| Жили там у знакомых монахинь, посещали храм, притом отец Даниил заходил в алтарь. В те дни во время молитвы ему была открыта точная дата его смерти. Матушка Архелая настояла на том, чтобы им переехать в город Сорочинск, так как там находился еще действующий храм. В 1952 году они перебрались на новое место жительства, а 12/25 июля 1953 года иеромонах Даниил скончался. За 2–3 дня до смерти он как бы завещал родным поминать его: " Царство Небесное, вечное блаженство иеромонаху Даниилу " , предсказывая свою скорую кончину. Отпевал старца в Сорочинском храме иеромонах Иоанн (Снычев), будущий митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский, в сослужении шести священников. Первую панихиду служил отец Стефан Акашев. Отец Даниил завещал похоронить себя рядом с матерью. Из города Сорочинска во 2-ю Михайловку гроб с телом покойного духовенство и множество народа несли пешком 18 километров. И там его встречал народ: люди постилали платки, бросали цветы, а потом брали и прижимали их к себе. В селе прекратились все работы; приходили люди из соседних сел, чтобы проститься с любимым батюшкой. Могила отца Даниила для многих является местом поклонения и паломничества. Почитатели старца Даниила приходят на могилу, молятся, просят его помощи и заступления, получают просимое и верят в его святость. Он заповедал: " По смерти моей, кому будет очень тяжело, приходите ко мне на могилку " . Иеромонах Досифей (Чучурюкин) (†16/29 ноября 1937) Дмитрий Степанович Чучурюкин родился 18 февраля 1871 года в городе Виневе Орловской губернии. В 1892 году он был призван в армию. В 1898 году Дмитрий поступил в Оптину пустынь. В 1914 году был рукоположен в иеромонаха. Отец Досифей отличался образованностью и прозорливостью; он был учеником старца Анатолия (Зерцалова), а позднее — архимандрита Агапита (Беловидова). В монастыре отец Досифей нес послушание фельдшера. С 1923 года — братский духовник оптинских монахов (уже после изгнания их в Козельск), духовник старца Нектария и духовный отец монаха Агапита (М. М. |
| В служебные обязанности монаха Агапита входили разбор монастырской библиотеки и составление к ней каталога, а также проведение экскурсий для посетителей музея, что он делал с удовольствием, с восторгом рассказывая о прошлом монастыря и вообще о Церкви. В 1925 году монах Агапит был из музея уволен. После увольнения он жил то на родине в Петрограде, то около Оптиной, зарабатывая на жизнь преподаванием иностранных языков, из которых прекрасно знал французский, немецкий, английский, итальянский и латынь. 16 июня 1927 года он был арестован, а 11 июля был арестован его духовный отец, иеромонах Никон. До этого монах Агапит ходил в светской одежде, а когда пришли арестовывать, он с радостью надел рясу и ушел в тюрьму христианским исповедником, точно только этого момента и ждал. 1 июля ему было предъявлено обвинение в том, что он «имеет обширные связи с центральными городами Союза ССР и, являясь сотрудником Оптинского музея , связывается с контрреволюционной группировкой означенного музея и совместно ведет контрреволюционную агитацию и религиозную пропаганду среди широких слоев крестьянского населения . Имея тесную связь с Никоном Беляевым, Таубе, как лицо, связанное со всем научным миром, в целях контрреволюционной деятельности предоставляет и использует все возможности». Желая получить сведения об участниках постригов в монашество, следователь спросил монаха Агапита: «Скажите, когда вас постриг в монахи Никон Беляев, где именно это происходило и кто при этом еще был?» Отец Агапит хорошо понимал, как именно следователь будет интерпретировать каждый его ответ, и, зная, что тот по существу незаконно спрашивает его об этом, так как статьи, предполагающей уголовную ответственность за постриг в монашество, не существует, кроме того, есть вопросы сугубо личные, интерес к которым следователя как представителя власти ничем не может быть обоснован, сказал: «На этот вопрос я отказываюсь давать ответ». — «Почему»? — «Поскольку касается личной моей жизни». Это был исчерпывающий и с точки зрения закона, и по христианской совести ответ, и на этом допросы были прекращены. |
| Прозорливый Исаакий был под стражей отправлен в Царьград; уходя от лица Валента, он воодушевился ревностью пророческой и воззвал к нему: «Аще возвращаяся возвратишися в мире, то не глагола Господь мною( 3Цар.22:28 ); глаголю же тебе, яко сведении вои на брань, и не возможеши варваров одолети, но побегнеши от лица их, и ят будеши, и жив огнём сожжешися» 209 Вскоре исполнилось пророчество человека Божьего. Валент, по прибытию в Адрианополь, дал битву и проиграл её. Две трети греко-римских войск изрублено, остальные рассеялись по лесам или ушли в разные города. Лучшие полководцы убиты; император обратился в бегство, но, будучи ранен стрелой, упал с коня и был перенесён служителями в находившийся на поле небольшой дом, и этому кратковременному спасению способствовала одна только темнота ночи. Но едва уняли ему кровь и перевязали рану, как толпа готов, отделившихся от войска, прибежала туда в намерении ограбить дом, не зная, кто там находится; они хотели отбить двери, но, видя сопротивление, зажгли его со всех сторон и пошли далее. В этом-то месте Валент, удручёный болезнью и угрызением совести, сгорел живой. Он получил жребий безбожных, будучи в жизни своей от всех ненавидим, а по смерти никем не оплакан. Врачующий инок Назад тому с лишком семьсот лет Россия имела уже великих и святых врачей, имена которых достойны вечной памяти. Агапит 210 , из Киева пришедший в пещеру преподобного Антония и там постригшийся, врачевал иноков и всех бедных людей. Его сострадание простиралось так далеко, что, услышав о болезни кого-нибудь из братии, он немедленно оставлял свою келью и оставался у недужного дотоле, пока искусством и молитвами не возвращал ему здравия. Сверх того, Печерский монастырь всегда видел множество болящих пришельцев, которые возвращались домой здоровыми. Вскоре успехи врачевания так прославили Агапита, что Черниговский князь Владимир Всеволодович Мономах, находясь в тяжкой болезни и уже не надеясь получить помощи от придворных врачей, отправил нарочного просить святого Антония, чтобы прислал к нему Агапита. |
| В., а также, по-видимому, Домициан и Феодор Аскида были изгнаны из мон-ря за исповедание «баснословия Оригена, Дидима и Евагрия о предсуществовании [душ]» ( Cyr. Scyth. Vita Sabae. S. 124, 128). Нек-рое время спустя оригенисты обратились к патриарху Иерусалимскому Иоанну III за разрешением вернуться в Новую лавру, но тот по настоянию прп. Саввы Освященного и Агапита отклонил их прошение. После смерти Агапита в 520 г. новый игум. Мамант тайно вернул оригенистов в мон-рь ( Cyr. Scyth. Vita Sabae. S. 124-125). В 531 г. Л. В. отправился в К-поль в составе делегации палестинских монахов, возглавляемой прп. Саввой. Последний намеревался упросить имп. Юстиниана прекратить уничтожение самаритян, восставших против дискриминационной политики императора (Ibid. S. 171). Юстиниан в это время проводил политику примирения с монофизитами, и в К-поль в 531 г. прибыло множество епископов и монахов, возвращенных императором из ссылки. Л. В., вовлеченный в полемику с ними, участвуя в диспутах в Царском Портике, открыл свои оригенистские воззрения и навлек на себя гнев прп. Саввы, к-рый не только прекратил с ним общение, но и посоветовал имп. Юстиниану осудить Л. В. как еретика, обвиняя его в оригенизме, арианстве и несторианстве (Ibid. S. 176-179; Evans. 1970. P. 150-153). Однако Л. В. не был осужден и позднее даже имел влияние при дворе имп. Юстиниана, сблизившись с казначеем Св. Софии Евсевием. Вместе они участвовали в собеседовании с монофизитами в 532 г. Благодаря рекомендациям Евсевия в 536 г. ( Evans. 1970. P. 154) соратники Л. В. Домициан и Феодор Аскида заняли епископские кафедры Анкиры и Кесарии Каппадокийской ( Cyr. Scyth. Vita Sabae. S. 188-189). В этом же году Л. В. участвовал в К-польском Соборе. В сент. 537 г. Л. В. вновь подвизался в Палестине: Кирилл Скифопольский упоминает его в связи с принятием в Новую лавру 40 оригенистов, изгнанных из Великой лавры игум. Геласием. Этот случай стал поводом для начала «монашеской войны», в которой Л. В. выступил как один из предводителей оригенистской партии. |
| По всей видимости, 10 мая было составлено обращение М. к Анфиму, обнародованное лишь спустя 5 дней. М. упрекал своего предшественника в том, что тот уклонился от участия в Соборе, который предоставлял ему возможность оправдаться от обвинений, и утверждал, что если бы Анфим был прав, то еще ранее подчинился бы решениям свт. Агапита (Ibid. P. 176-177). На 4-м заседании (21 мая) состоялось офиц. осуждение Анфима I за то, что он не исповедовал истинную веру, не подчинялся требованиям папы Агапита и не явился на Собор после троекратного вызова. Анфим был низложен с К-польской и Трапезундской кафедр, отлучен от Церкви, а также лишен права обжаловать соборное решение (Ibid. P. 180-186). Пятое заседание (4 июня) отцы Собора посвятили рассмотрению дела Севира Антиохийского, Петра Апамейского и мон. Зооры; Севир и Петр были обвинены в том, что продолжали занимать свои кафедры несмотря на многократно повторявшееся осуждение (Ibid. P. 111-113). После окончания заседаний М. направил соборные акты и свое сопроводительное послание патриарху Иерусалимскому Петру (524-552) (Ibid. P. 124-125). 6 авг. 536 г. последовал эдикт Юстиниана I в форме послания к М., в к-ром император подтверждал решения К-польского Собора (CPG, N 6877; изд.: Ibid. P. 119-123; Novel. Just. 42). Были предприняты репрессивные меры по отношению к осужденным и их последователям: им запрещалось жить в столице и ее предместьях, а также в крупных городах. Если кто-то будет уличен в предоставлении в своем доме убежища еретикам и их сторонникам, то его имущество должно быть конфисковано в пользу Церкви. Сочинения еретиков подлежали сожжению. В этот момент мон. Зоора скрывался в покоях имп. Феодоры . В 540 г. папа Римский Вигилий (537-555) в посланиях к имп. Юстиниану и М. положительно отозвался о деятельности Собора 536 г. и добавил к числу осужденных на нем лиц Филоксена (Аксенайю) († 523), еп. Иерапольского (Маббугского), Феодосия I († 566), бывш. патриарха Александрийского, к-рый также с ведома Юстиниана проживал в К-поле под покровительством Феодоры, Константина Лаодикийского и Антония Верского ( Jaff é . RPR. P. 590-591). Осуждение оригенизма |
| Спустя девять лет журнал «Душеполезное чтение» напечатал новый труд отца Агапита – «Очерк жизни настоятеля Оптиной пустыни архимандрита Исаакия», вышедший в 1899 году в Москве отдельным изданием. В 1900 году вышло жизнеописание старца Амвросия, составленное отцом Агапитом по воспоминаниям многих знавших старца людей и другим материалам. В том же году рясофорный инок Павел (будущий старец Варсонофий) получил благословение собирать материалы о жизни и трудах старца Макария; все собранное было передано отцу Агапиту, и он составил обширную книгу, которая по каким-то причинам оставалась в рукописи почти сто лет... Позднее отцу Агапиту было поручено дополнить собранными материалами и переработать составленное иеромонахом Климентом (Зедергольмом) «Жизнеописание Оптинского старца иеромонаха Леонида (в схиме Льва)», изданное еще в 1876 году. Книга, переработанная отцом Агапитом, вышла в свет в 1917 году (печаталась в типографии Шамординского монастыря). Все жизнеописания, составленные отцом Агапитом, имеют одну особенность: личность автора в них не выражается прямо в собственных словах, а хорошо чувствуется в подборе и порядке цитируемых материалов. В них нет ничего малозначительного – все на высоком духовном уровне и в то же время тепло. Нельзя также не отметить, что уровень писательского мастерства в книгах отца Агапита весьма высок. В декабре 1907 года из-за болезни ног отец Агапит перешел на постоянное жительство в монастырскую больницу. Он еще продолжал служить в храмах обители, нести обязанности духовника – окормлял всех последних старцев Оптиной – отцов Варсонофия, Анатолия, Нектария, Никона. Старец Нектарий ходил к нему в больницу советоваться по каждому делу, а также исповедоваться. Отцу Агапиту в 1912 году предлагали старчество, – он, однако, уклонился от этого. Не однажды предлагалось ему архиерейство, – и этого удела он как-то сумел избежать. Он был схимник, но когда принял схиму – неизвестно. Скончался схиархимандрит Агапит 23 февраля 1922 года, в то уже время, когда Оптина пустынь переживала тяжелые времена перед окончательным ее закрытием. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Крымский Августин О подвижнике новейших времен 18.09.2021 537 Время на чтение 18 минут Источник: Православие.ру Фото: Иеромонах Августин (Половецкий) «...подвижники нужны, как солнце. Составляя самый поэтический и жизнерадостный элемент общества, они возбуждают, утешают и облагораживают. Их личности – это живые документы, указывающие обществу, что кроме людей, ведущих споры об оптимизме и пессимизме, пишущих от скуки неважные повести, ненужные проекты и дешевые диссертации, развратничающих во имя отрицания жизни и лгущих ради куска хлеба, что кроме скептиков, мистиков, психопатов, иезуитов, философов, либералов и консерваторов, есть еще люди иного порядка, люди подвига, веры и ясно сознанной цели». А.П. Чехов 13 сентября 1996 года. На самом излёте ночи, в час, когда утро вот-вот разольёт по небу молоко, на глухой трассе под Белгородом закончил свой земной путь архимандрит Августин (Половецкий, 1955–1996). Ему едва исполнилось 40 лет. Вместе с ним погиб совсем юный монах Агапит. Свято-Климентовский монастырь, могилы архим.Августина (Половецкого) и иеромонаха Агапита (Маланича) Севастополь. Инкерманский Свято-Климентовский монастырь. Под горой древней каменоломни стоят два креста. Два скромных надгробия, под которыми покоится прах архимандрита Августина и иеромонаха Агапита (Маланича). Мимо проносятся поезда, живая, мельтешащая жизнь здесь касается вечности, преходящее — нетленного, земное — Небесного. Надгробный камень У этих могил вспоминаются строки Афанасия Фета: Какой тут дышит мир! Какая славы тризна Средь кипарисов, мирт и каменных гробов! Рукою набожной сложила здесь Отчизна Священный прах своих сынов. Они и под землей отвагой прежней дышат... Боюсь, мои стопы покой их возмутят, И мнится, все они шаги живого слышат, Но лишь молитвенно молчат. Нет ничего случайного в том, что архимандрит Августин нашёл упокоение именно в этом месте, древнейшей жемчужине христианства, сияющей над Крымским морем без малого две тысячи лет. Ведь именно его трудами восстал монастырь из руин. Кто он, этот легендарный для Севастополя человек, удостоенный такой чести? Отца Августина знали и любили в этом городе столько людей, что если бы каждый из них припомнил хотя бы один эпизод их личной встречи, получилась бы повесть длиною в жизнь вечную. |
| Не подвергнись же ради сего чему–нибудь постыдному. Не будь хуже птиц, которые везде находят себе готовую пищу. По вере твоей не оскудеет у тебя елей в чванце и ворон препитает тебя, как Илию в пустыне. Смотри, как Фекла спаслась от огня и зверей, как великий Павел охотно терпел голод и стужу, чтобы ты, дева, научилась взирать к единому Богу. Бог умел и тысячи людей пропитать в пустыне. Красота увядает, слава скоротечна, богатство — неверный поток, владычествовать дается немногим. А ты избежала утех обманчивого мира, с радостью вступила во Святая Святых и вечно будешь ликовствовать с ангелами, заняв лучшее место между сынами и дщерями. Но бодрственно ожидайте, девы, Христа, с непомеркающими светильниками сретьте Жениха, чтобы, взойдя с Ним в чертог, узреть Женихову красоту и приобщиться горних таинств. К монахам В стихотворениях Св. Григорий восстает против обычая, по которому посвятившие себя созерцательной жизни мужчина или женщина избирали для попечения о делах домашних особу другого пола, под именем синизакта и синизакты, или также агапита (возлюбленного) и агапиты (возлюбленной). В стихотворениях Св. Григорий восстает против обычая, по которому посвятившие себя созерцательной жизни мужчина или женщина избирали для попечения о делах домашних особу другого пола, под именем синизакта и синизакты, или также агапита (возлюбленного) и агапиты (возлюбленной). Если мужи или жены станут хвалить совокупную для многих жизнь, чтобы под узами единомыслия заботиться о ликостоянии окрест милосердого Царя и по обету под одним кровом стремиться к одной цели и одной стезей, то сие весьма хорошо. Ибо ничто прекрасное не любит показываться одиноким, и то еще не совершенно, что не преуспевает даже и перед хорошим. И дружба, назначающая себе тесные пределы, мало доставляет приятности, равно как неразборчивая бывает грязна. Но советую и здесь утвердить великую пропасть, чтобы мужи или жены, посвятившие себя благочестию, жили раздельно и имели одну только общую славу. Зависть преследует не одних живущих в совокупности; им большая предстоит брань. |
| – Куда двинули, Владик? Тут нет вокзала, это разъезд. Придется ждать поезда прямо на платформе. А холодно, бр-р-р! Продрогнем мы с тобой, пока дождемся следующей электрички: они теперь уже совсем редко ходят. Владлен покосился на отца Агапита, как на младенца неразумного и сокрушенно покрутил головой: ничего ты, мол, так и не понял, батюшка! – Нельзя нам следующей электричкой ехать, ты уж извини, отец Агапит. Там те же люди работают, и если узнает Миша… – А кто он такой, этот Миша? Страшный какой-то, черный… И внутри будто такой же, как снаружи. – Это ты верно сказал – страшный он и черный, снаружи и внутри и со всех сторон. А еще он вооружен и очень опасен. И люди его тоже. Так что пошли, батя, искать дорогу: на попутках будем в твой монастырь добираться! Нам и на платформе-то опасно оставаться… – Зачем на попутках? Я сейчас в монастырь позвоню, и за нами приедут. Тут недалеко, километров тридцать всего… И шоссе где-то совсем рядом должно быть. – Да ну?! – ожил Владлен. – Тогда давай звони скорей, батя! И скажи, чтоб шевелились, а то мы тут с тобой задрогнем до смерти. Отец Агапит достал мобильник и стал дозваниваться до монастыря. У него ничего не выходило. – Связи нет… – растерянно проговорил он. – Придется на попутках добираться до населенного пункта, где телефон есть, а оттуда уже звонить. Помоги рюкзак накинуть! Владлен помог отцу Агапиту вскинуть на спину рюкзак, но иеромонах под его тяжестью вдруг ахнул громко и сел, опираясь руками об лед платформы. – Ты чо, отец Агапит? – испуганно спросил Владлен. – Знаешь, Владик, а я, кажется, ногу подвернул. Не могу ступить. корень! А вдруг перелом это? Давай я тебя до скамейки доведу, а сам побегу на разведку, шоссе поищу, где машины ходят… Довел Владлен иеромонаха до скамьи, усадил его, предварительно рукавом смахнув снег, велел ждать, а сам, сгорбившись от колючего снежного ветра, побежал к спуску с платформы… Шоссе он нашел сразу: оно проходило параллельно железной дороге, метрах в ста от нее, и от платформы через лес к нему вела тропа, сейчас уже полузасыпанная снегом. Владлен под руку вывел хромающего отца Агапита на край шоссе, где кончалась тропа от разъезда, а само шоссе делало поворот, потом перетащил туда же вещи с платформы. |
| В марте 1904 года Калужская Духовная Консистория обратилась к настоятелю Оптиной Пустыни игумену Ксенофонту с предписанием отобрать отзыв от архимандрита Агапита, «позволят ли его физические силы и есть ли желание быть назначенным для несения пастырского служения в лазаретах и госпиталях на театре военных действий». Но для этой миссии о. Агапит был уже слишком слаб. После нескольких лет жизни в скиту он перешел на жительство в монастырскую больницу. Вот что говорит об этом скитская летопись: «1907 г. Декабрь 31. В сем году из состава скитского братства выбыл живший в скиту на покое архим Агапит. О.архимандрит еще в декабре 1906 г., вследствие болезни ног, поместился в монастырской больнице для лечения; ввиду же необходимости иметь под рукою медицинское пособие, нашел более удобным остаться на постоянное пребывание в больнице и освободил занимавшуюся им в скиту келлию.» Великим Постом 1907 года в монастырской больнице лежал младший брат Оптинского старца Никона Иван Митрофанович Беляев, в то время 16-летний гимназист, впервые приехавший в Оптину Пустынь. На склоне лет он с большой теплотой вспоминал об о. Агапите: «В то время моими соседями были любвеобильнейший и мудрейший о.архимандрит Агапит и старый, старый слепец иеросхимонах о. Иустин. Скоро по приходе в больницу я был в состоянии ходить и стоять, и дано было мне сладостное послушание вычитывать этим отцам все утреннее и вечернее правило. Им я тоже доставлял немалое утешение. Много хорошего и поучительного сказано было ими мне. И хоть я и не помню отдельных их слов, но они касались всего, что мне пришлось в то время видеть и переживать. Это были мои, собственно говоря, первые наставники, которых я никогда не забываю поминать со всею любовью. Тут же из коридора (жил я во втором этаже) была дверь на хоры больничной церкви во имя Преподобного Илариона Великого. По субботам, воскресеньям и иногда по другим дням там была служба.» Духовным окормлением аввы Агапита пользовались все последние старцы «старой» Оптины: Варсонофий, Анатолий (Потапов), Нектарий и Никон. При этом, будучи современником и учеником преподобного Амвросия, архимандрит Агапит «в старости маститей» стал как бы связующим звеном между поколениями обители. |
|
|
