| Девгениево деяние Подготовка текста, перевод и комментарии О. В. Творогова «Девгениево деяние» – принятое в науке название древнерусской повести, являющейся переводом византийского эпического сказания (или поэмы) о Дигенисе Акрите. «Акритами» именовались воины, охранявшие границы Византийской империи; здесь прозвище «Акрит» олицетворяет доблесть и смелость героя. Оригинал перевода до нас не дошел, сохранившиеся греческие списки поэмы о Дигенисе (старший из них список Гротто-Феррарской версии XIV–XV вв.) отражают уже более поздние переработки того древнего сказания, которое стало известно на Руси. Древнерусский читатель, вероятно, рассматривал этот памятник как повествование о реальном лице, византийском воине-герое. Но сюжет «Деяния», где тема прославления доблести и силы сочетается с романтической темой добывания невесты, был весьма нетрадиционен для древнерусской литературы старшей поры; и тематикой своей и особенно художественными приемами «Деяние», возможно, перекликалось с недошедшими до нас памятниками русского героического эпоса. Перевод «Деяния» был осуществлен, вероятно, в XI–XII вв., однако памятник сохранился лишь в трех поздних списках. Различают две редакции «Деяния». Первая представлена списком РГБ, собр. Тихонравова, 399, 40-х гт. XVIII в.; к этой же редакции относился и список, читавшийся в Мусин-Пушкинском сборнике вместе со «Словом о полку Игореве», о чем мы можем судить по заголовкам, сообщенным издателями «Слова», и по выпискам из памятника, сделанным Н. М. Карамзиным . Вторая редакция представлена списками: РНБ, собр. Погодина, 1773 (рубеж XVII–XVIII вв.) и РНБ, собр. Титова, 4369, середины XVIII в. Все дошедшие до нас списки дефектны, поэтому издается «сводный» текст памятника: первая глава издана по Погодинскому списку второй редакции, начало третьей главы – по Титовскому списку той же редакции, а остальная часть памятника – по Тихонравовскому списку первой редакции. Все исправленные или добавленные слова выделены курсивом; исправления делаются на основе других списков памятника и лишь в исключительных случаях – по смыслу. Ошибочно повторенные слова опускаются, пропуск обозначается многоточием. Пропуск фрагментов оговаривается в примечаниях. |
| Памятники византийской литературы IX–XIV вв. Скачать epub pdf От редакции Настоящее собрание переводов из наиболее значительных и характерных произведений византийской литературы IX–XIV вв. является продолжением вышедшей в 1968 г. книги «Памятники византийской литературы IV–IX вв.». Периоды времени, охваченные первым и вторым сборниками, совершенно одинаковы по протяженности, но состав той литературы, которую охватывает каждый из них, и в количественном и в жанровом отношении неравноценен. Во втором периоде, который начинается с послеиконоборческой эпохи, продолжается шесть столетий и заключает в себе три крупнейших культурных подъема Византийской империи – так называемые Македонское, Комниновское и Палеологовское возрождения, – литературная продукция несравненно богаче и разнообразнее. Система византийских жанров, казалось бы, твердо установившаяся в период оформления и процветания монастырской культуры в VII–VIII вв., начиная с IX в. претерпевает серьезные изменения. Возникает народная эпическая поэма, представленная в данном сборнике двумя образцами, появляется любовный роман, развивается драматизированная и повествовательная сатира. Народный язык начинает проникать в произведения отдельных писателей, все увеличивая свою сферу влияния. Этим новым по форме и содержанию произведениям противостоит литература традиционных жанров; однако и она, при всей своей приверженности к старым формам, подвергается значительным внутренним изменениям, как это хорошо видно на примере жанра летописи, где при глубоко традиционной форме по–новому трактуется тема человека и его поведения в обществе. Показать наиболее характерные моменты этой сложной картины, дать по возможности более полное представление о ходе развития литературы во второй половине тысячелетнего существования Византийской империи – вот задача, которая стояла перед составителями данного сборника. При этом следует заметить, что из произведений этого периода к настоящему времени уже имеются некоторые художественные переводы высокого качества, выполненные советскими учеными, чего нельзя сказать о литературе до IX в. Так, например, мы располагаем переводами «Псаммафийской хроники», романа Евматия Макремволита, поэмы о Дигенисе Акрите, «Алексиады». Однако по сравнению со всем материалом, заслуживающим перевода и публикации, это всего лишь ничтожная часть. И все же отказаться от готовых переводов полностью и поместить в сборник только до сих пор не переводившиеся тексты составителям сборника не представилось возможным; поэтому в сопоставлении с переведенной впервые поэмой об Армурисе дан подбор отрывков из перевода «Дигениса Акрита», вышедшего в 1960 г.; как образцы «эпоса в прозе» помещены главы из переведенной в конце прошлого века хроники Иоанна Киннама и главы из «Алексиады» (М., 1965). |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла КИРИАКИДИС [греч. Κυριακδης] Стилпон (25.10.1887, Комотини - 18.03.1964, Салоники (Фессалоника)), греч. филолог, фольклорист. Получил начальное образование в Комотини и Сере, продолжил обучение на философском фак-те Афинского ун-та (1907-1911), где слушал лекции основоположника греч. фольклористики Н. Политиса. Первые труды К., созданные под научным руководством Политиса в 1910 г., были посвящены фольклору (свадебным обрядам, местным легендам, народным песням, суевериям) не только Комотини, но и всей Зап. Фракии. В 1911-1914 гг. К. преподавал в средних школах Янины и Никосии (о-в Кипр). В 1914 г. Афинская АН поручила К. составление «Исторического словаря новогреческого языка», в 1918 г.- руководство Архивом греческого фольклора. Летом 1925 г. был основан Фессалоникский ун-т, в 1926 г. К. возглавил на философском фак-те кафедру древнегреч. религии, частной жизни и фольклора, в 1927 г. учредил университетский архив греч. фольклора. В кон. 30-х - нач. 40-х гг. XX в. К. принял деятельное участие в создании Об-ва македонских исследований, 15 мая 1942 г. был избран председателем совета об-ва. В течение мн. лет К. был главным редактором греческих научных журналов «Λαογραφα» (1923-1951), «Μακεδονικ» (1941-1963), «Ελληνικ» (1952-1962), дважды избирался ректором Фессалоникского ун-та (1934, 1942), с 1947 г. стал членом-корреспондентом Афинской АН. Еще в начале научной деятельности К. посвятил ряд работ обоснованию притязаний Греции на исторические области Македония и Фракия в споре с Болгарией (Η δυτικ Θρκη κα ο Βολγαροι. Αθναι, 1919) и доказательству континуитета греч. культуры от античности до нач. XX в. Собирая и публикуя местные предания и песни Эпира, Македонии и Фракии, К. выявил фольклорные мотивы, восходящие к периоду эллинизма и нашедшие отражение в современных ему традициях народного почитания святых (Θυσα λφου ν νεοελληνικ παραδσει κα συναξαροις//Λαογραφα. 1917. Τ. 6. Σ. 189-215). Он исследовал исторические корни и образность народных песен, этимологию мн. слов и выражений. Опубликовал сборники визант. и новогреч. загадок и народные песни о Дигенисе Акрите, продолжающие традиции визант. эпоса (Διγενς κα κβουρας//Ibid. Σ. 368-424). Изучая суеверия и обряды, К. пришел к выводу, что в их основе нередко лежат античные мифологические мотивы, творчески переработанные народом в русле христианской традиции (Η λοιδορι Λακ παρδοσις περ το ξλου το Σταυρο//Λαογραφα. 1923. Τ. 7. Σ. 266-274). В отличие от Политиса К. считал, что новогреч. народная культура впитала черты, свойственные культуре периода эллинизма, а не древнегреч. классики (V-IV вв. до Р. Х.) (Ο Μακεδονικς Ελληνισμς κα νετερος. Αθναι, 1926). |
| Р. М. Бартикян Рач Михайлович (род. 7.07.1927, Афины), арм. византинист, зав. отделом средневек. истории Ин-та истории Армянской АН, академик Армянской АН (1996). В 1946 г. после окончания греч. гимназии репатриировался с родителями в Армению. В 1953 г. закончил исторический фак-т Ереванского ун-та. В 1958 г. защитил канд. дис. «Источники для изучения истории павликианского движения» (опубл. Ереван, 1961). Павликианам посвящено более 20 его работ. В ряде статей Б. рассматривает др. народно-еретические движения - тондракитов («Движение тондракитов в Византии»//ВОН. 1980. 9), «сынов солнца» и проч. («Эфетические движения в Армении согласно средневековым армянским и иноязычным источникам в IV-V вв.»//Там же. 1984. 10). Докт. дис. «Византийский эпос о Дигенисе Акрите и его значение для арменоведения» защитил в 1972 г. Еще одна область исследований Б.- визант. жития и армяно-визант. церковные отношения в X-XII вв. («Византийское житие св. Марии Новой Мамиконян»; «Католикос Петр и Константин IX Мономах»; «О связях мон. Григория Пакуриана с Арменией» и др.). Сфера научных интересов Б. включает также отношения между Киликийской Арменией и Византией, завоевание Армении Византией, миграцию армян, судьбы визант. аристократических семей, источниковедческие проблемы визант. и арм. памятников и личности их авторов (Николая Мистика, Михаила Италика, Матвея Эдесского, Григора Магистра Пахлавуни и др.). Крупнейшим вкладом Б. в арм. византиноведение являются его комментированные переводы на арм. язык сочинений Прокопия Кесарийского (1967), Константина Багрянородного (1978), Иоанна Скилицы (1979), Феофана Исповедника (1983), «Тайной истории» Прокопия (1987), «Продолжателя Феофана» (1990) в многотомной серии «Иноязычные источники об Армении и армянах», выходившей в Ереване. За труд в этой области Б. награжден медалью Матенадарана (1987). Из более чем 300 его научных работ на рус., арм., греч. и др. языках 12 составляют монографии. Б.- почетный член Афинского об-ва визант. исследований (1980), чл.-кор. Афинской (1980) и Римской «Tiberiana» (1987) академий, лауреат премии Месропа Маштоца Армянской АН (1980), удостоен др. наград и званий. |
| В качестве примера можно вспомнить, как после возвращения в X веке Антиохии в состав Византийской империи в течение нескольких лет практически все местное арабо-мусульманское население добровольно перешло в Православие, включая представителей арабской знати. 184 Совершенно иного рода историю приводит Ибн Адари: «В 325 году (19 ноября 936–7 ноября 937 года) назначил Абул-Касим-ибн-Убейд-Аллах-аш-Шии начальником в Сицилию Халид-ибн-Исхака; и этот делал там то, чего не делал ни один из мусульман ни до него, ни после: он губил их (жителей Сицилии) убийством и голодом, так что они бежали в страну греков, и очень многие из них приняли христианство. И оставался он в Сицилии четыре года». 185 Стоит вспомнить, что с конца VIII века в Константинополе действовала мечеть, в которой, как явствует из писем святого патриарха Николая Мистика , пленные арабы даже в самые победоносные для империи дни могли молиться без какого бы то ни было принуждения их к принятию христианства. 186 Помимо пленных арабов, по свидетельству ат-Табари, уже в конце IX века на территории Византии проживало немало свободных подданных императора, исповедовавших ислам. То есть прибывавшие в империю арабы не подвергались насильственной христианизации; тем не менее, как свидетельствуют источники, в большинстве своем они все же принимали христианство. В рассматриваемый период процесс перехода арабов в христианство становится столь заметным, что находит отражение в складывающейся в то же время повести о народном герое Дигенисе Акрите, отец которого – принявший христианство эмир. Обратившиеся из ислама арабы подчас начинают играть значительную роль при дворе императоров. Один из них, например, предотвратил дворцовый переворот, раскрыв заговор против Романа II. Вместе с тем привлекает внимание тот факт, что ни в одном из этих примеров не известно не только имени миссионера или проповедника, результатом деятельности которого явился тот или иной случай обращения, но и не упоминается вообще ни о каких целенаправленных действиях подобного рода со стороны Греческой Церкви. Напрашивается мысль о том, что в целом процесс перехода из ислама в христианство в IX-X веках, затронувший в рамках упомянутого периода, по приблизительным подсчетам, до 100 тысяч человек, происходил не за счет миссионерских усилий Церкви Византии, а за счет, с одной стороны, культурного и политического превосходства и военных успехов греков, а с другой стороны – благодаря промыслительному действию единого милостивого Бога, ищущего спасения для каждого грешника, каждого заблудшего. Святые Православной церкви, обратившиеся из ислама |
| В качестве примера можно вспомнить, как после возвращения в Х веке Антиохии в состав Византийской империи в течение нескольких лет практически все местное арабо-мусульманское население добровольно перешло в Православие, включая представителей арабской знати 4 . Совершенно иного рода историю приводит Ибн Адари: “В 325 году (19 ноября 936 — 7 ноября 937 г.) назначил Абу-д-Касим-ибн-Убейд-Аллах-аш-Ши’и начальником в Сицилию Халид-ибн-Исхака; и этот делал там то, чего не делал ни один из мусульман ни до него, ни после: он губил их (жителей Сицилии) убийством и голодом, так что они бежали в страну греков, и очень многие из них приняли христианство. И оставался он в Сицилии четыре года”. Стоит вспомнить, что начиная с конца VIII века в Константинополе действовала мечеть, в которой, как явствует из писем святого патриарха Николая Мистика, пленные арабы даже в самые победоносные для Империи дни могли молиться без какого-либо принуждения их к принятию христианства 5 . Помимо пленных арабов, по свидетельству ат-Табари, уже в конце IX âека на территории Византии проживало немало свободных подданных императора, исповедовавших ислам. То есть прибывавшие в империю арабы не подвергались насильственной христианизации; тем не менее, как свидетельствуют источники, в большинстве они все же принимали христианство. В рассматриваемый период процесс перехода арабов в христианство становится столь заметным, что находит отражение в складывающейся в то же время повести о народном герое Дигенисе Акрите, отец которого — принявший христианство эмир. Обратившиеся из ислама арабы подчас начинают играть значительную роль при дворе императоров. Один из них, например, предотвратил дворцовый переворот, раскрыв заговор против Романа II. Вместе с тем привлекает внимание тот факт, что ни в одном из этих примеров не известно не только имени миссионера или проповедника, результатом деятельности которого явился тот или иной случай обращения, но и не упоминается вообще ни о каких целенаправленных действиях подобного рода со стороны греческой Церкви. Напрашивается мысль, что в целом процесс перехода из ислама в христианство в IX–X веках, затронувший в рамках упомянутого периода по приблизительным подсчетам до 100 тысяч человек, происходил не за счет миссионерских усилий Церкви Византии, а за счет, с одной стороны, культурного и политического превосходства и военных успехов греков, а с другой стороны, благодаря промыслительному действию единого милостивого Бога, ищущего спасения для каждого грешника, каждого заблудшего. |
| Обителью семьи явлалась усадьба, большая или меньшая, но обязательно закрытая для посторонних взоров. Свое жилье византийцы старались построить подальше от соседского, а двери расположить таким образом, чтобы они не находились против входа в другой дом. Огороженный хозяйственными постройками и высоким каменным забором, дом представлял собой замкнутый прямоугольник или квадрат с внутренним двором и напоминал своеобразную крепость. Семья ромея – большая семья, где рядом с родителями – гонис и дедами нередко жили и женатые внуки, другие родственники по боковой линии. К семейному очагу тянулись, и поэтому стремились избегнуть проживания вдали друг от друга, отдаления членов семьи, куда, как уже было указано, входили, свои и приемные дети, братья, сестры, крестники-анадохи. Каждый ребенок имел такого анадоха, являвшегося «усыновителем в Святом крещении». Они навещали друг друга, вместе трапезничали, дарили подарки. Спаянность ромейской семьи была полной. Она вела общее хозяйство, подсчитывала доходы и расходы, ежегодно записывая их в семейную счетную книгу. Всеми делами этого порой обширного клана с входившими в него слугами и домашними рабами, рабынями управлял старейший представитель рода: для членов семьи он был тем же, что и василевс для жителей Византии. Послушание отцу, учили своих детей ромеи, – первая заповедь, почтение к матери – первейший долг. Плохо воспитанный, лживый, непочтительный ребенок передаст свои дурные качества потомкам. Византийская литература отразила такие настроения. К примеру, в излюбленной эпической поэме о легендарном герое Дигенисе Акрите подчеркивалось, что он никогда не преступал к еде, не дождавшись матери, и усаживал ее на самое почетное место. Церковь приобрела главную роль в формировании христианской семьи. Делу ее укрепления прежде всего содействовал брак (гамос), который освящался Церковью путем специальных обрядов, чинопоследований, как и предшествующая браку помолвка или обручение. С конца XI в. по своей религиозной значимости обручение стало практически равно браку. Разрыв помолвки строго осуждался Церковью и карался штрафом. |
| Сообщения византийских источников о византийско-арабских отношениях значительно дополняются сведениями арабских историографов, среди которых на первом месте следует упомянуть Табари (839–923). Крупный ученый, Табари составил всеобщую историю, которая простирается от сотворения мира до его времени и особенно подробно останавливается на византийско-арабских войнах; более старые источники Табари главным образом приводит дословно 332 . Большую ценность представляют для нас также описания арабских географов, особенно Ибн Хордадбеха, Кудамы и Ибн ал-Факха, ибо они содержат очень важные сведения о положении Византийской империи, а именно о военной организации и фемном устройстве 333 . Современные исследователи, особенно многочисленные новаторские работы Грегуара, показывают, что византийский народный эпос о Дигенисе Акрите содержит богатый исторический материал по византийско-арабским войнам 334 . Так же, как и приведенные выше византийские хронисты и историки, если не в еще большей степени, агиографические сочинения этой эпохи отражают иконофильскую тенденцию, ибо они посвящены мученикам иконопочитания и естественно носят характер панегириков. Тем не менее некоторые из этих сочинений имеют большую ценность в качестве источников, дополняя скудные сведения собственно исторической литературы. Из числа весьма многочисленных житий святых иконоборческой эпохи упомянем здесь только наиболее важные с исторической точки зрения. Житие Стефана Нового († 767), которое было составлено Стефаном, диаконом Св. Софии, в 808 г. на основании более ранних известий, содержит наиболее древние и подробные сведения о иконоборческих гонениях при Константине V 335 . Недостатки, которые присущи всем произведениям этого литературного жанра, уравновешиваются обилием достоверных исторических деталей. Первостепенным источником является также житие Никиты, игумена Мидикийского монастыря в Вифинии († 824), написанное его учеником Феостириктом вскоре после смерти святого 336 . Неоценимым по своей важности, хотя и не столько для истории иконоборчества, сколько для внутренней истории Византийской империи, является написанное в 821–822 гг. житие Филарета Милостивого († 792) 337 . Далее, достаточно большую историческую ценность написанные также современниками жития Иоанна, епископа Готского 338 , и акты 42 аморийских мучеников 339 . |
| И., перешедший под власть мусульман, стал восприниматься византийцами как враждебный город (в визант. эпосе о Дигенисе Акрите И. перечисляется среди тех городов, к-рые завоевал Дигенис; упомянута дань И., т. е. Румскому султанату - Digenis Akrites/Ed. J. Mavrogordato. Oxf., 1956. Lines 8, 1043). Тем не менее это не означало немедленного упадка правосл. общины И. В то время как мн. иерархи сельджукских областей М. Азии проживали в К-поле, подписи митрополитов И. (митр. Евстафий в 1094-1095, неизвестный по имени митрополит в 1166, митр. Иоанн в 1177 - RegPatr, N 965 (967), 1065, 1134) редко встречаются среди подписей членов Свящ. Синода К-польской Патриархии. Вероятно, митрополит И. не был постоянным членом Синода и несомненно пребывал на своей кафедре. Христиане играли значительную роль в Румском султанате, нередко достигая высоких должностей; сельджукские султаны имели греч. секретарей; наконец, И. был местом, куда часто бежали опальные визант. аристократы. В этих условиях роль митрополита как посредника между христианами и мусульм. властями в Анатолии возрастала: в 1256 г. неизвестный по имени митрополит И. приехал в Никею, чтобы заступиться перед Никейским имп. Феодором II Дукой Ласкарем за опального Михаила Палеолога (буд. имп. Михаил VIII), в то время бежавшего в Рум ( Georg. Pachym. Hist. II 4-12. 1984. T. 1. P. 45). Распад Византийской империи после 1204 г. не изменил положения руми (правосл. греков султаната): они признавали своим императором Феодора I Ласкаря (притом что султан оставался их непосредственным повелителем; см. надпись на Карши-килисе в Гюльшехире, Каппадокия: Jolivet-Lé vi C. Études Cappadociennes. L., 2002. P. 289), а своим духовным главой - патриарха Никеи. К-польский патриарх Герман II (1223-1240) разбирал случай незаконного захоронения без ведома митрополита некоего Михаила Ксира в нартексе ц. св. Георгия в И. (RegPatr, N 1297-1298), что было бы невозможным без поддержания устойчивых связей между Никеей и И. Кризисные явления в жизни христиан И. |
| Акриты имели собственную военную организацию и сочетали обязанности воина с крестьянским трудом. Акритские песни, рассказывающие о постоянных стычках с арабами и с апелатами-разбойниками, создавались на языке, близком к разговорному. В них воспевались не только храбрость, любовь к родине, героизм, чувство собственного достоинства воинов-акритов, но и их полная опасностей и нелёгкого труда сельская жизнь на лоне идиллической природы. Наиболее известными героями акритских песен были Армурис, Просфир, Ксанфин, Перфирий, Дигенис Акрит и другие. На основе нескольких сотен песен о Дигенисе Акрите была создана одноимённая эпопея. Акритские песни пользовались большой популярностью среди народных масс, что вызывало негодование церковников. Епископ Арефа Кесарийский , например, с возмущением писал, что «попрошайки и шарлатаны и проклятые пафлагонцы» сочиняли и распевали за обол (1/6 греческой драхмы) у каждого дома песни о подвигах прославленных мужей. Александр из Тралл (ок. 525605) – знаменитый малоазийский врач, брат математика и архитектора Анфимия. Один из крупнейших медиков Византии он учился врачебному искусству у своего отца, занимавшегося лечебной практикой. Считая главным для врача профилактику, Александр из Тралл стремился прежде всего выявить причину болезни и поставить точный диагноз. Он был также известен как автор теоретических работ по патологии и терапии внутренних болезней (12 книг) и трактатов о лихорадке, глазных болезнях и др., написанных на основе собственной лечебной практики. Александрия – один из крупнейших ранневизантийских городов, в IVV вв. вступила в полосу экономического и культурного упадка. В 391 г. в ходе ожесточенных религиозных распрей между язычниками и христианами был разрушен Мусейон, последний оплот языческих наук. Однако в городе продолжали свою деятельность риторские и философские школы, в которых преподавались грамматика, риторика, философия, латынь, право, естественно-научные дисциплины (геометрия, астрономия, медицина, музыка); существовало также медицинское училище, где получили образование знаменитые византийские медики Оривасий, Гесихий и др. |
|
|
