| Эти стихиры в навечерии Богоявления имеются лишь в ирмологе 1652 г. и только славник «Приклонил еси главу» изложен нотно во всех четырех ирмологах. Стихиры на освящение воды, гл. 8 «Глас Господень на водах». Знаменного распева, как и в книге «Праздники» (л. 60 об.), но южнорусской редакции и на кварту ниже. «Денесь водные освящаются составы» (Днесь вод освящается естество). Знаменного распева, несколько иной редакции, чем изложенная в кн. «Праздники» (л. 61), с полными фитами на словах: «составы» и «струя». «Яко человек на реку прийде» (пришел еси). Знаменного распева, на кварту ниже и иной редакции, чем изложенная в кн. «Праздники» (л. 61 об.), именно с полными фитами на словах: «на реку; крещение; от предтечевы руки», каковых фит нет в Синод. изложении. Слава и ныне, гл. 8: «Прямо гласу (ко гласу) вопиющего в пустыни». Знаменного распева, как и в Син. «Праздниках» (л. 62), но несколько иной редакции, на кварту ниже и с более протяженными фитами на тех же словах. Стихира на почерпание вод, слава и ныне, гл. 6-й: «Воспоим вернии, еже о нас Божия смотрения» (благодеяния). Знаменного распева, близкой к Синод. «Праздникам» редакции (л. 63), но на кварту ниже. Эти стихиры на освящение воды имеются лишь в ирмологе 1652 г. и только стихира «на почерпание вод» изложена нотно еще в ирм. 1674 и 1709 г. По 50-м псалме, гл. 6: «Бог Слово явися». Зеаменного распева, несколько иной редакции, чем изложенная в Синод.»Праздниках» (л. 70), и на кварту ниже. Только в ирмологе 1652 г. и у Головни (л. 305). Сверх того, у Головни (л. 305) и у г. Малашкина (стр. 48) имеется и другой припев: «Всяческая днесь да возрадуются», знаменного распева южно-русской редакции, распетый подобно припевам к задостойникам. На хвалитех, слава и ныне, гл. 2: «Днесь Христос на Иордан пришед ((прииде)». Имеется во всех ирмологах, равно как и в ирм. Головни (л. 305 об.). Напев знаменного распева, сходный с изложенным в Синод. «Праздниках» (л. 71 об.). В ирмологе 1652 г. с непостоянным бемолем на ре. А в ирм. 1700 г. без бемолей, но на кварту ниже; в ирмологах же 1674 и 1709 г. с бемолем на си, на кварту ниже. Фита над словами «мы же» в ирм. 1700 г. и у Головни выпущена. Тот же напев отдаленной редакции и у г. Малашкина (стр. 56). |
| Слава, гл.2: «Прийдите (приидите) вси языци» – знаменного распева (срв. Син. «Праздники» л. 19). Имеется только в ирм. 1652 г., в особом изложении, с бемолем на ми, на секунду ниже Син. изданий. Тоже в ирм. Головни (л. 360), также особого изложения, на кварту ниже Син. изданий. На стиховне, слава и ныне, гл. 8: «Его же древле Моисей преобразов». Того же знаменного распева, который изложен в Синод. «Праздниках» (л. 23 об.), но на кварту ниже. Имеется в ирм. 1652, 1674 и 1709 г. На хвалитех, слава и ныне, глас 6: «Денесь происходит Крест Господень». Знаменного распева южнорусской редакции, на кварту ниже изложенного в Синод. «Праздниках» (л. 25). Только в ирм. 1674 и 1709 г. Стихира, гл. 6: «Кресте Христов, христианом упование». Знаменного распева, но с значительными разностями редакции и на кварту ниже, чем в Синод. «Праздниках» (л. 24). Имеется в ирм. 1674 и 179 г. У г. Малашкина (стр. 15–23) из службы на Воздвижение Креста (14 сент.) имеются следующие песнопения: три стихиры на «Господи воззвах», во гл.6, на подобен «Все отложивше», киевского распева; на стиховне, гл.5, самоподобен: «Радуйся, живоносный кресте», неизвестного распева; величание, киевского распева; ирмосы, глас 8-й: «Крест начертав Моисей» – краткого неизвестного напева с девятой песней («Таин еси») знаменного протяженного распева, отдаленной редакции. Той же редакции и 9-я песнь другого канона «Снедию древа»; стихиры на хвалитех: «О преславного чудесе» – самоподобен и кондак «Вознесыйся на крест» – краткого напева; прокимен: «Кресту Твоему» – обычного киевского распева. Только в ирмологе Головни (л. 361) имеется стихира Покрову Пресв. Богородицы: «Смысл очистивше и ум», во гл. 2, знаменного распева. Стихира св. Архистратигу Михаилу: слава и ныне, гл. 5: «Идеже осияет благодать твоя». Распета болгарским распевом по образцу стихиры «Тебе одеющагося светом». Имеется в ирм. 1652, 1674 и 1709 г. Св. Ап. и Еванг. Иоанну Богослову (сент. 26), по 50-м псалме стихира, гл.2: ЦБогослове, юносте учениче». Знаменного распева, с фитой и бемолем на ре, на терцию ниже Синод. изданий этого гласа. |
| Богослужебное пение старообрядцев осталось особым музыкальным миром, где эстетическая сторона пения по-прежнему, как и 300 лет перед этим, регулировалась богослужебным порядком, текстом песнопений и преданием. По-прежнему господствовал унисон – монодия, что давало возможность всем предстоящим за богослужением петь вместе с певцами или за головщиком знакомые песнопения и таким образом активно участвовать в совершении богослужения. Прекращение в 1905 г. преследования старообрядцев дало возможность устраивать публичные концерты старообрядческого богослужебного пения. Так, 13 марта 1911 г. в Москве в большом зале Императорской консерватории состоялся «большой исторический старообрядческий духовный концерт полного хора любителей и любительниц знаменного крюкового пения с фабрики компании Богородско-Глуховской мануфактуры Захара Морозова под управлением П.В, Цветкова» 927 . В программе были песнопения знаменного роспева, путевого роспева и греческого роспева (унисоном), причем некоторые песнопения исполнялись с хомонией (хомовое пение, принятое у беспоповцев) и с аненайками. Было представлено и демественное пение, которым были исполнены «Поем тя» («Тебе поем») на литургии св. Василия Великого и первый воскресный ирмос 1-го гласа с исоном по-афонски 928 . Обращают на себя внимание две вещи, указанные в программе как домашнее пение: псалмы «Плач всеродного Адама» и концерт «Введение во храм Пресвятыя Богородицы». Важно то, что эти вещи, отмеченные как домашнее пение, следуют в программе непосредственно после демественного пения. Этим подчеркивалось то, что демественное пение, о котором у нас уже неоднократно говорилось, не может быть отождествляемо (как это утверждал Д.В. Разумовский, следуя П.А. Безсонову, и, следуя Разумовскому, – В.М. Металлов) с домашним пением. Значит, домашним пением и концертом старообрядцы называли псалмы (о которых у нас говорилось в 1-й гл.) и вообще внебогослужебное пение разных стихирообразных строф; «Плач Адама всеродного» был в большом употреблении в домашнем, внебогослужебном употреблении, например во время монастырских и дворцовых трапез 929 . Вообще старообрядцы очень строго отличали домашнее пение, внебогослужебное, нелитургическое, но религиозного содержания от пения демественного – богослужебного, отличного от столпового. |
| Заслуга преодоления этого взгляда принадлежит протоиерею Василию Металлову (1862–1926). Говоря о предполагаемой зависимости знаменного распева от древнегреческой системы ладов и звукорядов, он отмечает, что «каждый изучающий древнее православное пение практически вправе спросить, в чем же именно заключается и где видна эта зависимость... где те теоретические или практические данные, по которым прежний русский певец, а за ним и нынешний могли бы на основании древней музыкальной системы греческой, по методу технического устройства греческого осмогласия, определить гласы русского церковного пения» 186 . На основании множества исследованных им крюковых рукописей Металлов пришел к выводу, что музыкальный материал знаменного распева состоит из определенного количества готовых мелодических формул, или попевок, различные комбинации которых по принципу гласовой характерности составляют основу русского осмогласия. Другими словами, каждый глас знаменного распева характеризуется не звукорядами или ладами, а суммой попевок – интонаций, свойственных только данному гласу. Система гласовых попевок окончательно сложилась в XV – первой половине XVI века. Трудно сказать, как она возникла: видимо, как результат постоянного отбора наиболее характерных интонаций и их закрепления в певческой практике. Металлов считает, что манера выражать напев каждого гласа определенными мелодическими оборотами могла создаться у певцов-клириков из-за незнания ими греческой теории осмогласия. Усвоив на первых порах готовое греческое пение, русские певчие не имели возможности «положить на знамя» какой-либо текст, не подогнав его под знакомые греческие образцы. Попевочную систему знаменного распева Металлов мыслит как изобретение чисто русское, подобного которому не существовало ни в византийской церковной музыке, ни в других музыкальных культурах. Однако, как мы теперь знаем, попевочная техника была знакома и византийской музыке, и григорианскому хоралу. С другой стороны, гипотеза о трансплантации готового мелодического материала из Византии на Русь, как уже указывалось, не подтверждается рукописной традицией. Поэтому можно говорить о том, что попевочная система знаменного распева представляет собой вполне оригинальный продукт отечественной музыкальной культуры, плод ее многовекового развития, в которое внесли свой вклад многие поколения распевщиков. Если и существовали какие-то изначальные связи между мелодическими формулами, характерными для византийского пения, и русскими знаменными попевками, то с веками они полностью исчезли. |
| В неделю вторую поста. На хвалитех, слава, гл. 6-й: «Во темне греховней ходящи» – знаменного распева, с бемолем на ми и фитами, на секунду ниже Синод. изданий этого гласа. – Только в ирм. 1652 г. В неделю Крестопоклонную. На стиховне, Слава, гл. 4: «Пособивый Господи кроткому Давиду» – знаменного распева с бемолем на ми и фитой, на секунду ниже Синод. изданий этого гласа. Только в ирм. 1652 г. В ирм. Головни (л. 363) имеется еще стихира 40 мученикам, с перечнем их имен: «В песнопениях восхвалим» – во глас 6 знаменного распева, в обыкновенной тональности гласа. А у г. Малашкина (ор. 48, стр. 3) ирмосы во глас 1: «Божественнейший прообрази» – сокращение знаменного распева 13 . Служба преждеосвященная «Да ся исправит (исправится) молитва моя» – киевского распева. Имеется во всех ирмологах. Напев почти буквально сходен с изложенными в Синод. Обиходе (л. 179 об.). Тоде в ирм. Головни (л. 310 об.), но здесь имеется тоже песнопение и греческого распева (л. 311), который ошибочно назван «знаменным» и изложен почему-то на секунду ниже Синод. Обихода (см. Син. Обих. л. 169 об.). У г. Малашкина тоже песнопение греческого распева (ор. 44, стр.12), с обычными разностями редакции; хоровое же «Да исправится» распето бесцветным речитативом. Ектенья – того же знаменного распева. Который изложен и в Синод. Обиходе (л. 171 об.). Имеется в ирмол. 1652, 1674 и 1709 г. Тоже в ирм. Головни (л. 312) и у г. Малашкина (ор. 44, стр. 9). Ныне силы небесные – того же киевского распева, который изложен в Синод. Обиходе (л. 171 об.). Имеется во всех ирмологах. Напев этот есть не что иное, как особая редакция знаменного распева того же песнопения (Срв. Син. Обих. (л. 167 об.), на кварту ниже, а в ирм. 1652 г. с бемолем на ре и на терцию ниже. «Аллилуйя», здесь изложено пространнее, так же, как «аллилуйя» по стихе: «Вкусите и видите». Срв. Синод. Обих. (лл. 168–169). В некоторых южнорусских ирмологах замечательно повторение слова: «бу-будем». Тоже в ирм. Головни (л. 312) в одной тональности с Син. Обиходом (л. 171 об.). У г. Малашкина (ор. 44, стр. 9) тот же напев, но изложен пространнее, с повторениями слов, и ближе к знаменному распеву (срв. Син. Обих. л. 167 об.). |
| Выставка рукописных и старопечатных памятников знаменного пения открылась в Новгороде На выставке продемонстрирована история развития древнерусского знаменного пения на основе памятников рукописной и старопечатной книжности ВЕЛИКИЙ НОВГОРОД. В здании Присутственных мест Новгородского музея-заповедника проходит выставка «От крюков до „топоров“. Грани древнерусского певческого искусства». На выставке продемонстрирована история развития древнерусского знаменного пения на основе памятников рукописной и старопечатной книжности, а также документальных и изобразительных материалов из фондов Новгородского музея. Посетители увидят певческие книги и учебники XVII–XX веков, записанные специальными музыкальными символами — «крюками» или «знаменами», сообщает «Русская вера» . Крюки, или знамена, которые вошли в обиход примерно в XII веке, до сих пор можно найти в нотных записях. Сейчас пользуются ими лишь знатоки знаменного пения, например, в старообрядческой среде. Конечно же, распев этот – предмет и академического изучения в консерваториях, и в духовных семинариях, и в научных кругах у историков. В числе тех, кто ведет эти исследования в Новгородском музее, – Илья Мельников, куратор выставки. В экспозиции он постарался представить даже более ранний период, чем тот, когда уже стали использовать крюки. Речь идет о кондакарной нотации, когда песнопения записывались в две строки: внизу – подробная аналитическая запись, а сверху – детальная информация о напеве. Согласник крюковой. Конец XIX века. Бумага, дерево, кожа, металл, рукопись, полуустав, нотация крюковая, акварель. На развороте изображена так называемая горка. Расположенные в треугольном рисунке пометы наглядно иллюстрируют высоту звука, которую они обозначают. Фото: ruvera.ru «Крюки появляются в XII веке, которые фиксировали напевы знаменные. А топоры – это обиходное название, профессиональный жаргон музыкантов. Это квадратные ноты, которые активно вводятся под киевским влиянием уже в середине и второй половине в XVII века», – сказал Илья Мельников. Тема знаменного пения особенно актуальна для Новгорода. Древнейшие русские певческие рукописи XI–XII веков были созданы в Новгородской земле. Уже на раннем этапе здесь сложилась певческая школа, достигшая расцвета в XVI веке. Профессиональные исполнители и сочинители церковных песнопений, жившие в Новгороде, славились по всей Руси. Знаменное пение было органичной частью древнерусской духовной культуры, сосуществуя с другими видами художественного творчества – архитектурой, иконописью, монументальной живописью и литературой. Ссылки по теме Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия» По Благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла © Православная Энциклопедия, 2001–2024. Все права защищены © Сделано в Stack Group , 2008–2024 Поделитесь с друзьями |
| По сохранившимся древним нотным книгам и двум видам нотных знаков – пение за это время разделялось на «кондакарное» и «знаменное». Но в чем состояло то и другое пение, с точностью пока определить нельзя потому, что вследствие трудности не объяснены книги и нотные записи того и другого вида, и особенно «кондакарного». Вследствие несомненной замысловатости и трудности для своего времени кондакарное пение исчезло, а «знаменное» продолжало крепнуть в следующем, втором периоде (см. рис. I). Вследствие того, что нотные знаки «знаменного» пения напоминали крюки, оно называется иначе «крюковым» (рис. II). 2-й период (XII – XIV век). В этот период происходит выработка и установление знаменного или крюкового пения, которое по напевам представляет нечто своеобразное, и даже в позднейшем виде, дошедшем через XVII век до наших дней, представляющее больше отличия, чем сходства с теми известными напевами, которые составляют пение обычных «гласовых напевов». Иногда пение второго периода называется временем «истинноречья». Слово «истинноречье» указывает на то, что буквы и слоги в словах пелись и произносились так, как были изображены: а- за а, о – за о, ъ и ь не произносились. Но то было в третьем периоде. В это время буквы и слоги стали произноситься по-другому, причем различие особенно сказалось в буквах ъ и ь. Эти полугласные буквы стали считаться за гласные, ъ – за о, ь – за е. Вследствие этого получилось растяжение слов, напр. вместо пребысть – пелось «пребыстя». Вместо пришедъши – «пришедоши», вместо согрешихомъ – «согрешихомо», вместо беззаконновахомъ – «беззаконновахомо», вместо воньми – «вонеми». Так как перемена чтения и пения особенно заметна было в конечном слоге «хомъ» (пелось «хомо»), то такое пение и время его распространения в России стало называться «хомонией» (рис. III). 3-й период (XIV – XVI век) – период господства хомонии. Это пение унылое, тягучее, с носовым оттенком, малоблагозвучное. Нестроение в пении и, следовательно, в богослужении происходило не только от того, что полугласные ъ и ь стали читаться как гласные, но и потому, что по преемству от греков в песнопения включались украсительные слова – нерусского происхождения, не имевшие никакого отношения к смыслу молитв, а только к манере пения, например, слова «хубово», «ненена», «хавуа». Само собою следует, что такие слова – непонятные даже для греков, будучи включены в мелодию и текст славянской молитвы, искажали смысл ее до неузнаваемости 68 . Это был мрачный период состояния русского пения; более мрачный и неблагоприятный для религиозной жизни России, чем облик церковной живописи, который назван также мрачным за то же время. Распространялось такое пение по преимуществу в северо-восточной Руси. |
| И переписчики, зная, что на правильное очертание крюков никто не обращает должного внимания, делают массу бессознательных ошибок при письме книг и этим извращают до неузнаваемости старинные мелодии старообрядческих напевов. Эта же причина отчасти виновна и в том, что у нас пение разбилось на множество напевов, иногда неправильных настолько, что слух не выносит такое пение” [Быстров Л. В. Как учить старообрядческому пению//Церковное пение. — 1909. — с. 48]. Наличие разных напевов один автор объясняет тем, что “…они существуют по местности, и смотря по тому, в каких условиях находится приход. Старообрядческие приходы можно подразделить на две категории; а именно: на город и провинцию” [Поспелов Е. Возможно ли устроить в старообрядческих приходах везде одинаковое пение//Церковное пение. — 1909. — с. 128]. Далее, говоря о деревенских певцах, он выносит им суровый приговор: “Разумеется, здесь не может быть и речи о том, чтобы можно было устроить пение хорошим, и придерживаться одному определенному напеву; в деревенских приходах мы видим разные напевы не только по самим приходам, где какого придерживаются, а даже в одном и том же храме, прислушайтесь, например, во время исполнения “антифонов”, которые исполняются по клиросам, и вы всегда услышите разницу в напеве” [там же, с. 129]. К тому же автор усматривает немало недостатков в самом пении “по напевке”, называя такое пение “безчинным воплем”, “козлогласием”. Причину упадка этой певческой традиции старообрядцев исследователи объясняли, справедливо ссылаясь на долгий период преследования ревнителей старины. “И действительно, был ли смысл говорить об обширном организованном хоре, когда главной задачей стояло — петь так, чтобы звуки песнопений не проникали сквозь стены, окна молельни, не выходили через ея двери наружу. Раз таковы были условия, то самый смысл, соль, так сказать, пения, утратились; осталось только стремление — не отступать от того, что показано в Уставе, то есть что нужно было петь, все-таки пели. Но как пели? — Об этом лучше не говорить… И клирос постоянно обнимал собою все недалекое, слабо одаренное, способное на всевозможные компромиссы. Это были люди, не только не имеющие понятия об организации пения, о его постановке, о выразительности в пении, но даже нередко совершенно незнакомые с крюковыми изображениями знаменных роспевов” [Поморец. К современному положению хорового знаменного пения в старообрядческих приходах//Церковное пение. — 1909. — с. 49]. “Разумеется, что и здесь, вдали от враждебного им мира изгнанники утешали себя пением; но это пение было уже не по книгам, которые вместе с прочим отобрали никоновские реформаторы, а по памяти. Пели только то, что знали наизусть” [Быстров Л. В. Что мешает объединить пение//Церковное пение. — 1909. — с. 208]. |
| В отличие от еврейского и греческого пения, сопровождавшегося аккомпанементом музыкальных инструментов, древнехристианское пение всегда было только голосовым. Таковым оно и осталось до сего времени в Православной Церкви. В отличие от драматизированного еврейского и греческого пения, проникнутого выражением то тоски и отчаяния в виду сознания греховности пред Богом (в еврейском пении), то страха и ужаса пред беспощадным роком–судьбою (в греческом пении), древнехристианское пение приобрело характер спокойного умиления и сыновней преданности Христу–Спасителю, Победителю смерти и Искупителю. Способы исполнения разных песнопений были различны: то пел один из священнослужителей, а все остальные ему подпевали, то пели отдельные члены христианской общины, выступая иногда с своими вдохновенными импровизациями, то слышалось общее хоровое пение в унисон. Необходимо отметить, что церковное пение во все века до самого последнего времени, пока не явилось у нас в России итальянское влияние, было всегда унисонным, как наиболее способствовавшее сосредоточению в молитве и возможности для всех принимать участие в пении. Пение псалма или молитвы одним лицом с подпеванием последних слов всем собранием называлось ипофонным, пение с присоединением со стороны всего собрания особого припева называлось епифонным; пение попеременное двумя сторонами молящихся, двумя ликами называлось антифонным. Все эти приемы исполнения песнопений в IV-V bekax не исчезли, а продолжали развиваться, а, главное, стали широко распространяться по различным областям Вселенской Церкви. Есть предание, что « антифонное» пение впервые было введено в Антиохии св. Игнатием Богоносцем (107 г.), а в Западной Церкви св. Амвросием Медиоланским (397 г.). Русское церковное пение развивалось, естественно, под влиянием греческого церковного пения. С принятием христианства из Византии был принесен на Русь и тогдашний византийский распев. Постепенно этот напев перерабатывался в духе русских национальных особенностей, в результате чего явилось русское церковное пение так называемый Знаменный распев. |
| В отличие от еврейского и греческого пения, сопровождавшегося аккомпанементом музыкальных инструментов, древнехристианское пение всегда было только голосовым. Таковым оно и осталось до сего времени в Православной Церкви. В отличие от драматизированного еврейского и греческого пения, проникнутого выражением то тоски и отчаяния в виду сознания греховности пред Богом (в еврейском пении), то страха и ужаса пред беспощадным роком-судьбою (в греческом пении), древнехристианское пение приобрело характер спокойного умиления и сыновней преданности Христу-Спасителю, Победителю смерти и Искупителю. Способы исполнения разных песнопений были различны: то пел один из священнослужителей, а все остальные ему подпевали, то пели отдельные члены христианской общины, выступая иногда с своими вдохновенными импровизациями, то слышалось общее хоровое пение в унисон. Необходимо отметить, что церковное пение во все века до самого последнего времени, пока не явилось у нас в России итальянское влияние, было всегда унисонным, как наиболее способствовавшее сосредоточению в молитве и возможности для всех принимать участие в пении. Пение псалма или молитвы одним лицом с подпеванием последних слов всем собранием называлось ипофонным, пение с присоединением со стороны всего собрания особого припева называлось епифонным; пение попеременное двумя сторонами молящихся, двумя ликами называлось антифонным. Все эти приемы исполнения песнопений в IVV веках не исчезли, а продолжали развиваться, а, главное, стали широко распространяться по различным областям Вселенской Церкви. Есть предание, что «антифонное» пение впервые было введено в Антиохии св. Игнатием Богоносцем (107 г.), а в Западной Церкви св. Амвросием Медиоланским (397 г.). Русское церковное пение развивалось, естественно, под влиянием греческого церковного пения. С принятием христианства из Византии был принесен на Русь и тогдашний византийский распев. Постепенно этот напев перерабатывался в духе русских национальных особенностей, в результате чего явилось русское церковное пение так называемый Знаменный распев. |
|
|
