| – Батюшка! А чого вы все знаете и умиете предугадувать людям йих житые? – Яке дыво! – отвечал блаженный.– У цим нычого трудного нема. – Як же нема? Нывжели так легко, батюшка? – А вжеж легко. А ты хочеш буть такым? – Дуже хочу, батюшка. Навчить мене. – Ну дак вырви из своих рысныц волосынку и завьяжи на ний два узлы... Як зробиш оце, та й будышь таким розумным, як я... – Хиба й вы таким путем цего дойшлы? – А.вжеж так...– отвечал старец Феофил. Наивный хохол тут же постарался воспользоваться этим советом, но, сколько ни старался завязать на реснице хоть один узелок, конечно, сделать этого не мог. – От так-то и мини трудно досталася моя тэпэришня доля,– сказал блаженный и пошел от крестьянина прочь... Многие питомцы академии, чтобы искусить блаженного, старались застать его в келье и пробовали заговорить с ним о предметах духовного образования, но пораженные его простыми и мудрыми ответами, чрезвычайно удивлялись, что такой угрюмый с виду и «неряшливый» схимник обличал их мысли своими резкими выражениями. Когда же более наглые сворачивали разговор и начинали строить насмешки, то блаженный, чтобы не плодить лишних речей и не длить бесполезного посещения, резко обрывал их: – Отойдите от меня прочь. Было время, когда я учился, но теперь умом помрачился. Стану продолжать с вами беседу, так, пожалуй, чего доброго и меня собьете с истинного пути. Идите, идите! Ибо сказано в писании: от глупых и невежественных состязаний уклоняйся. ( 2Тимоф. 2, 23 ). Но нельзя сказать, чтобы все глумились над блаженным. Были случаи, когда пример великого подвижника находил себе и подражание. В самом начале его подвигов Христа ради юродства учился в академии студент Петр Гаврилович Крыжановский. Феофил был еще послушником, когда между ними завязалась братская дружба. Целыми часами проводили юные друзья в душеспасительной беседе, рассуждая о судьбе человеческой, о земной суете и загробной участи. Блаженный Феофил, видя в своем друге благие стремления и отзывчивое сердце, старался во что бы то ни стало укрепить и взрастить в душе его эти добрые семена слова Божия. |
| Сидит Анфим-страдалец в московской тюрьме каменной, приходит народ к колодникам сотворить святую милостыню и слышит учительные слова Анфима; слышит о том, как прежде был мучим красноречивый схимник за «древлее благочестие», как впереди предстоят ему новые, еще большие страдания. Старообрядцев множество посещало Анфима в «бедности», приходило множество и православных. И эти заслушивались речей красноречивого Анфима, и они удивлялись «разуму учения его». В «бедности» у Анфима было особое помещение, и к нему приставлен был для караула особый сержант. Приходившие к «батюшке» Анфиму старообрядцы давали тому сержанту «почесть», то есть, попросту сказать, подкупали его, чтобы он не препятствовал беседам их с «страдальцем». Одна богатая старуха, вдова, дворянского рода, часто посещала «батюшку Анфима» и приводила к нему живших у нее двух девушек; одна из них была дочь купеческая, другая — секретарская. «Он же упользова ю, сказуя древляго благочестия содержимые церковныя узаконения и обычаи, измененные Никоном». Все три почувствовали сильную привязанность к страдальцу Анфиму и, прельщенные его словами, уклонились в раскол. Анфим, зная, что московская барыня очень богата, вздумал с помощью ее освободиться из тюремного заключения, избавиться от неминуемого тяжкого наказания и укрыться вместе с нею и ее богатствами в каком-либо надежном, недоступном для московских преследователей месте. И стал он ее уговаривать, чтобы «ей с ним убраться в польские пределы, паче же на Ветку, мня прият быти тамошними отцы». Все мысли, все помышления барыни-старушки были в воле Анфима; она в религиозном фанатизме, увлекшись учительными словами «батюшки-страдальца», своей воли более не имела и возражать ему, не только словом, но и мыслью, не могла. Обе девушки были в таком же настроении духа. Но побег из крепкой тюрьмы был возможен лишь при участии караульного сержанта. Хоть и сержант смотрел на своего заключенника, как на святого, однако же его не так легко было подговорить к бегству за границу. Понемножку, исподволь, осторожно стал Анфим склонять его к побегу, представляя в самых обольстительных красках будущее их житье-бытье на Ветке. |
| Старец во всей полноте имел дар прозрения в тайники человеческих душ. Приходившие к отцу настоятелю ясно видели, что все их мысли и чувства открыты ему и без слов ощущали тесный духовный контакт со старцем. В обращении с о. Серафимом приоткрывалась тайна молчания. Когда старец в последние годы болел и ему трудно было говорить, то ради его святых молитв многие, лишь побыв в его келлии и даже не сказав ни слова, получали благодатные дарования, уходили утешенные, исцеленные душой. Просившиеся к нему во время болезни уверяли келейника, что не будут беспокоить отца настоятеля своими вопросами. Они стремились хоть недолго побыть возле благодатного старца. (Во время болезни старец у врачей не лечился. Врачи, приезжавшие из Москвы, сами у него лечились с большой духовной пользой.) Рядом с ним отлетало все ненужное, суетное, наносное. Человек становился самим собой и получал редкую возможность видеть себя как бы со стороны, таким, каков он есть. Каждый сам ощущал свои грехи и невольно приходил к искреннему раскаянию. Тогда старец с кротостью говорил два-три слова на пользу душе, и эти слова, как драгоценное сокровище, человек хранил незабвенно всю свою жизнь, благодаря за них Бога. Пребывая в своей келлии в молитве, о. Серафим знал все, что происходит в монастыре. Его опытному взору были открыты все духовные нужды братии. Например, однажды он вызвал к себе в келлию молодого ревностного монаха, который так сильно постился, что даже заболел. Был Петров пост, а отец настоятель налил ему полный стакан кефира и велел пить. Из послушания монах выпил, хотя никогда в жизни не нарушал поста. Тогда сказал ему: «Вот так, и не перегибай палку!» Мудро удерживал он молодых подвижников от непомерных подвигов. Смирение было господствующим качеством его души. Оно проявлялось во всем: и во внешнем виде, и в поступках. Даже схиму старец носил тайно: не только в документах, которые он подписывал по делам обители, но и в своем послужном списке никогда не указывал, что он схимник. Смирением он всех покорял, даже тех, кто был недоволен. Замечания делал с кротостью, но в случае необходимости своим словом мог смирить людей, много о себе думающих, этим он оказывал ближнему духовное милосердие. В келлии его на письменном столе всегда лежала записка с изречением одного из Киево-Печерских подвижников: |
| – Эй, поп, колбасу будешь? – Буду, буду, буду!! – подскочил я». Вот такие воспоминания старца о тюремном заключении. Был еще один случай, когда я узнал о пережитом в лагере из первых уст – от схимонаха Дамиана (Федорова †1994). Буквально за день до того, как отец Дамиан слег от тяжкой болезни, он пришел ко мне в келью с тетрадкой, свернутой в трубочку. И, глядя на меня из-под нахлобученного на глаза куколя, говорит: – Да я вот пришел к отцу Адриану, чтобы исповедаться за всю жизнь, а он меня к тебе отослал. Поисповедуешь? – Ну, давай, заходи, – сказал я в некотором недоумении, хотя уже начинал к этому потихоньку привыкать. Мы подошли к иконам, где перед большим старинным образом Божией Матери «Черниговская» стоял аналой, я надел епитрахиль и поручи. Зажег свечу на аналое. Выслушав последование общей исповеди, схимник опустился на колени и подал мне тетрадь. Я накрыл его епитрахилью и стал читать. Это были «Колымские рассказы» схимонаха Дамиана… И только по прошествии многих лет, я понял, для чего старец архимандрит Адриан отправил другого старца, схимонаха Дамиана ко мне, молодому иеромонаху, на исповедь: чтобы мне прикоснуться к живому опыту современного подвижника и мученика, и быть готовым последовать его примеру. На то время я исполнял послушание начальника монастырского лазарета и ежедневно ночью после полуночи причащал лежавшего в лазарете больного отца Дамиана. Иногда даже, лежа на кровати, дремал в епитрахили и поручах, чтобы не пропустить время причастия. Скончался схимонах Дамиан 23 ноября 1994 года. Перед кончиной попросил перенести его из лазарета в келью: – Хочу умереть в своей келье, – сказал он. Его перенесли в келью и в этот же день он отошел ко Господу. Мы знали и о других отцах, прошедших жернова репрессий, таких как архимандрит Феофан (Малявко †2001), монах Ксенофонт (Матвеев †1994). Но знал я об этом не из их рассказов. Часто ли Вам доводилось общаться с отцом Иоанном (Крестьянкиным)? Какие его советы и наставления по устроению монашеской жизни Вам наиболее памятны? |
| На одной надписи значится «инок схимник Иос...» . Ваше Преосвященство с большой похвалой отзываетесь о резолюциях Митр. Филарета, Преосвященный Воронежский 1166 также, и другие. Но есть и недовольные,, впрочем, не из Архиереев. На днях В. П. Нечаев 1167 получил письмо от Пермского Протоиерея Евгения Попова 1168 , известного духовного литератора, – он пишет, что резолюции с общим безличным содержанием хороши, а в отношении к лицам слишком строги и иногда несправедливы. Другой кто-то из Уфимской епархии пишет, что желал бы видеть больше резолюции с выражением христианской любви, чем с приказническою строгостию. Значит, на всех не угодишь. Значит, надо делать дело по своему разумению, мне собирать резолюции, редактору Душепол. Чтения (а он весьма дорожит ими) печатать. Но все-таки отзыв Преосвященных, как нельзя более авторитетный, для нас чрезвычайно важен. Очень хвалят мнение Вашего Преосвященства о проэкте духовно-судебной реформы, так как Вы подробно разбираете его и делаете веские полезные замечания, с большим искусством и сдержанностию». 11-го числа явился ко мне гость из Петербурга бывший Профессор Витебской Семинарии И. Г. Слиборский. В беседах с ним, искренних и откровенных, слушал я его рассказы: 1) о кончине известного философа, Петербургская Протоиерея Ф. Сидонского 1169 , оставившего в наследство своим внукам, по милости заведывавшей его хозяйством экономки немки (он был вдов) – три рубля. За то после этого ученого мужа осталась огромная библиотека, поступившая в распоряжение Начальства Петербургской Дух. Академии, где некогда он был Профессором философии; 2) о кончине известного также в свое время деятеля Синодальной Канцелярии, К. С. Сербиновича, о его предсмертной исповеди и причащении; 3) о действиях или лучше противодействии Преосвященного Литовского Макария по поводу продажи Псковского подворья, где он имел свое пребывание, Киево-Печерской Лавре; о его странном приеме Московского Митрополита Иннокентия (бывши 1874 дома, не хотел принять его); 4) об отношениях (не очень ласковых и благоприятных) Новочеркасского Преосвященного Платона к его Викарию Епископу Никанору (потом Уфимскому). |
| Безусловно, встреча с отцом Симеоном во многом поспособствовала последующему развитию и укреплению живого «чувства Бога» в о. Георгии-Сергии-Феодоре Иртеле... Недаром он вспоминал – и через сорок с лишним лет! – с такой сердечностью о столь благом, мудром и столь человечном псково-печерском старце... Ведь этот «огненный цветок» передал и ему часть своего сердечного жара, стремясь научить молодого послушника главному для каждого подлинного христианина – любви к Богу! И можно быть уверенным, что это Симеоно- во научение не пропало даром. Об этом свидетельствует не только вся подвижническая жизнь о. Иртеля, но и замечательная степень всегдашней искренности его слов, в которых он смиренно и зачастую весьма горестно сожалеет о недостаточности своей любви ко Господу, – слов, преисполненных той самой степени жажды, «алкания Бога», какая и должна быть свойственна всем христианам, но, увы, остается уделом лишь немногих из нас. И недаром он восклицает в одном из своих писем: «Помолитесь за меня в пресладких и предивных ваших храмах предобрыми вашими и святыми молитвами, и тогда не будет разницы, живешь ли ты или уже умер, где ты был, откуда пришел, какой расе принадлежал... Ведь дело не в словах, а в тебе, в твоем сердце, в твоей любви к Нему. Любил ли ты Его, желал ли более всего, служил ли Ему более всех, был ли Его или не Его! Какая разница, что на тебе: кафтан, или куртка или ряса, или рубашка? Вся-то разница – в тебе: Бог или безбожие, Любовь или безлюбие, полнота или пустота, песня и хвала – или мрак, и холод, и пустота... Вот и я оглядываюсь на свою жизнь – и оплакиваю то, что не всегда, не везде, не во всем любил Его, думал о Нем, желал Его, боялся Его, почитал Его, принадлежал Ему. И если бы я это – мог, то всё это пустое, безбожное, безлюбовное, мертвое растер бы, уничтожил бы, вырезал, выкромсал, выжег, выскоблил и заменил бы полным Божиим, любовным Его, живым, согретым, полным, переполненным, красивым, душистым, цветистым, полевым, солнечным Иисусовым! Аминь. Ваш схимник Феодор, 1969 г.». |
| И в каталоге Российских архиереев новгородской Софийской библиотеки говорится об Иларионе, что он положен был в Печерском монастыре и крайней ради его добродетели был свят и чудотворец предивен, и в некоторых других рукописях он называется святым, даже в каноне преподобным отцам Ближних пещер имя митрополита Илариона поставлено в ряду с именами Михаила и иных святителей. Другие утверждают, что преподобный Иларион схимник есть тот самый монах Иларион, ниже по вся дни и нощи писаше книги в кельи преподобного отца нашего Феодосия, оному псалтырь поющу усты тихо, руками же прядущу волну, или ино что делающу. Доказательством этому, по-видимому, служит и сравнение предания об Иларионе схимнике, записанного в кратком жизнеописании, с тем, что говорится о монахе Иларионе в житии преподобного Феодосия. В кратком рукописном жизнеописании вот как говорится о нем: Преподобный Иларион схимник такового воздержания был, иже в тыждень раз только и то мало едал, ревнуючи преподобному Феодосию, бо и сожитель его был, молитв же и молений много день и нощь с коленопреклонением и слезами творящи, угодил Господу Богу, и телом зостает в пещере, а духом в небе, и молит Господа Бога за всех, которые кланяются мощем его святым. В житии же преподобного Феодосия повествуется еще, что упомянутый Иларион открывался преподобному Нестору, как искушали его бесы и как преподобный Феодосий часто увещевал его терпеть эти искушения и своими молитвами избавил его от них. Говорят также, что в святцах XIII u XIV веков нет имени митрополита Илариона. Но предание о сожитии Илариона схимника с преподобным Феодосием, очевидно, взято из жития преподобного Феодосия, а заимствовавшие это сказание могли не знать, что Иларион схимник был митрополитом. Они могли не знать, что митрополит Иларион погребен в Печерском древнем монастыре, или, что все равно, в Дальних пещерах, могли не знать, что он был свят и чудотворец предивен, а знали только мощи святого чудотворца Илариона, которые от древних времен чтились и хранились. |
| – Ну, что? – с дрожью в голосе спросил митрополит у стоявшего в стороне пономаря. – Слава Богу! – отвечал пономарь.– Вашими святыми молитвами Лавра спасена. Митрополит перекрестился и облегченно вздохнул. Затем вышел из церкви и направился к месту несчастья. Собравшиеся во множестве нижние чины полицейско-пожарных крепостных, арсенальных и гарнизонных команд работали дружно, и пожар понемногу стал утихать. Через несколько часов Лаврская типография и другие здания были затушены совсем... 21 После этого события Владыка настолько привязался к блаженному душой, что в доказательство своего почитания и любви поместил Феофила вместе с иеросхимонахом Парфением у себя на покоях, в Голосеевской даче. Вас только двое у меня: ты – схимник, Парфений-схимник и я – схимник 22 . Будем жить во имя Пресвятой Троицы,– с отеческой нежностью говорил блаженному митрополит, поселяя его у себя. Но блаженный, чтобы уклониться от такого «триипостасного» общения, при первом же удобном случае развел в комнате такую сырость и грязь, что испортил обои и крашеный пол и расплодил массу клопов. И не проходило ни одного дня, чтобы он не выкинул какую-нибудь «штуку». Так, например, когда они садились втроем за трапезу, Феофил старался разлить как можно больше на скатерть, для чего, иногда как бы нечаянно, опрокидывал спою посуду на стол и заставлял этим Владыку и отца Парфения преждевременно вставать из-за стола. Если же и этого было недостаточно, притворялся больным и начинал громко и часто «икать», стараясь испортить этим Владыке аппетит. Старцу же Парфению досаждал тем, что во время ночного покоя надевал на себя его сапоги и взамен того незаметно подставлял ему лапоть или валенок, сам же скрывался на целый день и лес. Или же среди ночной тишины, когда все обитатели дачи были погружены в глубокий сон, вскакивал с постели и начинал во вес голос петь: – «Се жених грядет в полунощи!.. И блажен раб его же обрящет бдяща... Кроме того, с первых же дней своего переселения на дачу, несмотря на летнее время, принимался топить в комнате печь и всегда в такое время, когда митрополит был занят молитвой или письменными делами, и при этом напускал столько едкого дыма, что келейники вынуждены были отворять и двери, и окна и душники, чтобы хоть чуть проветрить комнаты; сам же Владыка просиживал все это время в саду, находясь в томительном ожидании... Раннюю обедню в домовой церкви митрополитской дачи отправлял обыкновенно старец Парфений. Феофил же являлся туда на четверть часа раньше его прихода и, облачившись в священнические одежды, начинал с пономарем служение, так что когда появлялся в церкви Парфений, то ему оставалось быть только свидетелем церковного Богослужения, но отнюдь не участником его... И многое другое творил Христа ради юродивый Феофил и тем привлекал к себе большую толпу народа. |
| Через 3 дня святитель заболел и скончался через 13 дней. [/Погребли его в пещере прп. Феодосия. • Свт. Нифонт — уроженец Киева, постриг принял в Киево-Печерском монастыре. В 1147 г, будучи епископом Новгородским, на Архиерейском соборе не признал возведение на Киевскую кафедру митрополита Климента Смолятича без благословения Константинопольского Патриарха, а только по воле вел. князя. Климент, вместо благословения Константинопольского Патриарха, был посвящен во епископа главою мощей св. Климента, Папы Римского (эту главу принес из Херсонеса св. Владимир, получивший ее в дар от херсонесского епископа). • В 1150 г. сын Владимира Мономаха Юрий Долгорукий победил своевольного князя Изяслава, взял в свои руки княжение в Киеве и с честью возвратил свт. Нифонта на Новгородскую кафедру. • После преставления в субботу Светлой седмицы 1156 г. святитель был погребен в Феодосиевой пещере, впоследствии святые мощи его были перенесены в Ближние Антониевы пещеры. • Святитель Нифонт является автором нескольких житий Киево-Печерских угодников, ему приписывается продолжение Несторовой летописи после Сильвестра, т.е. с 1116 г. Преподобный Авраамий Мирожский (+ 1158) Память его празднуется 24 сент. в день преставления и в 3-ю Неделю по Пятидесятнице вместе с Собором Псковских святых Спасо-Мирожский монастырь был воздвигнут на реке Мироже, напротив города Пскова, архиепископом Новгородским Нифонтом (1129—1156), и прп. Авраамий был первым его настоятелем, избранный братией за святость жизни. Гробница его находится в монастырском Спасо-Преображенском соборе. В нем замечательны стенные фрески и украшенные живописью плиты пола. Собор сохранился до настоящего времени почти в том же виде, как был построен св. Нифонтом. • Спасо-Мирожский монастырь расположен в г. Пскове, в настоящее время в нем восстановлена церковная жизнь. Блаженный Константин, митрополит Киевский (+ 1159) Память его празднуется 5 июня в день преставления Когда вел. князем киевским стал Изяслав II Мстиславич, то он потребовал, чтобы митрополитом Киевским был поставлен схимник Климент, что было незаконно, во-первых, потому, что Русская Церковь зависела от Патриарха Вселенского, во-вторых, потому, что схимник не может стать епископом. Но схимник Климент все же был хиротонисан по требованию вел. князя «главою св. Климента, Папы Римского», принесенной в Киев св. равноапостольным вел. князем Владимиром. Тогда Вселенский Патриарх прислал в Россию блаженного митрополита Константина. И на Руси возникло великое несогласие — одни хотели Климента, другие Константина. Для прекращения смуты митрополит Константин удалился в Чернигов и там скончался в 1159 г., а Патриарх прислал в Киев третьего митрополита — Феодора. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание ИЛАРИОН Прп. Иларион схимник. Икона. 40-е гг. XIX в. Мастерская Киево-Печерской лавры (Дальние пещеры Киево-Печерской лавры) Прп. Иларион схимник. Икона. 40-е гг. XIX в. Мастерская Киево-Печерской лавры (Дальние пещеры Киево-Печерской лавры) (XI - нач. XII в.), прп., Киево-Печерский, в Дальних пещерах почивающий (пам. 21 окт.; 28 авг.- в Соборе Киево-Печерских преподобных, в Дальних пещерах почивающих, в Неделю 2-ю Великого поста - в Соборе всех Киево-Печерских преподобных отцов), схимник. Основной источник сведений об И.- Житие прп. Феодосия Печерского, составленное прп. Нестором , по мнению Ю. А. Артамонова, ок. 1107/08 г. И. был одним из информаторов агиографа о жизни прп. Феодосия , рассказы И. имеют автобиографический характер. И. «бяше бо книгам хытр псати, сий по вся дьни и нощи писааше книгы в келии у блаженааго отьца нашего Феодосия» (БЛДР. 1997. Т. 1. С. 394). Проводя много времени в келье святого, И. был свидетелем неск. чудес. Однажды, когда в обители закончились деньги и продукты, после молитвы прп. Феодосия явился прекрасный отрок в иноческом облачении, принесший гривну золота. В др. раз И. обратился к прп. Феодосию с просьбой разрешить переход в иную келью, поскольку в своей он не мог отдыхать и молиться из-за бесовских досаждений «по вся нощи». Игумен строго повелел иноку не покидать прежнюю келью, чтобы бесы в будущем не возымели власти над ним, и после молитв прп. Феодосия бесы были изгнаны. И. также принадлежит рассказ о явлении прп. Феодосию беса в виде черного пса. В кратких сказаниях о подвижниках Дальних пещер, составленных предположительно по надписям XVII в. над гробницами святых, И. назван схимником. О святом сообщается, что он «таковаго воздержания был, иже в тыждень (неделю.- Авт.) раз только, и то мало что, едал, ревнуючи преподобному Феодосию, ибо и сожитель его был, молитов же и молений много день и нощь, с коленопреклонением и слезами творящи, угодил Господу Богу... и молит Господа Бога за всех, которыи кланяются мощем его святым». В сказаниях приведены тропарь и кондак И., в к-рых он прославляется за «тихостен... и кроток нрав» ( Модест. 1885. С. 48-49). Мощи И. впервые указаны на плане Дальних пещер, составленном в 1795 г. Киевским митр. Самуилом (Миславским) , на прежних планах на этом месте указывались нетленные мощи прп. Зинона . |
|
|
