| Исторические персонажи Киевской Руси с завидным постоянством фигурируют в северорусских былинах и стáринах. Благодаря северным великороссам сохранились эти жемчужины народно-исторического фольклора, повествующие о древнерусских временах. По мнению М.П. Погодина (1800-1875) — выдающегося русского историка, писателя, филолога, публициста, издателя – южные русичи постоянно мигрировали на север и северо-восток. Не случайно у архангельских и новгородских великороссов сохранилось южнорусское произношение исторической буквы «ять» как и, йи: сиверко, йисть и т.д., а в северовеликорусских говорах большое количество южнорусских слов. Вообще, лингвисты считают язык новгородцев наиболее близким языку древних киевлян. Современный литературный украинский язык, сильно полонизированный и в котором почти полностью искоренены общерусские слова, не имеет даже намёка на близость к языку Древней Руси. В том числе и поэтому притязания современной Украины на Киево-русский период, как староукраинский, абсолютно безосновательны. И уж, тем паче, официально именовать Украину единственной наследницей и правопреемницей Киевской Руси антиисторично и провокационно. М.П. Погодин считал, что на опустевшие после ордынского нашествия земли Киевщины и Приднепровья, а, возможно, и ещё ранее стали селиться выходцы с Червонной Руси (Прикарпатья). Вероятно, к этому привела и южнорусская миграция на север и северо-восток. Это, конечно, одна из версий, однако малорусские кобзари и лирники распевали свои думы, начиная повествование лишь со времён казацких. Таким образом, малорусская историческая память весьма своеобразна: в думах и песнях в основном отображаются события национального прошлого начиная с XV-XVI столетий – со времён походов славных «лыцарей»-запорожцев то на Туретчину, то на Крым, то в Ляшские пределы, а то и в иные земли. Вообще, Запорожская Сечь – наивысший, на мой взгляд, пассионарный период в истории малорусского народа. После соединения Малороссии и Московского Царства в 1654 г. учёные мужи и священники из Юго-Западной Руси, будучи на порядок образованнее московитов, стали активно сотрудничать с Москво й и заложили совместно с московскими учёными основу русской научной школы в различных областях знаний. А такие выдающиеся деятели, как, малороссы Феофан Прокопович и Епифаний Славинецкий, белорус Симеон Полоцкий, а затем знаменитый великоросс Михайло Ломоносов явились основателями современного им русского (в тогдашней терминологии «pocciйckaro») литературного языка, давшего основу для будущего развития языка Пушкина , Лермонтова, Гоголя, Достоевского и всей нашей великой литературы. Таким образом, русский литературный язык является общим достоянием всех восточных славян, то есть общерусским. |
| Второе. Власти сами закрыли выезд из страны мужчинам , начали всеобщую мобилизацию. Теперь собирают взятки за то, чтобы человек «потерялся». Третье. Госзакупки по законам военного времени проводятся без тендеров. В результате подрядчиками становятся нужные Зеленскому люди, которые отдают ему откат в виде моря зеленых фантиков. Еще один элемент заработка — в Запорожской области орудовали банды запрещенного в России «Правого сектора» и других. Они незаконно собирали деньги с наших местных предпринимателей. Кураторами выступали мэры, которые сбежали, — оставшись, они бы пошли под суд. — Поделитесь планами на ближайшее будущее. — Нужно выполнить все задачи спецоперации, полностью наладить мирную жизнь. Знаете, что чаще всего нам говорят люди? «Вы точно никуда не уйдете?» — А вы не уйдете? — Нет. СПРАВКА «ИЗВЕСТИЙ» После татаро-монгольского нашествия 1237–1240 годов край на два столетия вошел в состав Золотой Орды. С 1445 года запорожские степи оказались под контролем Крымского ханства. В XV–XVI веках земли стали одним из центров русского казачества. Здесь была сформирована Запорожская Сечь. По итогам русско-турецких войн XVIII века территории вошли в состав Российской империи: сначала в Новороссийскую, а затем Екатеринославскую и Таврическую губернии. Как административная единица на территории УССР была выделена в 1939 году из юго-восточных районов Днепропетровской области. Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите " Ctrl+Enter " . Поделиться РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям. Комментарии Закрыть Закрыть Сообщение для редакции Закрыть Закрыть Организации, запрещенные на территории РФ: «Исламское государство» («ИГИЛ»); Джебхат ан-Нусра (Фронт победы); «Аль-Каида» («База»); «Братья-мусульмане» («Аль-Ихван аль-Муслимун»); «Движение Талибан»; «Священная война» («Аль-Джихад» или «Египетский исламский джихад»); «Исламская группа» («Аль-Гамаа аль-Исламия»); «Асбат аль-Ансар»; «Партия исламского освобождения» («Хизбут-Тахрир аль-Ислами»); «Имарат Кавказ» («Кавказский Эмират»); «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана»; «Исламская партия Туркестана» (бывшее «Исламское движение Узбекистана»); «Меджлис крымско-татарского народа»; Международное религиозное объединение «ТаблигиДжамаат»; «Украинская повстанческая армия» (УПА); «Украинская национальная ассамблея – Украинская народная самооборона» (УНА - УНСО); «Тризуб им. Степана Бандеры»; Украинская организация «Братство»; Украинская организация «Правый сектор»; Международное религиозное объединение «АУМ Синрике»; Свидетели Иеговы; «АУМСинрике» (AumShinrikyo, AUM, Aleph); «Национал-большевистская партия»; Движение «Славянский союз»; Движения «Русское национальное единство»; «Движение против нелегальной иммиграции»; Комитет «Нация и Свобода»; Международное общественное движение «Арестантское уголовное единство»; Движение «Колумбайн»; Батальон «Азов»; Meta |
| Еще для чтущаго уверения посилаем з братом нашим монахом Пахомием от общества нашего честнаго иеромонаха Софрония, и всепокорнейше просим, якоже сим тако и тем оставшимся всем братиям нашим на время доколь возмогут вибратися в путь возвращатися въ монастир, всякую благодетелскую вашу являть милость и любовь и в нуждах случающихся делать благопризретелное спомоществование. Мы же по должности нашей за ваше к нам милосердие и премногая благодеяниия к преблагому владыце при святой божественной тайной жертве всегдашнии и незабвеннии молитвенники пребудем. При сем поручивше себе милости и любви велможности вашей со всепочитателством нашим в надежде остаем навсегда Вашей велможности, нашего всемилостиваго благодетеля и добродея всех временних и вечных благ всеусердейшии желатели и непрестаннии богомолци, Молдовлахийския общежителныя Сошествия Святаго Духа обители Драгомирны строитель иеромонах Паисий со всею о Христе братиею. 1768 года, Июня, 2. З 3. Письмо от 30 января 1771 года Конверт: Высокоблагородному и Высокопочтенному Господину Запорожскому войсковому Пану Пысару, Милостивонадежнейшему нашему Благодетелю, з почтением. Высокоблагородный и высокопочтенний господин писарь, Милостивонадежнейший наш благодетелю. Благодеяния ваша и милостиня, творимая к убогой обители нашей в незабвенной памяти имуще удостояемся теперь писменно за оная принести благодарения с желанием временних и вечних благ от Христа Господа нашего. В великом утеснении и страсе были мы в обители нашей чрез немалое время. Первое от мимоходящих неприятелских агарянских войск, потом от последовавшей Божиим допущением моровой болезни. Обаче от всех протчих случаев сохранил нас Господь своею благодатию целих и здравих, толко едина нам осталась беда – крайное убожество, скудость в пищи и одежди, и во всех потребностях. Як и сами можете розсудити, где случаются войни и различнии перемени, тамо наипаче последуют глад и всякая нищетя. Затем просим вашего высокоблагородия, надежнейшаго благодетеля нашего, як прежде творили, так и теперь сотворите милость з нами убогими зделать вспоможение. |
| Спомоществуют в строениях монастирских и в протчих потребностях, и се недавно начали созидати нам некотории христолюбивии господие молдовлахийския каменную боницу с церквою теплою вне огради монастирской ради пространнейшаго строения и лутшаго спокойства болных братии случающихся. Сие внушивши велможность ваша удобно можете разумети, коль ложния от враждебних человек на нас наносимия и почти самая сатанинская зависть, ибо искони ненавидяй рода человеческаго враг, невозмогши сам собою внутрь монастира пакость неякую содеяти и смутити стадо Христово, силою Христовою проганяем, отходит далше на страну и обретшти воле его последующих наущает тех ложния клевети сшивати да поне опечалит нас и протчиим благоговейним, от чего бы ползоватися могли душею, вредитися тем устроит. Но обаче и таким образом ничтоже успевает завистная злоба его, яко видим, ибо неизреченним своим милосердием преблагий Господь вдохнул духом своим пречистим в сердце велможности вашей еже бы не приймати тех ложних клевет на бедное общежителство наше наносимых, и даровал нам велможност вашу особливейшаго заступника и крепкаго защитника во всех приключающихся злобных наветах. Благодарим убо премилостиваго Бога, яко таковую чрез велможность вашу показует нам убогим милость. Купно же всеусердно молим неизследимую его благость, да яко же велможность ваша бедних и убогих нас защищаете, защитит и сохранит на многие лета велможность вашу, особливейшаго нашего премилостиваго благодетеля, от всяких злобних и враждебних наветов душевних и телесних и дарует благоденственно и целоздравственно душеспасително вси дни живота вашего провождать. В будущем же веце да удостоит небесный царь славы венаго онаго блаженства еже наипаче милующим убогим защищающим напаствуемия обещавает. При сем же смиренно в нашем к велможности вашей писании сообщаем и другое такое же писание к всему православному Войска Запорожскаго козацтву, которое всесмиреннейше вашея велможности просимъ да прочтено будет по повелению вашему в церкве Сечевой Запорожской Святопокровской при всем христолюбивом собрании. |
| «Их ли, врагов, опасаться и щадить? Какая от них польза царскому величеству! Прямо ты верен государю, но надобно тебе знамение этой верности явить и память по себе в вечные роды оставить, чтоб и будущие государи ведали и имя твое ублажали, что один такой был верный гетман Иван Степанович Мазепа, который такую пользу государству Российскому учинил». В это время царь встал с своего места, и разговор Меншикова с Мазепою прекратился. Гетман, проводивши царя, возвратился с старшиною и полковниками во внутреннюю свою комнату и спросил их: «Слышали все? Всегда мне эту песенку поют, и на Москве, и всюду; не допусти им только, Боже, исполнить, что думают». Таким образом, Мазепа изобразил себя в глазах казацкой старшины защитником тех вольностей, которые Петр собирается умалять, интегрируя земли Малороссийского края. Костомаров выразил двуличие Мазепы следующими словами: «Перед царём, выхваляя свою верность, он [Мазепа] лгал на малорусский народ и особенно чернил запорожцев, советовал искоренить и разорить дотла Запорожскую Сечь, а между тем перед малоруссами охал и жаловался на суровые московские порядки, двусмысленно пугал их опасением чего-то рокового, а запорожцам сообщал тайными путями, что государь их ненавидит и уже искоренил бы их, если бы гетман не стоял за них и не укрощал царского гнева». Следующим конфликтным моментом было сооружение Киево-Печерской крепости. Полковники беспрестанно являлись к гетману с жалобами на грубое отношение приставов, следящих за ходом строительства. Началась подлинная истерия, где - как это обычно случается в таких случаях - горькая правда смешивалась с домыслами и обильно приправлялась страхами: «Казаки, оставивши домы свои, сенокосы и жнитво, терпят на царской службе зной солнечный, а там великороссийские люди домы их грабят, разбирают и палят, жен и дочерей насилуют, коней и скотину и всякие пожитки забирают, старшину бьют смертными побоями!» Миргородский полковник Даниил Апостол говорил Мазепе: «Очи всех на тебя обращены, и не дай Боже над тобой смерти: тогда мы останемся в такой неволе, что и куры нас загребут!» |
| 323–328). Современниками влияние Вальтер Скотта на автора «Вечеров» и «Миргорода» ощущалось весьма явственно (отзывы Полевого, Булгарина; замечание Пушкина, что начало «Тараса Бульбы» «достойно Вальтер Скотта»). Гоголя роднит с Вальтер Скоттом общая манера исторического повествования, основанная на изучении исторических и фольклорных источников и в то же время на глубоко-личном отношении к прошлому. Гоголь далек был от механического пересказа немногочисленных в то время общих исторических работ и от механического нанизыванья историко-бытовых деталей, как это нередко у М. Н. Загоскина, Н. А. Полевого, особенно же – в исторических романах Ф. Булгарина, а также у многочисленных «Вальтер Скоттиков» 20-30-х гг. Типичность фабулы Гоголя, особенно в первой редакции, делает почти излишними поиски ее непосредственных литературных источников. Хотя исследователи (Н. П. Дашкевич, Н. И. Петров, Н. А. Котляревский) и отмечали ряд отдельных мест, эпизодов и характеристик «Тараса Бульбы», восходящих к литературным «источникам», к известным «прототипам», – связь этих «предшественников» с повестью Гоголя весьма отдаленная. Примером может быть В. Т. Нарежный, романы которого «Запорожец» и «Бурсак» особенно часто ставились в связь с «Тарасом Бульбой», хотя в изображаемой в них условно-исторической Сечи нет ни бытовых черт, ни исторических фактов, ни художественных изобразительных средств, которые отразились бы в повести Гоголя. Для Гоголя с его идеализацией Запорожья неприемлемы были тенденции Нарежного: «пройдет столетие – и может быть одним только географам будет известно место, где стояла некогда Сечь Запорожская» (там же, стр. 216) и т. п. К непосредственным впечатлениям от чтения Нарежного («Бурсак») могут быть возведены только воспоминания о бурсацких годах Остапа и Андрия; могли запомниться Гоголю и страницы из романа «Запорожец» о возникновении и основных принципах устройства Сечи (ср. «Тарас Бульба» стр. 64–67 и особенно 301–303 и «Романы и повести, сочиненные Василием Нарежным», ч. VIII, СПб., 1836, стр. 184–185). У Нарежного Гоголь мог также обратить внимание на некоторые традиционные типы (например, тип еврея). |
| Но Кирдюг стоял, не сдвинувшись, и благодарил козаков за оказанную честь. Таким образом кончилось шумное избрание, которому, неизвестно, были ли так рады другие, как рад был Бульба сначала потому, что отмстил первому кошевому, а потом потому, что Кирдюг был старый его товарищ и бывал с ним в одних и тех же сухопутных и морских походах, деля суровости и труды боевой жизни. Толпа разбрелась тут же праздновать избранье, и поднялась гульня, какой еще не видали дотоле Остап и Андрий. Винные шинки все были разнесены; мед, горелка и пиво забирались просто, без денег; шинкари были уже рады и тому, что сами остались целы. Вся ночь прошла в криках и песнях, славивших подвиги. И взошедший месяц долго еще видел толпы музыкантов, проходивших по улицам, бандуры, турбаны, круглые балалайки и церковных песельников, которые держались на Сечи для пенья в церкви и для восхваления запорожских дел. Наконец хмель и утомленье стали одолевать крепкие головы. И видно было понемногу, как то там, то в другом месте валился козак. Там товарищ, обнявши товарища, расчувствовавшись и даже оба заплакавши, валились оба на землю. Там гурьбою улегалась целая куча; там выбирал иной, как бы получше ему улечься, и лег прямо на деревянную колоду. Последний, который был покрепче, еще выводил какие-то бессвязные речи; наконец, и того подкосила хмельная сила, и тот повалился – и заснула вся Сечь. IV. А на другой день Тарас Бульба уже совещался с новым кошевым, как поднять запорожцев на какое-нибудь дело. Кошевой был умный и хитрый козак, знал вздоль и впоперек запорожцев и сначала сказал: «Не можно клятвы преступить, никак не можно.» А потом, помолчавши, прибавил: «Ничего, можно; клятвы мы не преступим, а так кое-что придумаем. Пусть только соберется народ, да не то, чтобы по моему приказу, а просто своею охотою. Вы уж знаете, как это сделать. А мы с старшинами тотчас и прибежим на площадь, будто бы ничего не знаем.» Не прошло часу после их разговора, как уже грянули в литавры. Нашлись вдруг и хмельные и неразумные козаки. |
| Три всадника едут молча. Старый Тарас вспоминает свою буйную жизнь, слеза застывает в глазах, поседевшая голова понурится. Остап, имеющий суровый и твердый характер, хотя и ожесточившийся за годы обучения в бурсе, сохранил в себе природную доброту и тронут слезами своей бедной матери. Одно только это его смущает и заставляет задумчиво опустить голову. Андрий также тяжело переживает прощание с матерью и родным домом, но его мысли заняты воспоминаниями о прекрасной полячке, которую он встретил перед самым отъездом из Киева. Тогда Андрий сумел пробраться в спальню к красавице через трубу камина, стук в дверь заставил полячку спрятать молодого козака под кровать. Татарка, служанка панночки, как только прошло беспокойство, вывела Андрия в сад, где он едва спасся от проснувшейся дворни. Прекрасную полячку он еще раз видел в костеле, вскоре она уехала — и сейчас, потупив глаза в гриву коня своего, думает о ней Андрий. После долгой дороги Сечь встречает Тараса с сыновьями своей разгульной жизнью — признаком запорожской воли. Козаки не любят тратить время на военные упражнения, собирая бранный опыт лишь в пылу битв. Остап и Андрий кидаются со всею пылкостью юношей в это разгульное море. Но старому Тарасу не по душе праздная жизнь — не к такой деятельности хочет готовить он своих сыновей. Повстречавшись со всеми своими сотоварищами, он все придумывает, как поднять запорожцев в поход, чтобы не тратить козацкую удаль на беспрерывное пиршество и пьяное веселье. Он уговаривает Козаков переизбрать кошевого, который держится мира с врагами козачества. Новый кошевой под напором самых воинственных Козаков, и прежде всего Тараса, решается идти на Польшу, чтобы отметить все зло и посрамление веры и козацкой славы. И скоро весь польский юго-запад становится добычею страха, бегущего наперед слуха: «Запорожцы! Показались запорожцы!» В один месяц в битвах возмужали молодые козаки, и старому Тарасу любо видеть, что оба его сына — среди первых. Козацкое войско пытается взять город Дубнр, где много казны и богатых обывателей, но встречают отчаянное сопротивление гарнизона и жителей. |
| Но Кирдюг стоял, не сдвинувшись, и благодарил козаков за оказанную честь. Таким образом кончилось шумное избрание, которому, неизвестно, были ли так рады другие, как рад был Бульба сначала потому, что отмстил первому кошевому, а потом потому, что Кирдюг был старый его товарищ и бывал с ним в одних и тех же сухопутных и морских походах, деля суровости и труды боевой жизни. Толпа разбрелась тут же праздновать избранье, и поднялась гульня, какой еще не видали дотоле Остап и Андрий. Винные шинки все были разнесены; мед, горелка и пиво забирались просто, без денег; шинкари были уже рады и тому, что сами остались целы. Вся ночь прошла в криках и песнях, славивших подвиги. И взошедший месяц долго еще видел толпы музыкантов, проходивших по улицам, бандуры, турбаны, круглые балалайки и церковных песельников, которые держались на Сечи для пенья в церкви и для восхваления запорожских дел. Наконец хмель и утомленье стали одолевать крепкие головы. И видно было понемногу, как то там, то в другом месте валился козак. Там товарищ, обнявши товарища, расчувствовавшись и даже оба заплакавши, валились оба на землю. Там гурьбою улегалась целая куча; там выбирал иной, как бы получше ему улечься, и лег прямо на деревянную колоду. Последний, который был покрепче, еще выводил какие-то бессвязные речи; наконец, и того подкосила хмельная сила, и тот повалился — и заснула вся Сечь. IV. А на другой день Тарас Бульба уже совещался с новым кошевым, как поднять запорожцев на какое-нибудь дело. Кошевой был умный и хитрый козак, знал вздоль и впоперек запорожцев и сначала сказал: „Не можно клятвы преступить, никак не можно.“ А потом, помолчавши, прибавил: „Ничего, можно; клятвы мы не преступим, а так кое-что придумаем. Пусть только соберется народ, да не то, чтобы по моему приказу, а просто своею охотою. Вы уж знаете, как это сделать. А мы с старшинами тотчас и прибежим на площадь, будто бы ничего не знаем.“ Не прошло часу после их разговора, как уже грянули в литавры. Нашлись вдруг и хмельные и неразумные козаки. |
| Но Тарас всё старался и силился собрать свои мысли и припомнить бывшее. „Да ведь меня же схватили и окружили было совсем ляхи? Мне ж не было никакой возможности выбиться из толпы?“ „Молчи ж, говорят тебе, чортова детина!“ закричал Товкач сердито, как нянька, выведенная из терпенья, кричит неугомонному повесе ребенку: „Что пользы знать тебе, как выбрался? Довольно того, что выбрался. Нашлись люди, которые тебя не выдали, — ну, и будет с тебя! Нам еще не мало ночей скакать вместе. Ты думаешь, что пошел за простого козака? Нет, твою голову оценили в две тысячи червонных.“ „А Остап?“ вскрикнул вдруг Тарас, понатужился приподняться и вдруг вспомнил, как Остапа схватили и связали в глазах его, и что он теперь уже в ляшских руках. И обняло горе старую голову. Сорвал и сдернул он все перевязки ран своих, бросил их далеко прочь, хотел громко что-то сказать — и вместо того понес чепуху; жар и бред вновь овладели им, и понеслись без толку и связи безумные речи. А между тем верный товарищ стоял пред ним, бранясь и рассыпая без счету жестокие укорительные слова и упреки. Наконец, схватил он его за ноги и руки, спеленал, как ребенка, поправил все перевязки, увернул его в воловью кожу, увязал в лубки и, присвиснувши веревками к седлу, помчался вновь с ним в дорогу. „Хоть неживого, да довезу тебя! Не попущу, чтобы ляхи поглумились над твоей козацкою уродою, на куски рвали бы твое тело да бросали его в воду. Пусть же, хоть и будет орел высмыкать из твоего лоба очи, да пусть же степовой, наш орел, а не ляшский, не тот, что прилетает из польской земли. Хоть неживого, а довезу тебя до Украйны!“ Так говорил верный товарищ. Скакал без отдыху дни и ночи и привез его, бесчувственного, в самую Запорожскую Сечь. Там принялся он лечить его неутомимо травами и смачиваньями; достал какую-то знающую жидовку, которая месяц поила его разными снадобьями, и наконец Тарасу стало лучше. Лекарства ли или своя железная сила взяла верх, только он через полтора месяца стал на ноги; раны зажили, и только одни сабельные рубцы давали знать, как глубоко когда-то был ранен старый козак. |
|
|
