| При этом в первом слове он делает такую оговорку: „многа же суть свидетельства написана от св. Апостол и св. Отец о Святей и Животворящей Троице; но еретики и жидове не приемлют свидетельства апостольскаго и отеческаго, но точию пророческая свидетельства глаголють приимати“ 25 . Таким образом, преп. Иосиф смотрел на ересь, как на жидовство. Геннадий называет еретиков также по-жидовски мудрствующими. Да и самое название еретиков жидовствующими, надо думать, принадлежит Геннадию: „писал еси ко мне....“, говорит в 1488 году великий князь Иван Васильевич в письме к Геннадию, „что которые в Новгороде священники и диаконы и дьяки и простые люди жидовскую веру величают“ 26 . Но у преп. Иосифа и у Геннадия мы находим и такие свидетельства, которые называют нам, что они видели в ереси, кроме жидовства, и нечто иное. Начиная с четвертого слова, преп. Иосиф в доказательство своих положений, приводит свидетельства из писаний нового завета, а такой прием не был бы удобен, если бы преп. Иосиф видел в еретиках только чистых жидовствующих. В своем „сказании“ он так говорит об еретиках: „мнози инии, иже втайне держаще ереси многи, десятословием на жидовство учаще и Саддукейскую и Мессалианскую ересь и много развращения творяще“ 27 . Митрополита Зосиму преп. Иосиф называет новым Арием 28 . Из указанных свидетельств мы видим, что он не смотрел на ересь, только как на чистое жидовство. Точно так же и Геннадий не смотрел на ересь, как только на чистое жидовство. В послании к Иосафу, архиепископу Ростовскому, он пишет: „обретох зде Новгородских еретиков, жидовская мудрствующих; покрытыж суть онех еретик клятвенною укоризною, Маркианскиа глаголю и Мессалианскиа.... Ино то в них не одно Июдейство, смешано с Мессалионскою ересью.... что ни есть ересей Мессалианских, то все они мудрствуют, только то жидовским десятословием людей прельщают“ 29 . В „сказании о ереси Ноугородсте“, помещенном пред поучением к православным христианам собора 1490 года говорится: „во еже обрете еретики, Мессалианская мудрствующе, да и жидовскую ересь держащих“ 30 . |
| «Не неудовлетворительность такого понимания непогрешимости ясна сама по себе», говорит наш полемист (стр. 35). Здесь не примиряется указанное противоречие, а напротив утверждается за папою греховность, как исключительное право, без возможности какой либо аппеляции, так что грешащего папу можно назвать самодержавным греховодником, невменяемым в своей греховности, как невменяемы малые дети и слабоумные, с тем различием, что о последних могут судить кому это угодно, а о папе судить запрещается безусловно. В общем, конечно, такая непогрешимость жалкая и очень дерзновенная. Посему другие пытались примирить папскую непогрешимость с возможностью грехов их (пап) иначе, а именно, через различение непогрешимости формальной и материальной, со стороны которой могут ошибаться и грешить папы и кардиналы, причем их грехи остаются личными грехами. Разрешение это чисто теоретическое. На практике оно ничего не разъясняет, ибо различить когда папа действует от себя лично, частно, и когда официально – это дело трудное. Но вся беда заключается в том, что Констанцкому собору приходилось иметь дело с прегрешениями пап официальными, которых нельзя было отнести к частным делам, как напр., управление церковными делами. Поэтому защитники папства разграничили в отношении к непогрешимости не частную жизнь папы от церковной его деятельности, а папство, как учреждение, от самого папы. В нескольких декреталиях имелись прямые указания, что папа может быть судим и низлагаем только за ересь. Отсюда было выведено заключение, что папа может уклониться в ересь, и следовательно не быть непогрешимым. Таким образом и вся тонкость измышлений о непогрешимости не привела к желанному признанию ее. Впрочем и здесь изобрели исход, ибо говорили: «еретик папа лишался сана, следовательно, являлся миру грешным, уже не папою». Плохое утешение в том, что папа-еретик перестает быть папою, ибо все же остаются моменты, когда папа-еретик был папою. Различая идею папства как непогрешимого теоретически, оказали плохую услугу наличным папам, как способным и могущим грешить и ошибаться даже в вопросах веры. |
| Тем не менее представление, что ересь может быть чем-то несвоевременным, является лишь результатом современных исторических исследований: для ранней Церкви нехарактерно ясно выраженное единство вероучения; поэтому ересь иногда могла апеллировать к большей древности, чем ортодоксия. Но для раннего христианства характерно единство жизни, приверженности Ветхому Завету, благочестия и верности своему Господу, как о Нем свидетельствовали Ветхий и Новый Заветы. Ересь была отклонением от единства; по мере того как выражение этого единства переводилось с языка свидетельства и провозвестия на язык символов веры и догматов, ересь рассматривалась как отклонение от «образца здравого учения, которое ты слышал от меня». Становится все очевиднее, что это «раннее кафоличество» с его движением от керигмы к догме уже в I веке проявляло себя гораздо более явно, чем иногда полагают. В ранней Церкви ересь имела отношение не только к вероучению, но и к нравственному богословию, каноническому праву и, наконец, даже гражданскому праву, И так было не только вследствие расхожего обвинения, будто ложное вероучение ведет ко «всем запрещенным делам, о которых Писания уверяют нас, что творящие их царствия Божия не наследуют», но и потому, что измышление и особенно распространение ложного вероучения происходит по причине «тщеславия, овладевшего их душою». Еретик, согласно позднейшей формуле Фомы Аквинского, «больше не следует учению Церкви как непогрешимому правилу, но [следует] своей собственной воле». Официальное осуждение ереси церковной властью сделало ее предметом церковного права, а насаждение ортодоксии имперской властью – также и предметом гражданского права» «Старые методы [борьбы с ересью] действовали посредством взаимного соглашения между епископами ради достижения общей цели, и при этом обязательным считалось церковное право, как оно выражено во всеобщей традиции. Новые методы управления, с другой стороны, действовали посредством синодального законодательства и установления правового порядка – процесса, заимствованного у гражданского правления и до некоторой степени навязанного Церкви извне». Нравственные и правовые аспекты ереси уместны в нашей истории христианской традиции только как контекст, в котором развивалось вероучение, но не как предмет особого исследования. Равным образом нас интересует только христианская составляющая еретических учений, а не их связь с эллинистическим синкретизмом или их постхристианская история. Разделение Закона и Евангелия. |
| Это, несомненно, тенденциозное умолчание. Стремясь изобразить ересь сплошным «жидовством», Иосиф не хотел подчеркивать роль в ней человека, особенно известного пропагандой других взглядов» 6 . Ю.К. Бегунов называет Захара одним «из руководителей новгородского кружка еретиков» 7 . А.И. Клибанов считает, что Захар, «войдя в круг религиозных реформаторов, мог проникнуться их идеями. Но тот фонд идей, с которыми он выступил против новгородского архиепископа в Немчинове монастыре, весьма отличителен от идей, установленных обвинительными документами в 1490 году» 8 . Мы поддерживаем мнение А.И. Клибанова, но из-за недостаточной аргументации его, хотели бы предложить свои доказательства непричастности Захара к ереси в Новгороде. Как и А.И. Клибанов мы считаем, что Захар принял идеологию «жидовствующих» в Москве, после бегства из Новгорода. Здесь следует обратить внимание на использование новгородским архиепископом термина «еретик» применительно к виновным новгородцам. Н.А. Казакова, опираясь на «Устав князя Владимира», сложившийся к XII в., на «Святительское поучение» XIII в. и летописные известия, упоминающие среди преступников еретиков, считает, что ереси существовали на Руси в XI–XIV вв., но в те времена их учение не получило большого резонанса в обществе и, «по-видимому, первым широким еретическим движением, оставившим глубокий след в русском обществе, была ересь стригольников». 9 Я.Р. Хоулетт же настаивает, что только соборное осуждение может превратить заблуждение в ересь, но соборного осуждения ереси стригольников не было, 10 и, следовательно, с точки зрения церковного права, нельзя считать еретиками стригольников и вольнодумцев, обнаруженных архиепископом Геннадием в Новгороде. В то же время, по мнению епископа Никодима (Милоша), по церковным правилам еретиками можно было назвать лиц, не исповедующих православие («кто не православный, тот – еретик»). 11 Стригольнические воззрения сводились к отрицанию поставления церковной иерархии «по мзде» без «хулы» на Христа и Богородицу и не выходили за рамки православных догматов, а, следовательно, не считались еретическими. |
| Сущность ереси Собственно же ересь возникает тогда, когда богослов, зная ясно выраженное учение Церкви, противопоставляет ему своё. Ересь — это бунт против учения Церкви. Это обстоятельство делает понятным случай, происшедший с аввой Агафоном: Желая испытать смирения старца, к нему пришли монахи и обвинили в тяжких грехах. Пока о нем говорили как о блуднике или ленивце, старец соглашался и лишь просил помолиться о нем, грешном. Но вот один из испытующих добавил «А еще говорят, что ты – еретик». «Ну, нет — только не еретик» – вдруг слышит он в ответ резкое возражение. Братия, пояснив старцу истинную цель своего прихода, спросила старца – почему он многие грехи за собою признал, а обвинение в ереси сразу отверг. Старец же ответил, что все грехи человеческие – от слабости, и нет человека, который хоть в какой-то мере не поддавался им. «Ересь же не от слабости, а от упорства воли» 146 . Как мы видели, число собственно «догматов» Церкви — невелико. Свидетельства Писания и Отцов неизбежно нуждаются в осмыслении и толковании. Мир православного богословия отнюдь не есть самозамкнутый, беспроблемный и завершенный космос. Но при этом Православие есть все же вполне определенный образ мироощущения и система мысли. Есть явные ереси – противоречащие тому или другому догмату Церкви (скажем, если сказать, что Христос не воскресал). Есть ереси по недоразумению, когда некое суждение само по себе или правильное, или религиозно-безразличное выпадает из своего контекста и заносится в контекст богословский. Это происходит по причине духовной незрелости. Скажем, печально знаменитый конфликт богословов с астрономами на заре Нового времени возник из-за переноса физических суждений в метафизический контекст (справедливости ради скажем, что «первыми начали» не инквизиторы, а астрономы в лице Дж. Бруно, использовавшего гелиоцентризм для пропаганды языческой религиозной системы). Булгакова никто не стал бы обвинять в ереси, если бы он мирно занимался своей софиологией в рамках онтологических конструкций, а не захотел бы «дополнить» Троицу своей нетварной Софией. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Государство наказывает сектантов не за их ересь Известные пастыри о приостановке деятельности секты «Свидетели Иеговы» 03.04.2017 1232 Время на чтение 9 минут Министерство юстиции приостановил деятельность управленческого центра «Свидетелей Иеговы». Головная организация религиозного движения, управляющая всеми его филиалами в России, была внесена в список экстремистских организаций Минюста. Окончательное решение о том, запрещать ли работу «Свидетелей Иеговы» в России, Верховный суд примет 5 апреля. Известный православный публицист Сергей Худиев по этому поводу пишет: «Действительно, учение «Свидетелей Иеговы» — тяжелая ересь, искажающая апостольское возвещение до полной неузнаваемости... Вопрос, который ставят перед нами действия Минюста, состоит в другом. Должны ли мы приветствовать, когда государство преследует еретиков? Ответ, который у многих из нас выскакивает «по умолчанию»: " Ну конечно! Еретики — враги истинной веры, это хорошо, что государство на них наедет. Давно пора " . Опыт, однако, показывает, что ответы " по умолчанию " , особенно когда они продиктованы враждебностью к кому-то, почти всегда оказываются неверными... Преследование " Свидетелей Иеговы " порождает ряд тяжелых побочных эффектов. И первый из них — это фактическое сворачивание свободы вероисповедания. Эта свобода означает, что человек может быть еретиком — и на его отношениях с государством это не отразится никак. Государство не вмешивается в религиозную жизнь граждан. Все вольны верить или не верить, как считают правильным. Почему такая свобода необходима? По целому ряду причин. Я начну с самой простой и грубой. Государство, которое преследует еретиков, тем самым усваивает себе полномочия решать, кто тут еретик. Многие православные мученики пострадали от христианских императоров Восточной Римской империи, когда императоры — обычно по своим политическим соображениям — решали поддержать ересь. Да, сегодня сложились вполне благожелательные отношения между Церковью и государством. |
| Содержательно-методический аспект Можно ли учиться по этой книге? В отношении ее богословско-теоретического содержания, да и просто культуры логической аргументации ответ уже очевиден, - учиться по ней нельзя ни в коем случае. По крайней мере, православным или тем, кто хотел бы усвоить христианский православный взгляд на проблему религиозного сектантства. В провинциальном американском университете - может быть и можно, но это уже не наше дело. Выше было отмечено, что А.Л. Дворкин мотивирует 56 страниц теоретико-богословского введения в курс «Сектоведения» тем, что студенты четвертого курса Православного Свято-Тихоновского Богословского института уже изучили церковное богословие и апологетику. Если они действительно изучили богословие и апологетику Христианской Церкви, то 56 страниц теоретико-богословского введения в курс «Сектоведения» в книге А.Л. Дворкина могут вызвать у этих студентов только недоумение и смущение. То, что пишет по этому поводу А.Л. Дворкин, не имеет никакого отношения к догматическому учению Церкви, противоречит ему в самых существенных положениях о единственности Церкви и Истины. И пока А.Л. Дворкин продолжает работать в ведущих православных вузах России, остается уповать только на то, что полная логическая абракадабра и ересь теоретико-богословского введения в курс «Сектоведения» А.Л. Дворкина будет просто проскакивать мимо ума и сердца учащихся. Кроме того, А.Л. Дворкин нигде в предисловии не говорит, что данная книга издана только и исключительно как учебное пособие для студентов четвертого курса Православного Свято-Тихоновского Богословского института. Тираж книги - 12 тысяч экземпляров. Поэтому логично предположить, что ее основными читателями станут не только и не столько учащиеся 4 курса данного вуза, обогащенные знаниями церковной догматики. И остальные читатели, основная масса читателей книги вместо настоящего богословия Церкви в отношении религиозного сектантства будет усваивать в этом отношении «богословие по А.Л. Дворкину». Итак, приведенные в первом разделе отзыва многочисленные цитаты, в которых А.Л. Дворкин дает богословско-теоретическое обоснование основных понятий своей книги, представляют собой совершеннейший сумбур в понятиях и определениях - абсолютно безграмотный с богословской точки зрения и абсолютно алогичный. Сумбур, совершенно непригодный для какого бы то ни было изучения, хотя бы, в силу (вернее, слабость) своей полной внутренней противоречивости. Как было показано выше, кандидат богословия, профессор церковной истории и прочая и прочая А.Л. Дворкин сделал открытие, что, например, папа римский - не еретик. А если, например, Кальвин и еретик (еретик в отношении римо-католичества?), то уж «культуросообразные» последователи Кальвина не еретики, а «добрые христиане». И русские православные студенты должны это просто «запомнить». |
| Поэтому схизматиками по справедливости должно называть тех, которые произвольно и преднамеренно отделяют себя от единства Церкви, поскольку это единство – главное, и частное единство нескольких индивидов должно быть подчинено единству Церкви подобно тому, как взаимная сопряженность членов природного тела подчинена единству всего тела. Затем, единство Церкви заключается в двух вещах, а именно во взаимосвязи, или общности, членов Церкви, а также в подчинении всех членов Церкви единому главе, согласно сказанному [в Писании]: «Безрассудно надмеваясь плотским своим умом и не держась (лавы, от Которого все тело, составами и связями будучи соединяемо и скрепляемо, растет возрастом Божиим» ( Кол. 2, 18, 19 ). Но [лава – это Сам Христос, наместником Которого в Церкви является верховный понтифик. Поэтому схизматики – это те, которые отказываются подчиняться верховному понтифику и сохранять общность с теми членами Церкви, которые признают его главенство. Ответ на возражение 1. Производимое грехом разделение между человеком и Богом не входит в намерение грешника. Оно происходит ненамеренно вследствие его неупорядоченного обращения к преходящему благу и потому никак не может быть названо схизмой. Ответ на возражение 2. Сущность схизмы состоит в упорном неповиновении заповедям (я говорю «упорном» потому, что схизматик не только проявляет упрямство в своем пренебрежении к заповедям Церкви, но и отказывается подчиняться ее решениям). Но так поступает не каждый грешник, и потому не каждый грех является схизмой. Ответ на возражение 3. Ересь и схизма различаются со стороны того, чему каждая из них непосредственно и сущностно противоположна. В самом деле, ересь сущностно противоположна вере, а схизма сущностно противоположна единству церковной любви. Поэтому подобно тому, как вера и любовь являются различными добродетелями, хотя тому, кому недостает веры, недостает и любви, точно так же схизма и ересь являются различными пороками, хотя любой еретик является в то же время и схизматиком, но не наоборот. Об этом пишет Иероним в своем комментарии к «Посланию к галатам» так: «Я усматриваю различие между схизмой и ересью в том, что ересь придерживается ложного учения, в то время как схизма отъединяет человека от Церкви». Однако коль скоро утрата любви – это путь к утрате веры, согласно сказанному [в Писании]: «От чего отступив», то есть от любви, «некоторое уклонились в пустословие» ( 1Тим. 1, 6 ), то и схизма – это путь к ереси. Поэтому Иероним прибавляет, что «сперва ещё можно в том или ином отношении находить различие между схизмой и ересью, однако нет такой схизмы, которая бы не измыслила для себя что-либо еретическое, дабы в этом искать причину своего отделения от Церкви». Раздел 2. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ СХИЗМА БОЛЕЕ ТЯЖКИМ ГРЕХОМ, ЧЕМ НЕВЕРИЕ? |
| 31) Но не остановились и на этом; ибо, из Константинополя пришедши в Антиохию, раскаялись в том, что прямо написали: Сын подобен Отцу, как говорят Писания; и сложив, что примыслили, начали опять возвращаться к прежним своим мыслям и утверждать, что, конечно, Сын неподобен Отцу, и ни в каком отношении у Сына нет подобия с Отцом. И столько переменились они, что стали принимать открыто рассуждающих по-ариански, даже отдавать им церкви, чтобы свободнее изрыгали они хулу. За великое бесстыдство хуления стали все называть их аномеями, имели же они еще прозвание – из несущных ( ξουκντιον); а покровителем их нечестия был еретик Констанций, который до конца пребыл в нечестии, и уже умирая, пожелал принять крещение, не от благочестивых мужей, но от Евзоия, который за арианскую ересь не один раз, но многократно, был извержен, и когда был еще диаконом, и когда епископствовал в Антиохии. 32) Дойдя до сего, поименованные мною выше остановились на том и были извержены; но хорошо знал я, что не остановятся те, которые до сего времени притворствовали, всегда они будут составлять скопища против истины, пока не придут в себя и не скажут: «возстав, пойдем к Отцам своим и скажем им: анафематствуем арианскую ересь и признаем Собор Никейский». Ибо спор у них с этим Собором. Посему, кто же, имея хотя несколько чувства, будет терпеть их? Кто, видя, как на каждом Соборе одно исключается, а другое прибавляется, не усмотрит, что разумение их, какое имеют о Христе, и подозрительно и притворно? Кто, видя, как они распространяются в своих изложениях веры и в оправданиях касательно того, в чем обвиняют их, не усмотрит, что они сами на себя произносят суд, и с намерением пишут много, чтобы неумеренным любочестием и своим многословием привлечь людей простых и прикрыть свою ересь? Но как язычники, по слову Господню, «лишше глаголя в молитвах» ( Матф. 6, 7 ), не получают от того пользы, так и они после стольких усилий не могли испровергнуть суда, произнесенного на ересь арианскую, но еще более обличенные, были низложены, и – справедливо. Ибо какое из написанных ими исповеданий примет слушающий их? Или, на каком утверждаясь, будут оглашать они приходящих к ним? Если все эти исповедания согласны в одном и том же, то какая нужда во многих? Если же была нужда в стольких исповеданиях, то явно, что каждое из них недостаточно и неполно, и в этом сами они, более нас, обличают себя тем, что каждое изменяют и переделывают. Множество Соборов и разность написанных исповеданий показывают, что присутствовавшие на Соборах, хотя противоборствовали Собору Никейскому, однако же не могли устоять против истины. |
| Получается, что даже собранные по результатам нашей сегодняшней работы поправки и озвученные Его Святейшеством на Всеправославном соборе, имеют очень мало шансов на утверждение. Ведь даже если наши поправки поддержат почти все Поместные Церкви, но всего лишь одна не поддержит, то, согласно регламенту, поправки не будут приняты. На мой взгляд это представляет большую угрозу, тем более, что в предыдущих выступлениях было озвучено, что на этапе подготовки собора представители Константинопольского патриархата без энтузиазма относились к поправкам делегации Русской Православной Церкви. Получается, у них есть инструмент заблокировать любые поправки к документам. В результате есть опасность того, что эти проекты со всеми ссылками на ариан и прочими проблемами, о которых упоминали предыдущие докладчики, будут приняты, потому что наши поправки не наберут консенсус всех представителей Церквей. Полагаю, на эту опасность стоит обратить серьезное внимание. Еще я хотел бы прокомментировать слова предыдущего выступающего, в которых выражалась мысль, что наши дипломатические отношения с инославными не допускают употребления терминов «еретик» или «ересь» и на основании этого постулировалась неуместность их употребления и в документах Всеправославного собора. Можно согласиться с тем, что в дипломатической сфере в подавляющем большинстве случаев употребление слов «ересь» и «еретик» может быть неуместным. Но когда происходит перенесение этого подхода, касающегося, на самом деле, довольно узкой и частной сферы церковной дипломатии, в общую сферу нашего православного осмысления того, кто для нас инославные и что такое инославие, то это уже некорректно. Мне доводилось слышать от некоторых церковных чиновников низшего звена такое мнение, что сейчас вообще запрещено говорить, что католики — еретики, даже православным при разговоре с другими православными. Не в официальном послании к папе или какому-то высокопоставленному католику, но даже, например, в книге, ориентированной на православного читателя и на внутрицерковное распространение. Многие искренне убеждены, что мы не вправе теперь эти традиционные, святоотеческие термины употреблять даже в собственных наших документах, текстах, разговорах. Я не думаю, что это нормально и что это правильно. Подобные взгляды не имеют никакого богословского основания и как противные святоотеческому учению не должны получать распространения. |
|
|
