| Но потом мы возвращались в деревню, и за несколько километров впереди, на фоне уходящей к морю тайги, появлялись высокие стройные главы, шатер и шпиль колокольни, и тяжкие мысли уходили прочь. В деревенском общежитии кроме нас жила еще бригада шабашников-молдаван и двое мужиков-сторожей. У молдаван был магнитофон, и по ночам они крутили одну и ту же кассету. Под эту музыку у крыльца топтались парни и девки, разгуливали, обнюхивали людей собаки. С молдаванами мы никак не знались, а у соседа иногда смотрели телевизор, хотя пускал он нас неохотно. Лучше у меня были отношения с другим сторожем. Это был на вид угрюмый, молчаливый мужик, работавший раньше в лесу, где люди помногу зарабатывали, но долго не выдерживали, заболевали и уходили в конце концов на более легкую работу. За всю свою жизнь он не скопил никаких денег, и, кроме этой комнатки в общежитии с печкой, кроватью, тумбочкой и столом, у него ничего не было. Целыми днями он лежал на кровати, курил и изредка выходил на крыльцо. Просил он всех об одном — достать водки. Говорили, что он уже не жилец, в больницу его не брали, но сам он был редкостно равнодушен к своей судьбе и бывал только рад, если к нему кто-нибудь заходил. Иногда вечерами мы с ним покуривали, и своей покорностью он напоминал мне старуху Евстолию. В нем чувствовалась еще не изжитая крестьянская рассудочность, порой он равнодушно поругивал власти и говорил: — Загубили нас, с-сволочи. А, значит, так и надо нам было. Ты молоко-то пей, мне бабы на ферме хорошее дают. Жена от меня ушла. Дети? А на кой хрен мне дети, для такой же б…ской жизни? Батя мой под Мурман за рыбой ходил, а теперь в Унежме нашей ни шиша не осталось. Раньше хоть водка была. А вы совсем, что ль, не пьете? — Совсем. Он кивал головой и надолго замолкал. — Может, Серега на недельке съездит в Ворзогоры. Там вино-то быват. — Но ведь вас же просто всех спаивают, — пытался сказать что-то я, хоть понимал, что говорю не то и говорю зря. — Суки, — соглашался он. Вино в деревне действительно почему-то не продавали, и за ним ездили на моторных лодках в ту самую основанную ляхами деревню на мысу. Когда в Малошуйке проносился невесть откуда доносившийся слух, что в Ворзогоры завезли вино, десятки моторных лодок выходили в море в прилив по полной воде и через двенадцать часов по полной же воде возвращались. В конце июня случилось несчастье. |
| Он не отходил от больной ни на шаг. Вся деревня с недоумением взирала на восставшего из мертвых трезвого директора и ожидала того, что последует. Маша лежала в огне, звала Шуру, ничего не ела, исхудала и с трудом узнавала окружающих. Скорый деревенский вердикт был таков: не жиличка. В поселке снова вспомнили про Евстолию и про Машину святость и снова стали говорить о том, что если девочка не выживет, то начнутся в «Сорок втором» беды. Стояли под окнами избы Божьи старухи, стучали клюкой в окна и подговаривали мужиков, чтобы те забрали отроковицу и отвели умирать или жить в Бухару. Но Илья Петрович снова сделался страшен и тверд, как в молодости, и никого в дом не допускал. Когда на улице стало слишком шумно, он вышел на крыльцо с ружьем, и вид у недавнего арестанта был настолько решительный, что старухи пугливо отступили. Она очнулась и не сразу поняла, где находится. За столом, положив голову на руки, спал глыбистый коротко остриженный мужик. Маше сделалось неловко. Она боялась пошевельнуться, но он спал чутко и повернул голову. — Как ты себя чувствуешь? — Хорошо. — Послушай, Маша, — произнес он не терпящим возражений директорским голосом. — Оставаться дальше одной тебе невозможно. Я предлагаю тебе жить вместе. Бедная девушка побледнела. — Маша, — сказал он торопливо и жалобно, и всю спесь с него как рукой сняло, — тебе здесь все равно никого не найти. Я брошу пить. Собственно, я уже давно не пью. Если хочешь, мы отсюда уедем. Она испуганно натянула на себя одеяло до кончиков ног и подбородка. Илья Петрович сжал голову руками и посмотрел на нее отчаянными и полными ужаса глазами. — Обещаю тебе, что если ты найдешь кого-нибудь себе по сердцу, то я не стану препятствовать твоему счастью, — добавил он хрипло. — Я в Ленинград поеду, к сестре, — сказала она, запинаясь. — В Ленинград? Как в Ленинград? — вскрикнул директор. — Зачем? — Мне мама велела. — Мама? Эта нелепая фантазия резанула и разом отрезвила его. — Неужели я так жалок, что не заслуживаю даже правды? — сказал Илья Петрович с горечью. — Я же учил тебя когда-то, что ложь унижает человека. |
| Гул нарастал, смешивался с треском и хрустом, и, обернувшись, она увидела позади черный дым, стелившийся над землей. За ним следом по ломкой траве, по кочкам, кустам и деревьям стремительно полз огонь. Болото высохло, и там, где раньше всегда держалась вода, ноги поднимали только пыль. Все загоралось моментально, точно в мире началось предсказанное в тот год светопреставление. Девушка побежала, и вместе с нею от лесного пожара бежали собаки, зайцы, лисицы, олени, волки, кабаны, рыси и лоси. Ветер то и дело менял направление, огонь распространялся хаотично и во все стороны, стремясь уничтожить не только Бухару, но все вокруг нее. Пламя казалось живым существом — раскаленная вздрагивающая плазма пульсировала над землей, не оставляя ни одного свободного места и ни малейшего шанса спастись. Огонь был уже совсем близко, беглянка чувствовала за спиной его дыхание и боялась, что вот-вот вспыхнут волосы, уже не было сил бежать, как вдруг прямо перед собой Маша увидела женщину. Сперва она подумала, что это Шура, однако светлое лицо было как будто ей незнакомо. Женщина смотрела прямо на нее спокойными глазами, и тогда она вспомнила, что именно эту женщину видела в детстве, когда в межевую сосну ударила молния, увидела и навсегда забыла до сегодняшнего дня, когда та снова появилась в огне перед нею. «Мученица Евстолия, спаси мя», — прошептала Маша. Пламя обтекало святую, как обтекает вода камень. Она стояла не на земле, а точно парила над нею и рукою звала девушку к себе. Маша бросилась через огонь вперед. Затрещали опаленные волосы, в рот и в нос ударила обжигающая струя дыма, еще секунда — и это был бы конец, но в следующее мгновение она упала в глубокую сырую яму, где много лет назад стояла ловушка коновала. Катившаяся сзади огненная стена пронеслась прямо над Машиной головой. Вверху бушевал огонь, нечем было дышать, казалось, она задохнется сейчас в дыму, но, сметая все на своем пути и оставляя сзади выжженную черную землю, вал стремительно пронесся вперед, не тронув лощинку. |
| Происками арианствующих в 331 г. с кафедры Антиохии был удалён ревновавший сильно об истине епископ св. Евстафий 274 . Если ближайшие преемники его, Павлин, Евлалий, Евфоний и Флацилл 275 , чуждаясь омоусианства, не заявляли себя чем-нибудь резким по отношению к представителям ортодоксии, то следующие за ними представители антиохийской церкви – епископ Стефан, запятнавший себя самой легкомысленной изменой принятым им постановлениям Сардикийского собора и вместе бесстыдными интригами против послов этого собора 276 , затем епископ Леонтий, оскопивший себя, дабы свободно жить с какой то Евстолией, которая и прежде имела с ним связь, хотя и именовалась девой 277 – эти лица легко пред всеми свидетельствовали не что иное, как факты самой грустной дифференциации благонамеренной вначале оппозиции никейскому символу. В лице Стефана, Леонтия и их многочисленных друзей, ясно, были враги истины, которые, впрочем, ловко, когда было нужно, в изложении своего учения прикрывались священными терминами отцов. Такое печальное открытие не могло не беспокоить искренних омиусиан. Оно неизбежно вело их к критическому пересмотру мотивов собственного мировоззрения, выдвигало вопрос, не лучше ли кое-чем поступиться во внешнем выражении своей веры, для достижения наибольшей точности её формулировки, чем in status quo оставаться в дискредитированном разными сообществами омиусианстве. Такой тяжёлый контраст идеала и действительности, а вместе и внутреннюю мучительную борьбу нового самоопределения для омиусиан в Антиохии невольно увеличивала своей спокойной, ясной жизнью существовавшая там отдельно от официальной церкви община православных евстафиан. Когда был изгнан св. Евстафий из Антиохии, среди паствы его нашлись такие мужественные защитники его имени, которые ни за что не хотели признать законными следующих за Евстафием арианствующих епископов и выделились от них в самостоятельную общину 278 . Душой этого кружка был некто Флавиан – мирянин 279 . Он был знатного антиохийского рода, рано осиротел 280 и, несмотря на своё богатство, как говорит Феодорит, воспылал любовью к аскетической жизни 281 . |
| Прошло какое-то время, может, полгода. Денег у нас, помнится, все равно не хватало, но была какая-то уверенность: если старец благословил, то сбудется как-нибудь. И вот, в один прекрасный вечер, приходит ко мне мой родственник, отец Николай из Тутаева, и говорит: «Ты ведь хотел машину покупать. Будешь брать “Ниву”?» – «Буду, – отвечаю. – Но где?» И он рассказывает, что у них в Тутаеве, в Райпотребсоюзе, висит объявление о продаже новой «Нивы» для пайщиков. Выпили чайку и поехали в Тутаев. И уже тем же вечером заплатили за машину. А утром получали в Ярославле новенькую «Ниву» зеленого цвета. Проездил я на этой машине семнадцать лет и продал только, когда она стала потихоньку ломаться. А кого только эта «Нива» ни возила – и архиереев, и архимандритов, и игуменов... В общем, намоленная была машина. И верно служила, почти не ломалась все эти годы. Вот что такое благословение старца даже на мирское, казалось бы, дело. А ведь иногда в эту машину садилось по девять человек вместо пяти!.. Отца Павла я помню всегда и поминаю молитвенно. И не только его самого, но и его родственниц – монахинь Евстолию, Ольгу, Елену с последней настоятельницей Мологской Кирилло-Афанасьевской обители игуменьей Августой (Неустроевой). Царствие им всем Небесное, вечная память и вечный покой... Анатолий Павлович Суслов, келейник отца Павла Умерла у старух корова, а они коровой этой, можно сказать, жили. Что делать? Другую такую корову не купить. Пришли, батюшке поплакались. Он им дал денег и велел купить корову. Про этот случай он сказал лишь нескольким людям. А вообще-то всегда повторял евангельские слова о том, что милостыню надо делать так, чтобы правая рука не знала, что творит левая 79 . Батюшку окружали деревенские люди. Вот семья Овчинниковых, например. Он с Иваном Дмитриевичем очень дружил, а когда тот умер, батюшка очень сильно переживал и часто говорил: «Неужели Ваньки уже нет, а я думал – он вечный!» Рассказывают такой случай. Собрались как-то батюшка и Иван Дмитриевич в баню, в Марьино. Незадолго до того сын из армии привез Ивану Дмитриевичу в подарок ботинки. А батюшке академик Арцимович подарил часы. Вообще-то батюшка на руке их не носил, они висели у него на спинке кровати, он по ним время замечал, когда яйца варил. |
| Братья и сестры, как то по-шариковски получается: отобрать и разделить! многие годы и многие люди своими трудами и стараниями, а порой и подвигами, спасали эту великую Святыню. И Благий Бог позволил быть тому, что мы видим сейчас. Патриарх свое решение также принял. Решение взвешенное и не простое. Наше дело как паствы волю Господа и Владыки исполнить, а не обсуждать. Предлагаю всем сосредоточиться на делании малой толики, а не на дискуссии. Храни нас всех Господи от многословия и прочих грешных мыслей! Матушке Евстолии и сестрам низкий поклон. Если бы не они, то и обсуждать сейчас было бы не чего, помогай им Господи в их делах праведных. Простите меня, если задел кого-то этими строками... Всем добра желаю. Анастасия 5 октября 2016, 11:11 Милая Мария, понимаю Ваше желание во что бы то ни стало перенести Крест Господень на Вашу родину, это трогательно. Но эта Святыня - не памятник " архитектуры " , это деревянная скульптура XV века, абсолютно уникальный памятник, скорее всего, не имеющий аналогов. Ни о каком переносе в храм Христа Спасителя или в любое другое место из Годеново с точки зрения сохранности КРЕСТА - не может быть и речи. Достаточное чудо, что Крест сохранился во времена гонений, зачем еще требовать у Господа чудес? Разве это разумно? Спросите у искусствоведов, историков, реставраторов. И просто у любого человека, который в вузе изучал историю искусств, Годеновский Крест нельзя носить с места на место. Извините, Вы в этом абсолютно некомпетентны. Но полностью согласна с Мариной Ренар! Главное - молиться и просить прощения за нашу суету вокруг Животворящего Креста Господа нашего Иисуса Христа, распятого за нас всех и воскресшего! Да воскреснут с Ним и наши души. Прошу прощения, если кого чем обидела. Мария 5 октября 2016, 09:20 Прошу прощения, но я не очень поняла мысль: " А порядка и благоговения у воды стало действительно намного больше " ? Если выделить предметно-логическое ядро поста, то получается, что благоговение=плате за воду. Это просто ужасно звучит. |
| В этой небольшой повести много прекрасных сцен, эпизодов: герои работают, поют песни, растят детей, обсуждают последние новости международной жизни. Внешне ничем не выделяются Иван Африканович и его жена Екатерина. Но В. Белов знает их не только внешне. Пристально вглядываясь в своих односельчан, с которыми прожил и проработал немало лет, В.Белов обнаруживает в них множество редкостных качеств – доброту, целомудрие, достоинство. Иван Дрынов, Екатерина, бабка Евстолья – это подлинно народные характеры, глубокие, сильные своим духом. В.Белов описывает жизнь деревни в тот момент, когда низкая оплата трудодня, всевозможные запреты, сковывавшие самостоятельность и личную инициативу крестьянина, нарушения Устава сельхозартели и прежде всего принципа материальной заинтересованности мешали людям жить на родной земле. В минуту отчаяния (отобрали сено, накошенное ночью в лесу) ушёл из деревни и Иван Африканович. Он пытается оторваться от родной земли в поисках лучшей доли для своей семьи. Но земля жестоко мстит ему за измену, пусть и временную. В.Белов с глубоким проникновением в душу этого обаятельного человека показывает, как он оттаивает, возвращается в родное село». III Конечно, хочется думать, что публикация в журнале «Север» и приведённая рецензия в журнале «Огонёк» как-то способствовали более благожелательному отношению к рукописи Белова в издательстве «Советский писатель». Однако для Василия Ивановича борьба за «Привычное дело» по-настоящему только начиналась. Более двух лет (!) шло обсуждение рукописи, её доработка, велась переписка между автором и издательством, прежде чем книга всё же появилась на свет. Адресатом для Белова был, в основном, Виктор Петелин. Он бережно сохранил письма Василия Ивановича и, годы спустя, обнародовал. Из переписки мы достоверно узнаём, что особенно волновало автора повести. Изо всех сил он старался сохранить первоначальный текст повести, отстоять от «чужого» вмешательства. По заведённой практике в «Советском писателе» готовили повесть к набору по расклейке журнала «Север». Будучи редактором книги, Виктор Петелин воспротивился: «Ну, как же, печатать по расклейке, Валентина Михайловна, если автор недоволен этой публикацией, если он представил авторизированную машинопись, которая существенным образом отличается от опубликованного?». |
| К счастию, все они с деньгами, ибо едут с заработков. – Есть на судне и японец – с прусского торгового судна, разбившегося у Сокотры. 23 октября 1880. Четверг На море тихо, и погода ясная. Утром написал вышеозначенный дневник, вчера начатый. – Сегодняшним числом опять начну правильный ежедневный дневник. Как-то отчетливей жизнь идет при этом. – Из разбросанных записей пожертвований вещами вписывал в тетрадь пожертвований, чтоб собрать вместе. Пытался читать роман госпожи Сталь «Коринну» в переводе на английский, но мелка очень печать и скучно – люди деланные, а не живые. Перед вечером, вправо от судна, видно было огромное стадо дельфинов, пресмешно плывущих, подпрыгивающих из воды. И такому бедному развлечению рад бываешь на судне, как вчера тоже я обрадовался ласточке, которая, бедная, до того устала, что ее можно было взять рукою. 24 октября 1880. Пятница. На пути из Сингапура в Гонконг Написал сегодня письмо Высокопреосвященному Исидору и приложил при нем два рапорта, в одном прося о награждении сотрудников Миссии, в другом – матери Евстолии и других в ее обители. Читал немного «Коринны». В море сегодня видна была скала – издали совершенная башня, когда поравнялись впродоль, – точно гроб исполина. Уже становится прохладней. Идем меньше обыкновенного – мешает противное течение, так как теперь северо-восточный ветер; при юго-западном же течении бывает обратное теперешнему. Китайцы кейфуют на палубе, но вместе и шумят; сегодня из-за чего-то одного из своей братии поколотили. 25 октября 1880. Суббота. На пути из Сингапура в Гонконг Спал плохо от катара; встал с головною болью и вялостию; целый день ничего не мог делать. Перед вечером взял у о. Димитрия вермуту и выпил рюмки две, и на желудке сделалось лучше. От скуки прочитал попавшийся под руки третий том какого-то романа аглицкого; а писем писать не мог. Ну уж этот катар! И не знаешь, как и отчего, – вдруг целый день ни к чему не годен. Вечером просматривал аглицкие святцы; на каждый день года – имена знаменитых людей – сколько могли собрать, – человек пять-шесть, с портретиком одного какого-нибудь. |
| Эти «церковные дома», а равно и кельи находятся на всём пространстве бегунского царства, но которые именно эти дома, узнать невозможно. Про «церковные дома» знают три наставника в Ярославле, да главный эконом,– так что этого иногда не знают и некоторые областные наставники, про кельи же знают их владельцы и областной наставник-правитель. Секрет здесь в том, что «церковные дома», принадлежащие обществу, строятся или покупаются на имя кого-либо из «жиловых» последователей бегунства, но устраивается это так, чтобы открытый, законный хозяин не мог присвоить его себе. Для этого приобретенный дом немедленно закладывается другому лицу, тоже из «жиловых»,– человеку надежному, а этот последний должен сдать его в аренду третьему лицу,– самому надежному. Таким образом одновременно являются: домохозяин, владелец закладной и арендатор. Последний, зная, на чьи собственно деньги и для каких целей дом куплен, и приспособляет его к известным, требующимся помещениям, устрояет в нем и тайники. В этих домах чаще всего и живут областные наставники и другие должностные лица, иногда в них помещаются больные и престарелые, так что являются и свои богадельни. Дома или кельи, разным игуменам и игуменьям принадлежащие, покупаются тем же порядком и по смерти их чаще всего поступают в общество. VII. Бегуны жиловые и видовые, иначе «познамые» и «оглашаемые» Мы сказали о материальных средствах бегунов. Но кроме денег нужны и люди, которые поддерживали бы их неведомое царство, люди, которые были бы, так сказать, негласными посредниками между их нелегальным царством и действительным государством, в котором они живут,– посредниками, приспособляющимися к государственным законам и порядкам. Нужно же на самом деле всем членам темного бегунского царства и места сокрытия иметь, необходимо и переписку им вести чрез посредство кого-нибудь, так как бегунам настоящим: Никите, Савве, Евпраксии, Евстолии ни один письменосец не в состоянии доставить письма, не зная ни их самих, ни места их жительства,– нужны и соборы где-нибудь собирать и соборные моления устроять, нужно, как мы сказали, и дома церковные на чье-нибудь имя записывать, нужно кому-нибудь и разные общественные повинности вносить. |
| Разделы портала «Азбука веры» с 2005 года Оглавление Подозрительность (от подозрети «стараться увидеть чтото тайком»): 1) опасливо-недоверчивое/недоверчиво-настороженное отношение к кому-либо; 2) черта характера/страсть, выражаемая в чрезмерной склонности к подозрениям. Что служит причиной подозрительности Подозрительность как личная психологическая особенность может иметь различные причины. Например, она может быть связана с особенностью профессиональной деятельности (пример: разведчик, контрразведчик), с одержимостью падшими духами, с нарушениями психического здоровья. Что касается страсти подозрительности, святой преподобный Амвросий Оптинский полагал, что она может формироваться на почве гордости. Своему духовному чаду старец писал: «Послушница Евстолия! Душевного спасения тебе желаю. От страсти подозрения Господь да избавит тебя. И сама не принимай таких помыслов – это от гордости бывает. Если она любит кого больше тебя, то, стало быть, та стоит этого, так надо думать, а себя считай не стоящей любви и укоряй себя. Сама люби, и слушайся, и смиряйся, и будешь покойна. А подозревать за другими не надо, это грешно…». Чем опасна страсть подозрительности Святые призывают верующих беречься разрушительной страсти подозрительности как огня, потому что диавол уловляют людей в свою сеть, старается представить все в извращенном виде: белое как черное и черное как белое, подобно тому, как он поступил с прародителями Адамом и Евою в Эдеме. Со временем зло в подозревающем усиливается, он терзает самого себя и других. Подобное помрачение зачастую приводит к разрывам родственных и дружеских связей, распадам семей, потере работы, убийствам и самоубийствам. Почему подозрительному человеку так хочется уличить другого в грехе В ряде случаев это объясняется тем, что в его сознании когда-то произошла трагическая подмена ложным пониманием подлинного ощущения себя, своих взаимоотношений с Богом и людьми. Его стремление к правде и справедливости уродливо оборачивается присвоением себе роли судьи над чужими грехами, причем судьи отнюдь не бесстрастного, но, зачастую, жаждущего карать и наказывать. Что делать подозрительному человеку |
|
|
