| Между тем, жизнь передовых сословий России текла по проложенному Петром I руслу. Под влиянием Запада Европы печать в России породила громадное количество литературных произведений, отвлекающих читателей от неотразимых вопросов духа человеческого, или решающих оные по скольку неверно, по стольку и дерзко, о том: откуда и кто – мы, отчего несчастны, где спасение, что должно делать, чтобы быть мудрыми в своей жизни и достигнуть счастья, и что ждет нас впереди? Ответов на эти вопросы ни одна наука дать не в силах; между тем как на все эти запросы, присущие каждой человеческой душе, уже дан ответ свыше Создателем всего мира в Откровении, и вера с достаточною ясностью и убедительности разрешает эти вопросы. Кто сам на себе испытал животворные действия Божественной благодати, у того уже исчезает всякое сомнение в цели жизни. И так, с одной стороны – светская литература своим количеством и содержанием свободно подавляла и пленяла мысли людей; – враги православия и христианства свободно печатали свои книги, напр. в 1806, 1813, 1817 годах и позже, с дозволения гражданской цензуры («Сионский Вестник», «Таинство креста» и пр.); с другой стороны – даже готовые переводы старца Паисия Величковского лежали под спудом более 50 лет. Вся заслуга в деле выпуска в свет этих переводов принадлежит о. Макарию. Пришло благоприятное время и явились у о. Макария ученые помощники, сотрудники и покровители. Осуществление мысли о. Макария имеет свою историю. Наталья Петровна Киреевская, супруга философа Ивана Васильевича Киреевского , проживавшая в с. Долбине в 40 верстах от Пустыни, познакомилась в 1836 году со старцами ее и избрала себе в духовники о. Макария. В 1845 году Иван Васильевич издавал в Москве учено-литературный журнал «Москвитянин», и чрез свою супругу предложил о. Макарию помещать в этом журнале статьи духовного содержания. Старец ответил, что предполагал бы поместить в журнале описание жизни старца Паисия Величковского . Иван Васильевич, разделяя мнение о. Макар и я об услугах, оказанных старцем Паисием всему православному русскому иночеству и славянской литературе вообще, утверждением в ней аскетической терминологии, напечатал статью об о. Паисие в 12 книге «Москвитянина» за 1845 год. |
| И вот, обозревая мысленно всё то, что теснилось в моем сознании, когда я думал о предстоящем диспуте, я увидел, что вынужден был бы вдаваться в трудные и сложные вопросы о методах философии и богословия, о задачах современных наук о духе и т.д. А при малейшей попытке высказаться и быть доказательным, тут уже требуется особое сочинение. Разумеется, эти темы – не для вступительного слова... К тому же, припоминаю и свои настроения – слушателя —87— чужих диспутов. В ожидании „дела“, самого обсуждения предлежащей работы, речь невольно выслушивается кое-как. Поэтому, следуя „золотому правилу“ нравственности, граничу свой язык и дозволю себе лишь необходимый минимум разъяснений. Уклонился бы и от него, но предчувствую, что Вам всё равно пришлось бы выслушать его – если не во вступительном слове, то в течение самых прений. Начну с подзаголовка своей работы – „Опыт православной теодицеи“, т.е. с содержания работы, чтобы сделать затем несколько замечаний о методе. В каком же смысле можно считать обсуждаемую книгу именно теодицеей? Чтобы разъяснить этот вопрос, необходимо напомнить несколько весьма элементарных соображений о сущности религии. Религия есть, – или по крайней мере притязает быть художницей спасения, и дело ее – спасать. От чего же спасает нас религия? – Она спасает нас от нас, – спасает наш внутренний мир от таящегося в нем хаоса. Она одолевает геенну, которая в нас, и языки которой, прорываясь сквозь трещины души, лижут сознание. Она поражает гадов „великого и пространного“ моря подсознательной жизни, „им же несть числа“, и ранит гнездящегося там змея. Она улаживает душу. А водворяя мир в душе, она умиротворяет и целое общество, и всю природу. Таково дело религии, взятое преднамеренно в самых суженных и скромных границах, – то основное ее дело, которое едва ли кто станет оспаривать. Так, хотя и внешний мир не оставлен религией, однако настоящее место ее – душа. И поэтому, если онтологически религия есть жизнь нас в Боге и Бога в нас, то феноменалистически – религия есть система таких действий и переживаний, которые обеспечивают душе спасение. Другими словами, спасение, в том наиболее широком, психологическом, смысле слова, есть равновесие душевной жизни. Отвлеченно говоря, может быть несколько типов относительного равновесия; одни из них, так сказать, полно- —88— звучны, другие – бедны; одни прочны, другие – неустойчивы; одни имеют потенциал высокий, другие – низкий. Известный тип равновесия может быть весьма недостаточным, как не безусловною может быть и дающая его религия. Отвлеченно же говоря, должен быть тип совершенного равновесия и наивысшего потенциала, соответствующий человеческой природе. Этот-то тип и исследуется в обсуждаемой книге. |
| не поддаться ему. Неопровержимость есть сила разума, которою он стоит на своем и не переходит на противоположное. Несуетность есть совпадение, возводящее представления к верному разуму. Сама наука, по их словам, есть незыблемое постижение или же такое совладание с воспринимаемыми представлениями, которое уже не может быть поколеблено разумом. Без изучения диалектики мудрец не может быть непогрешим в рассуждении: это она дает распознавать истинное и ложное, различать достоверное и двусмысленное, а без этого невозможны последовательные вопросы и ответы. А торопливость в утверждениях сказывается на всем происходящем – у кого представления не вышколены, те впадают в беспорядочность и легкомыслие. Для мудреца нет иного средства показать свою тонкость, проницательность и общее искусство рассуждений: ведь одно и то же – правильно вести спор и правильно вести разговор, одно и то же – обсуждать предложенное и отвечать на вопрос, и все это представляет собой достояние искушенного диалектика. Таковы в общих чертах их суждения о логике. А чтобы рассказать об этом в частностях, приведем то, что к этому относится в их учебном руководстве. 49 Диокл Магнесийский в своем «Обзоре философии» говорит дословно так: «Стоики полагают, что на первом месте речь должна идти о представлении и чувстве, потому что именно представление, как таковое, есть критерий, которым распознается истинность вещей, и потому что без представления нельзя составить понятие о признании, о постижении и о мышлении, а оно предшествует всему остальному. В самом деле, в начале бывает представление, а уже за ним – мысль, способная выговориться, и она выражает в слове то, что испытывается в представлении». 50 Представление (phantasia) и призрак (phantasma) – разные вещи. Призрак – это то, что кажется нашим мыслям, как это бывает во сне; представление – это отпечаток в душе, то есть некоторое изменение в ней. Так это понимает Хрисипп во II 572 книге «О душе», ибо не следует понимать «отпечаток» как «след печати», ведь невозможно представить себе |
| Прочитайте в житии святого Досифея (в книге «Поучения аввы Дорофея ») о том, как святой Досифей был приучен к посту. Затем достаньте второй том «Добротолюбия» и прочитайте главы, относящиеся к борьбе с восьмью страстями. Когда сидите за трапезой, ешьте медленно, тщательно разжевывая пишу, с небольшими промежутками – это дает более скорое чувство насыщения. Меня с детского возраста мучит блудная страсть в помыслах, снах, мечтаниях. Как от нее избавиться? Исповедуйте перед Господом свою немощь и бессилие, но без уныния, а с надеждой на помощь Божию. Старайтесь утомлять свое тело и тщательно избегайте повода к греху. Прочитайте во втором томе «Добротолюбия» о борьбе со страстями. Как бороться с трусливостью, человекоугодием, женственностью характера? Как развить в себе твердость? Если у меня в прошлом оккультные грехи, ереси, отступления от Христа, блудства, продолжительная ложь и оставление невинной девочки, а теперь склонность к гордости и прелести, леность, «себеугодие», то что посоветуете мне, если я семейный и боюсь наказания от Бога? Советую Вам принести подробную Исповедь всей Вашей жизни, начиная с детских лет, и просить у священника дать вам епитимию. Старайтесь стяжать память о смерти и Иисусову молитву. Благодать Божия может исцелить все духовое раны. Вопрос: как отличить, где пролегает грань между безграничной человеческой греховностью и свойствами человеческой личности как образа и подобия Божия? Как узнать, что во мне говорит в тот или иной момент – обида, гордыня, самомнение или же голо моей совести? Спрашиваю это по поводу своих отнощений с ближними. Как разглядеть в себе того самого человека, которого Господь создал по Своему образу и подобию? Свойства образа и подобия Божия проявляются через исполнение заповедей, а живущий в нас грех – через сопротивление заповедям. Голос совести дает мир и покой душе, а голос страстей сопряжен с сомнениями и беспокойством. Образ Божий проясняется в душе через Иисусову молитву и чувство Покаяния. Как можно объяснить человеку,– имею в виду моего мужа,– что гнев и несдержанность – это плохо? |
| Если истина конкретна, если познание неотделимо от личного расположения и уз любви, тем более все это требуется и при духовном руководстве. К сожалению, «исповедь механизирована: священник обращается к некому обобщенному грешнику, он не ведает ничего, кроме абстрактных, безликих грехов. Старец же всегда обращается к определенной человеческой личности с ее уникальной судьбой, с ее особым призванием и особыми трудностями. Благодаря особому дару он видит каждого человека таким, каким видит его Бог, и старается помочь ему» 735 . Леонид Наголкин (св. иеромонах Лев Оптинский . – Прим. Пер) говорил священникам, которые укоряли его за долгие беседы с паствой: «Я хорошо понимаю, что это нежелательно. Но скажите мне, как вы исповедуете людей? Вы задаете им два или три вопроса – и все. А вы должны войти в их ситуацию, хоть немного узнать, что омрачает их душу, дать им правильный совет, утишить их скорби. Хоть когда-нибудь вы делаете это? Конечно, у вас нет времени долго заниматься всем этим. Но если нас здесь не будет, к кому смогут прийти они со своими скорбями?» 736 Человека можно узнать не только по делам его, но и по «расположению его сердца». А это предполагает определенное знание его прошлого и будущего. Что больше всего поражало в старцах – это их kardiognosia и proairesis, их дар прозорливости. Сердцеведение – не означает ли это знания того, что другой думает и чего хочет? Многие свидетельства подтверждают, что это именно так. Например, старец Амвросий Оптинский «читал в душе как в открытой книге. Посетитель мог ничего не говорить, быть далеко за спинами других, тем не менее старцу были известны его жизнь, состояние его души и то, что привело его в Оптину пустынь. Не желая раскрывать свой дар прозорливости, старец обычно задавал вопросы тем, кто приходил к нему, но сам способ расспроса посетителей показывал, что он уже был в курсе всего» 737 . О св. Серафиме Саровском говорили даже, что он «богоносец» 738 , хотя сам он не принимал такого определения, считая, что сердце человеческое – это бездна, познать которую может только Господь. Я, убогий Серафим, говорил он, всего лишь убогий раб Божий и передаю лишь то, что Господь приказывает Своему рабу. Он объяснял, что первое помышление, являющееся в душе его, он считает указанием Божиим. Старец Леонид подтверждает это. «Чтобы иметь такие благодатные прозрения, недостаточно глубокого знания человеческой натуры, приобретаемого долгим опытом; каждый раз необходимо видеть человека внутренним оком, или, лучше сказать, человека можно постичь только через откровение о нем. Старец Леонид никогда не задумывался над тем, что говорить тем, кто приходит к нему: как от яркой вспышки света ему сразу же становились видны все помыслы души и он говорил нужные слова по Божьему вдохновению» 739 . Духовное образование |
| Архив Пн Митрополит Калужский Климент: «Прочитанная книга должна приносить пользу душе человека» 10 июля 2015 г. 10:36 Председатель Издательского Совета Русской Православной Церкви митрополит Калужский и Боровский Климент ответил на вопросы журнала «Профиль». — Ваше Высокопреосвященство, современный издательский рынок насыщен самыми разнообразными книгами. Каким образом православная литература может конкурировать с коммерческой, которой заполнены прилавки книжных магазинов? — Главное для издателей православной литературы не погоня за прибылью, а пробуждение в людях добра, любви, веры, того, что развивает в человеке образ Божий. Это миссия, а не бизнес. Если задачей большинства светских изданий является выдержать конкуренцию с другими изданиями в борьбе за покупателя, то православная книга противостоит греху и страстям человеческим. Поэтому для издателей духовной литературы важным является издать книгу, которая помогла бы человеку, оказала благотворное действие на его душу. Несмотря на книжный кризис, интерес к православной литературе сохраняется. Ежегодно на рецензирование в Издательский Совет поступает до 3000 изданий, и почти половина из них — это новые издания. Мы сотрудничаем почти с 30-ю крупными и более 100 малыми православными издательствами. Среди верующих интерес к православной книге сохранился. Какого рода читают литературу? Разную. Значительная часть — это переиздания известных аскетических произведений, святоотеческих творений, богословских и исторических исследований, но с каждым годом появляется все больше новинок православной художественной литературы. Эти книги, как правило, прекрасно оформлены и привлекают интерес читателей не только в церковных лавках и магазинах православной книги, но и на прилавках обычных книжных магазинов. — Существует ли концепция православного книгоиздания? — Издание православной литературы имеет определенную специфику. Есть учение Церкви и канонические нормы, которым не должна противоречить литература, распространяемая через церковную сеть. Это главный критерий, определяющий издательскую деятельность. |
| Кроме упомянутых выше диалогов, довольно большое значение могут иметь и остальные диалоги Августина, – „О количестве души“, „О музыке“ и „Об учителе“. Книга „О количестве души“ 39 выясняет нам психологические взгляды Августина, отвечая на вопросы о происхождении души, связи ее с телом и зависимости последнего от первой 40 . Последние два положения, в своем развитии, дают Августину мысль о наглядности обучения. В XX главе этой книги он решает вопрос: „не из самой ли себя душа приобретает знания, т. е. касается спорного и „великого“ для педагогики вопроса о врожденности идей. Определяя количество души в смысле ее величия и силы, Августин представляет вместе с тем лестницу из 7 ступеней, по какой душа идет в развитии своего величия 41 . Шесть книг „О музыке“ 42 , написанные в часы досуга, имеют целью возвести к Богу, как вечной гармонии, дух тех, кто любит словесность и поэзию. Уясняя психологические основы музыкального искусства, к которым в то время относилась и словесность, в последней книге Августин трактует об отношении звуков и чисел к чувству, воображению и памяти. Последний из диалогов Августина – „Об учителе“ 43 по самому заглавию своему может быть отнесен к специально педагогическим сочинениям его. Здесь высказано одно очень оригинальное и характерное для Августина положение об интуитивном научении каждого изучающего какой либо предмет от внутреннего Учителя, вечной Истины, Христа. – Слова, чрез которые происходит всякое обучение, не дают, по воззрениям Августина, истинного понятия о предмете; они не более, как только знаки известных понятий, которые сообщаются душе человека „от вечной, внутренним образом учащей Истины“ 44 . Кроме перечисленных диалогов, появившихся на протяжении очень небольшого периода 45 и потому характеризующих педагогические взгляды Августина только за небольшой промежуток времени, до нас дошли два педагогических творения нашего учителя, написанных уже в монологической форме. Это – „De catechisandis rudibus“ и „Dedoctrina christiana“. Первое из них 46 написано в руководство одному Карфагенскому диакону катехизатору. Здесь предъявляются некоторые требования к делу оглашения новообращенных христиан. Все они могут быть переведены и на первоначальное обучение детей истинам веры и нравственности. Обобщая эти требования, можно подвести их к трем положениям: преподавание должно основываться на исторической почве (мысль, высказывавшаяся уже в диалоге „О порядке“), с внешней стороны должно быть наглядно и интересно для слушателей. Каждое из этих трех положений обставляется соответствующими доводами, причем указываются и средства к осуществлению каждого принципа на деле. |
| В контексте Ветхого Завета так и есть. Иногда иом - это мгновение. Иногда это действительно 24 часа. Иногда это неопределенный промежуток времени. Ведь что такое иом, как 24 часа? Это время обращения оси земли по отношению к солнцу. Когда солнце не было создано, вспомните Библию, иом является чем? По отношению к чему? Поэтому присутствует условность. Отцы придерживались некоторых научных теорий своего времени. Причем не самых интересных и не самых правильных. Например, многие отцы были сторонниками того, что солнце является центром мироздания. Есть отцы, которые считали, что земля есть центр мироздания. В первой книге Царств сказано, что Бог создал землю, и на основах земли Он сотворил всю Вселенную. Есть тексты в Писании, и особенно в святоотеческой традиции самые разные. Но надо понять, что Библия - это не учебник по зоологии, по астрономии. Эта книга, которая помогает нам пережить то, что описано в ней. Давайте, первую главу вспомним: «И отделил Бог свет от тьмы». Вот в чем нуждается каждый верующий человек! Я знаю, в моей жизни есть и свет, и тьма. И в душе есть свет и тьма. И каждый видит в себе не только плохое, но и хорошее. Не только хорошее, но и плохое. Очень важно, что Бог помог нам отделить свет от тьмы. Когда мы читаем Священное писание в применении к жизни человеческой или Апокалипсис. Все носятся с Апокалипсисом: конец света, конец света. Я написал книгу в свое время, Апокалипсис, 700 страниц, по-моему, получилось. Однажды ко мне приехала целая делегация верующих и говорят: вот, ваша книга самая большая на русском языке, вы самый главный специалист по Апокалипсису. Скажите нам, когда конец света? Они немножко улыбаются, чуть ли не шепотом: мы никому не скажем. Я ему говорю, этому человеку, который за всех спрашивал: вот умрешь, вот тебе и конец света. Для меня всегда был интересен более мой личный апокалипсис, который я переживаю. А не исторический апокалипсис не очень интересен. А вот апокалипсис человеческой души.... Как эти события будут переживаться каждым из нас в отдельности? Вот об этом мы должны думать. |
| 8. О том же, что трактат «О Рае», в котором говорится, что «облик создавался не прибавлениями понемногу, но был исполнен в один момент» [ ], не противоречит божественному Иоанну Дамаскину, а скорее весьма созвучен ему, засвидетельствовала его книга основ в 65 главе, в которой он написал о способе зачатия Бога Слова [ ]. 9. А что тело же Адама возникло в творении одновременно вместе с душой, об этом свидетельствует и Дамаскин в 25 главе [ ], и Григории Нисский в книге [ ] о «Шестодневе» Василия Великого, в которой он изложил размышления о человеке Ибо он сошелся в творении, не сначала одно, другое же позднее, как пустословит Ориген, утверждая предсуществование и переселение (душ), но Адам создан — одновременно тело и одновременно душа 10. Итак, теперь мы разрешили все вопросы к нам от твоей самой мудрой и священной души, которая поставлена в подсвечник, чтоб освещать всемирное жилище Церкви Христовой, и для нас смиренных быть в утешение и по мощь Ты же, если ответы держатся истины, воздай славу Богу, дающему и косноязычным слово для отверзания уст [ ], если же не так [ ], однако, все же моли для меня о Свете том неприступном, который просвещает всякого человека, приходящего в небесный мир [ ]. Мир тебе, благословенный господин мой. 5. Его же письма с возражениями софисту Григорию 1. Занимаясь другими духовными делами, которыми необходимо было нам заняться, мы до настоящего момента не имели времени, чтобы дать тебе ответы, которые ты искал в составленном мною трактате «О Душе», а также в трактате «О Рае». Ныне же удобный случай ответить тебе и излечить сомневающуюся твою душу. 2. Но я хочу, чтобы ты, самый способный к исследованию всего божественного, сначала выкинул приземленное из ума и, таким образом, приготовил слух для принятия слова и услышал Спасителя, творящего нам: Встаньте, пойдем отсюда [ ], от более телесных и чувственных к умопостигаемым красотам и зрелищам слова. Поэтому и мудрейший Соломон увещевает, говоря: Когда сядешь вкушать пищу с властелином, то тщательно наблюдай, что перед тобою, И поставь преграду в гортани твоей, если ты алчен [ ]. |
| Да, мир полон жестокости и несправедливости. Но это не значит, что нужно опускать руки и мириться с ними У Сережи есть мечта – попасть в Севастополь, на археологические раскопки в Херсонесе. А его дядя может осуществить эту мечту: он работает там и собирается взять племянника с собой. Но чем больше они общаются, тем яснее понимают, что им не по пути – не в археологии, нет – в том, как они видят мир и человека в нем. Например, Сережа рассказывает, как он отдал билет в кино малышу, который потерял свой. Дядя задает такой рациональный, «взрослый» вопрос: «– Но что от этого изменилось в мире? – В мире? Я не знаю… Он обрадовался. – Мир обрадовался твоему благородному поступку? – Мальчик обрадовался. Побежал в кино. – А ты остался без билета, – усмехнулся дядя Витя. – Нет, я понимаю, билет – не потеря. Но ведь каждый раз так поступать не будешь. – Это было всего один раз, – раздраженно сказал Сережа. Ему стал надоедать разговор. Пустой какой-то». Сережин путь только начинается, но уже в самом начале он непрост и неоднозначен. И вряд ли будет легче. Потому что не может он пройти мимо чужой беды. Так сложнее, конечно – и легче одновременно. Потому что человек, отзывающийся на беды других, живет в согласии со своей совестью. Тем интереснее мне было прочитать современную повесть о спорте, дружбе, хорошем тренере и преодолении. Здесь тоже есть неравнодушные взрослые – и взрослые, которым плевать на детей; есть подростки, которые грезят тем, чем так скудна обыденность. А самое главное – здесь настоящие, неидеальные, но добрые и честные люди. Те, в душе которых живут боль и жалость, не дающие задремать в сытом спокойствии. Это повесть Дарьи Варденбург «Правило 69 для толстой чайки». Она совсем не такая, как «Мальчик со шпагой», – более современная, менее пафосная, и героев ее нельзя упрекнуть в некоторой идеализации, без которой не говорили о пионерах и комсомольцах в 1970-е. Но нравственные вопросы, которые поднимаются в книге, ничуть не менее значительны. Сережа Каховский из «Мальчика со шпагой» так хорош – хоть картину с него пиши! Он умен и честен, он надежный друг и внимательный сын. Симпатичный, спортивный, дерзкий, великодушный – в общем-то, классический романтический герой. |
|
|
