| Наброски предисловия к «Борису Годунову» Черновые наброски предполагавшегося предисловия к изданию «Бориса Годунова». Первый набросок написан в форме письма к Н. Н. Раевскому, причем Пушкин переработал и дополнил свое черновое письмо к нему, написанное во второй половине июля 1825 г. (см. т. X). Набросок датирован 30 января 1829 г. Остальные наброски писаны в 1830 г., когда вопрос об издании трагедии был уже решен. Мелкие заметки см. выше («Из ранних редакций»). Опубликованы в 1855 г., кроме 4-го, появившегося в печати только в 1884 г. (1) «…le dernier tome de Karamzine» . Том XI «Истории государства Российского», содержащий историю царствования Бориса Годунова и Лжедмитрия. (2) «…la cousine de M-me Lubomirska ». Вероятно, Каролина Собаньская (1794–1885), с которой Пушкин встречался в Петербурге в 1828 г. См. стихотворение «Что в имени тебе моем». (3) Гаврила Пушкин – Гавриил Григорьевич (ум. в 1638 г.), деятель Смутного времени. (4) Погорелое городище – посад в Тверской губернии, где Пушкин бывал во время своей поездки в Малинники (1828). (5) «Je compte revenir aussi sur Шуйский ». Закончив «Бориса Годунова», Пушкин предполагал написать драматические произведения «Дмитрий и Марина» (название сохранилось в списке драматических замыслов) и «Василий Шуйский» (по воспоминаниям С. Шевырева). (6) C " est une œuvre de bonne foi – слегка измененные начальные слова «Опытов» Монтеня (C’est ici un livre de bonne foi, lecteur ). (7) «В числе моих слушателей одного недоставало…» Пушкин говорит о Карамзине. (8) «Аргивяне» – трагедия В. Кюхельбекера. (9) «А. Жандр в отрывке своей прекрасной трагедии…» Из трагедии Жандра «Венцеслав» было напечатано только первое действие в альманахе «Талия», 1825 г. Опровержение на критики Во время пребывания своего в Болдине осенью 1830 г. Пушкин начал писать большую статью, в которой делал обзор критических отзывов о его произведениях на протяжении всей его литературной деятельности. Статья осталась недописанной. Из этой статьи Пушкин напечатал отрывок о Полтаве в 1831 г., остальное было опубликовано отчасти в 1840 г., полнее в 1841 г. Заметка «В другой газете…» опубликована в 1855 г., заметки «Шпионы подобны букве ъ», «Сам съешь» и следующие четыре, кончая заметкой «Возвратясь из-под Арзрума», «В одной газете…» и «Иной говорит…» – в 1884 г. |
| Пришли вести, что и самозванец не истреблен окончательно, а усиливается. После поражения при Добрыничах самозванец заперся в Путивле и, видя малочисленность своего войска, хотел было уехать в Польшу, но теперь между русскими было уже много людей, которые тесно соединили свою судьбу с его судьбою и которые не хотели ни бежать в Польшу, ни отдаваться в руки Борису; они удержали Лжедимитрия, грозили, что могут спасти себя, выдав его живым Годунову, утверждали, что, несмотря на поражение, средств у него еще много, что у Бориса много врагов. Враги Бориса, которым нужно было поддержать самозванца, не замедлили предложить последнему свою помощь: 4000 донских козаков явилось в Путивль. Что же делали в это время царские воеводы? Они пошли осаждать Рыльск; но тут поляки распустили слух, что к ним на помощь идет Жолкевский, гетман польный; язык сообщил эту весть царским воеводам, которые испугались, отступили поспешно от Рыльска, стали в Комарницкой волости и начали страшно мстить ее жителям за приверженность к Лжедимитрию: не было пощады ни старикам, ни женщинам, ни детям, что, разумеется, еще более усилило ненависть севрюков к Борису и привязанность к Лжедимитрию. Недеятельность воевод рассердила царя: он послал сказать воеводам, что они ведут дело нерадиво: столько рати побили, а Гришку не поймали. Бояре и все войско оскорбились; в войске, по словам летописца, стало мнение и ужас от царя Бориса, и с той поры многие начали думать, как бы царя Бориса избыть и служить окаянному Гришке. Так при шаткости, при усобице, первая немилость со стороны одного соперника уже производила сильное неудовольствие, заставляла многих думать, как бы избыть немилостивого государя; уже многие начали смотреть на свою службу не как на необходимую обязанность в отношении к царю и царству, но как на милость, которую они оказывали Борису, и при первом неудовольствии начинали думать об отступлении от него: при появлении соперника царю единение царя и царства рушилось и возвращалось безнарядное время многовластия, когда вольно было переходить от одного знамени к другому. |
| Не смущаемый никаким иным влиянием, Шекспиру я подражал в его вольном и широком изображении характеров, в небрежном и простом составлении планов, Карамзину следовал я в светлом развитии происшествий, в летописях старался угадать образ мыслей и язык тогдашнего времени. Источники богатые!» (ПСС, Л., 1978, т.7, с. 114–15). В письме к В. А. Жуковскому от 17 августа 1825 г.: «Кстати об элегиях, трагедия моя идет, и думаю к зиме ее кончить; вследствие чего читаю только Карамзина да летописи. Что за чудо эти 2 последние тома Карамзина! какая жизнь!» (ПСС, т.10, с.135). Сцена Площадь перед собором в Москве, в которой изображен юродивый Николка, входит в третью часть, над которой А.Пушкин начал работать с середины сентября 1825 г. В это время произошло переосмысление образа главного героя трагедии – Бориса Годунова. В письме к П.А.Вяземскому от 13 сентября 1825 г. А.Пушкин писал: «Благодарю тебя и замечание Карамзина о характере Бориса. Оно мне очень пригодилось. Я смотрел на него с политической точки, не замечая поэтической его стороны: я его засажу за Евангелие, заставлю читать повесть об Ироде и тому подобное» (ПСС, т.10, с.141). Именно для раскрытия духовно-нравственной стороны образа Годунова и понадобилось поэту создать сцену с участием Христа ради юродивого, который обличает его тайные дела. Для создания образа юродивого Истории государства Российского и летописей было недостаточно. Н.М.Карамзин о современнике Бориса Годунова юродивом Иоанне, называемого в народе Большой колпак, повествует довольно кратко: «Тогда же был в Москве юродивый, уважаемый за действительную или мнимую святость: с распущенными волосами ходя по улицам нагой в жестокие морозы, он предсказывал бедствия и торжественно злословил Бориса; а Борис молчал и не смел сделать ему ни малейшего зла, опасаясь ли народа или веря святости сего человека. Такие юродивые, или блаженные, нередко являлись в столице, носили на себе цепи или вериги, могли всякого, даже знатного человека укорять в глаза беззаконною жизнию… Уверяют, что современник Иоаннов, Василий Блаженный, подобно Николе Псковскому, не щадил Грозного и с удивительною смелостию вопил на стогнах о жестоких делах его (Том 10, гл.4). |
| Цветаев Дм. Вероисповедное положениепротестантских купцов в России в XVI и XVII веках. Приложение: Из Московского Главного архива Министерства иностранных дел. М., 1885. С. 38–39. Царствование Бориса Годунова (1598–1605) Ответ царя Бориса Годунова на ходатайство купцов города Любека [Любека города дела 1601 февраля 17 – марта 24 дня 1602 года, 1: «Приезд в Москву... любчанина Адама Беренца с прошением о даче Любеку городу и протчим 72 городам проезжей в Россию их послам грамоты»]: «Ответ великого государя царя и великого князя Бориса Федоровича, всеа Русии самодержца и многих государств государя и обладателя, и его царского величества сына, великого государя цесаревича князя Федора Борисовича, всеа Русии, их царского величества ближние думы боярина и дворецкого Степана Васильевича Годунова с товарыщи города Любки, и Стролзунта, и иных поморских волных городов послом Кондрату Гермесу с товарыщи... В... статье написано, что бьют челом царскому величеству любские и стролзунские и иных поморских волных городов бурмистры и ратманы и палатники, чтоб великому государю царю и великому князю Борису Федоровичу, всеа Русии самодержцу, и его царского величества сыну, великому государю цесаревичу князю Федору Борисовичу, всеа Русии, пожаловати позволити любским и иных поморских волных городов гостем и торговым людем в своих государствах, в Новегороде, в Пскове и в Иванегороде, и на Москве, и во всей своей земле, приезжая, торговати поволною торговлею и ездити в свои государства и назад отъезжати с своими товары по прежнему обычаю; также бы поволити в тех городах: в Новегороде, в Пскове, в Иванегороде ставити волные гостиные дворы с одною церковью и что к тому подобно. И великий государь наш царь и великий князь Борис Федорович, всеа Русии самодержец и его царского величества сын, великий государь цесаревич князь Федор Борисович, всеа Русии, по своему царскому милосердью любских и стролзунских и иных поморских волных городов бурмистров и ратманов и палатников пожаловали поволити приезжати в свои государства со всякие товары и торговати со своими людьми поволною торговлею на всякий товар и назад отъезжати безо всякие обиды и насилства, и береженье им во всем по царского величества указу будет, и дворы им в Великом Новегороде и во Пскове и в Иванегороде ставити позволят, оприч церквей римского и люторского закона. |
| Потому, когда династия пресеклась и, следовательно, государство оказалось ничьим, люди растерялись, перестали понимать, что они такое и где находятся, пришли в брожение, в состояние анархии. Они даже как будто почувствовали себя анархистами поневоле, по какой-то обязанности, печальной, но неизбежной: некому стало повиноваться - стало быть, надо бунтовать. ВЫБОРНЫЙ ЦАРЬ. Пришлось выбирать царя земским собором. Но соборное избрание по самой новизне дела не считалось достаточным оправданием новой государственной власти, вызывало сомнения, тревогу. Соборное определение об избрании Бориса Годунова предвидит возражение людей, которые скажут про избирателей: " Отделимся от них, потому что они сами себе поставили царя " . то скажет такое слово, того соборный акт называет неразумным и проклятым. В одном очень распространенном памфлете 1611 г. рассказывается, как автору его в чудесном видении было поведано, что сам господь укажет, кому владеть Российским государством; если же поставят царя по своей воле, " навеки не будет царь " В продолжение всей Смуты не могли освоиться с мыслью о выборном царе; думали, что выборный царь - не царь, что настоящим, законным царем может быть только прирожденный, наследственный государь из потомства Калиты, и выборного царя старались пристроить к этому племени всякими способами, юридическим вымыслом, генеалогической натяжкой, риторическим преувеличением. Бориса Годунова по его избрании духовенство и народ торжественно приветствовали как наследственного царя, " здравствоваша ему на его государеве вотчине " , а Василий Шуйский, формально ограничивший свою власть, в официальных актах писался " самодержцем " , как титуловались природные московские государи. При такой неподатливости мышления в руководящих кругах появление выборного царя на престоле должно было представляться народной массе не следствием политической необходимости, хотя и печальной, а чем-то похожим на нарушение законов природы: выборный царь был для нее такой же несообразностью, как выборный отец, выборная мать. Вот почему в понятие об " истинном " царе простые умы не могли, не умели уложить ни Бориса Годунова, ни Василия Шуйского, а тем паче польского королевича Владислава: в них видели узурпаторов, тогда как один призрак природного царя в лице пройдохи неведомого происхождения успокаивал династически-легитимные совести и располагал к доверию. Смута и прекратилась только тогда, когда удалось найти царя, которого можно было связать родством, хотя и не прямым, с угасшей династией: царь Михаил утвердился на престоле не столько потому, что был земским всенародным избранником, сколько потому, что доводился племянником последнему царю прежней династии. Сомнение в народном избрании, как в достаточном правомерном источнике верховной власти, было немаловажным условием, питавшим Смуту, а это сомнение вытекало из укоренившегося в умах убеждения, что таким источником должно быть только вотчинное преемство в известной династии. |
| Карамзин и Пушкин были убеждены в причастности именно Бориса Годунова к убийству царевича Димитрия. В советские времена Бориса, наоборот, неоднократно пытались «отмыть» от крови царевича. А сталинский учебник истории, который изучали и украинские дети, утверждал, что «встановити з справжню причину царевича - загинув нещасливого випадку чи був людьми - неможливо». Впрочем, этот учебник, написанный профессорами К.В. Базилевичем и С.В. Бахрушиным, не был таким примитивным чтивом для дебилов, как наши нынешние школьные «читанки». Он излагал почти все версии и даже сегодня может считаться образчиком доходчивости при передаче информации: «Молодший брат царя, царевич що жив з " ю в загинув 15 травня 1591 р. Ранком цього дня дев " грався з ровесниками ножем «у тичку» на " палацу доглядом мамки няньки. За словами, з стався припадок падучою хвороби упав горлом на який тримав у На крик мати царевича Нага. Вона стала кричати, що Годуновим люди. Народ, що убив московського дяка та ще З Москви була послана на з князем Шуйським, яка визнала, що царевич сам випадково смертельно поранив себе. Цариця Нага була пострижена в й багато угличан були за самоуправство й бунт. У ходила чутка, що царевича вбили з розпорядження Бориса Годунова». («Младший брат царя, царевич Димитрий, живший с матерью в Угличе, погиб 15 мая 1591 г. Этим утром девятилетний Димитрий игрался со своими ровесниками ножом «в тычки» во дворе дворца под присмотром мамки и няньки. По их словам, с Димитрием случился припадок падучей болезни и он упал горлом на нож, который держал в руке. На крик женщин выбежала мать царевича, Мария Нагая. Она стала кричать, что Димитрия зарезали подосланные Годуновым люди. Сбежавшийся народ убил московского дьяка Битяговского и еще несколько человек. Из Москвы была прислана следственная комиссия во главе с князем Василием Ивановичем Шуйским, которая признала, что царевич сам случайно смертельно ранил себя. Царица Мария Нагая была пострижена в монахини, а ее родственники и множество угличан были сосланы за самоуправство и бунт. В народе пошел слух, что царевича убили по распоряжению Бориса Годунова»). СВОБОДА СЛОВА В ПОЛЬШЕ. Называть Бориса Годунова убийцей прямо тот же учебник не решался. Ведь Борис, по словам сталинских профессоров, став царем, «продовжував IV щодо державного ладу». А Иван Грозный при Сталине числился очень положительным персонажем. Следовательно, продолжатель его дела не мог быть полной скотиной и «заказывать» маленьких детей. Но вся логика событий говорит, что заказчиком был именно Годунов - больше некому. Никто другой не выигрывал от этого убийства. А сами дети, даже в эпилептическом припадке, горлом на нож не падают. |
| Но если самозванец был человек из Москвы или даже если согласимся, что руководителем его был монах московский, то как объясним себе возможность для Сапеги или для иезуитов издалека ковать эту крамолу в Москве? Предполагают, что Сапега во время своего пребывания в Москве сговорился с боярами о подстановке посредством дьяка Власьева. Следовательно, это мнение о подстановке самозванца иезуитами и Сапегою требует для вероятности своей соединения с другим мнением, высказанным современниками события, а именно, что самозванец был подставлен в Москве тамошними врагами Бориса. Это последнее мнение твердо само по себе, не требует никаких предположений, не находится ни в малейшем противоречии с известиями о похождениях Отрепьева. Принимая это мнение как вероятнейшее, мы, разумеется, не имеем никакой нужды отвергать участие Сапеги и вообще польских панов или иезуитов в замысле; но должно заметить, что если Польше или иезуитам было выгодно появление самозванца и смута, имеющая от того произойти, то внутренним врагам Бориса, терзавшимся мыслию, что Годунов на престоле, грозимым ежечасно тяжелою опалою, это появление было более чем выгодно, оно вполне соответствовало их цели, ибо им надобно было орудие, которое было бы так могущественно, что могло свергнуть Годунова, и в то же время так ничтожно, что после легко было от него отделаться и очистить престол для себя. Мнение о подстановке самозванца внутренними врагами Бориса высказывается ясно в не раз приведенном месте из хронографов о Годунове: «Навел он на себя негодование чиноначальников всей Русской земли: отсюда много напастпых зол на него восстали и доброцветущую царства его красоту внезапно низложили». Но не в одних хронографах русские современники выразили такое мнение. Из иностранных писателей его высказывает Буссов, оставивший нам лучшее описание событий, которых был очевидцем, находившийся в близких сношениях с главными деятелями. Буссов говорит также, что сам царь Борис считал появление самозванца делом бояр. Это мнение о подстановке самозванца внутренними врагами Бориса, кроме того, что правдоподобнее всех других само по себе, кроме того, что высказано современниками, близкими к делу, имеет за себя еще и то, что вполне согласно с русскими свидетельствами о похождении Григория Отрепьева, свидетельствами, которые, как мы видели, отвергнуть нет возможности. И по известиям польским, Отрепьев, открывая о своем происхождении князю Вишневецкому, объявил, что он, спасенный от убийц, отдан был на воспитание к одному сыну боярскому, а потом был в монахах. |
| Только два первые года царствования Бориса, два последние XVI столетия, современники называют спокойными, счастливыми; в первом году нового века мы должны, следовательно, положить начало Смут, но какая же была первая Смута? Этого мы не знаем по недостатку хронологических указаний в источниках. Можно догадываться только, что слухи о царевиче Димитрии смутили Бориса и возбудили всю его подозрительность; можно догадываться только, что преследование Богдана Бельского не без связи с этими слухами. Мы не знаем, к какому именно времени относится дело Богдана Бельского, известного нам по Смуте в начале царствования Феодорова. Летописец так рассказывает об этом деле: послал царь Борис на поле ставить город Борисов окольничего Богдана Яковлевича Бельского да Семена Альферьева и с ними послал многих всяких людей. Богдан, человек богатый, пошел на городское строение с большим богатством и всякого запасу взял с собою много. Пришедши на городище, стал он делать город прежде своим двором и сделал своими людьми башню и городки, укрепил великою крепостью; потом с того образца велел всей рати делать, и сделали весь город вскоре и укрепили всякими крепостями; ратных людей Богдан поил и кормил всякий день множество и бедным давал деньги, платье и запас. Прошла на Москве про него от ратных людей хвала великая. Царь Борис исполнился ярости, велел его схватить, разорить и сослать в один из низовых городов в тюрьму, дворян старых, которые были с ним и на него не доводили, также велел разорить. По иностранным свидетельствам, Борису донесли, будто Бельский величал себя царем Борисовским. Из этих свидетельств узнаем и о позорном наказании, которому подвергся Бельский: один из иностранных медиков царских вырвал у него длинную густую бороду. Зная мелкодушие Бориса, мы можем принять причину опалы, как она показана в приведенных известиях: естественно, что Борис, одержимый завистною злобою, наполнился яростию на человека, который осмелился приобрести народное расположение щедростию, то есть употребить те же самые средства, какие употреблял Годунов; подозрительность же Бориса должна была особенно возбудиться тем, что народное расположение приобретал человек, выдававшийся из толпы собратий своих умом, энергиею и дознанным крамольным духом. |
| Разумеется, эти рассказы интересны не своей исторической правдой, к которой они совершенно не причастны, а самым существованием своим. Очевидно, эти рассказы действительно ходили в Польше, их поддерживали лица весьма близкие к польскому королю и участники его политических интриг, лица, которые не обратили бы на эти рассказы никакого внимания, если бы эти рассказы были только народными слухами, сплетнями черни... В этих рассказах чувствуется доля прикосновенности к самому событию кончины царя Бориса, последовавшей год спустя после письма Мышковского... На другой день по кончине, царя Бориса Годунова похоронили в усыпальнице царей московских, в Архангельском соборе в московском Кремле. Событие это, по-видимому, поразило Москву и всё государство только своей неожиданностью. Народ не любил Бориса и был равнодушен даже к тому действительному добру, которое Годунов успел принести государству за своё семилетнее царствование. Современники царя Бориса уверяют, будто он был безграмотен, будто он не умел ни читать, ни писать. Тем не менее врождённые дарования и государственный опыт умудрили его весьма высоко ценить просвещение, и известно, с какой заботливостью относился он к образованию своего юного сына Феодора. Один из иностранных современников царя Бориса с беспристрастием отмечает его достоинства личные и заслуги перед Россией. По его словам, Борис был невысокого роста, дороден, лицо имел круглое, бороду и волосы на голове поседевшие. Он ходил с трудом по причине подагры, от которой часто страдал. „Эта болезнь обыкновенно бывает у московских бояр, которые много стоят и ходят, ибо они постоянно должны находиться при дворе и там целые дни стоять около царя, ни разу не отдыхая иногда в течение 3 или 4 дней. Такую тяжёлую жизнь ведут московские бояре. Чем они выше поставлены, тем менее они имеют покоя и тем более живут в страхе и стеснении. Впрочем, они не перестают стремиться к возвышению“. Борис был очень милостив и любезен с иностранцами, имел огромную память и, хотя не умел ни читать, ни писать, тем не менее всё знал лучше тех, которые умели писать. |
| Философия и богословие власти в трагедии А.С. Пушкина «Борис Годунов». Часть 1 Портрет Ф. И. Шаляпина в роли Бориса Годунова Нельзя сказать, что трагедия А.С. Пушкина «Борис Годунов» обделена вниманием исследователей, но неисчерпаемость заключенных в ней смыслов снова и снова заставляет обратиться к ней. Говоря о философии власти в пушкинской трагедии, нельзя не вспомнить прекрасные слова митрополита Анастасия: «“Борис Годунов” с его Пименом – это не что иное, как яркое отображение древней святой Руси; от нее, от ее древних летописцев, от их мудрой простоты, от их усердия, можно сказать, набожности к власти царя, данной от Бога, Пушкин сам почерпнул эту инстинктивную любовь к русской монархии и русским государям» . Несомненно, власть в трагедии «Борис Годунов» имеет харизматическое измерение и осознается как связь с Божественным Промыслом, с Божественной волей, с Божественным благословением или Божественным гневом. И не случайно Борис, «приемля власть», обращается к покойному царю Феодору Иоанновичу: И ниспошли тому, кого любил ты… Священное на власть благословенье. Итак, власть осмысляется как дело великое, страшное и священное, как жребий, который может быть слишком тяжким: «Ох, тяжела ты, шапка Мономаха». (Парадоксальным образом тяжелая шапка Мономаха ассоциируется – рифмуется – с «железным колпаком» юродивого.) Этот священный жребий может быть роковым для его недостойного носителя. С другой стороны, Божественный Промысл может не только щадить и сохранять, но и возвеличивать явно незаконного претендента, бессовестного Самозванца, если этот человек исполняет его волю. Вот что говорит о Самозванце Гаврила Пушкин: Хранит его, конечно, Провиденье; И мы, друзья, не станем унывать. В финале трагедии посланный самозванцем Пушкин обращается к москвичам: Не гневайте ж царя и бойтесь Бога. Выстраиваются сложные диалогические и диалектические отношения между царем, народом и Богом. Как неправда царя, так и грех народа способны вызвать Божественный гнев и бедствия: О страшное невиданное горе! |
|
|
