| В начале 1096 года Мономах, вместе с Святополком, потребовал Олега в Киев на суд перед духовенством, боярами и народом за неучастие в походе против Половцев; Олег, наперед зная, что суд кончится не в его пользу, отвечал: „Несть мене лепо судити Епископу, ли Игуменом, ли смердом.« Великий Князь и Мономах, кажется, того только и ждавшие, немедленно пошли на Чернигов и выгнали оттуда Олега, погнались за ним далее и осадили в Стародубе. Осада продолжалась слишком месяц и Олег, наверно, не ушел бы от рук своих врагов, которые, кажется, решились, во что бы ни стало, поймать его, но его выручили Половцы, вероятно, по его приглашению осадившие двумя ордами Киев и Персяславль. Святополк и Мономах, боясь потерять свои столицы, поспешили помириться с Олегом, обязав его идти в Смоленск, к брату своему Давыду, и, вместе с ним, явиться в Киев. Олег, оставя Стародуб, ушел в Смоленск, и там, собрав войско, пошел добывать города, принадлежавшие Черниговскому уделу и занятые Мономаховичами. Пользуясь войною Половецкою, он отнял у Мономахова сына, Изяслава, Рязань и Муром; потом, ободренный успехом, занял землю Суздальскую и Ростовскую. Новгородский Князь, Мстислав Владимировичь, потребовал чтобы он удалился из владений Всеволодова рода, и спокойно княжил в Муромской и Рязанской земле. Олег на это не согласился и двинулся к Новгороду; готовый к войне, Мстислав начал поход, почти без сопротивления дошел до Суздаля, но здесь Олег приготовился дать отпор на Клязме: четыре дни противники стояли друг перед другом; между тем Мономах прислал к Мстиславу другого своего сына, Вячеслава, с наемным Половецким войском, и началась битва на Кулачьце, где Мстислав, поддерживаемый Половцами, одержал победу и Олег, разбитый, бежал сперва в Рязань, а потом, оставил и этот город, должно быть укрылся в Смоленске. По всему вероятию этот Олегов поход в Суздальскую и Ростовскую землю дорого стоил Мономаху, и, кажется, хотя к концу похода, не приезжал ли он сам в Ростов, ибо около этого времени в поучении его упоминается о путешествии в Ростовскую землю. |
| Необходимым следствием изгнания Ростиславича было обращение к Юрьевичам суздальским, и вот владыка Митрофан, посадник Иванко, старейшие мужи отправились во Владимир к Юрию Всеволодовичу за сыном, и тот дал им своего Всеволода на всей их воле; после Липецкой битвы суздальским князьям нельзя было вдруг опять начать прежнее поведение с новгородцами; Юрий, как видно, был очень рад обращению новгородцев к своему племени: богато одарил владыку и других послов и прислал брата своего Святослава с войском на помощь новгородцам против чуди. Но Юрьеву сыну не понравилось в Новгороде, в том же году он тайком выехал оттуда со всем двором своим; новгородцы опечалились и отправили снова старших мужей сказать Юрию: «Если тебе неугодно держать Новгорода сыном, так дай нам брата». И Юрий дал им брата своего Ярослава, того самого, который прежде поморил их голодом. Новгородцы были рады Ярославу, говорит летописец, и когда в 1223 году он ушел от них в свою волость – Переяславль Залесский, то они кланялись ему, уговаривали: «Не ходи, князь», но он не послушал их просьбы; опять новгородцы послали за князем к Юрию, и тот опять дал им сына своего Всеволода. В 1224 году пришел Всеволод вторично в Новгород и в том же году опять тайком ночью ушел оттуда; на этот раз, впрочем, дело только этим не кончилось: Всеволод по примеру дяди засел в Торжке, куда пришел к нему отец Юрий с полками, дядя Ярослав, двоюродный брат Василько Константинович с ростовцами, шурин Юрьев Михаил с черниговцами. Новгородцы послали сказать Юрию: «Князь! Отпусти к нам сына своего, а сам пойди с Торжка прочь». Юрий велел отвечать: «Выдайте мне Якима Ивановича, Никифора Тудоровича, Иванка Тимошкинича, Сдилу Савинича, Вячка, Иваца, Радка, а если не выдадите, то я поил коней Тверцою, напою и Волховом». Новгородцы собрали всю волость, около города поставили острог и послали опять сказать Юрию: «Князь! Кланяемся тебе, а братьи своей не выдаем; и ты крови не проливай, впрочем, как хочешь: твой меч, а наши головы». И в то же время новгородцы расставили сторожей по дорогам, поделали засеки, твердо решась умереть за св. |
| Очевиден суздальский летописец; но и в Ипатьевском списке вставлено также суздальское сказание, ибо и здесь читаем: «се же бысть за наша грехы». Об убиении Андрея Боголюбского в обоих списках вставлено суздальское сказание с вариантами; но в Лаврентьевском, между прочим, попадаются следующие слова в обращении к Андрею: «Молися помиловати князя нашего и господина Всеволода, своего же присного брата» – прямое указание на время и место написания рассказа. Рассказ о событиях по смерти Андрея принадлежит, очевидно, северному и именно владимирскому летописцу; встречается выражение, что ростовцы слушались злых людей, «не хотящих нам добра, завистью граду сему». Под 1180 годом очевиден владимирский летописец, ибо в рассказе о войне Всеволода III с Рязанью употребляет выражение: «наши сторожки, наши погнаша». Под 1185 г. в рассказе о поставлении епископа Луки летописец обращается к нему с такими словами: «Молися за порученное тебе стадо, за люди хрестьянскыя, за князя и за землю Ростовьскую»; отсюда ясно также, что писано это уже по смерти епископа Луки. Под тем же годом любопытен в Лаврентьевском списке рассказ о подвигах князя Переяславля Южного, Владимира Глебовича, рассказ, обличающий северного летописца, приверженного к племени Юрия Долгорукого: у суздальского летописца вся честь победы над половцами приписана Владимиру Глебовичу; у киевского дело рассказано иначе. Любопытно также разногласие в рассказе суздальского (Лавр. спис.) и киевского (Ипатьев. спис.) летописцев о войне Всеволода III и Рюрика Ростиславича с Ольговичами: суздальский во всем оправдывает Всеволода, киевский – Рюрика. Под 1227 годом читаем: «Поставлен бысть епископ Митрофан и богохранимем граде Володимере, в чюдней святей Богородици, Суждалю и Володимерю, Переяславлю, сущю ту благородному князю Гюргю и с детми своими, и братома его Святославу, Иоанну, и всем бояром, и множество народа; приключися и мне грешному ту быти». Мы сказали, что летопись, известная под именем Несторовой с продолжателями, в том виде, в каком она дошла до нас, есть летопись всероссийская; ей по содержанию противоположны летописи местные: Волынская и Новгородская. |
| Михалко был посажен посадником, а Василий вернулся на свое княжение. Через год (1256) Св. Александр опять приходил в Новгород для похода на шведов, напавших на новгородскую область. Рижский архиепископ, поссорившись с орденом меченосцев, обратился к шведскому королю с просьбой о помощи в деле обращения Прибалтики в католичество. Король послал свое войско под начальством Ярла Биргера. Высадившись в Прибалтике, Ярл вошел в новгородские пределы и начал строить крепости по Нарове. Придя со всей суздальской ратью в Новгород, Св. Александр собрал новгородское ополчение и пошел к Нарове. При его приближении Ярл Биргер отошел без боя, и Св. Александр срыл все шведские крепости. Оттуда Св. Александр пошел в Тавасландию, завоеванную шведами за шесть лет до этого. Шведы не ждали вторжения и не готовились к сопротивлению. Тавасландия была отвоевана, и этим уничтожен шведский оплот у самых русских рубежей. По возвращении во Владимир Св. Александр продолжал свои прежние труды по управлению суздальской землей. Эти годы отмечаются лишь краткими данными, как рождение последнего, четвертого сына Даниила (1261 г.), родоначальника московских великих князей. Над всей же его жизнью нависает тяжелая туча все усиливающегося брожения и возмущения против татар, готовящегося восстания, а за ним кары и разрушения Руси. Около 1260 года татарские ханы для увеличения своих походов изменили порядок взимания дани. Они отдали ее на откуп восточным «бесерменским» купцам. Взимание дани сделалось источником дохода. Раньше татарские баскаки проявляли алчность, но теперь эта алчность и жажда личной наживы вошли в систему. Поборы бесерменов разоряли страну, с трудом оправлявшуюся от разрушения. Все скудные доходы уходили на выплату дани. Эти притеснения переполнили чашу народного терпения. В 1262 году вспыхнуло восстание. Это было стихийным восстанием всей земли. Русь вышла из-под власти великого князя. Под звоны вечевых колоколов толпы народа бросились на дома бесерменов и татар. Ярость народа прежде всего обрушилась на отступников. По проложенным татарами дорогам вести о восстании Руси быстро долетели до хана. Берке стал собирать орду для карательного нашествия на восставшую страну. |
| Киев окончательно падает после татарского нашествия. Владимир на Клязьме для потомков Всеволода заступает место Киева в значении политического центра Руси, оставляя за Киевом, и то лишь на короткое время, только значение центра церковно-административного. В занятии старшего владимирского стола Всеволодовичи вообще следовали прежней очереди старшинства. Когда Константин Всеволодович победой на Липице возстановил свое старшинство, снятое с него отцом, дети Всеводода садились на владимирском столе по порядку старшинства, сначала Константин, потом Юрий, за ним Ярослав, наконец Святослав. Та же очередь наблюдалась и в поколении Всеволодовых внуков, сыновей Ярослава Всеволодовича: на столе владимирском сидел сначала старший Ярославич Александр Невский, потом Ярослав тверской, за ними младший Василий костромской (1276 г.). Значит, до последней четверти XIII века в занятии великокняжеского стола действовала прежняя очередь старшинства; бывали отступления от этого порядка, но их видим мы здесь, в Суздальской земле, не более, чем видели в старой Киевской Руси. Рядом со старшей Владимирской областью, составлявшей общее достояние Всеволодовичей и владеемой по очереди старшинства, возникло в Суздальской земле несколько младших волостей, которыми владели младшие Всеволодовичи. Во владении этими младшими областями устанавливается другой порядок, который держался не на очереди старшинства. Младшия волости переходят теперь не по очереди старшинства, а по завещанию от отца к сыну, передаются из рук в руки в прямой нисходящей, а не в боковой ломанной линии, т. е. не от старшего брата младшему, от младшего дяди старшему племяннику и т. д. Такой порядок владения изменяет юридический характер младших волостей. Прежния волости были части Русской земли, владеемые всеми князьями сообща, т. е. каждым отдельным князем временно, по известной очереди. Теперь волость – неотъемлемая отдельная собственность известного князя, личное его достояние, постоянное владение, которое передается от отца детям по личному распоряжению владельца, по завещанию. |
| Словом, мы утверждаем, что, по соображении всех обстоятельств времени и места, Звенигород и Руза были так или иначе (то есть, путем купли или захвата) присоединены к Москве отнюдь не позже Можайска и Коломны, и что молчание о сем летописцев, при описании княжения воинственного Юрия Даниловича, скорее означает лишь то, что эти города присоединены к Москве ранее сего княжения, а именно, в княжение первого московского князя Даниила Александровича; летописи же не упоминают о сем по той же причине, по которой пройдены молчанием и другие события, касающиеся постепенного возрастания и приращения территории Московской области, до того периода, когда князья московские стали вместе и великими князьями всея России. Время основания Звенигорода, как посела, неизвестно; несомненно, что он должен был существовать ранее, чем упоминается в письменных актах, то есть, ранее 1328 года, однако, едва ли ранее первого нашествия на Россию татар в 1237 году, ибо не упоминается в числе городов Владимиро-Суздальской области, разоренных Батыем, ни в междоусобных войнах удельных князей в течении XIII столетия. 1 Существование Звенигорода, как города, и в конце этого столетия более чем сомнительно, так как он не упоминается даже и в том случае, когда к этому представлялся прямой повод по его географическому положению, а именно в нашествие татар и опустошение ими Владимиро-Суздальской области, в 1293 году, под начальством ханского брата Дюденя, когда по летописям исчисляются пространно все разрушенные в то время города оной: Владимир, Суздаль, Муром, Юрьев, Переяславль, Дмитров, Москва, Коломна, Можайск, Волок и Углич. Звенигород, находящийся, по своему географическому положению, как раз на пути этого нашествия, не упоминается вовсе. А это приводит к одному из двух заключений: что в XIII столетии Звенигород не существовал вовсе, или существовал не как город, а такой посел, который еще не заслуживал внимания. Мы, с своей стороны, полагаем, что молчание летописей о Московском Звенигороде, о способе и времени его присоединения к Московскому княжеству, ведет к прямому заключению, что он, существуя до начала XIV столетия как малозначащий посел, учинен «городом» лишь в первом десятилетии XIV столетия, при воинственном князе московском Юрии Даниловиче, с устроением в нем «сторожевого укрепления» для наблюдения и защиты Москвы со стороны Литвы и ее союзников – тверских и рязанских князей. |
| Что же касается до отношения славян переселенцев к основному Финскому населению, то это отношение обоих народов отличалось совершенно мирным характером. Древние писатели (Тацит, Иорнанд) называют финнов самым мирным племенем из обитателей европейского севера. Тоже впечатление мирного, уступчивого, забитого племени финны произвели и на русских. Древняя Русь, встретившись с финскими племенами, кажется, сразу почувствовала свое превосходство над ними, назвав все эти племена ироническим именем «Чуди белоглазой». Финны или сливались с славянами, теряя свою самобытность, или же уходили все далее и далее на север и восток. Но это обрусение края и заселение совершалось не вдруг, а шло в начале чрезвычайно медленно. До начала XII века, Ростовско-Суздальская земля считалась бедной, глухой и отдаленной окраиной, в которой первые русские князья даже не хотели жить постоянно, предоставляя управление краем наместникам своим, а сами лишь изредка наезжая сюда, или если уж и давали здешним городам князей, то самых младших из княжеского рода. Слабо проникало сюда, в эту отдаленную окраину, и христианство до XII века. Хотя позднейшие летописцы в сказании о крещении Руси и повествуют, что сам князь Владимир вместе с епископами проповедовал христианскую веру в Ростовско-Суздальской земле, «наказуя люди и крестя», но несомненно, что христианство начало здесь распространяться и укрепляться значительно позднее, – лишь во времена Леонтия и Исайи, епископов Ростовских, живших во второй половине XI века. С конца XI и первой половины XII в. положение Ростовско-Суздальской земли начинает изменяться. Славянское население ее быстро начинает увеличиваться, Ростовско-Суздальская земля начинает быстро расти, увеличиваться, богатеть и наконец, к началу XIII в. достигает цветущего состояния. Главная причина этого быстрого возвышения и усиления Ростовско-Суздальской земли заключалась в обильном притоке на север славянского населения из южной Руси, – притока, вызванная, с одной стороны, неблагоприятными условиями жизни южной Руси того времени, с другой – мудрой и энергичной деятельностью Ростовско-Суздальских князей и главным образом – мудрой политикой первого великого князя северной Руси, Андрея Юрьевича Боголюбского. |
| Очередь, устанавливаемая отношением старшинства князей и выражавшая мысль о нераздельности княжеского владения, остается, по понятиям князей, основанием владельческого их порядка в XI и до конца XII в. В продолжение всего этого времени князья не переставали выражать мысль, что вся совокупность их, весь род Ярослава должен владеть наследием отцов и дедов нераздельно – поочерёдно. Это была целая теория, постепенно сложившаяся в политическом сознании Ярославичей, с помощью которой они старались ориентироваться в путанице своих перекрещивавшихся интересов и пытались исправить практику своих отношений, когда они чересчур осложнялись. В рассказе летописи эта теория выражается иногда довольно отчётливо. Владимир Мономах , похоронив отца в 1093 г., начал размышлять, вероятно, по поводу советов занять киевский стол помимо старшего двоюродного брата Святополка Изяславича: «Сяду я на этот стол – будет у меня рать со Святополком, потому что его отец сидел на том столе прежде моего отца». И, размыслив так, послал он звать Святополка в Киев. В 1195 г. правнук Мономаха, смоленский князь Рюрик с братьями, признав старшинство в своей линии за внуком Мономаха Всеволодом III суздальским, обратился к черниговскому князю Ярославу, четвероюродному брату этого Всеволода, с таким требованием: «Целуй нам крест со всею своею братиею, что не искать вам Киева и Смоленска под нами, ни под нашими детьми, ни под всем нашим Владимировым племенем; дед наш Ярослав разделил нас Днепром, потому вам и нет дела до Киева». Рюрик выдумал небывалый раздел: Ярослав никогда не делил сыновей своих Всеволода и Святослава Днепром; оба этих сына получили области на восточной стороне Днепра, Чернигов и Переяславль. Так как это требование Рюрика было внушено ему главой линии Всеволодом суздальским, то с ответом на это требование Ярослав черниговский обратился прямо к Всеволоду III, послав сказать ему: «У нас был уговор не искать Киева под тобою и под сватом твоим Рюриком; мы и стоим на этом уговоре; но если ты велишь нам отказаться от Киева навсегда, то ведь мы не угры и не ляхи, а единого деда внуки: пока вы оба живы с Рюриком, мы не ищем Киева, а после вас – кому Бог даст». |
| Но если это так, то ничего подобного не случилось. Татары, представлявшие из себя войско исключительно конное и в то же время в отношении к неутомимости в езде лошадей и людей образцовое, действовали с величайшей быстротой, рассчитывая наводить этим особенный ужас на врагов и захватывать их врасплох: едва ли великий князь и успел принять на Сити какое-нибудь решение, как уже Владимир был взят. Татары явились под его стенами 2 Февраля. Расположившись станом у него, они сделали выезд к Суздалю, отстоящему от него на 34 версты, чтобы взять эту вторую столицу великого княжения, а затем, после однодневного приготовления к осаде и после столько же непродолжительной осады, взяли его 8 Февраля. Овладев Владимиром, в котором погибло всё решительно семейство великого князя 9 , Татары рассыпались для опустошения и грабежа по всей области суздальско-ростовской: отдельными отрядами они устремились на Ростов, Ярославль, Переяславль, Тверь, на Волгу к Городцу, от которого простёрли свои опустошения в Заволжье до Галича мерьского (ныне костромского). Летописец говорит, что не было места ни веси и сёл таких редко, где бы ни воевали Татары на суздальской земле, и что ими было взято 14 городов, кроме слобод и погостов. Всё это пленение и опустошение области суздальско-ростовской совершено было Татарами в продолжение одного Февраля месяца 10 . Истинно и невыразимо ужасным долженствовало быть положение великого князя Юрия Всеволодовича, стоявшего на Сити, когда в страшном пожаре погибавшее отечество ждало от него последней попытки спасения и когда он лично был уже человеком без отечества, лишившимся всего на этом свете. Великий князь и не сделал никакой попытки: на его неподвижно стоявшее в совершенном смущении отчаяния войско, которое позабыло даже выставлять стражей, Татары внезапно нахлынули 4 Марта. Произошла битва, в которой Русские были разбиты и предались бегству и в которой великий князь нашёл свою смерть 11 . Из области суздальской Татары направились в область новгородскую. После двухнедельной осады, они взяли 23 Марта Торжок, и пошли Селигерским путём к самому Новгороду. |
| На протяжении следующего дня, 27 мая крестоходцы совершили самый длинный дневной переход за все время крестного хода - в общей сложности они прошли 38 километров. В Тейково к ним присоединилось духовенство и значительная группа богомольцев. На протяжении большой части маршрута крестный ход возглавлялся благочинным, протоиереем Павлом Пономаревым. Из Тейково крестоходцы проследовали в поселок Нерль. Это большой населенный пункт, который, к сожалению, до сих пор не имеет своего храма. Поэтому такое особое значение приобрел соборный молебен, совершенный участниками крестного хода в центре поселка перед принесенными сюда многочисленными святынями. После него крестный ход подошел к реке Нерль, имевшей огромное значение в истории Северо-Восточной Руси. Именно по ней шло продвижение на эти земли славянских переселенцев. По ней проплывали и на ее берегах встречались святые князья Борис и Глеб. На Нерли возникали первые монастыри и храмы, она стала рекой проповеди православного христианства в Северо-Восточной Руси. Эта река объединяет между собой ростовские, ивановские, владимирские земли. Вступив сюда, крестоходцы оказались в местах, где чуть менее тысячи лет назад из самых разных племен и племенных групп родился великий русский народ. Именно здесь, на территориях древней Ростово-Суздальской земли возникла та сила, которая впоследствии не только сумела собрать воедино колоссальные пространства вплоть до Аляски и Калифорнии, но и явить миру поразительный феномен уникальной русской цивилизации. Основа ее - православная вера. К сожалению, сегодня слишком мало внимания уделяется коренным русским землям. Гаврилово-Посадский район Ивановской области, по которой теперь проходил крестный ход - одна из них. Некогда здесь находился экономический центр Суздальской земли. В самом Гавриловом Посаде уже во второй половине XVIII столетия существовало развитое самоуправление - ратуша, где все должности - от бургомистра до трубочиста были выборными. Со времен царя Ивана Грозного существует здесь прекрасный конный завод. |
|
|
