| После падения К-поля циркулировало множество слухов о месте и об обстоятельствах гибели К. П., о судьбе его останков и спасении его сыновей, которых в действительности не существовало. Свидетели захвата города рассказывали, что К. П. в отчаянии просил кого-то из соратников заколоть его мечом, а когда тот отказался, был затоптан ворвавшимися в город турками (La caduta di Costantinopoli. 1976. Vol. 1. P. 35, 162-164). Согласно версии, переданной кард. Исидором в послании к Виссариону Никейскому, а затем вдохновившей историков Дуку и Халкокондила, К. П. после смерти отсекли голову, преподнесли ее султану, а тот подверг ее множеству поношений и взял с собой в Адрианополь (ныне Эдирне, Турция) (Ibid. P. 74). Неск. маргинальных источников сообщают о том, что К. П. удалось спастись во время боя на лодке ( Nicol. 1992. P. 8-83). Распространению легенд способствовали зловещие совпадения, усиливавшие эсхатологические настроения среди жителей города: К-поль был основан в мае равноап. Константином I Великим, чьей матерью была равноап. Елена, а патриархом при к-ром был свт. Митрофан I, и пал также в мае, при К. П., чью мать также звали Еленой, а последним патриархом стал свт. Митрофан II (1440-1443) (сменившего его униата Григория III значительная часть К-польской Церкви не признала). Подобные сопоставления сохранились в сочинениях Геннадия Схолария, кард. Исидора, венецианца и свидетеля падения К-поля Никколо Барбаро, историка Критовула (Ibid. P. 74-76). К. П.- центральная фигура многочисленных греч. и слав. плачей и повестей о падении К-поля, в нек-рых из них отражена полностью фантастическая версия событий (см. повесть Нестора Искандера ) (Ibid. P. 87-90). Османские и греч. источники раннего Нового времени упоминают о месте погребения К. П., однако эти сведения противоречивы и не находят объективного подтверждения, в качестве мест погребения называют мон-рь Пресв. Богородицы Перивлепты, мон-рь Живоносного Источника, бывш. ц. св. Феодосии (Гюль-джами), ц. св. Апостолов (Ibid. P. 92-93). |
| «Зная, сколь неудержимы в своих порывах юноши, самодержец опасался, чтобы и Иоанн, который был еще юношей, не произвел возмущения и не причинил этим невыносимой печали отцу и дяде» 73 . Он призвал к себе тогдашнего великого этериарха Аргира Карацу, который хотя по происхождению был скиф, однако ж отличался благоразумием и любовью к добродетели и истине, и вручил ему два письма, одно из них к Иоанну следующего содержания. «Мое величество, узнав о вторжении варваров в наши владения, выступил из Константинополя, чтобы обезопасить ту границу Ромэйской империи. Посему и ты должен прийти ко мне с донесением о состоянии управляемой тобою страны, ибо я опасаюсь и Волкана, как бы он не задумал чего-нибудь нам противного. Кроме того, ты должен сообщить мне сведения касательно Далмации и самого Волкана – соблюдает ли он мирные условия, ибо и о нем ежедневно доходят до меня недобрые вести. Узнав об этом яснее, мы приготовим больше средств и, дав тебе что нужно, пошлем в Иллирик, чтобы, напав на неприятелей с двух сторон, при помощи Божией одержать победу». В то же время к представителям 74 Драча писал: «Узнав, что Волкан снова строит против нас замыслы, мы вышли из Византии с намерением занять горные теснины между нашею и далматскою землей и вместе с тем обстоятелъней разведать все касательно его и Далмации. Для сего мы признали нужным позвать к себе вашего дуку и любезного нашего племянника и дукой к вам назначить этого подателя нашего письма. Примите его и повинуйтесь всем его распоряжениям». Вручив Караце эти письма, он приказывал ему сперва отдать письмо Иоанну и, если он добровольно послушается, проводить его с миром, а самому принять охрану страны до возвращения его назад. Когда же воспротивится и не послушается, созвать старшин Драча и сообщить им другое письмо, дабы они содействовали ему задержать Иоанна. Как видно, однако, из дальнейшего рассказа Анны, весь эпизод о готовившейся в Драче интриге и о враждебных замыслах дуки Иоанна не оправдался самым делом, так что дука Иоанн, явившись в Филиппополь и объяснившись с царем, был снова послан в Драч в качестве царского наместника. |
| 1 февраля 1300 г. василевс спешно отправился в обитель к патриарху, который встретил императора в окружении епископов и монахов. Состоялась беседа, в ходе которой архиерей высказал царю две претензии: по поводу замужества его малолетней дочери и высоких налогов на соль и железо, недавно введенных василевсом. Император обстоятельно и терпеливо объяснял, что замужество дочери обусловлено политическими мотивами и не противоречит православным канонам и обычаям. В конце концов доводы Андроника II показались убедительными всем присутствующим, и Иоанн нехотя принял их. Нашлось разумное объяснение и высоким налогам – в казне не было денег, объяснял василевс, и ему пришлось даже отказать чиновникам в выплате ежегодной пенсии, чтобы покрыть самые значимые статьи расходов. Император привел в качестве примера императора св. Uoahha III Дуку Ватаца; и опять со стороны клириков не нашлось слов возражений. Более того, предвосхищая возможные упреки, василевс напомнил столичному архиерею, что удовлетворял практически все его просьбы и жалобы, хотя многие из них касались государственных дел, нисколько не пытаясь претендовать на полномочия патриарха. И напомнил, что между сферами государственного и церковного управления существует существенное различие. Намек был слишком прозрачен, чтобы не понять его: патриарх беззастенчиво вторгся в область политики, за которую перед Богом и римским народом отвечает царь. Поняв, что дальнейшая беседа невыгодна ему, патриарх согласился забыть свои обиды и в тот же день вернулся на кафедру 470 . Такие примеры являлись очевидным и незаконным вторжением в область прерогатив Римского царя. Подумав, Андроник II Палеолог решил сменить Иоанна, пока «зилотская практика» не разрушила Церковь и не ввела государственное управление в состояние анархии. Он дал ход жалобам, валом сыпавшимся на патриарха, и предложил тому альтернативу: добровольное оставление сана или церковный суд. Иоанн выбрал отставку и, сильно разгневанный, даже не простившись с царем, уехал на свою родину в Созополь, где до конца жизни будет жаловаться на несправедливость императора и злобу врагов. |
| 1014 г. Базилика св. Ахиллия на оз. Микри-Преспа. Кон. X — нач. XI в. Базилика св. Ахиллия на оз. Микри-Преспа. Кон. X — нач. XI в. Победа Василия II над болгарами. Смерть царя Самуила. Миниатюры из Хроники Константина Манасси. XIV в. (Vat. slav. II.) Победа Василия II над болгарами. Смерть царя Самуила. Миниатюры из Хроники Константина Манасси. XIV в. (Vat. slav. II.) После его смерти власть в Болгарском царстве перешла к его сыну Гавриилу Радомиру. Несмотря на поражение, болгары продолжали борьбу и вскоре убили дуку Фессалоники Феофилакта Вотаниата. Узнав о смерти Самуила, Василий овладел Прилепом и Штипом, дошел до Водена и Битолы, сжег дворцы Гавриила Радомира. В 1015 г. в Фессалонике Василий получил письмо Гавриила Радомира с обещанием покориться. Василий не стал вступать в переговоры и вскоре захватил Моглену; все болгары из крепости, способные носить оружие, были отправлены в визант. фему Васпуракан в Армении. В то же время Иоанн Владислав, сын Аарона, убил Гавриила Радомира, взошел на болг. престол и выразил готовность подчиниться Византии. Василий издал хрисовул, официально объявив о подчинении болгар, но продолжил наступление, опустошил район Острова и Соска Могленского и вскоре захватил Охрид. В то же время на Битольском поле болг. военачальник Ивац разбил одно из соединений визант. армии стратига Георгия Гонициата и протоспафария Ореста. Император преследовал Иваца со своими главными силами, а на зиму отвел армию в Мосинополь. В 1017 г. император взял крепость Лонгон близ Костура, а визант. соединение Давида Арианита и Константина Диогена опустошило Битольское поле. Тогда же были захвачены Вышеград, Веррия, Остров, Молиск и Сетина. В 1018 г. последний болг. царь Иоанн Владислав попал в засаду близ Диррахия и был убит. В начале следующего похода имп. Василия в Адрианополе к нему явился посланник болг. болярина Кракры Пернишки и передал ему Перник и 35 др. крепостей; все Болгарское царство сдалось Византии. Имп. Василий II торжественно был встречен в Охриде и принял во владение казну болг. |
| И заметь попечительность доброго учителя! Как овладел он моими силами: стал для меня тем же, чем служит жезл для тела, и, искоренив навык неразумных страстей, снял с меня чешую, эту порчу глаз, и, освободив слово от того, что было в нем зелено и незрело, объял меня ревностью и погрузил в глубины своих наставлений. Тогда чрево мое зачало благоразумие, чтобы родить похвалу четыредесяти мученикам, потому что сей доблий (доблестный) муж сроднил слух мой с их терпением всякого рода, рассказал мне, как всему предпочли они умереть за Христа, сколько презрели опасностей, да Его приобрящут, а также сколько числом было святых, и поведал все прочее о благочестии их. Итак, поскольку такого славного труда удостоил меня верный архиерей, то, оставив похвалы этим победоносным, препрославленным мужам до другого сказания, ублажим преподобного Христова мужа, ревнителя мучеников и им равночестного (достойного одинакового почитания). Ибо как эти святые мужественно противостояли мучителю Ликинию и военачальнику Дуку, так и этот преподобный препирался с Валентом, Арием и надменным правителем области. Те исторгали терния заблуждения; и он исторгал волчцы еретического беснования. Те разорили Ликиниевы окопы; и он привел в бездействие Валентовы указы. Те нарушили Дуковы приказания; и он посрамил Ариевы возражения. Те смирили надменность военачальника; и он сокрушил Модестово неистовство, потому что поощряемый подвигом этих мучеников, как Финеес прободал языки, не соблюдавшие верность Богу. Поэтому и желал с сильной горячностью испить чашу, спешил через мученичество воздвигнуть себе победный памятник. Мученики за веру во Христа терпели мужественно, неся на себе сразу все скорби; Василий же, по упованию на Христа, мужественно перенес мятели (одежду) искушений. Те совлекли с себя хитоны и члены свои предали на поругания; и он спешил совлечь с себя рубище, покрывавшее выю и тело. Те в озере привлекли к себе блуждавшего в нечестии и приобщили к славе; а он, крестя неверных в купели, стал для них ходатаем Небесного Царства. Те, в водах сожигаемые любовью, видели на главе свет вместе с венцами; и он, воспламененный догматами Святой Троицы, приял награду за ратоборство со зломыслящими. |
| Поскольку Харпут, где пребывал Склир, находилась на значительном удалении от столицы, в Константинополе не скоро узнали о новой апостасии и не предприняли мер предосторожности 619 . Поэтому уже летом 976 г. вся Малая Азия была охвачена волнениями и попала под власть Склира. Из Харпута Варда направился в Кесарию, где в феме Ликанды, у города Липара, дал сражение императорскому войску под командованием патрикия Петра. При помощи местных сарацинских князей ему удалось победить, попутно переманив на свою сторону дуку Антиохии Михаила Вурцу. После того как Антиохия досталась мятежнику, император направил против него второе войско под командованием протовестиария Льва и патрикия Иоанна. Они имели некоторый частный успех, но в конце 977 г. потерпели поражение в сражении с Вардой; протовестиарий Лев и доместик Петр Фока пали на поле боя, а патрикий Иоанн попал в плен. Император направил посольство, надеясь договориться с мятежным полководцем, но тщетно. Хуже того, от царя отложился флот Кивириотской фемы, и теперь Склиру были открыты и сухопутные, и морские пути к столице. В начале 978 г. Варда Склир со своим войском находился в непосредственной близости от Константинополя. Впрочем, паракимомен Василий и на этот раз продемонстрировал свои недюжинные способности. Из разрозненных судов, охранявших столицу с моря, он создал небольшую эскадру, нанесшую под руководством флотоводца патрикия Феодора Карантина поражение восставшим в морском сражении у Фокеи. Сухопутную дорогу, проходившую через Никею, паракимомен поставил охранять патрикия Мануила Дротика – отца будущего императора Исаака I Комнина, родоначальника династии Комнинов. Тот блестяще справился с поставленной задачей, разрушив «греческим огнем» осадные башни мятежников и отбив все их атаки 620 . Однако этого было еще очень мало для победы. И тогда паракимомен Василий, поднаторевший в знании человеческой психологии и имевший колоссальный жизненный опыт, решил противопоставить силе – силу, авторитету – авторитет. По его совету император пригласил Варду Фоку, племянника императора св. Никифора II, сосланного за мятеж в монастырь, – об этом писалось в предыдущей главе. Теперь он был на время освобожден от иноческой клятвы, но при условии, что, разбив Склира, немедленно вернется в обитель. Это был очень точный и в известной степени остроумный расчет: Фока не мог забыть, что именно Склир некогда остановил его заговор и свел на «нет» все усилия захватить царскую власть. Поэтому, у него имелись личные мотивы поквитаться со старым обидчиком. С большим трудом переправившись в Кесарию, где можно было набрать свежее войско, Фока деятельно взялся за выполнение царского поручения. Попутно он заручился поддержкой Грузинского князя Баграта II Регвени (961–994), предоставившего ему 12 тыс. великолепной конницы. Однако первое столкновение двух армий 19 июня 978 г. на реке Сангарии закончилось победой самозванца. Сам Фока едва не погиб, выбитый в бою из седла. Правда, и Склир понес тяжелые потери 621 . |
| При этом некоторые из преданных новому императору вельмож, знавшие блаженного Василия и питавшие к нему великую любовь, по одному приходили к нему и вопрошали: — Чем кончится возникшее дело? Святой с плачем возвестил их, что не пройдет и трех месяцев, как кровавая смерть постигнет и вновь избранного на царство императора Константина Дуку и всех приверженцев его. Возвещая такой исход дела, блаженный горько и неутешно рыдал до изнеможения. После такого ответа со стороны святого вопрошавшие его вельможи затворились в домах своих и безвыходно оставались в них, со страхом ожидая предсказанного конца. К святому же Василию опять пришли, с намерением узнать будущее, двое вельмож. Это были два единоутробные брата, оба носившие сан протоспафария [ 22 ]. Пришедши к блаженному, они спросили его: — Что будет потом с нами, если мы сделаемся сторонниками новоизбранного царя и станем приходить к нему на ипподром? — Не ходите туда, чада! — со слезами ответствовал им святой, — если вы присоединитесь к нему, то один из вас будет убит, усеченный мечом, а у другого отрежут нос и уши, и он на всю жизнь свою останется посмешищем для всех видящих его. Но братья пренебрегли предсказанием святого: пошли на ипподром и присоединились к вновь призванному царю. По прошествии двух месяцев Константин Дука, увидя, что он обольщен и поруган патриархом и всем синклитом, стал совещаться с приверженцами своими, как бы добиться престола царского, на который он был призван. При этом добродетельный воевода не захотел употреблять в дело насилие. Как храбрый полководец, которому было привержено все войско и множество народа, он мог бы силою сокрушить все затворы и взойти на престол царский, или же мог обложить со своим войском стены города и не пропускать в него никаких съедобных припасов, чем заставил бы патриарха и весь синклит против воли признать себя царем и открыть доступ к царскому престолу. Но, будучи мужем благочестивым и богобоязненным, Константин не захотел, чтобы из-за него претерпел кто-нибудь бедствия голода, а также не желал добиваться трона кровавым путем. Поэтому, возлагая все упование свое на Бога и, продолжая еще верить клятве патриарха и вельмож, он повелел своим приверженцам, выломав только одни ворота, мирно и без всякого оружия отправиться вместе с ним в царские палаты. Благочестивый воевода говорил при этом: |
| 17 . Необходимо также отметить и версию о христианских мучениках, сосланных в Абхазию, в числе которых был некий Орентий со своими братьями. Известно, что христианство с самого своего возникновения подвергалось гонениям со стороны язычников во главе с императором. Гонение особо усиливается при императоре Диоклетиане, когда разрушались церкви, сжигались христианские книги, а каждый христианин должен был публично отречься от своей веры и принести жертвы языческим богам и обожествленным императорам. 18 В этот период для борьбы с персами неким кубикуларием Родоном в Антиохии был сформирован отряд, среди воинов которого был и христианин Орентий с шестью братьями. Когда этих христиан перевели во Фракию, Орентий совершил подвиг – победил в единоборстве вождя варваров, вторгшихся в эту провинцию империи. В знак милости император предложил Орентию и его братьям принести благодарственную жертву языческим богам. Так как воины-христиане отказались это делать, разгневанный император отсылает их в Саталу и приказывает здешнему дуку силой обратить братьев в язычество, а в случае отказа – сослать в Абхазию. Никакими пытками дуку не удалось заставить братьев изменить своей вере. Измученных христиан отправляют в Абхазию, но по дороге братья один за другим погибают. Тело последнего из них – Лонгина, выброшенное морем, находят в Питиунте, где и хоронят. В.А. Леквинадзе полагает, что Орентий должен был быть доставлен именно в Питиунт, если бы он уцелел по дороге. По его мнению, известная питиунтская мозаика была посвящена мученику Орентию, и сохранившаяся часть латинской надписи на мозаике – ОРЕ–являет начальные буквы его имени. 19 Здесь же уместно упомянуть и о многочисленных древних первоисточниках (особенно собранных и опубликованных в трудах Н.В. Пигулевской), сообщающих о распространении христианства в пределы Кавказа сирийскими проповедниками, о роли в христианизации народностей Кавказа таких сирийских городов, как Эдес, Селевкия, Антиохия и др. 20 По-видимому, христианство частично проникало в древнюю Абхазию и через названные города. В пользу этого предположения говорит тот факт, что Орентий со своими братьями был выходцем из Сирии. |
| 5. Нумериан сказал дуку Викторину: «Я желаю, чтобы Вавила учитель был вразумлен тобою. Итак, повелеваю надеть цепь на шею его, а также и на ноги его, в бесчестие; ибо он не мало оскорбил меня». Викторин дук сказал: «Клянусь твоею божественностью, я давно хотел донести страху твоему о человеке сем и о нечестивейшем народе сем, что они учат противозаконным и чуждым уставам и, умножаясь, причиняют нам затруднения, не повинуясь нам». Нумериан сказал дуку: «Теперь исполни приказанное тебе об ослушнике, и понемногу я изведу народ сей». Дук же наложил Вавиле цепь на шею и также на ноги и отпустил его идти со стражею, дабы он был видим всеми пасомыми им. Вавила же сказал: «Благодарю Бога моего, приведшего меня в такую честь за исповедание Его; ибо верую во Христа моего и уповаю, что он даст мне силу и терпение противостать козням отца твоего диавола; тебя же, дука, не благодарю, ниже царя твоего». 6. Нумериан сказал: «Призовите Вавилу, учителя малых и неразумно волнующихся». И ему Вавила сказал: «Я есмь учитель малых, кое в чем младенчествующих, но кое в чем и благоразумно противящихся желающим извратить истину; неразумных же среди вас не есмь учитель». Нумериан сказал: «Клянусь богами, подобает тебе цепь и облежащее вокруг ног твоих». Вавила сказал: «Ты, неразумно волнуясь, насмехаешься, но клянусь Сыном Божиим, она больше мне подобает, нежели тебе диадема, которая облегает твою голову». Нумериан сказал: «Несчастный, принеси жертву богам и освободись от ожидающих тебя мучений, и не обманывай детей, которых учишь». Вавила сказал: «Я уже сказал тебе, что есмь учитель малых; а желаешь узнать, что есть воспитание малых и учение в Боге? Я имею в своем ведении трех мальчиков, воспитываемых по Богу. Повели позвать их и увидишь твердость, и Бог есть с ними; ибо, может быть, ты не уверился моим испытанием, но внимал мне, как вздорному и болтливому». 7. Нумериан повелел ввести детей, предложенных Вавилою, и введенных спросил, имеют ли они мать. Они же сказали: «Да, но выше матери — воспитавшего нас Вавилу, нашего господина, учителя и отца». |
| Пламенные надежды патриотов, столь быстро окружившие Феодора Комнина Дуку, столь же быстро должны были перейти сначала на никейского царя и эпирского 45 деспота, потом на одного первого. Гибель и падение сопровождались унынием и мраком; плеяда блестящих писателей либо вымерла, либо рассеялась в Италию и Никею. Эпирские источники почти прекращаются, остаются известия врагов. Салоникский деспот Мануил правил спокойно с 1230 по 1237 г. Он заключил союз с Жоффруа Вилльгардуэном, князем Ахеи, даровал рагузцам (Дубровнику) привилегии за их дружбу не только к царству Салоникскому, но и к царю Стефану Сербскому, его зятю и союзнику. Рагузцы могли торговать свободно, не будучи подсудными местным судам, и имущество их было обеспечено, в случае их смерти, наследникам; в голодные годы был воспрещен вывоз жизненных припасов. Деспот Мануил желал было вступить в сношения и с римской курией, но, по-видимому, помешало духовенство, настроенное особенно враждебно к Римской Церкви на греческом Западе, на рубеже латинской пропаганды, часто насильственной. Катастрофа царя Феодора, смерть Хоматиана и отъезд Вардана в Италию изменили отношения Эпирской Церкви к Никейскому патриарху, и инициатива на этот раз открыто исходила от западного двора. Не могло быть уже речи об отпоре требованиям патриарха Германа, канонически и ранее обоснованным, так как за эпирскими архиереями не стояло более политической силы западного «царя и самодержца». Сам деспот Мануил обращается к патриарху как непреложному вождю христиан во всей вселенной, прося об устранении разногласий и о добром посредничестве перед светлым государем царем Иоанном Ватаци. Умоляя забыть прошлое, Мануил сам просил патриарха прислать ему архиерея для посвящения епископов, так как морские переезды для них небезопасны от пиратов. Патриарх Герман похвалил деспота Комнина Дуку, пожелал ему не только доброго здоровья, но даже и приращения земель; митрополита он ему послал. Однако приращения земель не воспоследовало. Остатки царства Феодора распались на три или четыре удела, и самому Мануилу достался наименьший, несмотря на помощь из Никеи. |
|
|
