| Закрыть Конференция: «Собиратели земли Русской. Симеон Бекбулатович - Православный татарин на Русском престоле». Часть 3 12.04.2024 30 Время на чтение 3 минуты 29 марта в Московском доме национальностей состоялась научно-практическая конференция «Собиратели земли Русской. Симеон Бекбулатович – православный татарин на Русском престоле». Организаторами конференции, как и предыдущих форумов, посвящённых Великому князю Ивану Даниловичу Калите, Великому князю Василию Васильевичу Тёмному, Великому князю Ивану Васильевичу Великому и первому русскому царю Ивану Васильевичу Грозному, были Общественный Международный Фонд славянской письменности и культуры (ОМФСПиК) и «Русская народная линия». Конференция стала частью Просветительского проекта ОМФСПиК «Монументальная летопись России». Со вступительным словом выступил заместитель генерального директора ОМФСПиК Леонид Юрьевич Редкий, который поприветствовал присутствующих и рассказал о целях и задачах Конференции, посвященной обсуждению исторической значимости фигуры Великого князя всея Руси Симеона Бекбулатовича и возможности увековечивания его памяти в скульптурных изображениях. В рамках мероприятия выступили: доктор исторических наук, профессор кафедры истории России средних веков и нового времени Государственного университета просвещения, профессор кафедры истории России Российского университета дружбы народов, член Императорского Православного Палестинского Общества Сергей Иванович Реснянский; историк-источниковед, научный редактор Информационно-исследовательской службы «Царское Дело» Леонид Евгеньевич Болотин; историк, писатель, независимый эксперт по истории России и сопредельных государств Александр Александрович Черемин; историк, член Союза писателей России Валерий Евгеньевич Шамбаров; член Совета ОМФСПиК, Председатель Совета атаманов России, Атаман Мещерского казачьего войска, бывший депутат Касимовской городской думы, ветеран боевых действий Валерий Васильевич Камшилов; доктор технических наук, профессор, академик Академии военных наук и Российской академии космонавтики им. К. Э. Циолковского Борис Николаевич Родионов; педагог, краевед из города Касимов Татьяна Викторовна Хремина; заместитель главного редактора «Касимовской энциклопедии» Олег Владимирович Романов; заслуженный художник России Александр Валерьевич Алмазов; заведующий отделом по взаимодействию с Русской Церковью Института стран СНГ, Глава московского отделения Союза православных граждан Кирилл Александрович Фролов; председатель Союза православных татар, директор Татарской национально-культурной автономии района Тёплый Стан, глава Московской татарской православно-христианской общины Динара Абдулбяровна Бухарова; эксперт Института региональной политики, член Союза православных татар Евгений Евгеньевич Бухаров; историк, главный редактор информационно-аналитической службы «Русская народная линия», член Союза писателей России Анатолий Дмитриевич Степанов. |
| - У нас нет гостиницы. - Вообще? - При химзаводе есть, но туда трудно попасть, если вы не по химической части. - Я не по химической, но... прорвусь. - А стоит ли? У меня заночуете – места хватит. Сидорин недоверчиво посмотрел на женщину. - Неужели вот так возьмете – и пустите к себе незнакомого человека? - Вот так возьму – и пущу. Мы с Костиком свободные люди и ничего и никого не боимся. – И Любовь Евгеньевна рассмеялась: - Не бойтесь, я не собираю бутылки. - Вообще-то я тоже совершенно свободен. До понедельника. Только... Видения исчезли, но на их место пришло глухое беспокойство. Вроде бы надо радоваться: удачно приехал, все узнал, теперь вот берут на ночлег, и кто берет? Хорошая знакомая шахтера-поэта. Асинкрит, глядя ей в глаза, не сомневался: ей есть, что рассказать о Старосельском. Но именно сейчас захотел наш разгадыватель снов совсем другого: бросить все и умчатся туда, где ждут его – он свято верил в это – две его Лизы. В этом городке Асинкрит понял, как они нужны ему. И почему несколько дней молчит мобильник – непонятно. Пауза затягивалась. - Извините меня, пожалуйста, - улыбнулся женщине Сидорин, - я, наверное, действительно странный человек. Вчера готов был на все, чтобы побывать здесь, а сегодня что-то гонит меня назад. - Что-то или кто-то? - Один Господь это знает, Любовь Евгеньевна. Даю вам слово, мы обязательно посидим с вами и поговорим. Вы мне расскажете про Алексея, почитаете его стихи... Неожиданно женщина нахмурилась. - Леша никогда не публиковал своих стихов. Откуда вы про них знаете? Кстати, я так и не спросила, что привело вас сюда? - Эх, Любовь Евгеньевна, боюсь, если я расскажу вам, откуда мне известно, что ваш друг писал стихи, вы просто мне не поверите. Кстати, а почему Старосельский не публиковал своих стихов? Вроде бы в то время поэтов из рабочих привечали? - Почему я должна отвечать, если вы не ответили на мой вопрос? Сидорин пожал плечами: - Зря обижаетесь. Просто есть вопросы, на которые нельзя ответить. Ладно, пойду я. - На здоровье. А ты Костя, - обратилась женщина к Корину, - все-таки в следующий раз будь поосторожней. Люди ведь разные бывают. |
| Потом, после аборта, отходя от наркоза, в полубреду Наталья несколько раз громко простонала: «Господи, поми-и-луй!» В больничной палате при этом всем стало не по себе, несмотря на пасхальное теплое солнце в окне… Об этом случае рассказала мне моя жена, ожидавшая ребенка и лежавшая в одной палате с той молодой женщиной. А я вспомнил о нем тогда, когда познакомился с православным участковым врачом-гинекологом женской консультации 7 г. Курска Ольгой Евгеньевной Гланц. — В нашей консультации мы стремимся предотвратить аборты, — рассказала Ольга Евгеньевна. — Раньше почти каждая женщина могла прервать беременность по «социальным показаниям» на поздних сроках, когда ребеночек уже шевелится. Достаточно было просто предъявить врачам справку о невысокой зарплате или о плохих жилищно-бытовых условиях, и женщина была вправе требовать сделать ей аборт. Сейчас положение несколько изменилось. Приказом Минздрава 405 от 11 августа 2003 г. список условий, являющихся основанием для прерывания беременности по социальным показаниям, значительно сокращен (Однако, на мой взгляд, даже беременность, наступившая в результате изнасилования женщины, не должна быть причиной для аборта – Е.М.). Врач-гинеколог Ольга Евгеньевна Гланц рассказала мне об одном из многих счастливых случаев из своей практики. Этим летом молодая беременная женщина Елена, 1982 года рождения, пришла к ней на прием с просьбой прервать беременность «по социальным показаниям». Одета была очень прилично, красиво, на руках врач заметила золотые украшения, золотое кольцо с надписью «Спаси и сохрани». — Вы верите в Бога? – Ольга Евгеньевна задала пациентке прямой вопрос, но та промолчала. — Потом мне все же удалось поговорить с ней с глазу на глаз, — вспоминает Ольга Гланц. — Жила она, как оказалось, в нормальных условиях и, в общем, жила неплохо. Когда я стала ее отговаривать от аборта, внезапно в кабинете появилась ее мама, которая стала себя вести очень агрессивно. Мама крикнула: «Вы здесь все ненормальные! Я знала нормальных врачей…» «Пусть мы, по-вашему, ненормальные, — согласилась я, — но мы не убийцы!» Было очень скверно на душе, и я стала про себя молиться. Такое бывает. Я просто молилась, как могла, за эту совсем еще юную женщину, на которую оказывала пагубное влияние ее родная мать. |
| Утренник. Все девочки в красивых платьях. Елка, хороводы, потом сладкий стол в классе. Мы пьем сок, едим конфеты и танцуем под магнитофон. Мама просит учительницу показать мою тетрадку с контрольными по математике и аккуратно манит меня к себе: «Ну что, на каникулах опять будем дециметры учить?» Я понимаю, какое отчаяние было у нее внутри: столько сил вложила, без конца долбила одно и то же, чтобы я разобралась, а я как будто назло леплю ошибки. Возвращаюсь к одноклассникам и делаю вид, что ничего не произошло. Они веселятся. Вот Аркаша, у него математика — любимый предмет, он все схватывает, стоит только прочитать новую тему. Вот Саша, хорошая девочка, у нее в четверти пятерка. У них будет Новый год. А мне придется решать, решать и решать… Во всех остальных четвертях я вытянула математику на 5. Разумеется, не зная, что меня ждет дальше. Позор А ждали меня семь лет с самой сильной и строгой учительницей по математике во всей школе. На этих уроках мы боялись пошевелиться. У Марины Евгеньевны был громовой голос. Если ты отвлекся, пока она объясняла новую тему, или написал какую-то чушь в самостоятельной, можно было попрощаться с жизнью. Не все у нас в классе были математическими гениями, но у доски ты иногда забывал даже то, что знал. Как-то один мальчик не мог вспомнить, что такое периметр. Казалось, от страха он просто разучился говорить. И если сначала Марина Евгеньевна пыталась его подталкивать наводящими вопросами, то потом просто сорвалась и весь остаток урока кричала. Но и объясняла она так, что самые сложные темы понимала даже я. Ошибки никуда не исчезали, я могла увязнуть в расчетах. Марина Евгеньевна видела, что я улавливаю ход решения, стараюсь, но… недотягиваю или ошибаюсь по невнимательности. Зная, что по другим предметам я отличница, решила спуску не давать. Мы часто писали самостоятельные. Каждый раз, когда у меня выскакивала ошибка, Марина Евгеньевна называла мою фамилию и сухо говорила: «Четыре. Позорница». И я снова приходила домой, нарешивала до вечера уравнения и задачи в надежде все исправить завтра. Свои пятерки по математике я выгрызала. |
| Вот, приблизительно, всё, что я хотел вам сказать. Титов . Так-с. Очень хорошо-с... Картину чарующую нарисовали. Но театр и прочее -- это дело отдалённое, будущее... для правнучков, так сказать, хе-хе-хе... А вот о первом-то шаге, относительно журнала, надо потолковать. Я человек торговый, хе-хе-хе-хе-хе... простите меня, и всё свожу на мелочи, как вы изволили выразиться... Подгорный . Нет, пожалуйста, я и деловую часть считаю важной. Титов . Так вот-с, печататься журнал будет, разумеется, в моей типографии. Формат, бумага и прочие издательские вопросы... в это мы вас путать не будем. Конторская часть, разумеется, перейдёт к нам: подписка, контрагенты и прочее... Подгорный . Вообще вы, как издатель, будете полным хозяином материальной стороны дела. Я так и имел в виду. Но, отдавая журнал в ваши руки, я должен знать, смотрите ли и вы на него как на первый шаг? То есть, в случае успеха, пойдёте ли вы с нами дальше и возьмётесь ли осуществить наши планы во всём объёме? Титов . Хе-хе-хе-хе-хе... то есть во всей, так сказать, идеальной картине, вами нарисованной? Подгорный . Да. Вот принимая в соображение всё, что я вам сказал. Титов . Загадывать не люблю... Дело коммерческое, сами знаете, требует соображения с обстоятельствами, с вопросами. Да вы что торопитесь, Андрей Евгеньевич? Спеху нет. Вот о журнале спервоначалу столкуемся. А там поживём -- может, и до фур доедем, хе-хе-хе-хе... О журнале-то мы не всё кончили, Андрей Евгеньевич. На тираж я не надеюсь. Вот что. Нынче конкуренция большая. Он за пятачок-то и все новости даёт, да, извините, и баб голых в придачу, хе-хе-хе-хе... заманить, приучить читателя надо-с. Вы -- имя, Андрей Евгеньевич, слов нет-с, да народ-то вас знает мало... Ему занимательность нужна... Так вот я и хотел о литературной, так сказать, стороне переговорить... Подгорный (несколько изумлённый). То есть что же, собственно?.. Титов (поспешно). О гонорарах за статьи, за редактирование и за другие статьи -- об этом речь особо. Я бы хотел два слова о самом направлении... |
| Сергей Прокопенко . Теперь на речь Андрея Евгеньевича я должен тоже сказать речь. И не оставлю камня на камне от этой постоянной болтовни. Доктор . Задерживающие центры, Сергей Борисович, задерживающие центры!.. Лазарев . Позвольте, Андрей Евгеньевич, один вопрос, для пояснения: каков же ваш план для осуществления всего того, что вы здесь говорили?.. Подгорный . Никакого. Я ничего не знаю. Никуда не зову. Я скорей спрашиваю так же: верно ли? Что старое не верно, это я знаю. Но нет ли ошибки в новом? Татьяна Павловна . Сплошной вздор. Входит Иван Трофимович . Иван Трофимович (неожиданно громко). Господа, я извиняюсь... Перерву... Я должен сказать публично... Вот что... Андрей Евгеньевич играет роль... Одним словом... (Кричит, совершенно не владея собой.) Вы любовник моей жены!.. Вы подговорили её взять у меня на ваш журнал деньги!.. Да, деньги!.. Вы живёте на содержании вашей любовницы!.. Лидия Валерьяновна (срываясь с места, её удерживают). Молчи... Молчи... Общий шум. Пружанская . Доктор, доктор... Иван Трофимович . Я всё знаю... Я теперь всё знаю... Мне писали письма... Я не верил... но сегодня я видел собственными глазами, как вы целовались с моей женой. Вы -- негодяй! Подгорный . Вы с ума сошли... Какая грязь... Если бы это касалось меня... Я смолчал бы... Но Лидия Валерьяновна... Лидия Валерьяновна (твёрдо). Андрей Евгеньевич, если мы друзья, я вас прошу предоставить всё мне... Иван Трофимович . Всё это не то, не то, не то... КАРТИНА ВТОРАЯ Комната второй картины третьего действия. Подгорный сидит за столом и быстро пишет. Длинная пауза. По лестнице медленно подымается дедушка Исидо р. Подгорный запечатывает конверт. Странник . Вот и я, родной. Рад, что ли, гостю-то? Подгорный . Дедушка, я боялся, что ты не придёшь: я всё решил, дедушка, окончательно. Странник . Ну, и слава Богу, и слава Богу. (Хочет снять котомку.) Подгорный . Не снимай -- мы здесь ночевать не будем. Я ухожу с тобой. Возьмёшь? |
| Доктор (торопливо надевает галоши, шляпу, ищет зонтик). Уполномочиваю, уполномочиваю. Ершов . Во всём должна быть строгая коллегиальность. Входит Подгорный . Доктор . А, вот и сам виновник. Здравствуйте. Тут вам голову мылить собираются. Ну, до свидания. Я тороплюсь. (Уходит.) Подгорный (раздеваясь). Голову мылить? За что? Сергей Прокопенко молча ходит по комнате. Ершов курит. Сниткин . Да, собственно говоря, Андрей Евгеньевич, насчёт вашей статьи. Подгорный (весело). А, я так и думал, что она придётся вам не по вкусу. Здравствуйте. (Здоровается.) Сниткин . Тут ведь, Андрей Евгеньевич, принципиальные, так сказать, разногласия получаются. Подгорный . Ага, како веруешь. Сниткин . Нет... Веруем-то мы одинаково... Это, так сказать, давно выяснено, но знаете ли вы, собственно говоря, написано двусмысленно... И вообще, противоречит общему направлению... Подгорный (серьёзно). Что же, вы правы. Моя статья идёт вразрез с нашим направлением, или, вернее, с тем, что мы обычно писали. Но двусмысленного в ней решительно ничего нет: напротив, я всё время старался говорить прямо и резко, без оговорок, чтобы не искали между строк оправданий моим взглядам. Я не хочу, чтобы меня " оправдывали " , я хочу, чтобы меня поняли. Сергей Прокопенко . Мило. Сниткин . То есть как... Вы, собственно говоря, шутите, Андрей Евгеньевич? Подгорный . Я говорю очень серьёзно. Сниткин . А направление? Сергей Прокопенко (останавливается, отчеканивая каждое слово). Если каждый будет писать в своём направлении, что же в конце концов получится? Ершов . Юмористический журнал. Подгорный . Позвольте, господа. Дело в том, что я пришёл к заключению, что журнал никакого определённого направления иметь не может. Потому что сами мы никакого определённого направления не имеем. Сергей Прокопенко . Неправда. Подгорный . Нет, правда. Надо же в конце концов быть искренним. Ну, скажите, какое наше направление? Сергей Прокопенко . Вы, кажется, изволите смеяться. Об этом достаточно говорилось. |
| Пружанская . Татьяна Павловна, вы не правы. Заклинаю вас, но вы не правы. Я вчера говорю председательнице женского клуба: " Татьяна Павловна могла бы стать вождём женского движения, но она ушла в кабинетную работу " . Это ужасно. И то и другое должно идти параллельно. Это аксиома. Татьяна Павловна . Я с вами принципиально не согласна. Входят доктор и Лазарев . Здороваются. Пружанская (со статьёй в руках). Я вас жажду, Доктор . У меня что-то с сердцем. Доктор . Влюблены. Пружанская . Ха, ха, ха. Вечные шутки. Нет, что-то серьёзное -- такое впечатление, как будто кто-то хватает рукой и держит, держит, держит... Доктор . Вы вдова? Пружанская . Ну да, что за вопрос. Доктор . Вам необходимо выйти замуж. Пружанская (ударяет его статьёй по руке). Противный. Я на вас рассержусь. Доктор . Сердитесь на науку. Лазарев (указывает на статью). Это что у вас, Любовь Романовна? Пружанская . Статья Андрея Евгеньевича. Я ещё не верю -- и хочу вложить пальцы... Это необходимо... Довольно, довольно, довольно. Я уединяюсь. Я хочу углубиться. (Усаживается и читает статью.) Доктор . Как вы относитесь к статье Андрея Евгеньевича? Татьяна Павловна . Возмущена. Лазарев . А чем её объясняете? Татьяна Павловна . Блажь. Доктор . Всю эту историю раздули. Романтики, романтики, неисправимые романтики. Из простого недоразумения сделали событие. Лазарев . Я не совсем понимаю, что мы будем обсуждать сегодня. Ведь убеждения Андрея Евгеньевича, несомненно, -- дело его совести. Татьяна Павловна (отчеканивает). Будет обсуждаться, как урегулировать редактирование журнала во избежание сюрпризов в будущем. Лазарев . А... Доктор . Уже все в сборе. Татьяна Павловна . Сергей Прокопенко и Сниткин готовятся к заседанию. Иван Трофимович в столовой... Ершова нет. Из столовой выходят Вассо и Сергей Прокопенко . Вассо . Давай мнэ тисяча рублей -- всё равно ничего купит нэ могу, кроме жареной колбасы и галянский сыр. Сергей Прокопенко . Чушь, Таракан, городишь. |
| Николай Прокопенко . Великолепно. Только не ори. Считай за мной двугривенный. Титов . Хе-хе-хе-хе... горячи-с, очень горячи-с... Без торговли никакое дело не делается: поторгуемся -- столкуемся. Подгорный . Нет, столковаться, очевидно, мы не можем. Ваши условия абсолютно неприемлемы. Титов . Напрасно-с. Подумайте, Андрей Евгеньевич. Дело хорошее. Мешать вам ни Маневич, ни Краморенко не будут. Это больше для самолюбия их. Все мы люди, хе-хе-хе-хе... А карикатурки -- на самой последней страничке, так, в заключение... Ведь мечту -- что же издавать-то её. Мечту читать никто не будет. Не для себя же её издавать. Она денег стоит. Подгорный . Как угодно. Но наши условия неизменны: полная автономия. В издательство мы не вмешиваемся, в редактирование -- вы. Сергей Прокопенко . Какие тут разговоры. Раз господин Титов сейчас предлагает нам согласиться на измену, он через месяц потребует, чтобы мы... Иван Трофимович . Перестаньте, голубчик, дайте вы им столковаться. Титов . Ох, горячи-с, хе-хе-хе-хе... (К Подгорному.) Подумайте, Андрей Евгеньевич, подумайте, журнал пойдёт. И обставим мы его как быть должно. Рынок у меня есть. Рассую по провинции. О гонорарах спорить не будем... Подгорный . Гонорары тут не при чём. Я и мои друзья никогда не примут такие условия. Титов . А вы извините меня за простоту -- вы бы без друзей, хе-хе-хе-хе... Они люди молодые... Общий гул. Сергей Прокопенко . Договорился. Николай Прокопенко . Уж это слишком. Доктор . Да, разговор, кажется, можно кончить. Татьяна Павловна . Изумительно. Сниткин . Терпение, собственно говоря, у Андрея Евгеньевича... Подгорный . Нет, простите, нам, очевидно, сойтись не придётся. Титов (встаёт). Жаль, жаль... Подумайте, Андрей Евгеньевич. Дело верное. А мечты, что же-с? Мечты разные бывают. Это одно воображение, хе-хе-хе... Может быть, подумаете -- завтра бы ответили... Подгорный (сухо). Нет, это решительно невозможно. Титов . Жаль, жаль... (Прощается.) А без участия Маневича и Краморенко мне никак невозможно... Ну, с карикатурами можно бы повременить. Это уступлю... Может быть, и вы уступите, хе-хе-хе-хе... |
| Откуда такие цифры? Ведь такого количества священнослужителей не было в России даже до революции. Увы, эти данные из недр РПЦ. Дело в том, что в начале перестройки новая власть (в лице «прораба перестройки» А.Н. Яковлева) озаботилась сведениями, сколько же верующих пострадало от рук большевиков. И поскольку данных не было, то обратились в ПСТГУ на Кафедру Информатики. Зав. этой кафедры д.т.н. проф. Николай Евгеньевич Емельянов (1939-2010) являлся большим энтузиастом по увековечиванию памяти новомучеников российских. Им в течение многих лет создавалась База данных «За Христа пострадавшие» (дальше просто База), которая ныне содержит около 37 тыс. имен. Правда, в момент запроса Яковлева, База была в зачаточном состоянии и содержала 3000 имен. Но уже тогда она была использована для получения первых оценок числа репрессированных (после оценки неоднократно уточнялись). Методика была простой: поскольку Николай Евгеньевич считал, что общее число пострадавших уж никак не менее 500 тыс. человек, то полученные из Базы данные умножалась на соответствующий коэффициент (вот пример, приведенный самим Емельяновым: если в базе было 25000 имен, то коэффициент брался равным 20) . В результате получались гистограммы гонений по годам, которые были широко растиражированы и де факто стали официальной оценкой гонений со стороны РПЦ. Так и данные Кураева имеют источником комиссию Яковлева , значит тот же ПСТГУ (правда, у Кураева они искажены - в данных ПСТГУ имелись в виду все пострадавшие, включая мирян, а не только священнослужители). В то же время Николай Евгеньевич старался придать своим оценкам объективный вид, справедливо протестуя против крайностей. Вот характерная цитата из его статьи: «В одной из публикаций Интернета мы читаем: «...следует сказать и о порой появляющихся в православных или околоправославных изданиях утверждениях о «20 миллионах христианских мучениках», «500 тысячах казненных священниках» и т. п. Это просто неправда. Этот период нашей истории дал тысячи христианских мучеников. Тысячи! И это очень много. Но миллионов не было и в помине». Если мучениками считать только причисленных к лику святых и пострадавших до смерти (не исповедников), то утверждение, безусловно, правильное. Так как за 10 лет работы Комиссии по канонизации к лику святых причислены 1200 мучеников (из 1596 новомучеников и исповедников), то, если Комиссия проработает еще 20 лет, число канонизированных мучеников достигнет 3 600. Если же вести расчет в соответствии с Законом 1991 г., то репрессированных сотни тысяч. Не миллионы (это правильно), но в пределах от полумиллиона до миллиона человек. |
|
|
