| Существуют разные точки зрения на то, чем объяснялось исключительно внимательное отношение Балдуина I к русскому паломнику. В. Т. Пашуто, например, даже писал, что Даниил «ездил» в Переднюю Азию, к осевшим там крестоносцам, «при поддержке иерусалимского короля». «Радушная» встреча игумена была обеспечена, по его мнению, прежде всего, родственными связями великого князя киевского Святополка Изяславича с одним из героев первого крестового похода - Гуго Великим Капетингом (графом Вермандуа), сыном короля Франции Генриха I и Анны Ярославны, следовательно его двоюродным братом. Судя по всему, исследователь был склонен считать паломничество Даниила во многом военно-дипломатической миссией. Во всяком случае он постоянно подчеркивал именно эту сторону дела. «В посольство, видимо, входили светские люди, - отмечал В. Т. Пашуто, - понимавшие толк в топографии и навигации: приведенные в отчете (!) данные о расстояниях по морю и по суше точно ложатся на современную карту Едва ли, ныряя в Иордан, черниговский игумен думал только о нуждах будущих паломников. Если мы вспомним о широком участии Руси в средиземноморской политике, то желание этого человека воинской складки узнать побольше об Иерусалимском королевстве покажется вполне естественным. Дружеское отношение короля к русскому посольству тоже nohяmho».[xxviii] Однако вернемся к путешествию конунга Сигурда, точнее, к его возвращению из Палестины. Ведь именно на обратном пути домой он побывал сначала на Кипре, а затем в Константинополе. Описание в «Хеймскрингле» прибытия норвежцев в Царьград привлекло внимание известного византолога академика В. Г. Васильевского. Вот как он об этом писал: «Сага о короле Сигурде, палестинском пилигриме, рассказывает в числе других баснословных подробностей его путешествия о торжественном въезде его в Царьград, не замеченном, конечно, византийскими хрониками. «Люди рассказывают, - повествует Снорре Стурлесон, - что король приказал подковать свою лошадь золотом, прежде чем он въехал в город; это было устроено так, что одна из подков должна была свалиться на улице, и никто из его людей не должен был обращать на то свое внимание». «Но старая французская хроника, - продолжает ученый, - то же самое приписывает герцогу Роберту Норманнскому Весьма вероятно, что исландцы заимствовали чужой рассказ и перенесли его на своего короля Сигурда. Подслушали они его в самом Константинополе, что возможно, или списали его с какой-либо французской хроники, что не менее вероятно: во всяком случае такие подробности мало рекомендуют историческую достоверность саги и не свидетельствуют в пользу неизменности и точности исландского ckaзahuя».[xxix] |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Духовный центр мира 24.02.2017 1104 Время на чтение 16 минут Традиция паломничества в Святую Землю возникла на Руси едва ли не сразу после ее Крещения. Чем была Палестина для русского религиозного сознания? И что она значила для Русского государства? Как осуществлялось русское присутствие в Святой Земле в прошлом и в чем оно проявляется сейчас? Об этом мы беседуем с историком Николаем ЛИСОВЫМ, заместителем председателя Императорского Православного Палестинского Общества. Николай Николаевич ЛИСОВОЙ родился в 1946 году в городе Станиславе (ныне - Ивано-Франковск). Окончил в 1967 году Московский государственный заочный педагогический институт, в 1972-м - аспирантуру Института философии. Ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН, заместитель председателя Императорского Православного Палестинского Общества, доктор исторических наук. - Николай Николаевич, как раскрывалась тема Святой Земли в древнерусской литературе? - В древнерусской литературе духовная связь с Палестиной отразилась двояким образом. Во-первых, сформировалась целая литература «хождений». Люди, обладающие писательским даром, побывав в Святой Земле, оставляли об этом письменные свидетельства. Наиболее знаменитое произведение этого рода - «Хождение» игумена Даниила, который, как считают историки, совершил свое паломничество около 1106-1107 годов. Но это произведение менее всего похоже на современные туристические отчеты. В центре внимания автора - значение паломничества для спасения души, религиозные мотивы, сподвигнувшие его совершить столь далекое и опасное путешествие. Игумен Даниил говорит о своих молитвенных переживаниях, о том, как ощущал свое недостоинство, придя в Святую Землю. Вместе с тем, и игумен Даниил, и последующие авторы хождений не только делятся с читателем своими благочестивыми размышлениями, но и рассказывают - ярко и подробно - о том, какова же она, Святая Земля. То есть, в известном смысле, это все же и путеводитель. Причем талантливый и благодатный. Особое благословение Божие можно видеть в том, что первое произведение русской паломнической литературы «Хождение игумена Даниила» оказалось и самым лучшим за многовековую историю русского паломничества. |
| —122— За исключением этого недостатка сочинение студента А. Краснопевцева представляет труд серьезный и интересный. Автор положил много труда в изучении постановлений Св. Синода и описания документов его, о чем свидетельствуют его многочисленные цитаты из них, помещенные особо в виде приложений. Результаты своего изучения он постарался изложить в связной форме исторической монографии, причем вполне основательно изучил и состояние, и устройство епархиального управления за предшествовавший период. Нахожу сочинение его вполне заслуживающим кандидатской степени». 20) Исправляющего должность доцента Сергея Смирнова о сочинении студента Лавровского Феодора: «Апокрифический элемент в произведениях древнерусских паломников»: «Свою задачу автор выполнил в общем добросовестно. Он тщательно изучил по изданиям «Хождения», выбрал и изложил с комментарием отрывки из апокрифов и мелкие черты апокрифического характера, встретившиеся ему в паломничьей письменности. Прочитал достаточно и апокрифов, обращавшихся в древней Руси. Большую услугу автору оказали исследования Порфирьева, Веселовского, Тихонравова, Сперанского, Буслаева, Сахарова, Норова и других; ими он пользуется по большей части критично. В начале сочинения дается очерк древнерусского паломничества, впрочем, слабо связанный с темой автора. Далее следуют замечания о «Паломнике» Даниила, давно поставленном во главу произведений этого рода письменности, определение самого понятия «апокриф», обстоятельное изложение и разбор апокрифического элемента в произведении игумена Даниила, менее обстоятельное исследование того же элемента в «Хождениях» паломников, посещавших Царьград, разбор апокрифического материала в писаниях паломников XV-XVII в., ходивших в Иерусалим, на Синай и в Египет, наконец, указывается значение для развития духовного стиха той апокрифической литературы, которую к нам приносили и распространяли у нас паломники. В плане сочинения есть недочеты. Глава о паломниках —123— в Царьград разрывает естественный ход речи о библейских апокрифах у Даниила и последующих авторов, зависимых от него до некоторой степени. Иные вопросы можно бы, а иногда и следовало бы обойти автору, напр., можно было опустить рассуждения о времени написания некоторых «Хождений» тем более, что автор повторяет только существующие взгляды и научные их основания, которых сам не пересматривает. Переходя к речи об апокрифической письменности в первые века нашей церкви, автор неизвестно зачем ведет речь вообще о переводной письменности на Руси того времени. Лишние отделы вместе с довольно растянутым изложением без нужды увеличивают сочинение (903 стр.). |
| ирл. пилигрим св. Колумбан: «Конец же дороги всегда был предметом надежд и желаний странников, и потому, так как все мы странники мира (sumus mundi viatores et peregrini), мы представим, будто конец пути, т. е. нашей жизни, конец нашей дороги,- это и есть наша родина (patria nostra est)» (см.: Прокофьев Ф. Д. Peregrinamio в океане//Одиссей, 2009. М., 2010. С. 33-35). Т. о., «Плавание св. Брендана» проходит во многом в «чужих», земных краях, к-рые подлежат оценке с т. зр. не только земной, но и небесной родины (patria). Духовный, визионерский смысл явно не проявляется в зародившейся в нач. XII в. рус. паломнической лит-ре, но представление о жизни как о странствовании, т. е. П., отразилось и в ней: ср. заглавие многих списков «хожения» игумена Даниила («Житье и хоженье…»), начиная с древнейшего (1495) (см.: «Хожение» игум. Даниила. 2007. С. 13), или поразительное по простодушной конкретности заявление инока Парфения в начале его «Сказания о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Святой Земле» (1855): «Достигши совершенного возраста и получивши паспорт, я отправился в странствие на всю временную жизнь и оставил мир и иже в нем, ища благоугодить единому Господу своему, Иисусу Христу» ( Парфений (Агеев). 2008. Т. 1. С. 22). В древнерус. и рус. лит. (фольклорной) традиции наряду с термином «паломник» получили распространение термины с аналогичным значением: «странник» («стороньник», «страннопроходец» и т. п.), «поклонник» («поклонитель», «поклонщикъ» и т. п.), «богомолец» («богомольник», «богомольщик» и т. п.), «калика» («калига») (возможно, от диалектного «калига» - обувь паломников), «пилигрим» («пелигрим», «пельгрим» и т. п.). За описанием путешествий в древнерус. лит-ре закрепился жанровый термин «хождение», «хожение» (от слова «ход», родственного греч. δς - путь, δτης - странник, δεω - странствую - Фасмер М. Этимологический словарь рус. языка. М., 20094. Т. 4. С. 252-253). Древнерус. хождения, по популярности у читателей уступавшие место лишь агиографическим сочинениям, до кон. XIV в. представляли собой только П. в Царьград и Палестину, иногда, особенно в случае К-поля, осложняемые др. декларируемыми или подразумеваемыми целями (церковно-дипломатическими, торговыми и т. п.). Др. земли, в т. ч. сакральные центры (напр., Афон), без сомнения известные на Руси по реальной паломнической практике, в ранних хождениях лишь упоминаются. Так, игум. Даниил заметил, что, миновав о-в Крит, можно отправиться «на шюе въ Иерусалимъ, а на десно к Святей Горе» («Хожение» игум. Даниила. 2007. С. 18). Однако в рус. паломнической лит-ре описания Афона (в отличие от Св. земли и Царьграда) до XVI в. неизвестны, если не считать краткого сообщения Игнатия Смольнянина (наряду с Солунью) в составе «Сказания летом въкратце» (1396), сопровождающего ряд списков его «хожения» (см. подробнее в ст. Игнатий Смольнянин ), и «хожения» Зосимы, посетившего Св. Гору в 1420 г. и оставившего краткий перечень афонских мон-рей (см. подробнее в ст. Зосима , диак.). |
| (Чт. в Обществе Истории и Др. Р., 1884 г., кн. 4, стр. 33–35, между «Письмами разных ученых знаменитому Иннокентию Борисову , архиеп. Херсонскому»). 772 В библиотеке с. Синода (в С.-Петербурге) мы, однако, не нашли службы преподобному Савве Крыпецкому. Нет ее и в Императорской публичной библиотеке. 773 Копия с этих примечаний на 1, л. л. хранится в рукописном сборнике Киево-Софийской соборной библиот. 594 с пометою руки Евгения: «Послано к Сопикову 1814 г. в Гонваре». Замечания относятся к стр.: 46, 52, 57, 80, 90, 109 (введения), 59, 202, 579, 809, 901 и 1057, стр. 245, 272 и 274 (самой книги). Замечания эти опубликованы г. Шмурло в «Библиографе» 1889 г. 775 Две копии «Хождения» – одна с поправками руки преосвященного Евгения, справлявшего ее с оригиналом – хранятся теперь в библиотеке Киево-Софийского собора, за 155 и 156. 777 В переписи Евгения с Калайдовичем не нашлось этого письма и потому оно не обнародовано Бессоновым. 778 Эти многие: Софийский-Новгородский, Макарьевский-Патриарший, один из Синодальных, Новоспасский и пр См. Труды и Летописи Общества Истории и Древностей Российских, ч. VIII, стр. 346–347, Сахарова – «Сказания русского народа», т. II., книга 8, стр 8 и M Л. Веневитинова – «Хождение игумена Даниила в св. землю в начале XII в.» (Летопись занятий Археографической коммиссии. 1876–1877 г. Вып. 7, Спб. 1884 г., стр. 18). Последнее исследование – самое лучшее. Отчасти пользуясь им, мы имеем в виду сделать некоторые к нему дополнения. 780 Варианты эти едвали не тот самый сводный список, который с 1817 г. был у Тимковского а, может быть, передан им, пред своею смертию, Калайдовичу. (Веневетинов, стр. 19). 781 Копия его, с пометами руки Евгений, хранится теперь в библиотеке Киево-Софийского собора за 157. Так как, кроме Евгениевских, есть тут поправки (корректурные) руки Амвросия Орнатского , то, надо полагать, «Странствие» списано при участии последнего. – После «Странствия» помещено Стефаноно же «Сказание о пути от Царя-града к Иерусалиму»; но, замечает Евгений, «это все списано из Паломника Даниила игумена.» 783 Мы нарочно цитуем оба издания «Словаря духовных писателей» с целию показать, что взгляды Евгения на летопись была одни и теже в 1818 и в 1827 году. |
| В связи с этим следует отметить наблюдение Д. В. Айналова. обратившего внимание на использование в тексте «Книги Паломник» формы глагольного аориста во множественном числе («приидохомъ», «поклонихомся» и т. п.), что указывает на «коллективный» характер хожения Добрыни Ядрейковича по Цapьrpaдy[lxx]. По предположению Э. А. Гордиенко, именно с посольством князя Романа русский паломник совершил путешествие из Галича в Kohcmahmuhonoль.[lxxi] Но, конечно, не эти детали определяют общий композиционный и стилистический строй хожения Добрыни Ядрейковича. Впрочем, не определяют его и проскинитарии. Хотя бы потому, что не существует проскинитариев, посвященных Царьграду. «Книга Паломник» формально примыкает к другой жанровой традиции византийской литературы, а именно к городским путеводителям, vademecum (от лат. vade mecum - иди со мной). Это позднеантичный «Град Константинополь - Новый Рим» (на латыни) и объемистый и весьма популярный (неоднократно редактировался и дополнялся) городской справочник-трактат «Отечество Константинополь» (рубеж X-XI bb.)[lxxii]. Для того, чтобы установить возможное влияние константинопольских путеводителей на «Книгу Паломник», необходим, разумеется, сопоставительный анализ, которого, сколько нам известно, до сих пор не проводилось. При этом следует учитывать, что такое влияние вряд ли было прямым. Скорее всего, Добрыню Ядрейковича (возможно, «со товарищи») в его хожении по Царьграду сопровождал царьградский гид, проводник, подобный «вожу добру» игумена Даниила (см. ниже), профессионально знавший свой город и литературу о нем. Новгородскому паломнику оставалось только записывать за ним «перечень, каталог реликвий» (по подсчетам Н. П. Кондакова, Антоний перечислил 75 церквей и монастырей в самом Царьграде и 22 в Пере и Гaлame)[lxxiii], а также предания, связанные с той или иной cbяmыheй[lxxiv]. Что, разумеется, никак не отменяет отражения личных впечатлений Добрыни Ядрейковича в «Книге Паломник». Ведь «эти записки (русских паломников, включая «книгу Антония». - В. Г .) отличались живостью собственных наблюдений, ярко выделяются искренним чувством паломника», по словам Н. П. Kohдakoba.[lxxv] |
| К тому же многие из них прекрасно знали произведения своих предшественников, и тот же А.С. Норов, например, в 1864 г. в издании Археографической комиссии под своей редакцией и со своими " критическими замечаниями " выпустил первое, по сути дела, научное издание хождения игумена Даниила. Ссылается в своих путешествиях на сочинения древних русских " поклонников " и А.Н. Муравьев, а ученый паломник архимандрит Порфирий Успенский при необходимости упоминает целый ряд русских (чаще всего, В.Григоровича-Барского) и зарубежных путешественников, видевших ту или иную достопримечательность на Синае. Не следует думать, что это справедливо только по отношению к путешественникам XIX в. Знали и ценили произведения своих предшественников и паломники более ранних эпох. Так, Василий Гагара дважды ссылается на хождение Трифона Коробейникова, упоминает о нем и Арсений Суханов, прямо указавший в числе литературных источников своего " Проскинитария " ( " собрано от писаний " ) хождения игумена Даниила и Трифона Коробейникова. Имя Трифона Коробейникова, вообще, принадлежит к числу самых популярных в истории русской литературы. Достаточно сказать, что " Трифона Коробейникова, московского купца, с товарищи, путешествие во Иерусалим, Египет и к Синайской горе в 1583 г. " , выпущенное " для пользы общества " в Санкт-Петербурге в 1783 г. В.Г. Рубаном, выдержало к 1888 г. свыше тридцати переизданий, выходивших массовыми тиражами, не говоря уже о других публикациях или о списках (их насчитывается около 400). Выходец из купечества, впоследствии получивший должность дворцового дьяка, возможно, Посольского приказа (этот факт, однако, оспаривается некоторыми исследователями, полагающими, что Коробейников был всего лишь подьячим) выполнял во время своих странствий по христианскому Востоку различные поручения самых высоких государственных особ. Так, он входил в состав посольства, отправленного Иоанном Грозным в Иерусалим, Египет и на Афон для раздачи милостыни на помин души убиенного царевича Ивана. После этого путешествия, совершенного в 1583-1584 гг., было написано " Хождение купца Трифона Коробейникова по святым местам Востока " . В 1593 г. Коробейников возглавил делегацию, отправленную Федором Иоанновичем в Царьград, Иерусалим и Антиохию с прямо противоположной целью: раздачей милостыни во здравие родившейся дочери царя Феодосии. В результате появилось " Хождение Трифона Коробейникова в Царьград " . Эти произведения расходятся по городам и весям во множестве списков, став на протяжении почти трех столетий любимой книгой русских читателей. |
| игумен Даниил Вступление «Житие и хождение игумена Даниила из Русской земли» – древнейшее из русских описаний паломничества в Святую землю. Для всех последующих русских хождений этот памятник начала XII века послужил образцом. Даниил стремится быть как можно более ясным и точным в своих описаниях; чисто литературных задач он не ставит перед собой никаких; ухищрений стиля у него нет. И вместе с тем перед нами прекрасный литературный памятник, проникнутый высоким пафосом радостного узнавания, написанный рукой человека, умеющего быть внимательным и способного описать то, что он видел. Свое путешествие Даниил начинает и оканчивает в Константинополе, ничего совершенно не говоря о пути из Руси и на Русь, каковой, очевидно, представлялся ему всем хорошо знакомым и, во всяком случае, не заслуживающим описания. Даниил плыл по морю из Константинополя до Яффы в Палестине, посещая по пути острова и приморские города, аккуратно отмечая при этом расстояния между ними и их основные достопримечательности – святыни, промыслы, а также общее их состояние. Из Яффы с группой паломников (с ним было и несколько русских) Даниил по суше двинулся к Иерусалиму. Описал и этот путь, небезопасный из-за нападений мусульман, которым часто подвергались путешественники; сказал о чувствах, охватывающих паломников при виде города священной истории. Незадолго до того, в 1099 году, Иерусалимом овладели крестоносцы; побережье они завоевали чуть позже, в начале XII века. В 1100 году Иерусалим стал королевством. Когда туда прибыл Даниил, там правил первый король крестоносцев Балдуин (Балдвин) I. Даниил характеризует его как человека благочестивого, доброго, скромного, не горделивого, говорит, что тот покровительствовал ему. В Иерусалиме Даниил поселился в подворье (метохе) палестинского монастыря Св. Саввы, где прожил шестнадцать месяцев. Там ему встретился хороший знаток этих мест, прославленных ветхозаветной и новозаветной историей. Не щадя «худого своего добыточка» на оплату провожатых, Даниил совершал путешествия по городу, его окрестностям и по стране, жадно осматривая и очень старательно описывая памятники и достопримечательности – вид, состояние, устройство, размеры, материал, из которого они сделаны, расстояние и направление движения от одного к другому. |
| 72 Пелгримация или путешественник честного иеромонаха Ипполита Вишенского, изд. о. архимандритом Леонидом. Москва. 1877. 81 85 τας πτραις μολβδω δεδεμναις...δντος σιδρω διησ ψαλσμενα συνεχεν Antiquitatum Judaicarum. XV, 11, § 3. 89 Один из этих фонтанов называется бир ер-Руах. Граф Вагюэ, читая Bir Aravnah (колодезь Аравны), находит в этом названии сохранившееся имя Орны Иевусеянина, так как в еврейском может также произноситься Арнан, как видно в первой книге Паралипоменон 3:21. 102 Монах Фока Критский посетил Иерусалим в 1185 г. Описание его путешествия помещено в Leonis Allatii Summikta, стр. 1–146, с латинским переводом Бертольда Неухауза. 103 Монах Фока Критский посетил Иерусалим в 1185 г. Описание его путешествия помещено в Leonis Allatii Summikta, стр. 1–146, с латинским переводом Бертольда Неухауза. 105 Vita S. Sahae в Cotelerii Ecclesiae Graecae monumenta. Luteciae Parisiorum 1677–1686. III, 262. 116 Historia ecclesiastica. IV, с. VII, 389, 390... κετας δε προς τ εσχατ τς χαραδρας, ν τ ρκτον μρος τς λεωφρου, τς φεροσις τος διαπορευομενους ες εροςολμων επ του ριχονοων πλν.... 121 Путешествие игумена Даниила, изд. археогр. комм. 1864. 58. Начальник нашей духовной миссии в Иерусалиме архимандрита Антонин пишет мне,что привлеченный в Хозеву памятью святых подвижников и слухом о множестве существующих там древних греческих надписей, он посетил эту пустыню, и действительно нашел очень много надписей, но все они в роде следующих: εκμεϑη μακριος πατρ μν ωννης πρεσβτερος ν μναπριλιν κϑ ιν δι или Διακον Παλος τκτων или Δεοντιος διακονος μν μαρτιν ινδ ε.... но ни при одной надписи не означено года, а с одним индиктом не придешь ни к какому твердому заключению. 123 De locis Sanctis quae perambulavit Antoninus Martyr, edit. T. Tobleri St. Gallen. 1863. 11. 134 Путешествие игумена Даниила, изд. археогр. комм. 1864. 57, по варианту в текстах: благовещенском, решеткинском и толстовском 1. 146 де-Соси в 1863 г. на пути из Хесбона в Зерка-Маин нашел гору, носящую доселе название Джебель Неба и которая наиболее подходит к библейскому рассказу о кончине Моисея. Voyage en terre Sainte. 1872. 1. 289. (прим. ред.) |
| 52 L. Bréhier. Charlemagne et la Palestine. — Revue historique, vol. CLVII, 1928, pp. 38—39. 53 G. Schlumberger. L " Épopée byzantine ä la fin du dixieme siècle, vol. II. Paris, 1900, p. 442. 54 M. Canard. Les Expéditions des arabes contre le Constantinople dans l " histoire et dans la légende. — Journal Asiatique, vol. CCVIII, 1926, p. 94. 55 Здесь нельзя не отметить известной нелогичности организации материала. Объяснение А. А. Васильева о причинах употребления Л. Брейе термина «византийский протекторат» были бы более к месту абзацем выше, непосредственно после первого упоминания о взглядах французского историка. Примечание научного редактора. 56 В. Р. Розен. Император Василий Болгаробойца. СПб., 1883, с. 47 (арабский текст), с. 49 (русский перевод). Yahiya Ibn Saïd Antiochensis. Annales, ed. L. Cheikho. Beyrouth — Paris, 1909, p. 201. 57 В. Р. Розен. Там же, с. 356. 58 Л. Брейе цитирует Йахйю по сочинению: G. Schlumberger. L " Épopée byzantine... t. 2, p. 448. Шлюмберже, в свою очередь, цитирует Йахйю по сочинению В. Р. Розена, давая гипотезе Розена правильную оценку. 59 См.: E. Freeman. The History of the Norman Conquest of England, vol. I. Oxford, 1870, p. 473; vol. II. Oxford, 1870, p. 187; J. Ebersolt. Orient et Occident, vol. I, p. 79; L. Bréhier. Charlemagne et la Palestine. — Revue historique, vol. CLVII, 1928, p. 45. 60 См: В. Г. Васильевский. Варяжско-русское и варяжско-английское войско (дружина) в Константинополе в XI и XII веках. — Труды, т. 1, СПб., 1908, с. 265—266; К. Gjerset. History of the Norwegian People. New York, t. I, 1915, p. 278. 61 Miracula S. Wulframni — Acta Sanctorum ordina S. Benedicti in saeculorum classes disfributa. Saeculum XI. Collegit D. Lucas d " Achery ac cum eo edidit D. T. Mabillon. Paris, 1668—1701, pp. 381—382; J. Ebersolt. Orient et Occident, p. 74. 62 Житие и хождение Даниила, игумена земли русской. — Православный Палестинский Сборник, вып. 3, СПб., 1887, с. 15—16. Французский перевод: Vie et pèlerinage de Daniel, hégoumène russe. — Itinéraires russes en Orient, traduction par B. Khitrovo. Genève, 1889, t. I, p. 12 ff. (Есть новое издание — Хождение игумена Даниила. Подготовка текста, перевод и комментарии Г. М. Прохорова. В кн.: Памятники литературы Древней Руси. XII век. Вступительная статья Д. С. Лихачева, составление и общая редакция Л. А. Дмитриева и Д. С. Лихачева. М., 1980, с. 1—115; с. 627—645-комментарии. — Науч. ред.). См. также: H. Vincent, F. M. Abel. Jérusalem. Recherches de topographie, d " archeologie et d " histoire, vol. II. Paris, 1914, p. 258. |
|
|
