| 17 Известны весьма удачные его изречения. Так, на вопрос, какой прок людям лгать, он ответил: «Тот, что им не поверят, даже когда они скажут правду». Его попрекали, что он подавал милостыню человеку дурного нрава; он ответил: «Я подаю не нраву, а человеку» 386 . Часто он говорил друзьям и питомцам, когда бы и где бы ни случалась какая беседа, что как зрение впитывает свет из окружающего [воздуха], так и душа – из наук. Не раз и подолгу говорил он о том, что афиняне открыли людям пшеницу и законы, но пшеницею жить научились, а законами нет. 18 Об учении он говорил: «Корни его горьки, но плоды сладки». На вопрос, что быстро стареет, он ответил: «Благодарность». На вопрос, что такое надежда, он ответил: «Сон наяву». Диоген предложил ему сушеных смокв; но он догадался, что если он их не возьмет, то у Диогена уже заготовлено острое словцо, и взял их, а Диогену сказал: «И словцо ты потерял, и смоквы!» А в другой раз, взяв у Диогена смоквы, он воздел их к небесам, как младенца, и воскликнул: «О, Диоген богородный!» 387 Воспитание, говорил он, нуждается в трех вещах: в даровании, науке, упражнении. Когда ему сказали, что кто-то бранит его заочно, он сказал: «Заочно пусть он хоть бьет меня!» 19 Красоту он называл лучшим из верительных писем. Впрочем, другие утверждают, что это сказал Диоген, Аристотель же о красоте сказал: «Это дар божий»; Сократ: «Недолговечное царство»; Платон: «Природное преимущество»; Феофраст: «Молчаливый обман»; Феокрит: «Пагуба под слоновой костью»; Карнеад: «Владычество без охраны». На вопрос, какая разница между человеком образованным и необразованным, он ответил: «Как между живым и мертвым» 388 . Воспитание он называл в счастье украшением, а в несчастье прибежищем 389 . Учителя, которым дети обязаны воспитанием, почтеннее, чем родители, которым дети обязаны лишь рождением: одни дарят нам только жизнь, а другие – добрую жизнь. Один человек хвалился, что он родом из большого города. «Не это важно, – сказал Аристотель, – а важно, достоин ли ты большого города». |
| Гусева–1999 Гусева Н. Р. Мифы древней Индии. М., 1999. Данилевский–1992 Данилевский И. Н. Лунно-солнечный календарь Древней Руси/Архив русской истории. М., 1992. 1. Данилевский–1996 Данилевский И. Н. Общие характеристики древнерусского лунно-солнечного календаря (хронология и компаративистика)/Источниковедение и компаративный метод в гуманитарном знании: тезисы докладов и сообщений научной конференции. Москва, 29–31 января 1996 г. РГГУ. М., 1996. Демин–1995 Демин А. С. Древнерусская литературная анималистика/Древнерусская литература: Изображение природы и человека. М., 1995. Диоген Лаэртский Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1979. Дмитриева–1966 Дмитриева Р. П. Приемы редакторской правки книгописца Ефросина (К вопросу об индивидуальных чертах Кирилло-Белозерского списка «Задонщины»/«Слово о полку Игореве» и памятники Куликовского цикла. М.; Л., 1966. Дьяконов–1992 Дьяченко–1993 Дьяченко Г. Полный церковнославянский словарь. М., 1993. Евсевий–1993 Евсеев–1900 Евсеев И. Е. Толкования пророческих мест с обличением жидовства. СПб., 1900. Евсюков–1988 Евсюков В. В. Мифы о Вселенной. Новосибирск, 1988. Ефрем Сирин–1827, 1849 Жданов–1904 Жданов И. Н. Палея/Сочинения. Т. I. СПб., 1904. Жданов–1939 Жданов Р. В. Крещение Руси и Начальная летопись/Исторические записки. 1939, Заболотский–1901 Заболотский П. К вопросу об иноземных письменных источниках «начальной летописи»/РФВ. T. XLV. Варшава, 1901. Замалеев–1987 Замалеев А. Ф. Философская мысль в Средневековой Руси. М., 1987. Зименс–1997 Зименс Г. Вычисление Пасхи в Новгороде в XII веке/Новгородский исторический сборник. Вып. 6 (16). СПб., 1997. Златоструй–1990 Златоструй: Древняя Русь X–XIII bb. М., 1990. Иванов–1893 Иванов Н. А. Общее понятие о хронографах. Казань, 1893. Иосиф Флавий. Иудейские древности. Т. 1–2. Минск., 1994. Иосиф Флавий. Иудейская война. М.-Иерусалим, 1993. Избранные жития святых/Сост. Афанасий, еп. Пермский и Соликамский. СПб., 1994. Изборник–1073 Изборник Святослава 1073 г./Факсимильное изд. Под. ред. Л. П. Жуковской. М., 1983. |
| Естественнонаучные взгляды Анаксимандра не отличаются такой же глубиной, как его философские воззрения, хотя и он внёс значительный вклад в древнегреческую науку – в частности тем, что он, как указывает Диоген Лаэртский, первым нарисовал границы моря и суши, т.е. первый нарисовал географическую карту. Высказывал он свои взгляды и по поводу нашего мироздания, говоря, что Земля находится в центре всего, что Солнце по размерам не меньше Земли и есть чистый огонь, а Луна светит отражённым светом, исходящим от Солнца. Первым создал солнечные часы – гномон. Указал, что Земля ни на чём не стоит, а есть парящее тело, находящееся в центре всего. На месте же она остается вследствие равного расстояния от всех точек космоса. По форме Земля представляет из себя цилиндр, подобный мельничному жернову. Известно положение Анаксимандра, которое порождает разнообразные споры и домыслы: «А из каких [начал] вещам рожденье, в те же самые и гибель совершается по роковой задолженности, ибо они выплачивают друг другу правозаконное возмещение неправды в назначенный срок времени» (3, с. 127). Из этой загадочной фразы, приводимой Симпликием в «Комментарии к «Физике» Аристотеля», ясно, по крайней мере, что наш мир не вечен. Вещи и весь мир возникают и уничтожаются. И возникновение это связано с какой-то роковой неправдой, т.е. вычленение вещей из первоначала, из апейрона, является, по всей видимости, нарушением некоторой гармонии. Почему это является нарушением и почему вещи оказываются должны друг другу, об этом можно только догадываться. Впоследствии эта идея вечного периодического уничтожения мира будет встречаться у многих философов, в частности у Гераклита и стоиков. Анаксимен Следующий философ, живший после Анаксимандра, – Анаксимен. Акмэ (т.е. пик творческой деятельности, наступавший в возрасте 40 лет) Анаксимена приходится на 546 г. Умер он, как указывает Диоген Лаэртский, в 528 или 525 г. до Р.Х. В качестве первоначала (а Анаксимена также интересовал именно этот вопрос, объединявший всех трёх милетских философов) Анаксимен назвал воздух – ещё один элемент, известный древним грекам. |
| Жизнь О философии Сократа говорить довольно сложно – в том плане, что учение Сократа и его жизнь составляют одно целое, и обычный метод изложения философского учения, когда оно располагается по какой-то системе (онтология, гносеология, этика и т.п.), для Сократа совершенно не годится. Хотя именно таким методом излагается его учение в большинстве учебников по истории философии. Преувеличить роль Сократа в истории философии, наверное, невозможно. Дельфийский оракул назвал Сократа в качестве ответа на вопрос: «Кто самый мудрейший из людей?» С тех пор минуло более двух тысяч лет, но Сократ называется в качестве умнейшего и мудрейшего среди людей до сих пор. Годы жизни Сократа – 469–399 до Р.Х. Отца Сократа звали Софрониск. Он был скульптором, каменотёсом. Сократ перенял у отца эту профессию. Диоген Лаэртский указывает, что несколько статуй на Парфеноне принадлежат Сократу. Мать Сократа – Фенарета – была повивальной бабкой, акушеркой. С профессией матери Сократ сравнивал свою философию, называя её майевтикой, или повивальным искусством. Каков смысл этого, будет понятно позднее. Сократ, в отличие от предыдущих философов, из Афин почти никуда не выезжал. В диалоге «Федр» Платон доводит до нас слова Сократа. На вопрос: «Почему ты не выходишь даже за городскую стену?», он говорит: «…я ведь любознателен, а местности и деревья ничему не хотят меня научить, не то что люди в городе» (230d). А если сопоставить это с его тезисом «Познай самого себя», то станет понятно, что путешествия Сократу были совсем не необходимы. Он выезжал из Афин только для участия в военных действиях в качестве тяжеловооружённого воина – гоплита. Сократ, как указывает Диоген Лаэртский, показал себя достаточно храбрым, так что даже когда все отступали, он шёл последним, храбро отражая натиск врага. Занимался Сократ и политической деятельностью, о чём говорит сам в «Апологии Сократа» у Платона (он был в Совете во времена 30 тиранов), и ушёл из политической сферы, потому что увидел, что его принуждают делать то, что он не хочет. |
| Нельзя жить приятно, не живя разумно, умеренно и справедливо. Для того, чтобы достичь удовольствий, необходимо избавиться от страданий и страстей. Идеал эпикурейского мудреца – человек, который может побеждать страсти своей души. Человек должен умерять свою плоть. Для этого Эпикур приводил такое разделение всех наших нужд. Удовольствия бывают трёх видов: 1) естественные и необходимые; 2) естественные и не необходимые; 3) неестественные и не необходимые. «Естественными и необходимыми желаниями Эпикур считает те, которые избавляют от страданий, например питьё при жажде; естественными, но не необходимыми – те, которые только разнообразят наслаждение, но не снимают страдания, например роскошный стол; не естественными и не необходимыми – например, венки и почетные статуи», – поясняет Диоген Лаэртский (X, 149). Над входом в Сад Эпикура висела надпись: «Гость, тебе будет здесь хорошо. Здесь удовольствие – высшее благо». И когда кто-нибудь входил в сад Эпикура, заинтересовавшись вывеской, то этому гостю в качестве угощения подавали простую ячменную кашу и воду. Это – истинное эпикурейство. Человек, который победил в себе страсти, становится независим от них. Такой человек становится счастливым, приобретает состояние атараксии, т.е. свободы от аффектов и страстей. Эпикурейский мудрец – это человек, который имеет определённые убеждения, соответствующие эпикурейской философии, имеет страсти, свойственные человеку, но умеет побеждать их, верен дружбе, на правящем посту не будет тираном, не раболепствует перед судьей и тираном и т.п. 33 . Ещё при жизни Эпикура его считали чревоугодником, развратником и т.д. Говорили, что его будто бы два раза в день рвало с перекорму, что он путался с гетерами и других стремился ввести в свою «ночную философию». «Но все, кто такое пишут, – не иначе как рехнулись», – однозначно указывает Диоген Лаэртский на чрезвычайную доброту и благочестие Эпикура (Диог. Лаэрт., X, 9). Да и сам Эпикур указывал на своё отношение к наслаждениям: «Так как наслаждение есть первое и сродное нам благо, то поэтому мы отдаём предпочтение не всякому наслаждению, но подчас многие из них обходим, если за ними следуют более значительные неприятности; и наоборот, часто боль мы предпочитаем наслаждениям, если, перетерпев долгую боль, мы ждём следом за нею большего наслаждения. |
| астрономию и арифметику. Вот что известно об открытии философии. 12 Философию философией [любомудрием], а себя философом [любомудром] впервые стал называть Пифагор, когда спорил в Сикионе с Леонтом, тиранном Сикиона или Флиунта (как пишет Гераклид Понтийский в книге «О бездыханной женщине» 18 ); мудрецом же, по его словам, может быть только бог, а не человек. Ибо преждевременно было бы философию называть «мудростью», а упражняющегося в ней – «мудрецом», как если бы он изострил уже свой дух до предела; а философ [«любомудр»] – это просто тот, кто испытывает влечение к мудрости. Мудрецы назывались также софистами [мудрователями], и не только мудрецы, но и поэты: так называет Гомера и Гесиода Кратин в «Архилохах», желая похвалить этих писателей. 13 Мудрецами почитались следующие мужи: Фалес, Солон, Периандр, Клеобул, Хилон, Биант, Питтак; к ним причисляют также Анахарсиса Скифского, Мисона Хенейского, Ферекида Сиросского, Эпименида Критского, а некоторые и тиранна Писистрата. Вот кто были мудрецы. 14 Философия же имела два начала: одно – от Анаксимандра, а другое – от Пифагора; Анаксимандр учился у Фалеса, а наставником Пифагора был Ферекид. Первая философия называется ионийской, потому что учитель Анаксимандра Фалес был ионийцем, как уроженец Милета; вторая называется италийской, потому что Пифагор занимался ею главным образом в Италии. Ионийская философия завершается Клитомахом, Хрисиппом и Феофрастом, италийская же – Эпикуром 19 . 15 А именно преемником Фалеса был Анаксимандр, за ним следовал Анаксимен, затем – Анаксагор, затем – Архелай, затем – Сократ, который ввел этику; за Сократом – сократики, и среди них Платон, основатель Старшей академии, за Платоном – Спевсипп и Ксенократ, затем Полемон, затем Крантор и Кратет, затем Аркесилай, с которого начинается Средняя академия; затем Лакид, начинатель Новой академии, затем Карнеад, затем Клитомах; вот как эта философия завершается Клитомахом. Хрисиппом же она завершается так: учеником Сократа был Антисфен, за ним следовал киник Диоген, затем Кратет Фиванский, затем Зенон Китийский, затем Клеанф, затем Хрисипп. А Феофрастом она завершается так: учеником Платона был Аристотель, а учеником Аристотеля – Феофраст. Вот каким образом завершается ионийская философия. |
| заслонять никакая привольная и беззаботная его стилистика. Необходимо сразу же сказать, что и современная филология, и вся филология предыдущего столетия относятся к историко-философским материалам Диогена Лаэрция весьма критически. И ближайшее филологическое обследование текста Диогена Лаэрция заставляет действительно весьма критически оценивать не только отдельные проблемы у этого автора, но и решительно весь его метод рассмотрения истории греческой философии. Эту критику Диогена Лаэрция как первоисточника для построения истории греческой философии необходимо будет проводить и нам, причем не только на основе многочисленных работ в мировой филологической науке, но по преимуществу на основе наших собственных наблюдений и нашего собственного понимания общего метода критики греческих первоисточников. Но сначала скажем несколько слов о трактате Диогена Лаэрция вообще. Хотя Диоген Лаэрций дает множество разного рода сведений по истории греческой философии, для начала нужно просто забыть, что мы имеем здесь дело с трактатом по греческой философии. В этом трактате можно прочитать все что угодно о греках, в том числе, конечно, и о греческих мыслителях, о целых эпохах культурного развития, о поэзии многих греческих авторов и вообще о природе и жизни в Древней Греции. Очень часто Диогена Лаэрция интересует не данный мыслитель, как таковой, но его биография, да и биографии эти часто полны курьезов, необычных стечений обстоятельств, полны разного рода анекдотов, остроумных изречений и не относящихся к делу случайных происшествий. Особенный интерес вызывают у Диогена Лаэрция пикантные подробности из жизни людей, часто доходящие до полного неприличия. О Сократе, например, приводятся не только сведения о том, что у него была жена, но и сведения о том, что у Сократа было две жены одновременно. Основное место в сочинении Диогена Лаэрция занимают анекдоты. Все его рассказы о философах и мыслителях буквально полны разнообразных анекдотов. Многих мыслителей он излагает только в виде какого-нибудь одного тезиса, без всякого развития и без всяких доказательств этого последнего. А иной раз и просто упоминается какое-то имя, и больше ничего, так что остается неизвестным, каково же отношение данного человека к философии. |
| Как видим, целомудрие Сократа было предметом удивления. Диоген Киник не разделяет общее увлечение мальчиками – и это становится одной из черт его юродства (Диоген Лаэртский. О жизни знаменитых философов, 6,53–54; 6,59). Впрочем, Сократ никогда не осуждал гомосексуализм, никогда не призывал обратиться к женщинам – он лишь призывал любить не только тела мальчиков, но и их души, и душевную близость ставить выше телесной (Ксенофонт. Пир, 8) 168 . Тот же Ксенофонт предлагал комплектовать фаланги любовниками – ибо тогда солдаты будут отчаяннее биться, спасая своих возлюбенных (Киропедия. 7,1,30). Так же считает Платон (Пир 179ав). Для Платона любовь к юношам несравненно выше любви к женщинам (Пир 181). Описание идеальной любви у Платона дано в «Федре» (255–256). Тот, кто хотя бы однажды прочитает его, навсегда уже воздержится от возвышенного употребления словосочетания «платоническая любовь»… Так греки подражали своим богам. На Олимпе всегда хватало мужеложников: любовником Зевса был мальчик Ганимед 169 ; любовником Геракла – Гилас; Посейдона – Пелоп 170 . По слову Овидия не кто иной как Орфей «стал он виной, что за ним и народы фракийские тоже, перенеся на юнцов недозрелых любовное чувство, первины цветов обрывают» (Метаморфозы 10,83–84). Гигин в “Астрономических рассказах” (2,5) повествует о том, как Дионис хотел спуститься в царство Аида, чтобы вывести оттуда свою мать Семелу. Человек по имени Просимн показал путь, попросив, однако, у прекрасного мальчика вознаграждение. Дионис, желая увидеть мать, поклялся, что исполнит по возвращении то, что от него хотят. «Плата же, будучи постыдной, устраивает Диониса. Любовным было вознаграждение, платой был сам Дионис… Возвратившись назад, не застает Просимна (ведь тот умер). Исполняя “священный” долг перед любовником, спешит к могиле и предается там противоестественной страсти: срезав кое-как ветвь смоковницы, придает ей форму мужского члена и садится на нее, исполняя обязательство перед усопшим. Как мистическое воспоминание о сей страсти по городам воздвигаются фаллосы Дионису» ( Климент Александрийский . Увещание к язычникам. 34,3–5). «Мне кажется, что следует объяснить происхождение слова “мистерия” от … – позора, выпавшего на долю Диониса» ( Климент Александрийский . Увещание к язычникам. 13,1). |
| принес в Элладу некий Кратет, сказав при этом, что нужно быть делосским водолазом, чтобы не захлебнуться в ней. Иные дают ей заглавие «Музы», иные – «О природе», а Диодот – «Правило негрешимое уставу жить»; называют ее также «Указатель нравам» и «Единый порядок строю Всего». Говорят, на вопрос, почему он молчит, Гераклит ответил: «Чтобы вы болтали». 13,14 Знакомства с ним пожелал сам Дарий и написал ему так: «Царь Дарий, сын Гистаспа, Гераклиту, мужу эфесскому, шлет привет. Тобою написана книга «О природе», трудная для уразумения и для толкования. Есть в ней места, разбирая которые слово за словом видишь в них силу умозрения твоего о мире, о Вселенной и обо всем, что в них вершится, заключаясь в божественном движении; но еще больше мест, от суждения о которых приходится воздерживаться, потому что даже люди, искушенные в словесности, затрудняются верно толковать написанное тобой. Посему царь Дарий, сын Гистаспа, желает приобщиться к твоим беседам и эллинскому образованию. Поспешай же приехать, дабы лицезреть меня в моем царском дворце. Эллины, я знаю, обыкновенно невнимательны к своим мудрецам и пренебрегают прекрасными их указаниями на пользу учения и знания. А при мне тебя ждет всяческое первенство, прекрасные и полезные повседневные беседы и жизнь, согласная с твоими наставлениями». «Гераклит Эфесский царю Дарию, сыну Гистаспа, шлет привет. Сколько ни есть людей на земле, истины и справедливости они чуждаются, а прилежат в дурном неразумии своем к алчности и тщеславию. Я же все дурное выбросил из головы, пресыщения всяческого избегаю из-за смежной с ним зависти и по отвращению к спеси. Потому и не приеду я в персидскую землю, а буду довольствоваться немногим, что мне по душе». Вот каков был он и перед самим царем. 15 Деметрий в «Соименниках» говорит, что презирал он даже афинян, хотя пользовался у них большой славой, и предпочитал жить на родине, хотя эфесцы пренебрегали им. Упоминает о нем и Деметрий Фалерский в «Апологии Сократа». Толкованием его сочинения занимаются многие: и Антисфен, и Гераклид Понтийский, и Клеанф, и стоик Сфер, равно как и Павсаний, прознанный «гераклитовцем», и Никомед, и Дионисий; а из грамматиков – Диодот, который уверяет, что сочинение это было не о природе, a о государстве и о природе в нем говорилось только в виде примера. А Иероним сообщает, что Скифин, ямбический поэт, взялся излагать его учение в стихах. |
| 11,12 Поскольку Зенон Китийский, сын Мнасея, провел в этом городе много лет и, занимаясь философией, показал себя достойнейшим человеком во всех отношениях, призывал к добродетели и здравомыслию тех молодых людей, которые сходились к нему для поучения, обращал их ко всему наилучшему и в собственной жизни являл для всех пример согласия с учением, которое проповедовал, – постольку народ почел за благо Зенону Китийскому, сыну Мнасея, воздать хвалу и законным чином увенчать его золотым венком за добродетель и здравомыслие; а гробницу его поставить на Керамике за народный счет. И для изготовления венка и устроения гробницы избрать народу пятерых лиц из числа афинян, а государственному делопроизводителю записать это постановление на двух каменных столбах, из которых один должно поставить в Академии, другой – в Ликее, а расходы на те столбы выделить заведующему казною, чтобы все знали, что афинский народ умеет чтить достойных мужей и при жизни, и после смерти. На устроение гробницы избраны голосованием: Фрасон из Анакеи, Филокл из Пирея, Федр из Анафлиста, Медонт из Ахарн, Микиф из Сипалета, 548 ». Таково это постановление. Антигон Каристский сообщает, что Зенон никогда не отрекался от того, что он из Кития. Так, когда он был одним из вкладчиков на восстановление бани и на столбе было написано имя: «Зенон, философ», он потребовал добавить: «Из Кития». 13,14 Для своей глиняной бутылочки 549 он сделал полую крышку, положил туда деньги и всюду с ними ходил, чтобы иметь под рукой все для нужд своего учителя Кратета. Было у него, по рассказам, когда он приехал в Элладу, более тысячи талантов, и он отдавал их в рост корабельщикам. Ел он ломтики хлеба, мед и самую малость вина с хорошим ароматом. С мальчиками он имел дело редко, а с девками – раз или два, только чтобы не прослыть женоненавистником 550 ; а когда Персей, с которым он жил в одном доме, пригласил однажды для него хорошенькую флейтистку, то Зенон, не замедлив, препроводил ее к самому Персею. В обхождении, говорят, был он очень хорош, так что Антигон часто приглашал его на гулянья, а однажды он даже сопровождал царя на попойку к кифареду Аристоклу, однако быстро скрылся. Многолюдства, говорят, он все же избегал, и даже на скамье сидел с краю, чтобы не иметь соседей хотя бы с одной стороны. На прогулках его сопровождали два-три человека, не более. Иной раз он даже собирал медяки с окружающих, чтобы они не толпились вокруг хотя бы из скупости (так говорит Клеанф в книге «О деньгах»). А однажды, когда его обступило много народу, он показал им на деревянную ограду алтаря, что вверху Стои, и сказал: «Когда-то он стоял здесь на середине, но мешал ходить, и его отодвинули; вот так же, если вы уберетесь отсюда, то нам будет свободнее». |
|
|
