| Значит. вклад в исследование греч. рукописей внес М. Ришар . В др. областях В. работают: М. Балар (Balard; генуэзская политика в Романии и Причерноморье), А. Гийу (визант.-итал. связи), Э. Маламю (Malamut) (региональная история), С. Моррисон (Morrisson) (нумизматика, экономическая история), Ф. Тирье (Thiriet) (венецианская политика в Вост. Средиземноморье, Венецианская Романия, издание актов из венецианского архива), Ж.К. Шене (Cheynet) (сфрагистика, визант. аристократия VIII-XIII вв.), Ж. Гаску (Gascou) (папирология и визант. Египет). В последние десятилетия ведущую роль во франц. В. играет Ж. Дагрон - автор исследований о традициях рим. эллинизма в ранней Византии, о визант. об-ве и его религ. сознании, истории К-поля. Началось издание обобщающей работы по истории и культуре Византии (Le monde byzantin/Sous la dir. C. Morrisson. P., 2004. T. 1: L " Empire romain d " Orient, 330-641). Бельгия Бельг. школа В. изначально была тесно связана с Францией и сыграла в развитии науки большую роль. С 1882 г. было возрождено об-во болландистов и было организовано Бельгийское об-во византиноведческих исследований, к-рое с 1924 г. стало издавать ж. «Byzantion» - новый международный (преимущественно франкоязычный) специализированный орган В. Крупнейшим представителем бельг. школы стал А. Грегуар , издавший свод христ. надписей из М. Азии, занимавшийся историей павликиан, визант. народной лит-рой (эпос о Дигенисе Акрите) и мн. др. темами. Великобритания В кон. XIX - нач. XX в. брит. В. развивалось в основном как один из разделов антиковедения и находилось в стадии становления. Статьи по Византии печатались в изданиях «Journal of Hellenic Studies» (c 1880), «Journal of Roman Studies» (с 1911) и др. Изучение культуры поздней античности сформировало концептуальные основы брит. В. Дж. Б. Бьюри (Bury, 1861-1927), основатель англ. школы В., в своих обобщающих работах стремился показать историю Византии как продолжение Римской империи, основы к-рой, с его т. зр., просуществовали до 1453 г. Бьюри впервые ввел понятие визант. «конституции» - особой системы политических и правовых отношений, к-рая содержала множество «демократических» элементов и служила реальным ограничением власти императора. |
| Повествование о войнах занимает у Льва Диакона более половины книги. Несмотря на временные неудачи в войнах с арабами и Болгарией, начиная с середины VIII в. военная мощь Византии заметно возросла. Причины этого заключались в конечном счете в развитии материального производства деревенской свободной общины, а также в развитии свободного ремесла в городе при относительном сохранении элементов античного культурного наследия. Внутренний строй Византии в Х в. обладал уже заметными преимуществами по сравнению с юстиниановской эпохой. Если тогда наблюдалось бегство населения из империи, крестьяне бросали свои земли из-за произвола патронов, то уже с конца VII в. положение стало меняться. Об этом свидетельствует специальное деревенское законодательство, Земледельческий закон, который, как бы его ни расценивали, соответствовал именно деревенскому хозяйству. Такие факторы, как временное ослабление роли крупного землевладения, отсутствие прикрепления крестьян к земле в свободной общине, возможность их свободного переселения в города на заработки, введение фемного строя и реорганизация армии, некоторое ослабление преследований по религиозным мотивам, а также аграрное законодательство Македонской династии способствовали стабилизации положения византийского крестьянства. Не случайны появившиеся в источниках сведения о переселении в Византию выходцев из соседних стран. Этот процесс стал наиболее заметен в X в.: в восточные фемы переходили курды, христианизированные арабы и бегущие из халифата армяне (Книга церемоний. 694–695; Бар-Эбрей. 391, 380). К тому же времени завершилось создание стратиотского эпоса о Дигенисе Акрите, где воспевается герой из пограничного населения, из воинов-акритов, сражавшихся с арабами и игравших решающую роль в ассимиляции иноязычных перебежчиков на византийскую сторону. Защищая границы империи, акриты ценили свою самостоятельность и иногда вступали в конфликты с центральной властью. Однако в целом набирал силу процесс аристократизации фемного войска, отразившийся в более поздних редакциях народной поэмы. |
| 633 Далее в исходной русской версии 1925 г. (с. 46) следовал целый абзац, подводящий итоги деятельности Никифора Влеммида и определяющий его значение для византийской культуры. В последующие переиздания работы следующий ниже текст не включался: «Весь охваченный горячей любовью к научным занятиям и стремлением к истине, которое отожествлялось у него со стремлением к Богу, ибо Бог есть истина (Еванг. Uoah. XIV, 6 ); пропитанный глубокой религиозностью подвижничества, временами “как жилец другого мира, совершенно чуждый интересам грешной земли», одаренный непоколебимою стойкостью, честностью и прямотою, – Никифор Влеммид, не пролагая, правда, каких-либо новых путей, представлял собою яркую личность в трудную эпоху Никейской империи и должен по праву занять одно из самых видных мест в истории византийской культуры». Примечание научного редактора. 637 Ibid., p. 271. См. также: Theodori Scutariotae Addidamenta ad Georgii Acropolitae Historiam, ed. Heisenberg, p. 291. 638 См.: J. B. Pappadopoulos. La Satire du Précepteur, oeuvre inédite de Théodore II Lascaris. – Compte-rendu du deuxième Congrès international des études byzantines, Beigrade, 1927. Beigrade, 1929, p. 27. 640 A. Heisenberg. Analecta. Mitteilungen aus italienischen Handschriften byzantinischer Chronographen. München, 1901, S. 32–33. A. Heisenberg. Neue Quellen zur Geschichte des lateinischen Kaisertums und der Kirchenunion. Bd. I. Der Epitaphios des Nikolaos Mesarites auf seinen Bruder Johannes. (Sitzungsberichte der Bayerischen Akademie der Wissenschaften. Philos.-philol. und hist. Klasse, 1922, 5). München, 1923, S. 5–7. Ha c. 3 данного сочинения есть полная библиография работ по Иоанну Месариту. 641 A. Heisenberg. Analecta. Mitteilungen aus italienischen Handschriften... S. 24–25; Idem. Die Apostelkirche in Konstantinopel. Leipzig, 1908, S. 10 ff. 645 К. Krumbacher. Geschichte der byzantinischen Literatur, S. 768; A. Heisenberg. Analecta... S. 111. 646 В примечании А. А. Васильев отсылает к заключительному разделу шестой главы первого тома, где анализируется литература, культура и искусство македонского времени, и где описан эпос о Дигенисе Акрите. Примечание научного редактора. |
| 363 Когда Исаак возвращался из похода, его войско около Ловеча застала буря (24 сентября 1059 г.), во время которой чуть не погиб сам император. 364 Речь идет о младшем брате Исаака 1 Иоанне Комнине, отце будущего императора Алексея 1 Комнина. Иоанн получил от Исаака титул куропалата и был назначен им великим доместиком. 366 В истории Продолжателя Скилицы содержится фантастический рассказ об обстоятельствах смерти Исаака. Во время охоты царь погнался за кабаном, который, добежав до моря, скрылся в волнах. Исаак же был поражен «сверканием молнии» и замертво рухнул с коня (Продолжатель Скилицы, 108). 367 Трехдневный период, по способу исчисления древних врачей, характерен для малярии (приступы повторяются через день). Таким образом, Пселл предполагает малярию, которую в Византии лечить не умели и которая считалась тяжелым заболеванием. Императорский же медик предполагает обыкновенную (однодневную) лихорадку. Додонская чаша и треножник в данном контексте– синонимы оракулов. В Додоне, в храме Зевса в Эпире жрецы предсказывали будущие по характеру звучания медной чаши. В Дельфах на золотом треножнике восседала прорицательница – Пифия. 368 Влахерны – район в северо-западной части города, непосредственно прилегающий к городской стене. Там был расположен Влахернский дворец, который с конца XI в. начал превращаться в главную резиденцию царей. 369 Пселл перечисляет членов семьи Исаака Комнина: жену, дочь Марию, брата Иоанн» и племянника (сына сестры Исаака) Феодора Докиана. 372 Пселл возводит род Дук к историческим персонажам начала Х в., послужившим прототипами героев известной византийской поэмы о Дигенисе Акрите. Однако прямая генеалогическая связь Константина Х с этими Дуками весьма сомнительна. 373 Пселл вспоминает о времени, когда мятежное войско провозгласило императором Исаака Комнина. Константин Дука действительно был соратником Исаака, однако другие источники ничего не сообщают о намерении воинов избрать его царем. 374 Исаак Комнин отрекся от власти в декабре 1059 г. Он постригся в монахи Студийского монастыря, где и скончался 31 мая 1060 г. |
| Победа византийских войск над арабами в 863 г. Миниатюра из Хроники Иоанна Скилицы. XII в. (Matrit. gr. 2. Fol. 73v) Победа византийских войск над арабами в 863 г. Миниатюра из Хроники Иоанна Скилицы. XII в. (Matrit. gr. 2. Fol. 73v) Усиление визант. могущества в К. в сер. IX в. связана с деятельностью правительства имп. Михаила III по подавлению движения павликиан , центром к-рого был г. Тефрика. В правление Михаила III изменилась вост. политика Византии: началась активная экспансия на восток, продолжавшаяся до сер. XI в. Разрушение Тефрики в 856 г. повлекло за собой византийский натиск на Самосату в 859 г. Новое решительное наступление на арабов в 860 г. имп. Михаил III вынужден был прекратить на полпути, т. к. получил известие о неожиданной осаде К-поля русами. Окончательный разгром павликиан в М. Азии и решительная победа над арабами произошли только в 863 г. Память об этой победе отражена в византийском эпосе о Дигенисе Акрите (Digen. Akrit. E 495, G 675, Z 920). Несмотря на успехи византийцев, в начале правления имп. Василия I Македонянина (867-886) павликианское движение было на подъеме. Его новый лидер Хрисохир претендовал на власть едва ли не над всей М. Азией ( Joseph. Reg. lib. P. 86). Имп. Василий I отправился в поход и ок. 872 г. разбил павликиан, захватил Тефрику, а Хрисохир погиб в бою (Ibid. P. 86-88; Theoph. Contin. P. 272-276; Scyl. Hist. P. 138-140). До 879 г. визант. армия вела непрерывные военные действия на принадлежащих павликианам и арабам землях К., укрепляя отвоеванные крепости и города, восстанавливая власть Византии. Походы против арабов имп. Василий I вел с переменным успехом. Провозглашение Никифора Фоки императором (?) в Кесарии Каппадокийской. Миниатюра из Хроники Иоанна Скилицы. XII в. (Matrit. gr. 2 Fol. 145) Провозглашение Никифора Фоки императором (?) в Кесарии Каппадокийской. Миниатюра из Хроники Иоанна Скилицы. XII в. (Matrit. gr. 2 Fol. 145) При имп. Льве VI Мудром (886-912) арабы возобновили наступление и в 891 г. захватили Саланду, в 898 г. |
| Р. М. Бартикян Рач Михайлович (род. 7.07.1927, Афины), арм. византинист, зав. отделом средневек. истории Ин-та истории Армянской АН, академик Армянской АН (1996). В 1946 г. после окончания греч. гимназии репатриировался с родителями в Армению. В 1953 г. закончил исторический фак-т Ереванского ун-та. В 1958 г. защитил канд. дис. «Источники для изучения истории павликианского движения» (опубл. Ереван, 1961). Павликианам посвящено более 20 его работ. В ряде статей Б. рассматривает др. народно-еретические движения - тондракитов («Движение тондракитов в Византии»//ВОН. 1980. 9), «сынов солнца» и проч. («Эфетические движения в Армении согласно средневековым армянским и иноязычным источникам в IV-V вв.»//Там же. 1984. 10). Докт. дис. «Византийский эпос о Дигенисе Акрите и его значение для арменоведения» защитил в 1972 г. Еще одна область исследований Б.- визант. жития и армяно-визант. церковные отношения в X-XII вв. («Византийское житие св. Марии Новой Мамиконян»; «Католикос Петр и Константин IX Мономах»; «О связях мон. Григория Пакуриана с Арменией» и др.). Сфера научных интересов Б. включает также отношения между Киликийской Арменией и Византией, завоевание Армении Византией, миграцию армян, судьбы визант. аристократических семей, источниковедческие проблемы визант. и арм. памятников и личности их авторов (Николая Мистика, Михаила Италика, Матвея Эдесского, Григора Магистра Пахлавуни и др.). Крупнейшим вкладом Б. в арм. византиноведение являются его комментированные переводы на арм. язык сочинений Прокопия Кесарийского (1967), Константина Багрянородного (1978), Иоанна Скилицы (1979), Феофана Исповедника (1983), «Тайной истории» Прокопия (1987), «Продолжателя Феофана» (1990) в многотомной серии «Иноязычные источники об Армении и армянах», выходившей в Ереване. За труд в этой области Б. награжден медалью Матенадарана (1987). Из более чем 300 его научных работ на рус., арм., греч. и др. языках 12 составляют монографии. Б.- почетный член Афинского об-ва визант. исследований (1980), чл.-кор. Афинской (1980) и Римской «Tiberiana» (1987) академий, лауреат премии Месропа Маштоца Армянской АН (1980), удостоен др. наград и званий. |
| О Дигенисе Акрите нельзя говорить, как о змееборце. Его змееборство входит, как мелкий эпизод в громадную поэму, и я уверен, что иконы свв. Феодоров были ему подарены просто потому, что эти святые, как и св. Георгий и св. Димитрий, так популярны среди греков, что выступают в массе сказаний и реминисценций. По этой же причине имена свв. Феодора, Георгия и Дмитрия упоминаются в начале самой поэмы о Дигенисе, ст. 12–23, а в стихе 701-м сам Дигенис говорит о помощи, оказанной ему св. Георгием. Разбирая старофранцузский роман об Обероне и Георгии (см. ниже, в отделе 6), Веселовский по поводу змееборства Георгия в этом романе говорит следующее: «забыта благочестивая мысль чуда со змеем и заменена мотивом увоза, что дало совершенно иное место борьбе с чудовищем. Так в греческих песнях (отвечающих сходному эпизоду древней поэмы) о Дигенисе Акрите – он увозит свою жену, отдыхает с нею у источника и также вынужден биться с драконом " 1146 . Действительно ли Веселовский сближает в этом случае Георгия и Дигениса, как понято в «Алфавитном указателе» к тому «Сборника Отд. русск. яз. и слов. Имп. Акад. Наук», стр. 8-я, или это только «аналогия» – я не могу определённо решить: у Веселовского не ясно. В той форме, в какой эпизод изложен в поэме, он не может представлять аналогии с эпизодом старофранцузского романа, ибо в последнем змееборство 1-й формулы, а в поэме о Дигенисе – 2-й, с характерным превращением дракона в юношу-красавца, близкого родича «насильника», «милого друга» Тугарина Змеевича. По отношению к старофранцузскому роману дело ясно: Георгиевская легенда оказала на него сильное влияние, и змееборство Георгия в этом романе взято из основного Георгиевского, из легенды. Таким образом обстоит дело и по отношению к Дигенису Акриту? Что отдельные песни о Дигенисе могли находиться под влиянием песен о св. Георгии – не может вызвать удивления. Мы знаем, что хотя в некоторых из них есть приказание Георгия «κμε μι κκλησαν» 1147 , Георгий, несмотря на это, всё же является в них рыцарем, храбрым воином, и потому под его влиянием мог создаться рассказ о змееборстве Дигениса. |
| И., перешедший под власть мусульман, стал восприниматься византийцами как враждебный город (в визант. эпосе о Дигенисе Акрите И. перечисляется среди тех городов, к-рые завоевал Дигенис; упомянута дань И., т. е. Румскому султанату - Digenis Akrites/Ed. J. Mavrogordato. Oxf., 1956. Lines 8, 1043). Тем не менее это не означало немедленного упадка правосл. общины И. В то время как мн. иерархи сельджукских областей М. Азии проживали в К-поле, подписи митрополитов И. (митр. Евстафий в 1094-1095, неизвестный по имени митрополит в 1166, митр. Иоанн в 1177 - RegPatr, N 965 (967), 1065, 1134) редко встречаются среди подписей членов Свящ. Синода К-польской Патриархии. Вероятно, митрополит И. не был постоянным членом Синода и несомненно пребывал на своей кафедре. Христиане играли значительную роль в Румском султанате, нередко достигая высоких должностей; сельджукские султаны имели греч. секретарей; наконец, И. был местом, куда часто бежали опальные визант. аристократы. В этих условиях роль митрополита как посредника между христианами и мусульм. властями в Анатолии возрастала: в 1256 г. неизвестный по имени митрополит И. приехал в Никею, чтобы заступиться перед Никейским имп. Феодором II Дукой Ласкарем за опального Михаила Палеолога (буд. имп. Михаил VIII), в то время бежавшего в Рум ( Georg. Pachym. Hist. II 4-12. 1984. T. 1. P. 45). Распад Византийской империи после 1204 г. не изменил положения руми (правосл. греков султаната): они признавали своим императором Феодора I Ласкаря (притом что султан оставался их непосредственным повелителем; см. надпись на Карши-килисе в Гюльшехире, Каппадокия: Jolivet-Lé vi C. Études Cappadociennes. L., 2002. P. 289), а своим духовным главой - патриарха Никеи. К-польский патриарх Герман II (1223-1240) разбирал случай незаконного захоронения без ведома митрополита некоего Михаила Ксира в нартексе ц. св. Георгия в И. (RegPatr, N 1297-1298), что было бы невозможным без поддержания устойчивых связей между Никеей и И. Кризисные явления в жизни христиан И. |
| Она тоже сама себе мир. Здесь уместно вспомнить то, что названо в последней фразе недописанной «Апологии сумасшедшего» Чаадаева как «факт географический», тот самый, который «властно господствует над нашим историческим движением». Состязательный взаимоупор рвущихся к расширению и тем ограничивающих друг друга сил, столь характерный для европейской истории, наблюдается разве что на западных границах Руси. Там для разрешения одного только соперничества между Москвой и Литвой понадобились долгие века, так что в разделах Польши участвовал уже Петербург, но и натиск на Русь никогда не бывал таким непреодолимым, как монгольский натиск; картина может меняться только медленно. В других же направлениях у Руси как бы вообще не было естественных границ. При том же Иоанне IV русская территория расширилась на восток до Иртыша и далее; западноевропейское государство смогло бы так расшириться разве что за счет заморских территорий 405 , но ведь это уже совсем другое, как объективно, так и психологически. В русском случае имеет место не просто присвоение внеевропейских земель для европейского государства, но создание единого евразийского пространства – не для русского народа, но для православной веры. Еще раз: Святая Русь – понятие не этническое. Далеко не случайна легенда о «Петре, царевиче ордынском», – знатном ордынце, еще во времена татаро-монгольского владычества принявшем православие, построившем в Ростове церковь и умилявшем русских своим «сладким ответом» и «добрым обычаем». Сопоставимый, хотя значительно менее религиозно-проникновенный образ может предложить византийский эпос о Дигенисе Акрите: таков отец Дигениса, благородный арабский эмир, крестившийся и через это ставший знатным ромеем, правда, скорее по любви к ромейской невесте, чем по более духовным мотивам. И ромейская и московская государственности открыты для тех, кто примет их веру. Оборотная сторона такого универсализма – слабое развитие мотива природной связи между этносом и его государством; основания в обоих случаях не природные, а скорее сверхприродные. А говоря о вещах простых и даже грубых – во времена того же Иоанна Грозного быть на Руси крещеным ордынцем было не в пример лучше, чем быть коренным русским, скажем, новгородского происхождения. Но и византийские греки отреклись от своего этнического самоназвания, променяв имя народа на имя принятой из чужих рук вселенской государственности. |
| В качестве примера можно вспомнить, как после возвращения в Х веке Антиохии в состав Византийской империи в течение нескольких лет практически все местное арабо-мусульманское население добровольно перешло в Православие, включая представителей арабской знати 4 . Совершенно иного рода историю приводит Ибн Адари: “В 325 году (19 ноября 936 — 7 ноября 937 г.) назначил Абу-д-Касим-ибн-Убейд-Аллах-аш-Ши’и начальником в Сицилию Халид-ибн-Исхака; и этот делал там то, чего не делал ни один из мусульман ни до него, ни после: он губил их (жителей Сицилии) убийством и голодом, так что они бежали в страну греков, и очень многие из них приняли христианство. И оставался он в Сицилии четыре года”. Стоит вспомнить, что начиная с конца VIII века в Константинополе действовала мечеть, в которой, как явствует из писем святого патриарха Николая Мистика, пленные арабы даже в самые победоносные для Империи дни могли молиться без какого-либо принуждения их к принятию христианства 5 . Помимо пленных арабов, по свидетельству ат-Табари, уже в конце IX âека на территории Византии проживало немало свободных подданных императора, исповедовавших ислам. То есть прибывавшие в империю арабы не подвергались насильственной христианизации; тем не менее, как свидетельствуют источники, в большинстве они все же принимали христианство. В рассматриваемый период процесс перехода арабов в христианство становится столь заметным, что находит отражение в складывающейся в то же время повести о народном герое Дигенисе Акрите, отец которого — принявший христианство эмир. Обратившиеся из ислама арабы подчас начинают играть значительную роль при дворе императоров. Один из них, например, предотвратил дворцовый переворот, раскрыв заговор против Романа II. Вместе с тем привлекает внимание тот факт, что ни в одном из этих примеров не известно не только имени миссионера или проповедника, результатом деятельности которого явился тот или иной случай обращения, но и не упоминается вообще ни о каких целенаправленных действиях подобного рода со стороны греческой Церкви. Напрашивается мысль, что в целом процесс перехода из ислама в христианство в IX–X веках, затронувший в рамках упомянутого периода по приблизительным подсчетам до 100 тысяч человек, происходил не за счет миссионерских усилий Церкви Византии, а за счет, с одной стороны, культурного и политического превосходства и военных успехов греков, а с другой стороны, благодаря промыслительному действию единого милостивого Бога, ищущего спасения для каждого грешника, каждого заблудшего. |
|
|
