| Можно полагать, что Арий считал своими сторонниками тех из епископов, которые его недурно принимали и склонялись к примирению. Если верить Евсевию Никомидийскому, Евсевий Кесарийский явно принял сторону Ария, но Павлин Тирский, которого Арий также считает в числе своих сторонников, только хранил молчание, которое скорее следует считать за неодобрение. Евсевий Никомидийский написал ему следующее послание: 752 «Господину моему Павлину, Евсевий, радоваться о Господе: «Узнал я, что в то время, как господин мой Евсевий (Кесарийский) выказывает много ревности для защиты истины, ты, господин, хранишь молчание. Ревность Евсевия меня очень обрадовала, а молчание твое весьма огорчило, потому что молчание человека, как ты, считаю для нас поражением. Спрошу тебя, столь способного писать, не находишь ли ты, что недостойно нас допускать распространять стольким заблуждениям, когда тебе так легко быть полезным, изложив истинное вероучение, как ему учит Писание? Никогда не слыхали мы, господин, чтобы было два бесконечных или одно, разделенное надвое, как вещественное. Мы научены, что только один нерожденный и один рожденный, действительно происходящей от Него, но не из Его сущности; Он не участвует в сущности нерожденной и не получил существования своего из Его сущности; Он совершенно различен по природе и был сотворен всемогуществом Божиим, образовавшем Его по образу Своему совершенным; начало Его не может быть выражено не только на языке человеческом, но даже существами высшими человечества. «Мы не выражаем тем наших собственных мнений, но учение, находимое нами в Священном Писании, учащем, что Сын был сотворен и одарен природой неизменимой и неизреченной, созданной по образу своего Создателя. Господь действительно Сам сказал: «Бог создал Меня как начало путей Своих; утвердил Меня прежде времен и родил Меня прежде холмов». Если бы Он происходил от Самого Бога, как часть Его и излияние Его сущности, то не сказано было бы, что создан и сотворен. Тебе, господин, нельзя этого не знать. Существующее нерожденным не может быть сотворено ни самим собою, ни иным, потому что с самого начала Оно есть нерожденное. Если же, напротив того, его называют рожденным – разве это есть уже доказательство, что Он происходит от сущности Отца Своего и участвует в Его сущности? Нет, потому что Писание говорит нам, что люди были рождены Богом, Которого природы они, конечно, не имеют. «Я родил сынов и питал их и они меня отвергли... Ты оставил Бога, родившего тебя... Кто родил капли росы?» Существа эти не участвуют в природе божественной и рождение их есть только сотворение, причиной которого была воля Божия. Напиши в этом смысле господину Александру: я уверен, что если таким образом разъяснить ему вопрос, то он с тобою согласится. |
| О крещении К. на смертном одре сообщали мн. авторитетные писатели IV-V вв. разного вероисповедания. Так, и арианин Филосторгий, и блж. Иероним были полностью согласны в том, что К. принял крещение в 337 г. и что крестил его еп. Евсевий Никомидийский ( Philost. Hist. eccl. II 16; Hieron. Chron//PL. 27. Col. 679). Однако в течение V в., по мере окончательного размежевания ариан и православных, история крещения К. в 337 г. вызывала все больше смущения. В сочинениях византийских церковных историков V в. проявились различные попытки затушевать подробности этого события, так или иначе отвести от него внимание читателей. Так, Сократ Схоластик, Созомен и Феодорит Кирский не назвали имя церковного иерарха, крестившего К. ( Socr. Schol. Hist. eccl. I 39-40; Sozom. Hist. eccl. II 34; Theodoret. Hist. eccl. I 32). Созомен специально остановился на вопросе о крещении К., чтобы определить, когда К. внутренне обратился к Христовой вере ( Sozom. Hist. eccl. I 5). Он доказывал, что К. принял христ. веру еще до победы над Максенцием, о чем свидетельствуют его законы и «сведения хронистов». Историк не уточнял, в какой форме К. в то время мог обратиться в христианство, и тем самым оставлял читателям возможность предполагать, что К. не только испытывал симпатии к вероучению христиан, но, может быть, и прошел обряд крещения. Созомен также отверг известные ему рассказы о том, что К. якобы принял крещение после убийства Криспа для очищения (ср. подобную версию в «Истории» Зосима; Zosim. Hist. II 29). Т. о., представления о духовной эволюции К. от язычества к христианству стали в определенной степени противовесом сведениям о крещении императора на смертном одре. Впрочем, нек-рые визант. авторы в VII-VIII вв. еще воспроизводили сведения Евсевия Никомидийского о крещении К. на смертном одре (ср.: Chron. Pasch. P. 532-533; Alex. Mon. De vener. Cruc.//PG. 87. Col. 4015-4095). Однако и такое неопределенное отношение к крещению К. уже не могло считаться удовлетворительным. В течение V в. сложилась и приобрела первостепенное значение легенда о том, что К. был крещен папой Римским св. Сильвестром вскоре после освобождения Рима в 312 г. Место и обстоятельства возникновения этого предания из-за недостатка источников остаются неясными. Предположительно оно появилось в Риме. В V-VI вв. гос. власть и в Восточной (Византийской), и в находившейся на пороге гибели Западной Римской империях проявила большой интерес к принятию и распространению этой новой офиц. версии крещения К. |
| Когда же все это постарались привести в действие, то оказалось, что у них уже нет живой религии, и вообще нет ничего твердого и жизненного. Образованными была усвоена язычеству эстетико-пиэтическая черта. А из господствовавшего тогда «неоплатонизма» - замечает историк Меллер - вырос языческий либерализм. Не само собою, внутренне будто-бы крепкое, язычество вызвало Юлиановскую реакцию, но воля самодержца. Поэтому Юлиановская реформация оказалась лишь эпизодом, который в конце концов послужил к тому, чтобы доказать всему миру падение язычества. Личная судьба Юлиана сложилась так, чтобы сделать его чуждым христианству и отдать в руки друзей язычества. Он был чистым греком, родился в Константинополе в 331-ом г. Отец его Юлий Констанций - сводный брат императора Константина Великого (а мать Василина) - был убит солдатами летом 337-го г., если не по внушению, то, во всяком случае, на глазах Констанция, впрочем, бывшего тогда только 14-ти лет. Юлиан воспитывался вместе со своим сводным братом Галлом евнухами, между которыми первое место принадлежало Мардонию, горячему почитателю всего эллинского. Юлиан был крещен и христианское воспитание получил от Евсевия Никомидийского. В 345-ом г. подозрительный Констанций послал его вместе с Галлом в Каппадокийский замок Макеллу, где Юлиан принимал ревностное участие при богослужении, вероятно, в качестве анагноста (чтеца), изучал Библию и исполнял все христианские обряды. Когда 20-тилетним юношей, в 351-ом г. он должен был вернуться в Константинополь и Никомидию, Юлиан скоро забыл навязанное ему христианское учение под влиянием выдававшихся языческих учителей, как Ливаний, которого, впрочем, запрещено было слушать, но тем охотнее он читал его, и все более и более предавался неоплатонической философии и монотеизму, которые имели в Малой Азии своего выдававшегося представителя - Максима Ефесского. Последний сумел возбудить в Юлиане веру в свое Божественное посланничество, как спасителя эллинизма. В течение почти 10-ти лет Юлиан играл с искусством двойную роль: в кругу близких - язычник, а по внешности, для всех, - христианин. |
| 1360 Об отношениях с его источниками, и в частности с Феодором Анагностом (Чтецом), пресвитером Св. Софии Константинопольской, который несколькими годами ранее упоминал о Никомидийском крещении (Theod. Lect. 51), см.: Jeffreys E. Malalas’ sources//Studies in John Malalas. Sydney, 1990. 178s. 1361 Malalas 13, 12; ср.: Scott. The image of Constantine, cit. (сн. 120). P. 60; Beaucamp J. Rome et Constantinople dans les chroniques universelles byzantines//Politica retorica e simbolismo del primato: Roma e Costantinopoli, cit. (сн. 49). 320s.; Gnoli. Costantino in Giovanni Malala, cit. (сн. 137). P. 213. 1362 Euagr. Hist. eccl. 3, 40−41 (PG. 86, 2, 2692=Bidez – Parmentier 144) ; ср.: Paschoud F. s. v. Zosimos//R.E.X.A. 1972. 836s. 1364 Действительно, традиция, связанная с крещением от Сильвестра, уверенно прослеживается только в одном сирийском кратком изложении «Истории церковной», составленной Захарией Ритором около 492 г., поэтому невозможно быть также уверенным, что Евагрий прочёл это известие в своём источнике. Ср.: Brooks Ε.W. Historia ecclesiastica Zachariae Retort vulgo adscripta//CSCO. Scriptores Syri. 3, 5. Lovanii, 1924, cap. 7; Allen P. Zachariah Scholasticus and the Historia Ecclesiastica of Evagrius Scolasticus//Journal of Theological Studies. 1980. Vol. 31. P. 471−488. 1366 Chronicon Paschale ad a. 337: «Константин (...) в Никомидию пришед, славно и благочестиво из жизни исступил в предместий некоем сего града, в день первый на десять месяца Артемисия, крещение спасения от Евсевия, епископа Константинопольского, восприяв, после тридцати одного лета и десяти месяцев царствия своего». Среди различных статей, касающихся Константина, встречается также убийство Криспа: 532, 8−12 Dindorf; ср.: Kazjtdan. Constantin imaginaire, cit. (сн. 3). 198s. 1368 Greg. Tur. Hist. Franc. 2, 31 (Monumenta Germanie Historica. SS res Merov. I 1:77); Steinen W. v. d. Clodwis Übertritt zum Christentum. Eine quellenkritische Studie. Darmstadt, 1963; Simonetti M. Qualche osservazione sul rapporto fra politica e religione in Gregorio di Tours//La storiografia ecclesisatica nella tarda antichità: Atti del Convegno di Erice (3−8 dicembre 1978). Messina, 1980. P. 27−43; Aiello. Cassiodoro e latradizione su Costantino, cit. (сн. 103). P. 134; Canella. Gli Actus Silvestri, cit. (сн. 102). P. 20. |
| Ясно, до каких крайностей могло бы дойти это учение, если бы оно развивалось совершенно последовательно, если бы развития его не сдерживали частью возражения и вразумления противников, частью собственное религиозное чувство, желавшее все-таки оставаться христианским, частью разные практические соображения, по которым неудобным представлялось становиться в прямое противоречие с основаниями веры только что признанной господствующей в государстве. Ясно и то, насколько может быть названа глубоким и обдуманным, сознательным и рациональным такое учение, которое взявшись объяснять христианский догмат полагало в основание своих объяснений противохристианский принцип, и, которое, полагая такой принцип решительно не соображало заранее, к каким выводам может повести последовательное развитие его. Но, мы говорим, собственное еще не заглохшее в схоластических умствованиях религиозное чувство, практические соображения и возражения, и вразумления противников постоянно сдерживали ариан в последовательном развитии своего учения. И отсюда новая черта арианства (также не рационального характера) – крайняя непоследовательность, бесхарактерность и неопределенность учения, постоянные колебания, споры и несогласия в толковании учения самыми видными представителями его. Не было, кажется, ни одного положения, в котором последователи арианства были согласны между собой. Не было ни одного арианского учителя (начиная с самых первых Ария и Евсевия Никомидийского), который бы не способен был об одном и том же предмете говорить в одно время одно, и в другое – иное, и это не по практическим только соображениям, не по скрытности только и лицемерию (что бывало у них часто, но не всегда), а и вследствие невыясненности и непоследовательности в мыслях. Отсюда множество арианских символов, которые большей частью оказывались недовольны сами составители их непосредственно вслед за составлением. Отсюда постоянные разделения на партии и постоянные смешения, и переходы из одной партии в другую, так что, собственно говоря, между этими партиями никогда не было строгого определенного различия и резких границ. |
| Он разгромил противостоящую ему оппозицию во главе с Афанасием Александрийским и на Соборах в Сирмии и Аримине провозгласил арианство государственным вероисповеданием (359). Теперь уже и среди полуариан произошел раскол: более умеренные из них перешли в оппозицию и с того времени все более сближались с никейцами, другие же вступили в союз с евномианами и под предводительством императора превратились в господствующую партию. С исторической точки зрения большее значение, чем кратковременная победа арианства в римско-византийской Империи, имело при этом то обстоятельство, что во времена господства арианского учения началось обращение в христианство готов, и вследствие этого германские племена приняли новую веру в ее арианской форме. Переводчик Библии на готский язык, Ульфила, принял епископское посвящение в 343 г. от арианина Евсевия Никомидийского, и еще долго после разгрома арианства в Византии большинство германских племен придерживалось арианского вероисповедания. Состояние религиозного брожения при Констанции сменилось языческой реакцией при Юлиане (361–363) 109 . Так проблема сосуществования старой культуры и новой веры, одна из ключевых проблем византийского культурного развития, вступила в стадию острого кризиса. Очарование уходящего мира, страстная любовь к его искусству, образованию и мудрости заставили последнего представителя дома Константина объявить войну новой вере. Бесплодные распри христианских церковных партий, казалось, сулят успех его предприятию. Численно язычники все еще были сильны, особенно в западной части Империи, в том числе и в Риме, языческой по большей части оставалась сильно варваризированная армия. Число тех, кто теперь отпал от христианства, было также немалым. Однако враждебность Юлиана к христианству не смогла создать сильного движения. В борьбе против новой веры он оставался прежде всего выразителем идей высшего образованного слоя язычников из числа философов-неоплатоников и риторов, к кругу которых он сам принадлежал. В восточной части Империи и особенно в Антиохии, которую он избрал себе резиденцией, император испытал тяжелое разочарование. |
| Об арианстве и его происхождении, поэтому-то, мы говорили мимоходом. Ересь арианская нами изложена не вполне, а лишь с некоторых сторон, которые должны были уяснить деятельность некоторых из указанных соборов. Тем не менее то, что сказано нами в нашем сочинении о происхождении арианства, основано на таких твердых исторических данных, что мы не имеем никаких побуждений отказываться от высказанного нами мнения и присоединяться к мнению о. Иванцова, весьма отличному от нашего. Арианство, по своему происхождению, мы объясняли влиянием на учителей арианства школы антиохийской первой половины IV века. О. Иванцов скептически относится к нашему воззрению, но его скепсис, как нам кажется, не имеет никакого серьезного основания. Едва ли часто можно встречать в Церковной Истории факт, который бы так можно хорошо подтверждать и доказывать, как это можно сделать в отношении к факту происхождения арианства из-под влияния антиохийской школы. В самом деле, о таком происхождении арианства говорит сам глава ариан – Арий, сами православные, – именно: Александр, еп. Александрийский, сам видевший зарождение и происхождение арианства, и последующие писатели утверждали ту же мысль. Арий, в письме к Евсевию Никомидийскому, изложив свое учение, называет себя и Евсевия учениками Лукиана (пресвитера), известного представителя антиохийской школы конца III и начала IV века; он говорит: «помни наши скорби, истинный солукианист» (Феодор. I, 5). Известный Александр Александрийский , на глазах которого обнаружилось арианство впервые в Александрии, нимало не сомневается, что это лжеучение, есть плод антиохийской школы. Он пишет Александру Византийскому: «вы знаете, что вновь восставшее против церковного благочестия учение, первоначально принадлежало Евиону и Артеме, и есть подражание Павлу Самосатскому, который был епископом антиохийским» (от Евиона, конечно, производить арианство едва ли справедливо: быть может, никогда не существовало такого и лица, но, несомненно то, что, так называемым, евионитским ересям свойственно было уничижать Христа, а это составляет тенденцию и ариан; а сопоставлять учение ариан с учением монархиан – Артемона и Павла Самосатского и очень можно: монархиане слишком высоко ценили ветхозаветную догму монотеистическую и, в слишком неумеренной защите этой догмы, унижали новозаветную догму о полном и всецелом Божестве Сына Божия, но то же самое делали и ариане, которые выходили из той мысли, что Отец выше Сына, поставляя Сына в подчиненное положение к Богу Отцу) «и которого преемник – Лукиан, в продолжение многих лет не имел общения с тремя епископами» (из-за чего – история ничего не знает: из-за догматических ли разностей в воззрениях, или из-за каких-либо других причин). |
| Поль Аллар Шестая глава. Языческая реакция. – Юлиан 1.Религия Юлиана Быстрое течение жизни и возвышение Юлиана могут быть кратко изложены в нескольких словах: насильственная смерть его родителей, молодость, проведенная почти что в плену и в научных трудах, неожиданное возвышение в достоинство цезаря, блестящие победы в Галлии и Германии, военный мятеж, который провозгласил его августом, разрыв с Констанцием, вступление во владение империей, несчастная война против Персов и смерть близ Ктезифона. Но в этой жизни, которая прерывалась столь внезапными переменами и была, по наружному виду, смущаема таким множеством внешних событий, – потомство видит прежде и более всего то, что в действительности составляло ее содержание: внутреннюю драму, которая оторвала Юлиана от христианства, потом – беспрерывное усилие уничтожит это последнее и восстановит почитание богов. Проникнув раз в его сердце, эта мысль не оставляет уже Юлиана: она сопровождает его, когда он возвращается из Галлии, преследует его в походе против Констанция, вдохновляет всю его политику с той поры, как он становится один императором, осеняет его во время приготовлений к войне с Персами, следует за ним в этом походе (через Малую Азию), который приводит его к печальному концу, и оставляет только с жизнью этого государя, и он умирает, не осуществив своего намерения, как бы подавленный собственною мечтою. Трудно сказать, каким образом Юлиан дошел до разрыва с христианством. Обратила ли его инстинктивная ненависть к Констанцию, которого он обвинял в убийстве своего отца, – в партию противную той, к какой принадлежал враг его семейства? Или арианские убеждения Евсевия Никомидийского, которому было поручено его религиозное воспитание 415 , привили ему несовершенное и ложное представление о христианском учении и его последователях? Все заставляет, однако, думать, что более непосредственные влияния привлекли его к древней религии. Его учитель, евнух Мардоний, был страстный почитатель Гомера 416 . С ранней поры Илиада и Одиссея внушили ребенку отвращение к Евангелию и Библии . |
| Источники позволяют реконструировать в общих чертах эволюцию отношения к смуте лишь четырех иллирийских епископов: Урсакия, Валента, Протогена и Гауденция. Что касается двух первых, то, по свидетельству свт. Афанасия, они были учениками самого Ария, находившегося после Никейского собора в ссылке в Иллирике. Как пишет свят. Афанасий, «Урсакий и Валент, которые в начале, как младшие, наставлены в вере Арием и некогда низложены из пресвитерского сана, впоследствии за нечестие наименованы епископами» (χα γàρ χα πρóτερον aπò του πρεσβυτερου χαθαιρεθéντες, τν σéβειαν χλθησαν πσχοποι Ορσχιóς τε, χα Ολης, τινες χα τν ρχν, ς νετεροι, παρ’ " Αρεον χατηχσαν). 619 Кем было совершено рукоположение, из свидетельства свт. Афанасия остается неясным, но, скорее всего, он имеет в виду тайно покровительствующих Арию евсевиан. Что касается личного знакомства Урсакия и Валента с Арием, то здесь нет ничего невероятного. В то же время хотелось бы, забегая вперед, отметить, что Урсакий и Валент не считали себя связанными какими-либо особыми узами с александрийским пресвитером и в 347(8) г. в письме к папе Юлию анафематствовали его и его учение. Скорее всего, речь шла о простом знакомстве и сочувствии, а не о полном принятии учения Ария. Кроме того, вряд ли оправданно мнение Г. Барди о том, что, будучи в ссылке, Арий активно вербовал себе сторонников в Иллирике. 620 Источники не дают оснований говорить о знакомстве Ария с какими-либо иными представителями иллирийского духовенства, кроме Урсакия и Валента. В 335 г., как уже многократно отмечалось, Урсакий и Валент приняли участие в направленном против свт. Афанасия Тирском соборе. В 343 г. на Сердикском соборе они присоединились опять же к восточным епископам, настроенным враждебно к свт. Афанасию, Маркеллу Анкирскому и их союзникам. Сложно сказать, в какой мере можно, исходя из этих фактов, утверждать, что Урсакий и Валент были представителями евсевианского течения. Свят. Афанасий называет их среди главных евсевианских лидеров, 621 руководящих антиникейским движением после смерти Евсевия Никомидийского. Однако нужно иметь в виду, что Урсакий и Валент не участвовали в выработавшем ряд новых догматических формул, нормативных для значительной части восточных епископов, Антиохийском соборе 341 г. Возможно, отсутствие Урсакия и Валента на этом соборе, как уже отмечалось, было вызвано политическими причинами – расположением их кафедр во владениях императора Константа, однако сам этот факт показывает, что Урсакий и Валент вряд ли могли быть активными членами евсевианской партии, если последняя вообще представляла собой нечто целостное. Скорее речь шла об общности «антиафанасианских» настроений и вызванном этим взаимном сочувствии. Что же касается причин подобной изначальной враждебности к личности свт. Афанасия со стороны Урсакия и Валента, то они так и остаются для нас неясными. |
| Имя Констанция в истории Церкви известно как имя императора, преследовавшего никейцев и стойкого защитника арианства. Образ Констанция, рисуемый христианскими писателями, явно несправедлив и пристрастен 1475 . Причина эта лежит в том, что церковные историки оценивали антиникейскую политику с точки зрения гонимого никейства и не пытались вскрыть внутренние основания политики Констанция. Напротив, оставаясь на строго исторической почве, едва ли можно обвинять Констанция и называть его политику антицерковной и вытекавшей исключительно из личных симпатий и деспотизма императора. Политика Констанция представляет собою яркое отражение и вместе с тем продолжение той политики, которую проводил Константин В. в последние годы своей жизни. Констанций, следовательно, является не только преемником власти, но и историческим преемником политики своего отца с тою только разницею, что Констанций проводил свою политику более открыто и решительно, чем как действовал его отец. И это произошло далеко не случайно. Подобно своему отцу, Констанций стремился создать церковно-политическое единство. Само собою понятно, что достигнуть намеченной цели Констанций мог не иначе, как только выбрав религиозную догму, которая действительно могла бы объединить всех. И что же? Личные симпатии Констанция как воспитанника Евсевия Никомидийского были на стороне антиникейства. К антиникейской же политике побуждали Констанция и политические соображения, а потому и антиникейская его политика должна быть рассматриваема, как результат исторической необходимости. Экскурсии в область политического состояния империи в царствование Констанция вполне подтверждают эту мысль. Эпоха IV в. в жизни римской империи – это начало распада империи на составные части. «С одной стороны, из нея выделялись западныя области с Римом во главе, для которых еще со времени Диоклетиана большею частью назначались особые императоры; с другой – сепаративныя наклонности сильны были в Египте, где коренное коптское население никогда не могло хорошо сжиться с греко-римскою культурою» 1476 . |
|
|
