| В 1926-м в небольшом монастыре в Милькове митрополит Антоний совершил монашеский постриг своего воспитанника с наречением имени в честь его дальнего предка — святителя Иоанна, митрополита Тобольского, и рукоположил во иеродиакона. В том же году епископ Челябинский Гавриил (Чепур) рукоположил его во иеромонаха. Некоторое время иеромонах Иоанн (Максимович) преподавал Закон Божий в гимназии, а затем был воспитателем в семинарии имени святого апостола Иоанна Богослова в Битоле. Многим поражал семинаристов отец Иоанн. Так, они обнаружили, что их заботливый наставник, осенив всех крестным знамением после молитв на сон грядущим, сам вовсе не ложился спать, лишь изредка позволяя себе отдохнуть под святыми образами. И еще одно отличало иеромонаха Иоанна: подобно столь чтимому им святому праведному Иоанну Кронштадтскому, он с самого начала своего служения взял за правило: каждый день совершать Божественную литургию, каждый день причащаться Святых Христовых Таин. «Этот маленький, слабый человек, почти ребенок с виду, является каким-то чудом аскетической стойкости и строгости в наше время всеобщего духовного расслабления», — писал об иеромонахе Иоанне (Максимовиче) первоиерарх Русской Церкви Заграницей митрополит Антоний (Храповицкий). В конце 1920-х — начале 1930-х годов появляются научно-апологетические работы будущего святителя: «Почитание Богородицы и Иоанна Крестителя и новое направление русской богословской мысли», «Как Святая Православная Церковь чтила и чтит Божию Матерь», «Учение о Софии — Премудрости Божией». Ведя полемику с софистами, и прежде всего — с протоиереем Сергием Булгаковым («Свет невечерний», «Друг новобрачного», «Неопалимая Купина»), молодой богослов доказывает несостоятельность приравнивания ими Девы Марии к Спасителю как Посредницы между двумя природами — Божественной и человеческой, а также попытки «ревнителей не по разуму» представить Деву Марию и Иоанна Предтечу как два аспекта Софии. Для иеромонаха Иоанна очевидна близость софистов к философам-еретикам веков — гностикам: «И там и здесь стремление постигнуть все тайны высшего мира, всему найти точное место в изобретаемой ими схеме. Руководит и первенствует при этом человеческий ум. Священное Писание, богооткровенные истины приспосабливаются к созданным людским вымыслом учениям, от них берется лишь то, что подходит и согласуется с этими учениями…» Борьбе за чистоту Священного Писания и Святого Предания владыка Иоанн отдаст всю свою жизнь. |
| Донской и Новочеркасский Митрофан (Симашкевич), товарищами председателя - архиеп. Таврический и Симферопольский Димитрий (Абашидзе), протопр. Г. Шавельский и кн. Г. Трубецкой. В состав Собора вошли 11 архиереев (митр. Херсонский и Одесский Платон (Рождественский), архиепископы Кавказский и Ставропольский Агафодор (Преображенский), Донской и Новочеркасский Митрофан (Симашкевич), Таврический и Симферопольский Димитрий (Абашидзе), Екатеринославский и Мариупольский Агапит (Вишневский), епископы Владикавказский и Моздокский Макарий (Павлов), Челябинский и Троицкий Гавриил (Чепур), Кубанский вик. Ставропольской епархии Иоанн (Левицкий), Приазовский и Таганрогский вик. Екатеринославской епархии Арсений (Смоленец), Аксайский вик. Донской и Новочеркасской епархии Ермоген (Максимов), Александровский вик. Ставропольской епархии Михаил (Космодемянский)), протопр. Г. Шавельский, 11 протоиереев, 10 священников, 1 монах, 2 мирянина. По предложению руководителя редакционной комиссии П. В. Верховского Собор усвоил себе наименование «Юго-восточный русский церковный собор» вместо определенного Предсоборной комиссией «Южно-Русский Поместный Церковный Собор». В заседаниях первого дня принял участие ген. Деникин, а также генералы и офицеры его штаба. В ходе работы Собора был рассмотрен и утвержден проект «Положения о ВВЦУ ЮВР», принято решение о преобразовании бывш. Приазовского вик-ства Екатеринославской епархии в Ростовскую и Таганрогскую епархию, Кубанского вик-ства Ставропольской епархии и Сухумского вик-ства Черноморской епархии в самостоятельные епархии, ввиду того что соответствующие викарии давно управляли своими вик-ствами самостоятельно при участии епархиальных советов. Обсуждались также вопросы о приходах (способы оживления и организации церковноприходской жизни), о духовных учебных заведениях, о церковной дисциплине и др. (в частности, предсоборная комиссия предлагала к рассмотрению вопросы об отношении большевиков к Церкви, о положении священников-беженцев и привлечении их к пастырским трудам и др.). |
| Епископ Серафим отказался предоставить подписку о лояльности и в момент написания письма находился в подчинении Архиерейского Синода Русской Зарубежной Церкви. Поводом для письма стали обвинения в ереси в адрес Председателя Архиерейского Синода РПЦЗ митрополита Антония (Храповицкого) . Будучи противником юридической теории искупления, митрополит Антоний в своих сочинениях «Опыт христианского катехизиса» и «Догмат искупления» 1 1 сделал акцент на Гефсиманском борении Христа как моменте Его наивысших страданий. Учение митрополита Антония было по-разному встречено в научно-богословских кругах. Высоко оценили сочинения Первоиерарха РПЦЗ Антиохийский Патриарх Григорий IV 2 , митрополит Евлогий (Георгиевский), епископ Гавриил (Чепур) и др. С другой стороны, в адрес митрополита Антония стали звучать обвинения в принижении значения Голгофской Жертвы. Некоторые противники митрополита Антония (как правило, из враждебных РПЦЗ юрисдикций) даже обвиняли его в ереси 3 . Но и в РПЦЗ не все были согласны с новым учением, например архиепископ Анастасий (Грибановский) , святитель Иоанн (Максимович) . Наиболее активно выступили против учения митрополита Антония архиепископ Феофан (Быстров) и епископ Серафим (Соболев) . Совместно иерархам удалось добиться того, что 22 апреля 1926 г. митрополит Антоний отказался от идеи заменить своим катехизисом катехизис святителя Филарета (Дроздова) 4 . На закрытом заседании Архиерейского Синода в 1927 г. архиепископ Феофан и епископ Серафим выступили с докладами против учения митрополита Антония 5 . В результате Русская Зарубежная Церковь так официально и не приняла катехизис митрополита Антония. Однако в 1927 г. отношения между архиепископом Феофаном и епископом Серафимом стали ухудшаться. Причиной тому стали слишком резкие высказывания архиепископа Феофана относительно учения митрополита Антония, вплоть до обвинения в ереси. Епископ Серафим опасался предъявлять столь строгое обвинение. В конце 1920-х гг. архиепископ Феофан отошел от участия в работе РПЦЗ. |
| Интересно, что архиеп. Анастасий (Грибановский) даже после отъезда о. Киприана из Иерусалима предлагал ему вернуться на место начальника Миссии. В воспоминаниях о митр. Антонии Керн упоминает, что его огорчил « мой отказ в 1931 году осенью принять вновь начальствование в Иерусалиме, предложенное мне приехавшим на собор архиепископом Анастасием ». То есть его начальствование вполне утраивало и вл. Анастасия, и Миссию, и Зарубежный Синод. Интересно, что сложности в отношениях о. Киприана с вл. Анастасием предвидел еп. Гавриил (Чепур). « Дитя дорогое , - спрашивал он Керна по возвращении. - Ну что, вернулся с Голгофы? Ничего не вышло? Я так и знал… так и знал… Помолчал немного и снова добавил: «Я так и знал ». А митр. Антоний (Храповицкий) так формулировал неудачный опыт взаимодействия Керна с вл.Анастасием: « Ах, не сошелся характером с Мудрейшим. Я так и знал. Ничего не поделать ». Интересно, что страдал от этого Керн, но не сам архиеп. Анастасий, который все еще хотел вернуть о. Киприана в Иерусалим. В чем была несовместимость характеров этих двух выдающихся церковных людей — особый вопрос. Ответ на него по Иерусалимскому дневнику и воспоминаниям не очень ясен. После возвращения в Югославию о. Киприан вернулся к тому делу, которым занимался до Иерусалима: преподавание в Битольской семинарии. В общей сложности он провел там около 8 лет: три учебных года до Иерусалима, 1925-1928, и пять (или может быть пять с половиной), после, 1931-1936. Во Франции, с 1936 г. и до конца своих дней о. Киприан тоже преподавал - в Богословском институте. Можно сказать, что преподавание стало одним из его основных служенией. Почти все эти годы был также приходским священников - и в Битоле, и в Париже. Он много служил и любил это. Но не приходское служение, видимо, было для него основным. Как и для его самых выдающихся учеников — о.А.Шмемана, о.И.Мейендорфа, о.Б.Бобринского. « Мало кому в изгнании удавалось найти работу и службу по вкусу и соответственно своим настроениям и интересам, - вспоминал о. |
| Но и сербско-болгарский уклад также не устраивал русских изгнанников. Сербское пение казалось «монотонным», а балканские богослужебные и бытовые особенности непривычными. В Болгарии, например, не были приняты обязательный пост и исповедь перед Причащением, не было традиции причащаться в Великий Четверг и Великую Субботу, не всегда и не везде служили всенощные бдения накануне воскресных дней5. Неудивительно, что русские беженцы, в какой бы стране они ни оказались, первым делом открывали храмы. В Турции, например, такие церкви устраивали в частных домах, арендованных у местных жителей, а иногда и в армейских палатках. Алтарными преградами служили простыни с прикрепленными к ним бумажными иконами, а подсвечники беженцы мастерили из жестяных коробок. Организация церковной жизни К моменту прибытия ВЦУ в Стамбул за границей уже находилось более двадцати русских архиереев. В Турции приходами управлял архиепископ Кишиневский и Хотинский Анастасий (Грибановский), изгнанный с кафедры за отказ нарушить каноны и подчиниться Румынской Церкви6. В высшей духовной школе Константинопольской Церкви на о. Халки преподавал святитель Серафим (Соболев). На острове Лемнос окормлял русскую паству епископ Екатеринославский Гермоген (Максимов). В Сербии с 1920 года обосновались известный гимнограф епископ Челябинский Гавриил (Чепур) и епископ Курский Феофан (Гаврилов). Последний не руководил общиной беженцев, но и организовал религиозно-философское общество. Председателем был сам епископ Феофан, а членами общества — профессора университетов и академий. Еженедельные доклады собирали от 50 до 100 человек7. В г. Земуне находилась спасенная архипастырем «Одигитрия русского рассеяния» — Курская-Коренная икона Божией Матери. Наконец, несколько иерархов, множество священников и сотни тысяч беженцев находились к тому времени в Китае. Помимо создания приходов необходимо было решать и вопросы об улучшении богослужения, о развитии издательской деятельности, о создании братств и сестричеств, о проповеди. Все это требовало значительных материальных средств, изыскание которых было под силу лишь единой церковной организации. |
| Предсоборная комиссия под председательством протопр. Г. Шавельского, состоявшая из прот. А. Рождественского, священников В. Свенцицкого и Г. Ломако, кн. Г. Н. Трубецкого , гр. Мусина-Пушкина, Н. Н. Львова, генерал-майора Д. Ф. Лёвшина, генерал-лейтенанта Г. М. Ванновского, И. Н. Терещенко (члена Кубанского епархиального совета), работала с 3 по 17 мая и провела 6 заседаний. Были разработаны проекты положений о Соборе, о Высшем церковном управлении и др., проекты обращений к Деникину и А. В. Колчаку, к вост. Патриархам, к чадам правосл. Церкви, к казачьим войскам (Донскому, Кубанскому, Терскому), к красноармейцам, к христианам всего мира. Собор наметили провести в Ставрополе с 19 по 23 мая, пригласив на него всех епископов и членов Поместного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг ., находившихся в тот момент на Юге России, на территории, контролировавшейся Всевеликим войском Донским и Добровольческой Армией, а также представителей местных епархиальных управлений. Особое епископское совещание наделялось правом в течение суток опротестовать любое соборное постановление. В состав епископского совещания (Синода ВВЦУ ЮВР) впосл. вошли архиепископы Донской и Новочеркасский Митрофан (Симашкевич), Таврический и Симферопольский Димитрий (Абашидзе) и Екатеринославский и Мариупольский Агапит (Вишневский), епископы Владикавказский и Моздокский Макарий (Павлов) , Челябинский и Троицкий Гавриил (Чепур), Сухумский Сергий (Петров), Приазовский и Таганрогский вик. Екатеринославской епархии Арсений (Смоленец) , Кубанский вик. Ставропольской епархии Иоанн (Левицкий), Аксайский вик. Донской и Новочеркасской епархии Ермоген (Максимов) , Александровский вик. Ставропольской епархии Михаил (Космодемянский). Юго-восточный русский церковный Собор открылся 19 мая 1919 г. торжественным богослужением в архиерейской Андреевской крестовой ц., а завершил работу 24 мая. В нем участвовали 56 делегатов с правом решающего голоса. Почетным председателем был избран архиеп. Кавказский и Ставропольский Агафодор (Преображенский), председателем президиума Собора - архиеп. |
| «Светы сый, Христе, просвети мя Тобою...» «Лучезарныя Твои молнии возсияй ми, Боже Триипостасный Содетелю...» «В горняя, в горняя, к свету...» Я забыл эту проповедь в ее буквальных выражениях, но ее содержание, весь ее духовный смысл и внешнюю красоту чувствую и переживаю и сегодня, хотя и прошло с того дня больше четверти века. Я потом встречал в Париже людей, которые в тот день слушали эту проповедь и не могли ее никогда забыть. Когда владыка кончил свою проповедь и ушел из церкви, долго еще спрашивали молящиеся, да кто же это такой, этот неслыханный, изумительный оратор, этот поэт, огненными словами жгущий, тончайшею филигранью славянских оборотов и вековой церковной красотой заплетающий все кругом. Меня это лично пронзило и ослепило на всю жизнь. Св. Григорий Палама , сверкнувший в словах преосвященного Гавриила своим немеркнущим Фаворским светом, на всю мою дальнейшую жизнь загорелся сиянием и осветил весь мой путь. Не тут ли впервые пронзил меня луч мистических очарований? Не тут ли запало в душу стремление к афонским вершинам, к нашей общей, к моей личной эллинской метафизической родине? Не тогда ли бессознательно зародилась мысль о научном интересе к паламизму? Тогда-то, конечно, все это было бессознательно, скорее в плане эстетическом, эмоциональном. Но запавшее в землю семя проросло, возросло, расцвело. Я почувствовал, что Палама – это мое. Стало ясно и другое: этот толстый архиерей тоже «мое». Забыть его уже нельзя было. В тот день я, конечно, не мог познакомиться с еп. Гавриилом. Он уехал в свой монастырь (Шишатовац или Привину Главу, точно не помню), и только в августе того же года он снова появился в нашей дощатой церкви. Впрочем, возможно, что он служил у нас на Страстной неделе того же года, хотя все же вероятнее, что это было на следующий год. Во всяком случае, его приезд в августе был очень для меня значителен. Был канун Преображения. Опять-таки праздник паламический, Фаворский. Я на всенощной опять увидел еп. Гавриила. Он не служил, а только стоял в алтаре. Я читал паремии. Особенно я любил этот известный отрывок из III книги Царств, где Илия узнал Бога не в огне, не в ветре, не в землетрясении, а «в гласе хлада тонка». Я не помню, чтобы как-то особенно читал эти паремии. Читал так, как религиозное чувство подсказывало, стараясь по совету митр. Антония и о. Петра Беловидова читать безо всякого выражения, без своих интонаций и интерпретаций. Пусть сам текст говорит за себя. По-видимому, какой-то голос сердца невольно пробивался через ткань слов. Я всегда с трепетом слушал и сам волновался, когда читал это место: «...дух, разоряяй горы и сокрушаяй камни, но не в дусе Господь, и по дусе трус, а не в трусе Господь. И по трусе огнь, и не во огни Господь. И по огне глас хлада тонка, и тамо Господь...» |
| Ставропольский Собор Спустя восемь месяцев после прерванного большевиками Собора 1917–1918 годов, 19–23 мая 1919 года, в Ставрополе состоялся Юго-Восточный русский церковный Собор (далее — ЮВРЦС), который должен был решить проблему организации временной высшей церковной власти на территории Юга России, занятой вооруженными силами армии генерала Деникина. Связь с только что избранным Патриархом и Высшим Церковным Советом на тот момент отсутствовала. Юго-Восточный Собор задумывался как продолжение работы Всероссийского Поместного Собора. На подготовительном этапе Предсоборная комиссия решила именовать Собор «Южнорусским Поместным», однако Собор на пленарных заседаниях взял себе несколько иное наименование — «Юго-Восточный русский церковный Собор», а слово «Поместный» было впоследствии удалено из официального наименования 9 . Тем не менее именно как продолжение Поместного Собора воспринимали Юго-Восточный Собор и общественно-политические силы. Так, Центральный комитет Партии народной свободы выразил надежду, что Собор в Ставрополе «восполнит пробел», образовавшийся после «приостановки» работы Всероссийского Церковного Собора 10 . Находясь под крылом Деникина и пользуясь свободой, Церковь на юге страны получила возможность продолжить реформы, прерванные, а не прекращенные, по ее глубокому убеждению, в центре России. Однако члены ЮВРЦС осознавали обусловленную гражданской войной неполную соборность и претендовали лишь на временную легитимность своих решений. В частности, один из главных организаторов Собора, председатель Предсоборной комиссии протопресвитер Георгий Шавельский, отмечал, что полномочия временной церковной власти после установления связи с Предстоятелем должны быть сразу же переданы Святейшему Патриарху и Всероссийскому Собору 11 . О том же говорил и епископ Александровский Михаил (Космодемьянский) на открытии пленарных заседаний Собора 12 . В Ставропольском Соборе приняли участие архиереи, духовенство и миряне епархий Юга России: из числа 59 его участников 30 были членами недавнего Всероссийского Поместного Собора. Их полномочия опирались на «Определение Священного Собора Православной Российской Церкви о полномочиях членов Собора 1917–1918 гг.» от 18 сентября 1918 года, согласно которому члены Собора сохраняли полномочия до появления Патриаршей грамоты о созыве нового Собора и имели право на местах участвовать в работе благочиннических собраний как полноправные члены с правом решающего голоса 13 . В состав Ставропольского Собора вошли в основном делегаты от южнорусских епархий, а также и те, кто оказался на этой территории в силу войны, например епископ Челябинский и Троицкий Гавриил (Чепур). Кроме архиереев — членов Поместного Собора по должности, это были такие уважаемые люди, как профессор протоиерей Александр Рождественский, протоиерей Валентин Свенцицкий, профессор Павел Верховский, граф Петр Апраксин, князья Григорий и Евгений Трубецкие, Николай Львов и другие. |
| С правой стороны престола стоял необыкновенно толстый человек в весьма засаленной ряске с панагией. Почти круглое лицо, редкая бородка, длинные, лоснящиеся волосы, маленькие, казалось звериные, глазки. Голос очень высокий. Видно было, что владыка долго был вне самых элементарных условий человеческой цивилизации: неопрятность и бедность отпечатались на нем. Он не служил всенощную, только стоял в алтаре. Ушел, никем не сопровождаемый. Я как-то и не задержался вниманием на нем в этот вечер. Но на следующий день владыка этот совершенно меня ослепил. Была вторая неделя Вел. Поста, память св. Григория Паламы . Я это, конечно, знал, но мало себе представлял духовный облик и богословское значение этого святого. Что-то из учебника церковной истории я знал о Фаворском свете, о каком-то Варлааме, об исихастах, но в чем там было дело, я не мог себе ясно представить. Вчерашний владыка пришел в алтарь к началу литургии, но не служил. Настоятелю же церкви он сказал, что будет говорить проповедь . Мы приготовили ему мантию, омофор, и он в положенное время вышел на амвон нашего сарайчика. Как только он произнес первое слово, стало ясно, что это что-то совершенно необычайное. Это не была проповедь в обычном значении. Владыка говорил о сегодняшнем святом, об исихастах, о несозданном свете. Но как он говорил! Сразу почувствовалось, что говорит человек «власть имущий», а не «как книжник и фарисей». Было ясно, что тут нет ничего из учебника гомилетики, от семинарской рутины, от каких-то заученных образцов. Говорилось так, что было всем ясно, что этот свет и самих исихастов проповедник видит, чувствует, переживает своим собственным опытом. Вчера казавшийся несколько смешным, тоненький, пискливый голосок архиерея звучал вдохновенно, пламенно, величественно. Проповедь лилась неудержимым потоком, сверкая своими поэтическими образами, осыпана литургическими текстами, выдержками из Писания, литературными, изящными оборотами, а не какими-то закостеневшими формулами. От церковно-славянского языка его не становилось скучно и фальшиво-елейно, ибо в нем звучала мера поэзии, магия слова. |
| Literatur: F. Heyer, Die orthodoxe Kirche, S. 64. P. Hauptmann, Die Katechismen der russisch-orthodoxen Kirche, Göttingen 1971, S. lOlff. N. Rklickij, izneopisanie, 154f. Gedeon (Dokukin Aleksandr Nikolaevi), ЕВ von Novosibirsk und Barnaul Geboren 1929 in der Novo-Pokrovskaja Stanica im Krasnodarskij Kraj, Nordkaukasus, in einer Bauernfamilie. Nach dem Tod des Vaters im Jahre 1932 wurde er von der Mutter erzogen, mit 12 Jahren beginnt er den Altardienst. 1947 beendete er die 8. Klasse der Mittelschule und trat in das GS in Stavropol’ ein. Dann diente er in der Roten Armee. 1952 Abschluß des GS Stavropol’ und wurde Psalmensänger und Dirigent an der Entschlafungskirche der Stadt Machakala, Dagestan. 2 .8.1953 Diakonweihe durch EB Antonij (Romanovskij) von Stavropol’ und Baku, 4.8.1953 Priesterweihe. Er diente zunächst an der Panteleimon-Kirche in Kislovodsk, Ep. Stavropol’. 1955 nimmt er teil am Fernkurs an der GA Leningrad, den er 1960 abschloß als cand. theol. für die Arbeit «Das Christentum im Nordkaukasus vor und nach der Vereinigung mit Rußland». 1961 wird er Protoierej und Vorsteher der Panteleimon – Kirche in Kislovodsk, und im Mai 1962 Vorsteher der Pokrov – Kirche in Mineral‘nye Vody, Ep. Stavropol’. 26 .3.1965 wird er von M Nikodim (Rotov) von Leningrad zum Priester der Katherinenkirche in Petrozavodsk (am Onegasee!), am 13.8.1965 zum Priester der Kreuzerhöhungs-Kathedrale ernannt, ab 1.1.1966 wird er Vorsteher dieser Kirche und Dekan der Kirchen der Ep. Olonec. 23 .3.1966 Mönchsweihe, am 8.5.1966 Erhebung zum Archimandrites 7 .10.1967 Ernennung zum В von Smolensk und Vjaz‘ma. 22 .10.1967 Bischofsweihe durch M Nikodim (Rotov), EB Aleksij (Ridiger), EB Pavel von Novosibirsk u.a. Hierarchen in Leningrad. 13 .1.1972 В von Novosibirsk und Barnaul (МР 1972,3,2; StdO 1972,4,7). 31 .12.1974 zw. Vw der Ep. Omsk und Tjumen (mP 1974,12,16). erhält er den Vladimir-Orden 2. Kl. (mP 1978, 5,7). 2 .9.1977 Erhebung zum EB (ZMP 1977,11,2). 2011 .1979 wird ihm der Sergij-Orden 2 Kl. verliehen (МР 1980,5,9). |
|
|
