| Прежде чем переезжать в Екатеринослав, архиепископ Афанасий должен был снестись, «с кем следует об отдаче в ведомство духовное» находящихся там (в Екатеринославе) губернского и двух смежных с ним домов, и «когда оные отданы будут, взяв с собой церковную ризницу, утварь и имущество домов со всеми принадлежащими к архиерейскому штату монашествующими, соборянами и служителями, следовать в город Екатеринослав, куда должен отправиться и секретарь с прочими консисторскими служителями, и делами, причем «архиепископу следует возыметь особенное попечение о семинарии, чтобы оная со всеми учителями и учениками неотменно была переведена в тот же город, как можно без замедления, дабы напрасно не было потеряно времени в продолжении учения». Этот синодальный указ архиеп. Афанасием был получен 2-го января 1804 г. и сдан Консистории, которой поручалось «по всем пунктам» указа «сделать надлежащее распоряжение». 5 января, того же 1804 года, консистория издала всем подведомственным ей учреждениям и лицам указ «о перемещении Новороссийского архиерейского дома с консисторией и семинарией из Новомиргорода в губернский город Екатеринослав и о именовании его высокопреосвященства Афанасия, архиепископа, вместо Новороссийского и Днепровского, Екатеринославским, Херсонским и Таврическом». Так как само перемещение, по воле архипастыря, должно быть весной, «когда дороги обсохнут и будут к переправе безопасны», то велено было все дела на имя архиерея и Консистории направлять, впредь до особого распоряжения, по-прежнему в Новомиргород. Екатеринославскому протопопу Иоанну Станиславскому приказано было принять в духовное ведомство, предназначенные для архиерейского помещения, три дома, что и было исполнено им в конце февраля 1804 г., а консистория, архиерейское домовое Правление и семинария должны были готовиться к переезду и укладывать свои дела и вещи. На это пошло все время от начала марта и почти до половины мая. 11 мая 1804 года консистория докладывала преосвященному, что ей уже сделано распоряжение о перевозке ризницы, архиерейских домовых u консисторских вещей; 13-го мая разослала благочинным и духовным Правлениям указ о том, чтобы все дела на имя архиерея и консистории направлялись ими уже не в Новомиргород, а в Екатеринослав. |
| Екатерина с негодованием опровергала клеветы на Бестужева, которого иностранцы выставляли человеком продажным. «Это ложь, – говорила она, – Бестужев обладал упорною твердостию, и никто никогда не мог подкупить его». Другого мнения она была о сопернике Бестужева Воронцове: «Гипокрит, какого не бывало; вот кто продавался первому покупщику; не было двора, который бы не содержал его на жалованье». Наконец, Бестужев мог брать верх пред Паниным и тем, что не настаивал на учреждении Императорского совета. Не умея жертвовать своими убеждениями, зная, что досаждает своим упрямством, Бестужев для уничтожения этой досады считал необходимым прибегать ко всевозможной лести и угодничеству. Легко себе представить, как встревожился старик, когда в марте месяце совершенно неожиданно возбудил против себя гнев императрицы. Мы видели, как Екатерина считала необходимым показывать свое милосердие к людям, более или менее виновным против нее. Удаление, и удаление по большей части с почетом, с наградою, было наказанием для людей, нерасположение к которым императрицы было известно. Тем с большим удивлением должны были узнать, что Екатерина поступила чрезмерно строго, обнаружила личное раздражение, можно сказать, личную злобу в преследовании лица, которое по своему сану, казалось, требовало более внимательного к нему отношения. Это лицо был ростовский архиерей Арсений Мацеевич . Мы видели, какой трудный вопрос наследовала Екатерина от предшествовавших царствований, – вопрос о церковных имуществах, поднятый вследствие неперестававших волнений монастырских крестьян. Имения, отобранные при Петре III под светское управление, были возвращены Екатериною, архиереи и монастырские власти успокоились, но не хотели успокоиться крестьяне и своими волнениями торопили учреждение комиссии для решения этого вопроса. Комиссия была учреждена, и первым делом ее было, разумеется, собрание самых полных и подробных сведений о церковных имениях, что могло быть сделано только посредством описи, производимой людьми посторонними, которые не имели никаких побуждений к неточным показаниям. |
| Между бумагами Екатерины II находится собственноручная ее записка на французском языке; в этой записке говорится, что на пятый или на шестой день по своем восшествии на престол императрица присутствовала в Сенате, которому приказала собираться в Летнем дворце, чтоб ускорить течение дел. Сенат начал с представления о крайнем недостатке в деньгах; представил также, что цена хлеба в Петербурге поднялась вдвое против прежнего. На первое Екатерина отвечала, что употребит на государственные нужды собственные комнатные деньги, что, «принадлежа сама государству, она считает и все принадлежащее ей собственностию государства, и на будущее время не будет никакого различия между интересом государственным и ее собственным». Сенаторы встали и со слезами на глазах благодарили императрицу за такие чувства. Екатерина велела выдать из комнатных денег, сколько было нужно на государственные потребности. Для понижения же цен на хлеб в Петербурге она запретила временно вывоз хлеба за границу, что в два месяца произвело дешевизну всех припасов. Потом на очереди было дело о позволении евреям въезжать в Россию, и это дело привело императрицу в большое затруднение. «Не прошло еще осьми дней, – думала она, – как я вступила на престол и была возведена на него для защиты православной веры; я имею дело с народом религиозным, с духовенством, которому нечем жить вследствие отобрания имений, меры необдуманной; умы в сильном волнении, как обыкновенно бывает после такого важного события; начать царствование указом о свободном въезде евреев было бы плохим средством к успокоению умов; признать же свободный въезд евреев вредным было невозможно». Из этого затруднения вывел Екатерину сенатор князь Одоевский, который встал и сказал ей: «Не угодно ли будет в. в-ству прежде решения дела взглянуть, что императрица Елисавета собственноручно написала на полях подобного же доклада». Екатерина велела принести дело и прочла: «От врагов Христовых не желаю корыстной прибыли». Прочитавши, Екатерина обратилась к генерал-прокурору Глебову и сказала ему: «Я желаю, чтоб это дело было отложено». |
| ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ПРОДОЛЖЕНИЕ ЦАРСТВОВАНИЯ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕКАТЕРИНЫ II АЛЕКСЕЕВНЫ, 1772 год Тревога по поводу неблагоприятных известий из Вены. – Меры на случай новой войны. – Борьба мнений в Вене относительно приобретений. – Австрия решается содействовать начатию мирных переговоров между Россиею и Турциею. – Назначение русских уполномоченных на фокшанский конгресс. – Гр. Григорий Орлов и Обрезков. – Инструкция им. – Отзыв Екатерины об Орлове. – Донесение Обрезкова о ходе конгресса. – Разрыв Фокшанского конгресса. – Новый конгресс в Бухаресте. – Несправедливые обвинения Орлову. – Состояние Первой армии. – Затруднения в Крыму. – Отъезд Шагин-Гирея из Петербурга. – Мнение Фридриха II о крымских отношениях. – Австрия изъявляет желание приобрести турецкие области. – Россия соглашается на это. – Австрия переменяет намерение, желая приобресть и польские и турецкие земли. – Кауниц отвергает тройной союз между Россиею, Австриею и Пруссиею. – Австрия требует себе слишком большой доли из польских владений. – Движение Фридриха II по этому поводу. – Улажение дела насчет австрийской доли. – Положение дел в Польше. – Последнее объяснение Сальдерна с польскими вельможами. – Отзывы Сальдерна о Бибикове. – Перемена в отношениях между Сальдерном и Паниным. – Преемник Сальдерна в Варшаве барон Штакельберг. – Инструкция ему. – Объявление о разделе. – Объяснения Штакельберга с королем. – Отношения России к Франции. – Шуазель и Эгильон. – Объяснения русского поверенного в делах Хотинского с последним. – Шведский переворот. – Меры России по этому поводу. – Отношения прусского короля к шведской революции. – Объяснение Панина с французским поверенным в делах Дюраном. – Датская революция и отношения к ней русского двора. – Сношения с Англиею. – Общий взгляд на события описанного года. Надежды на мир, с какими встречали 1772 год, казалось, должны были исчезнуть в самом начале года. 21 января гр. Панин сообщил Совету известия из Берлина, что Кауниц выражает сомнения насчет принятия Портою последних русских условий; Фридрих II давал знать также, что в подлинности известного союзного договора между Австриею и Турциею не может быть никакого сомнения. |
| Сегодня онкобольные – а завтра террористам сдадут! Что происходит в доме, где протестуют против сдачи квартиры больным раком 10 декабря, 2018 Что происходит в доме, где протестуют против сдачи квартиры больным раком «Больные люди должны располагаться в больницах, при храмах, в гостиницах. И пусть священники за них молятся, чтобы они выздоровели, я считаю». Из 64 квартир в листочке Елены Алексеевны расписались жильцы из 45 – все они против того, чтобы в их доме сдавали жилье пациентам, проходящим лечение от онкологии при помощи одного из крупных фондов. Она сформулировала общие претензии: люди боятся заразиться «вирусом рака», который несет с собой «поток онкобольных». Очень образованный дом В шестом подъезде аккуратной шестнадцатиэтажки в Беляево – обычном спальном районе Москвы – неспокойно. В каморке у консьержки Ирины трое: она сама, молчаливая, с грустным сонным лицом, как будто скучающий полицейский и бойкая Елена Алексеевна. – Я не могу отдать вам оригиналы подписей. Давайте-ка лучше сфотографируйте. Вот у меня один, два, три – пять листов, – говорит она полицейскому. – И поехать не могу с вами. У меня сегодня встреча с директором «Жилищника». Вы попробуйте договориться на такую встречу! Директор ждать меня, что ли, будет? А у нас отопление, надо решать. Так, Ира! убери отсюда кружку, ты видишь, он фотографирует. – Да куда?! – недоумевает Ирина. – Да вот сюда, ты что злишься-то на меня? – Я не злюсь! – Прости! – говорит Елена Алексеевна с такой интонацией, что как будто даже не оставляет Ирине выбора. Дверь с грохотом открывается, вслед за курьером, который везет на тележке большую доставку еды, заходит еще одна жительница подъезда номер шесть. – Елена Сергеевна, не можете подойти через полтора часа? Телевидение приедет, – обращается к ней Елена Алексеевна. – Надо всех собирать. Пишите объявление, чтобы все пришли. Всех крикливых надо. Что это за безобразие тут устроили? – возмущается Елена Сергеевна. Недоброе в подъезде номер шесть обычной шестнадцатиэтажки спального района Москвы началось неделю назад, когда Елена Алексеевна Аллина открыла сбор подписей против «филиала онкопалаты» или, как она еще говорит, «проходного двора онкобольных». Фонд «Подари жизнь» арендовал в доме квартиру для детей и их родителей, которые приезжают в Москву из регионов лечиться в центре детской гематологии, онкологии и иммунологии имени Димы Рогачева. По словам директора фонда Екатерины Шерговой, центр просто не может вместить всех пациентов, поэтому тех, кому позволяют анализы, отправляют «домой», но просят приходить на процедуры каждый день. |
| В «лихии» девяностые мало кому приходило на ум проверять подобных заграничных «гастролёров», поскольку именно в те годы, " приехавшая " с Запада, пресловутая свобода несла нашему духовно-изголодавшемуся народу " просвещение по-европейски " . Но если бы данные события происходили в нынешнее время, то, несомненно, все деятели «Зарубежной комиссии» получили бы статус иноагентов! А.Д. Степанов на сайте " Русская Народная Линия " сообщил о некоторых фактах биографии этих людей следующее: " ... Пётр Колтыпин родился в Югославии в городе Панчево в семье офицера участника Гражданской войны. Его отец поучаствовал и во Второй мировой войне на стороне гитлеровцев в составе частей атамана Шкуро, а затем и в составе армии Власова. Пётр Николаевич в полной мере перенял от отца не только монархические убеждения, но и воинствующий антисоветизм. В 1989 году П.Н. Колтыпин-Валловский стал одним из учредителей и председателем Российской Зарубежной Экспертной Комиссии по расследованию судьбы останков членов Российского Императорского Дома, которая сыграла важную роль в дискуссиях по вопросу «екатеринбургских останков». Двумя его заместителями стали председатель Дворянского собрания русской общины Нью-Йорка князь Алексей Павлович Щербатов и отставной разведчик армии США, профессор Евгений Львович Магеровский. В комиссию также вошли авторитетные деятели русской эмиграции — историк, автор популярной книги о Царской Семье П.Н. Пагануцци, граф Н.Д. Толстой-Милославский и другие... " [v]. На фото с лева на право: П.Н.Колтыпин-Валловский, В.В.Алексеев, князь А.П.Щербатов и О.Н.Куликовская-Романова после заседания Правительственной Комиссии. 1995 г. В 1993 году историк В.В. Алексеев, побывав в США, и вернувшись, как член Государственной Правительственной комиссии по вопросам о судьбе останков Царской Семьи рассказал на ее заседании о существовании некой " Российской зарубежной экспертной комиссии по установлению судьбы останков членов Российского Императорского Дома убитых большевиками в Екатеринбурге 17 июля 1918 года и вопросам восстановления исконного правопорядка в России " . (Только от одного такого названия организации уже необходимо было бы задуматься — о заявленной в нем цели " восстановления исконного правопорядка в России " ). Членам Комиссии В.В. Алексеев сообщил, что в «Зарубежную комиссию» вошли дети эмигрантов первой волны, и что они положительно настроены к политическим изменениям, происходящим в новой России. Также он сообщил, что они якобы имеют доступ к неизвестным еще российским историкам документам о гибели Царской Семьи и даже готовы предоставить их на рассмотрение Правительственной Комиссии. Кроме того, В.В. Алексеев охарактеризовал членов Зарубежной комиссии так, как когда-то о них сказал сам вице-председатель комиссии князь Щербатов: " А все мы — просто русские, не забывшие своей родины, ратующие за сохранение её российского лица и историческую правду " [vi]. |
| По заявлению нашего выдающегося современного литургиста проф. Дмитриевского «без определённого и ясного решения – что такое студийский Синаксарь, или Устав и каковы его отличительные особенности – дальнейшая работа над исторической судьбой нашего типикона невозможна» 1726 . До работ проф. Дмитриевского представителем студийского устава считался Алексеевский Устав; таков взгляд покойных профф. нашей Академии Горского, Мансветова, Голубинского 1727 . Дмитриевский выступил с тезисом, что этот устав вовсе не есть собственно студийский, а ктиторский, составленный, как и все ктиторские типиконы, из разных элементов и лишь между прочим из элементов студийского строя 1728 . Два-три года назад тезис Дмитриевского по- —250— лучил специальное обоснование в исследовании прот. Лисицына «Первоначальный славяно-русский типикон», где утверждается, что Алексеевский Устав имеет столько же близости к уставу Студийскому, сколько и к уставу Великой Церкви и к разным другим 1729 . Таким образом, мы лишаемся единственного памятника, который представлял бы нам полный студийский строй службы. Но против тезиса Дмитриевского и Лисицына решительно восстал проф. Скабалланович, который в рецензии на кн. Лисицына отстаивает старый взгляд на Алексеевский Устав, как на студийский 1730 . Моя книга в этом учёном споре вносит данные, утверждающие старую позицию, занятую теперь Скабаллановичем. Против положений Дмитриевского и Лисицына, Скабалланович высказывает, прежде всего, то априорное соображение, что ктиторы-авторы ктиторских типиконов могли лишь записывать существующий богослужебный строй, но не могли создавать, сочинять свой собственный. Установленный в моей книге тезис даёт фактическое обоснование априорного предположения Скабаллановича: Алексеевский Устав, как и другой ктиторский же типикон – Евергетидский, действительно воспроизводят действующую общемонастырскую константинопольскую практику. Если, продолжает далее проф. Скабалланович, патриарх Алексей записал уже действующий богослужебный строй, то это строй, несомненно, был студийский, так как патриарх Алексей был из экклесиархов студийской обители и в самом Константинополе во второй половине XI века, (как видно из дела получения устава на Руси преп. |
| Оказалось: 1 . Уставные Чтения в строе богослужения представляют вовсе не второстепенный, несущественный, малозначительный элемент, как это кажется с точки зрения действующей практики, а один из крупнейших, первостепенных элементов, существенно связанный с организмом богослужебного строя и имеющий специально-дидактический характер. 2 . Каждое из основных разветвлений Церковного Устава —244— и богослужебного строя имеет свою определённую по строю и составу систему чтений, фиксирующую лишь нормальный minimum четьего материала, но оставляющую maximum на произволение настоятеля и в зависимость от местных условий 1724 . 3 . Системы чтений всех уставов при всех своих различиях находятся в несомненном сродстве 1725 , имеют общую основу, восходящую к самому началу христианского богослужения. В частности непосредственные главнейшие результаты моих изысканий заключаются в следующем. 1 . Анализ системы чтений двух единственных полных представителей константинопольских ктиторских типиконов – Алексеевского 30-х годов XI столетия и Евергетидского половины XII ст. открыл замечательнейший литературный факт: оказалось, список и расписание четьих произведений Алексеевского Устава почти полностью и в неизменном виде входит в состав такого же списка и расписания Евергетидского Типикона, образуя в нём основное примитивное ядро. 2 . Изучение греческих и славянских списков Иерусалимского Устава показало, что все списки воспроизводят, с небольшими лишь вариантами, один и тот же список чтений, а не каждый свой особый, как предполагали доселе историки древней письменности. Выделив путём сравнительного анализа варианты отдельных греческих и славянских списков Иерусалимского Устава, мне удалось реконструировать первоначальный список чтений первооригинала всех наличных списков Иерусалимского Устава, первооригинала, принадлежащего ко второй половине XII века. 3 . Сравнив этот реконструированный мною список чтений литературного первооригинала Иерусалимского Устава с —245— ранее установленным общим ядром списков чтений Алексеевского и Евергетидского Уставов, я открыл, что список чтений Иерусалимского первооригинала относится к этому общему ядру как ещё более примитивное, но несколько усложнённое основное ядро. Выделив элементы усложнения, я получил возможность приблизительно реконструировать это примитивное ядро трёх уставов, значительно предшествовавшее выросшей из него общей примитивной основе Алексеевского и Евергетидского Уставов, и потому очевидно возникшее не позже второй половины X века. |
| Эта приемка дел и вещей потребовала целой недели времени, так как описей вещей раньше составлено не было. Вещей же в общем было довольно много, почему Сергеев был в состоянии по данному ему времени составить лишь краткие описи, не разбирая сундуков и ящиков, а опечатывая их печатями Екатеринбургского суда. Вместе с тем до прибытия нового судебного следователя Сергееву было разрешено продолжать следственное производство, дабы перерыв работы не отразился неблагоприятно на самом деле. Почувствовав, что ему могут угрожать крупные неприятности за его бездействие, и дабы избежать вполне определенных обвинений, Сергеев неожиданно проявил чрезвычайную энергию и распорядительность и в течение дополнительного одного месяца работы сделал гораздо больше, чем за все предыдущие 7 месяцев. Дело в том, что в его распоряжении для розыскного дела состоял способнейший и, пожалуй, единственный в то время в Сибири вполне честный агент сыска С. Алексеев, работавший не из-за средств, а по врожденной любви и ревности к этому делу. Бывший исправник, он имел громадный опыт сыщика и большое знание души преступника, и где даже старым прокурорам не удавалось добиваться правды, он легко беседой подводил преступника или свидетеля почти к полной откровенности. Сергеев теперь решил использовать Алексеева и двумя предписаниями от 28 января и б февраля дал ему для обследования вполне определенные указания для розыска по Царскому делу. Результаты не замедлили сказаться. 30 января Алексеев находит машиниста паровоза Павла Логинова, который вел эшелон с комиссарами из Екатеринбурга и от них много слышал про убийство Царской Семьи. 4 февраля — задерживает помощника шофера автомобиля Иосифа Мельникова, возившего 18 июля Исаака Голощекина в Коптяковский лес. 11 февраля Алексеев находит в Перми и арестует Павла Медведева, начальника охранников и участвовавшего непосредственно в расстреле Царской Семьи. 21 февраля — задерживает охранника Филиппа Проскурякова, хорошо знавшего все подробности убийства. 16 марта — находит Привалову и Ускова, свидетелей, видевших проход грузовика с телами в Коптяковский лес и, наконец, 2 апреля Алексеев находит и арестует разводящего охранной команды Анатолия Якимова, брата Агафоновой, присутствовавшего при расстреле. |
| Через некоторое время (в декабре 1761 года) на русский престол взошел Петр Третий и начал проводить столь дурную политику, что гвардейцы, и слыхом не слыхивавшие о всякого рода «импичментах», просто проткнули дурака вилкой, возводя на престол Екатерину Вторую. Командир Измайловского полка Разумовский был один из лидеров заговорщиков, а премьер-майор полка Рословцев, собрав солдат, кратко обрисовал ситуацию, пообещав, в случае удачи, немалые «корпоративные бонусы». Граф К.Г. Разумовский. Прибывшая в Петербург Екатерина первым делом направилась именно к измайловцам, подтверждая обещанное Рословцевым. Полк принес ей присягу. За Измайловским полком последовали остальные, и — дело было сделано. (Измайловский полк приносит присягу Екатерине Второй, на заднем плане виден священник полка Гусев) Измайловцы хорошо знали Екатерину: она обучалась верховой езде в Измайловском полку, была дружна со многими офицерами… Георг-Христоф Гроот. «Великая княгиня Екатерина Алексеевна на коне». 1744 г. К слову сказать, мы привыкли вспоминать императрицу по картинам, где она изображена уже после восхождения на престол, и редко вспоминаем, как обворожительна она была в молодости, притягивая взгляды бравых гвардейцев… Луи Каравакк. «Портрет великой княгини Екатерины Алексеевны». 1745 г. …На второй день усиленных, воистину «гвардейских» гуляний, по поводу успешной «рокировки» императоров, бравым измайловцам «отчего-то» показалось, что новая императрица в опасности (что было бы крайне прискорбно: обещанные блага еще не успели пролиться золотым дождем), и дружной толпой они бросились ко дворцу, так, как когда-то штурмовали Очаков. Придворные пытались объяснить им, что на дворе — ночь, но бравые рожи были насупленно-подозрительны и изрядно пьяны, а потому в переговоры не вступали. Пришлось выкинуть белый флаг: императрица вышла к гвардейцам. (Екатерина в Измайловском полку) Счастливые солдаты, побывавшие «в гостях» у императрицы, на хмельную голову решили быть вежливыми, и принялись упрашивать нанести им «ответный визит». Вдумчиво оглядев приглашающих и вспомнив о судьбе незадачливого мужа, Екатерина согласилась, но, на всякий случай, объявила себя шефом полка. Пешком она проводила измайловцев через весь Петербург до их полковой церкви… Надо отдать ей должное: мудрая женщина, она была не злопамятна, и не только простила самодуров, но и щедро одарила их, выполнив все свои обещания. Но и измайловцы, крови своей для шефа-императрицы тоже не жалели… |
|
|
