все, что в документе имеет знак «-», достаточно давно критикуется специалистами — сторонниками ювенальной юстиции. То есть, важно понимать, что вполне позитивный взгляд на проблему присутствует и в среде специалистов – юристов, правозащитников и социальных работников, что в документе никак не отражено, и может сложиться ошибочное впечатление, что только православное сообщество ратует «за» нечто хорошее и «против» чего-то плохого. В обсуждаемом проекте документа сильно смущает отсутствие конкретики в адрес критикуемых понятий и явлений. Прекрасный пример полемики на церковные темы показывают главные спикеры РПЦ, к примеру, о. Всеволод Чаплин и Владимир Легойда . На какие-либо упреки в адрес Церкви или священноначалия они справедливо задают вопросы: «где?», «когда?», «кто?», «почему считаете, что это имеет отношение к делу?», «можете доказать?». То есть, спикеры справедливо требуют от оппонентов адекватно и конкретно говорить о Православии. |
| Того по Его Императорскаго Величества указу его архипастырство за своеручным своим подписанием определение учинил таково: „ежели в дело принимать правило, показанное от требника московскаго и от номоканона, киевскаго, то належит таковых священников по тому правилу судить, которые (т.-е. священники) имеют сходство некое со оным священником от беседы святаго Григория в прологу июня 27 воспоминаемых, идеже пишется: когда звали того священника, Севира именуемаго, к больному ради исповеди и причастия, то тот священник, не много помедливши в винограде своем ради обрезования виноградника, пойде в скорости однако уже в живых больного застати не возможе, и за таковое свое аще и малое небрежение велиим гласом Достопримечательно, что в данном саучае ни слова не сказано о том, что говорил обвиняемый в свое оправдание. тогда он оный священник сам себе с плачем обличал и убийцею нарицал, и дотоле от плача не престал, донележе мертвый воскрес и от грихов по надлежащему чрез оного священника Севира очистивишися надлежащею христианскою кончиною преставися. Таковаго же права и состония в священнике парфеньевском Матвее ниже следа видеть и не имеется и случая небрежения о некрещении младенца противо приведеннаго Севира священника, как небо от земли отстоит: понеже и малейшаго препятствия поп оный Матвей не имел к неокрещению младенца, но еще как видеть – крайне ожесточен и ниже мало о погибели душ человеческих соболезнующ как свойственно есть соболезновать не только священнику, но и всякому правоверному: не токмо бо зван, но и слезно просим бывший дабы крестил младенца, не восхотел крестить, и принужден младенец без крещения умирать; – да он же поп и прикащика Зыкова с сыном до причастия святых таин по исповеди колегаевским попом не допустя, по своему злонравию написал в росписях не бывшими во исповеди и у причастия, якоб за нерачением совсем безсовестно. И так мощино видеть, что оному попу Матвею за едину насмешку имеется поучение святительское (что называется хиротония) выписанное из правил святых Апостол и святых отец, идеже точно пишется тако: убогих и сирот, или аще болит кто, или умрет, или родит жена слышав и не зван иди Сшедшаго нас ради с небес, буди страж день и нощь с крещением и покаянием и с причастием, а оный поп Матвей на таковое преужащное вещание аки аспид глухий по всему обретается. |
| Одновременно с этим он подготовил другую книгу для «Кузницы», но шансов на успех у обеих было немного. Больше перспектив обещал договор с издательством «Молодая гвардия», которое по счастливому стечению обстоятельств возглавил в мае 1925 года Литвин-Молотов. Однако с «Молодой гвардией» все тоже затягивалось, Платонов называл в письмах жене своего благодетеля «невыносимым канительщиком», «страшным волокитчиком» и «ужасным волынщиком», который «любит обещать горы золота умирающим людям все хочет выпустить меня в свет обряженным красавцем, но я подохну, пока он меня управится одеть». И хотя у автора тех горьких строк было множество творческих замыслов и он фактически стоял на пороге прорыва (посланное Воронскому было лишь малой частью), в конце ноября — начале декабря 1926 года, передав доверенность на ведение издательских дел Марии Александровне и впоследствии подробно наставляя ее, как надо себя с издателями вести («Заключила ли ты договора с „Молодой гвардией“? Ответь на это. На сколько денег, на каких условиях? Как вышло у тебя с Поповым? С Поповым говори обязательно дерзко Крой, Машуха, во всю! Может, вывезет нас какая-нибудь кривая»), Платонов был вынужден один, оставив жену с сыном в Москве и получив письменные гарантии, что они не будут в одночасье выброшены на улицу, выехать в Тамбовскую губернию, чтобы занять ту же должность, которую он занимал в Воронеже, — губернского мелиоратора. Последней попыткой избежать Тамбова было намерение уехать всей семьей в Ленинград. В Пушкинском Доме сохранилось письмо Платонову некоего Бориса Зыкова: «Пишу тебе, Платоныч, пока варится на примусе гречневая каша, сварится — поставлю точку. Прежде всего о небольшом поручении Марии Александровны. За ту сумму, которую мне назвала Мария Александровна, иметь теперь комнату + отопление + освещение + стол — нельзя. Все это будет стоить, конечно, дороже. На двух больших людей и одного маленького человека нужно не менее 175–200 рублей. И сейчас найти все эти удобства вкупе — трудновато». Делать было нечего. |
| Калинович в радости благодарит Бога: «Я теперь не один: она спасет меня от окружающих меня врагов и злодеев!» Между тем Полина, давно ненавидящая мужа, тайно посетив арестованного князя Ивана, едет в Петербург; она намерена использовать те же самые связи, которые некогда дали ее мужу место на службе, чтобы теперь уничтожить мужа и спасти князя Ивана. Калинович видит Годневу в мелодраме Коцебу «Ненависть к людям и раскаяние», в роли Эйлалии; при Калиновиче она играет особенно сильно и потрясает публику. В этот вечер узнают, что губернатор смещен и Калинович назначен исполняющим обязанности начальника губернии. У себя дома Годнева встречает Калиновича просто, дружески и с прежней любовью; рассказывает, как жила без него, как влюбилась в Белавина: «Все мы имеем не ту способность, что вот любить именно одно существо, а просто способны любить или нет». Белавин испугался возможного романа, не желая принять на себя ответственность за другого человека: «Ты тоже эгоист, но ты живой человек, ты век свой стремишься к чему-нибудь, страдаешь ты, наконец, чувствуешь к людям и их известным убеждениям либо симпатию, либо отвращение, и сейчас это выразишь в жизни; а Белавин никогда…» В эпилоге сообщается, что интриги Полины удались: Калинович «за противозаконные действия» уволен; князь оправдан. Вскоре князь окончательно разоряет Полину; не выдержав этого последнего удара, она умерла. Калинович выходит в отставку, женится на Настеньке и поселяется с нею и с ее дядей-капитаном в Москве, «примкнув к партии недовольных». Свадьбу главных героев автор отказывается считать счастливым концом романа: Калинович, «сломанный нравственно, больной физически, решился на новый брак единственно потому только, что ни на что более не надеялся и ничего уж более не ожидал от жизни», да и Настенька любила его уже «более по воспоминаниям». Г. В. Зыкова Горькая судьбина Драма (1859) В ожидании возвращения с заработков из Петербурга оброчного мужика Анания Яковлева, «человека из души гордого, своеобышного», работящего и хозяйственного, в празднично убранной избе, тревожно поглядывая на заметенную дорогу, беседуют две старухи — Спиридоньевна и Матрена, мать Лизаветы, жены Анания, в отсутствие мужа вступившей в любовную связь с молодым помещиком Чегловым-Соковиным и прижившей от него ребенка. |
| «Все равно даун, зачем ее лечить» – услышала мама в роддоме Помогать тюменскому центру «Солнечный луч» никто не рвался – и он закрылся 29 марта, 2019 Помогать тюменскому центру «Солнечный луч» никто не рвался – и он закрылся Студенты-медики учатся по учебникам «советской закалки», где дети с синдромом Дауна описаны и изображены настоящими уродами. В результате 9 из 10 женщин делают аборт при подозрении на синдром, а 85% родителей отказываются от ребенка в роддоме. Раньше Ольга Зыкова руководила созданным ею в Тюмени центром «Солнечный луч», который помогал семьям детей с таким диагнозом. Но недавно центр перестал существовать. «Просто не повезло», – говорит Ольга и рассказывает, как продумать будущее своего ребенка, когда родителей не станет, и какие качества надо успеть воспитать, чтобы он был нужен окружающим людям. Любой родитель ребенка-инвалида – травматик В 2012 году на свет появилась Олина дочь, Александра, у которой наряду с геномной патологией при рождении обнаружили тяжелые пороки сердца. В первый раз малышку прооперировали уже в пять месяцев. – Ты была одним человеком, жила обычной жизнью, строила планы на будущее, а потом, в тот момент, когда ты узнала, что «у тебя даун», тебя засунули в мясорубку и прокрутили, – рассказывает Ольга. – И сразу страшные картинки перед глазами: идет старая-престарая женщина в отрепьях и ведет за собой несчастного и больного дурака-дауна. И из этого фарша нужно стать человеком – нарастить мышцы, кости. А это страшно. Так что любой родитель ребенка-инвалида – травматик, он уже не тот, что был раньше. Можно развести лирику-романтику: а кем бы мы были, если бы не наши особые дети, это теперь дело нашей жизни, во вселенском смысле мы проживаем ее не просто так. Но это настоящая трагедия для семьи. Правда, мыслей отказаться от Саши у Ольги никогда не возникало. В том числе и потому, что, как она считает, ей грамотно сообщили о диагнозе. – Мне сначала сказали, что у ребенка три порока сердца, все тяжелые, а я с этим вообще никогда не сталкивалась. Лихорадочно начала прокручивать в голове, где у нас ремонтируют сердце – Израиль, значит, нужны деньги… Под шум этих мыслей мне сказали о том, что у ребенка подозрение на синдром Дауна. Но в ту секунду я отодвинула эту мысль в сторону, главное было справиться с пороками, – говорит Ольга. |
| Маски генерала Власова. Часть 3 Завершение публикации статьи историка, кандидата исторических наук, священника Василия СЕКАЧЕВА о генерале Власове 8 декабря, 2009 Завершение публикации статьи историка, кандидата исторических наук, священника Василия СЕКАЧЕВА о генерале Власове Часть 1 — начало публикации Часть 2. — А вообще многие русские пленные переходили на сторону немцев? — Это очень хорошо, что Вы разделяете эти две вещи: сдача в плен и переход на сторону немцев. Сталин, как Вы знаете, не разделял. Пленный автоматически считался в СССР предателем, пленных предписывалось уничтожать, а их семьи лишать всякой помощи (приказ 270 от 16 августа 1941 года). В плену в течение 1941 года оказалось около 3 млн. 800 тыс. человек. Условия их содержания были страшными. Германия выводила советских военнопленных из-под действия Женевской конвенции, которую она, согласно пункту 82 этого документа, обязана была соблюдать, — как вредных в идеологическом и расовом отношении — и обрекала на вымирание. Под открытым небом от голода, болезней и холода погибло около 80 % наших пленных. Ясно поэтому, что когда предлагали выйти на свободу, но для службы Германии, многие соглашались. Тем более, когда это служба оказалась скрыта под привлекательной вывеской РОА. Людям было легче называть себя власовцами, чем немецкими наемниками… При этом все равно наших солдат тяготил факт нарушения присяги и в то же время согревала надежда вернуться, невзирая ни на что, на Родину, что отмечал начальник оперативного штаба уже настоящей РОА, сформированной в конце 1944-го, Андрей Нерянин в своей книге с характерным названием «Армия обреченных» (Нью-Йорк, 1969; написана под псевдонимом А.Г.Алдан)). Известно, кстати, что за 1943 год 15 тыс. «хи-ви» перешли с оружием в руках на сторону партизан. Конечно, среди русских добровольцев были и достаточно идейные солдаты. Анализ источников показывает, что они не принимали коллективизацию и, как правило, Сталина, но не отвергали Советскую власть, часто хорошо относились к Ленину. Например, ставший «хи-ви» и членом РОА капитан Васильев пишет о начальном этапе плена: «Надо что-то предпринять, надо как-то действовать, надо учесть и примеры из недавней истории нашей страны, действия Владимира Ильича Ленина в прошлой войне». То есть, это была та аудитория, на которую была направлена пропаганда Зыкова и которая, во многом, благодаря этой идеологии и осознавала себя антисталинской силой. |
| Они хотят поддержать мальчика и женщину, которая хочет стать его опекуном 30 ноября. ПРАВМИР. Пользователи интернета запустили флешмоб #Непрощайматвей в поддержку маленького ребенка, судьбой которого сейчас занимаются органы опеки. Годовалый Матвей сразу после рождения получил сильные ожоги в больнице, в результате чего у него оказалось обожжено более 70% тела. Родная мать отказалась от ребенка и теперь его хотят взять под опеку. Они фотографируются с плакатом «Не прощай Матвей», «Здравствуй, Матвей» и размещают фотографии на своих страницах в Фейсбуке. Москвичка Наталья Тупякова, которая хочет стать опекуном Матвея, разместила в ФБ письмо, где ответила на вопросы, которые наиболее часто ей задаются: «Как я планирую справиться с Матвеем и с остальными детьми. Тульская семья как-то справилась с 38-ю, почему мне с 4 не справиться? Тем более, что у нас была комиссия от Департамента Москвы, обследовали всех моих детей по отдельности, и нас всех, меня, дали официальное подтверждение, что справлюсь, а они мне помогут, и будут постоянно наблюдать», — написано в письме, подписанном Натальей. Она также попросила сдерживать эмоциональный накал и корректно относиться к семье из Тулы, которая также выразила желание взять ребенка под опеку. Уполномоченный по правам ребенка в Тульской области Наталья Зыкова сообщила «Правмиру», что Наталья Тупякова привезла в опеку Тульской области документы на предварительную опеку на Матвея. Новорожденный Матвей стал жертвой преступной халатности медицинского персонала роддома г.Тулы, в результате чего он получил ожог 70% тела. В отношении медсестры было возбуждено уголовное дело по ч.2 ст.118 УК РФ (Причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности). 26 мая 2015 года дело прекращено в связи с тем, что обвиняемая попала под амнистию. 17 августа 2015 года дежурному врачу роддома было предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного ч.2 ст.293 УК РФ (Халатность). Расследование дела не завершено. Желание взять под опеку Матвея выразили москвичка Наталья Тупякова и жительница Тулы Наталья Сарганова. |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 69 голосов: 3.8 из 5) Оглавление Глава первая Серафиме приснился дятел. Он сидел на сухом стволе сосны и целился носом в какую-то букашку. Потом он быстро откинулся назад, стукнул клювом по коре и снисходительно посмотрел на Серафиму черным блестящим зрачком. Серафима удивилась и открыла глаза. Дятла, конечно, не было. Был некрашеный потолок с круглыми пятнами сучков, лампочка в самодельном абажуре и пестрый табель-календарь, пришпиленный над кроватью к стене из тесаных бревен. А еще была стрела. Она торчала над календарем, и белое хвостовое перо ее хищно дрожало. «Так, — подумала Серафима. — Кажется, кто-то совершил покушение на мою жизнь. Только этого мне и не хватало». Она с беспокойством взглянула на затянутое марлей окно. В марле ярко голубела круглая дырка. Серафиме захотелось поглубже забраться под одеяло. - Нет, стоп, — сказала она себе. — Главное — не поддаваться панике. Серафима была рассудительным человеком. Она прогнала страх и стала вспоминать, кому причинила зло и кто мог желать ей такой ужасной гибели. Никому она не причиняла зла! Честное слово! Правда, вчера во время ужина она прогнала из столовой Мишку Зыкова, но он даже не обиделся. Он понимал, что сам виноват: ведь никто не заставлял его опускать в компот нытику Генке Молоканову живого зеленого лягушонка… «Не было покушения, — решила Серафима. — Стрела случайно влетела в окно, и теперь, наверно, ее хозяин прячется в кустах и с тревогой думает: узнают или не узнают? Попадет или не попадет?» Она вскочила с кровати, натянула сарафан и шагнула на крыльцо. В двух метрах от крыльца росла прямая береза. В стволе березы высоко, так что не дотянешься, торчали две стрелы. Одна — толстая и короткая, с черным вороньим пером, другая — длинная, без перьев, с зелеными полосками у наконечника. - Не нравится мне это, — задумчиво сказала Серафима и огляделась. Горнисты еще не сыграли побудку, и над лагерем висела сонная тишина. А солнце стояло уже высоко. Жестяные наконечники стрел, глубоко вонзившиеся в березу, горели серебряными точками. |
| Но тут он вспомнил, что обещал подарить стихи Володе. Что же, писать еще раз? Столько слов! Таких длинных! Сочинить все это было, пожалуй, легче, чем написать… Кашка подумал и аккуратно оторвал половинку письма со стихами. Маме он их и так расскажет, когда приедет. А это — Володе… А утром, когда позавтракали, Кашка исчез. Серафима ходила по лагерю и тихо рычала от злости. Больше всего она не любила, когда кто-нибудь из малышей пропадал из виду… - Пусть уж лучше на головах пляшут, только чтобы у меня на глазах, — часто повторяла она. Кашка никогда не дрался и на голове не плясал. Это было просто чудесно. Правда, в последнее время начал он где-то пропадать, но потом выяснилось, что он уходит с Володей, и Серафима успокоилась. Однако сегодня он исчез один. Володю Серафима увидела на веранде первой дачи, а Кашки там не было. - Слушай, где твой оруженосец? — раздраженно заговорила Серафима. — Целый час бегаю по лагерю, высунув язык. Не могу найти ни его, ни тебя. У меня по плану разучивание песни, а твой Голубев… - Не говори так много слов, — сквозь зубы отозвался Володя. Он сидел на перилах веранды и зашивал покрышку волейбольного мяча. Иголка не хотела втыкаться в толстый панцирь и втыкалась в пальцы. - Где Кашка? — повторила Серафима. - Что я, на цепи его держу? Уых… фф-ф… — Он сунул в рот палец и с ненавистью уставился на иголку. Нитка выскочила из ушка. - Дьявол тебя проглоти! — в сердцах сказал Володя. - Меня? — возмутилась Серафима. «Тебя — само собой», — подумал Володя, но вслух попросил: - Вдерни мне нитку… пожалуйста. - Ну тебя с ниткой! Она пустилась дальше на поиски. Конечно, Серафима не догадывалась, что и Володю встревожило исчезновение Кашки. Он проводил вожатую глазами и прыгнул в траву, проклиная бестолкового оруженосца, Серафиму, мячи, нитки, иголки и белый свет. Исколотый палец болел зверски. Покрышку Володя забросил в угол, а иголку забыл на перилах (потом на нее сядет Генка Молоканов, но это не входит в наш рассказ). Кашку Серафима увидела неожиданно. Его и Мишку Зыкова вела навстречу Тося Крючкова. Она двигалась с суровым видом и держала мальчишек за воротники. Кашка шел покорно, только сопел, а Зыков лягал Тосю босыми пятками, возмущенно вскрикивал и хотел вырваться. Старался он зря: Тося была самой большой девчонкой в лагере. Посильнее многих мальчишек из первого отряда. Ростом с Серафиму. |
|
|
