| В Отце - единство, в Сыне - равенство, в Святом Духе - согласие единства и равенства (unitatis aequalitatisque concordia); и эти три - все едины благодаря Отцу, все равны благодаря Сыну, все соединены благодаря Св. Духу» (De doctr. chr. I, 5, 6). Это, конечно, формула умонепостигаемого (т. е. описываемого на формально-логическом уровне) божества, но составлена она (как и многие другие у Августина) все-таки с ориентацией на разум, на предельно возможное в рамках антиномизма понимание ее сути человеком. Крайний алогизм и предельный иррационализм веры, так рельефно продемонстрированные на латинской почве еще Тертуллианом, остались чужды гиппонскому мыслителю. Однако и он должен был выйти далеко за пределы ratio, чтобы утвердить окончательную истину: эта предельно простая, но умонепостигаемая Троица обитает внутри каждого человека. «Ты же был во мне глубже глубин моих и выше вершин моих» (interior intimo meo et superior summo meo) (Conf. III, 6, 11). Узрение внутри себя Бога побудило Августина особенно пристально вслушиваться в еле уловимые движения души, в труднодоступные для наблюдения процессы внутренней жизни человека. В дальнейшем мы еще не раз будем иметь случай использовать результаты этих наблюдений, ибо они оказались значимы как для августиновской гносеологии, так и для его эстетики. Здесь имеет смысл остановиться только на одном доказательстве бытия Божия Августином, отличном, как отметил еще И. В. Попов, от традиционных в раннем христианстве доказательств и имеющем прямое отношение к эстетике. Красота и целесообразность мира заставляют его думать не только о причине этой красоты (что можно наблюдать у большинства философов и церковных писателей), но дают своеобразный ход его мыслям. «Красота и разумность природы, - писал И. В. Попов, - служит для него лишь поводом обратиться к своему внутреннему миру, чтобы в нем узреть Бога. Одобряя одни вещи и порицая другие, мы производим их оценку. Это обстоятельство побуждает нас подумать, на чем основана эта оценка. Углубляясь с этой целью в область своего мышления, мы находим, что колеблющаяся и изменяемая деятельность нашего ума в оценке вещей опирается на неизменяемые и вечные принципы. |
| Эти семь ступеней, как мы видим, существенно отличаются от «лестницы», описанной в трактате «О количестве души». Если там главный акцент делался на эстетически-гносеологическом характере духовного совершенствования (по ступеням прекрасного), то здесь - на нравственно-религиозном. Однако сущность восхождения к высшей мудрости остается в принципе той же. Основу ее составляет достижение абсолютной истины, притом достижение, как и там, отнюдь не на путях разума и философского мышления, но внутри особым образом организованной экзистенции, где главное значение имеют моральная и духовная чистота и любовь . Эти с древних времен важнейшие понятия человеческой культуры заняли теперь видное место в августиновском мировоззрении и прежде всего в его теории познания. Процесс познания представляется Августину состоящим в целом из трех этапов: 1. Чувственное познание; 2. Разумное (рациональное) познание и 3. Сверхразумное постижение . Объект познания при этом складывается из двух частей: тварного мира во всей его полноте и его Первопричины, творца и управителя - Бога. Чувственное познание (подробнее на нем мы остановимся в гл. X) имеет отношение только к сотворенному миру, сверхразумное постижение - в основном только к Богу, а рациональное познание - как к миру, так и к Богу. На раннем этапе духовного развития Августин, как мы помним, был твердо уверен, что путь к постижению Бога лежит через познание мира, т. е. основывается на усвоении совокупного опыта всех наук. В гиппонский период он убеждается, что светские науки, особенно естественного цикла, мало способствуют религиозному познанию. Соответственно и познание «физического» мира излишне для человека веры. Ему «нет надобности исследовать природу вещей, наподобие тех, кого греки называют физиками» (Enchirid. 9; ср.: Ер. 147). На основании такого рода высказываний некоторые исследователи склонны считать, что у Августина познание мира и познание Бога - пути диаметрально противоположные . Однако с этим вряд ли можно согласиться. При всей своей высокой духовности Августин был все-таки слишком сильно привязан к миру, в котором он видел великолепное произведение божественного Художника. Поэтому он был просто не в силах противопоставить путь познания произведения познанию самого художника или оставить без внимания это совершеннейшее произведение. |
| Зачем я говорю вам обо всем этом? Потому что нас может спасти не внешнее величие, не гордыня, но только смирение. Сын Божий оказался почитаем не тогда, когда Он пребывал на Небесах, а когда Он снисшел на землю – тогда Ему и поклонились. Прежде Он содержал в Своей власти солнце, луну и ангелов, но не был поклоняем; а ныне Он родился на земле совершенным и всецелым Человеком ради того, чтобы исцелить целый мир. Если бы Он [как ложно утверждают некоторые] не воспринял бы хоть что-то из человеческой природы, то и не спас бы 10 . Если бы Он воспринял лишь тело, а не душу, то не спас бы и души. Но неужели же Он принял лишь то, что имеет меньшую ценность [– плоть], и не искупил того, что обладает большей ценностью [– душу]? Некоторые же, хотя и признают, что Он спас душу, которую и воспринял [в Воплощении], вместе с тем полагают, что, подобно тому, как душа превосходит собой тело, так и разум является управителем души [и ложно отрицают, что Господь воспринял в Воплощении людской разум]. Однако если Христос не искупил человеческий разум, то и не спас меньшую, чем разум, душу. Ты ответишь: «Он не принял [в Воплощении] людского разума ради того, чтобы Его сердце оставалось свободным от [всегда властвующих в нем] людских пороков, злых мыслей и пожеланий». Однако [я возражу тебе: ] если Ему все это действительно было неподвластно, если Он был перед этим безсилен, то зачем и мне винить себя за то, что я не справляюсь [с моими собственными пороками, злыми мыслями и пожеланиями] – с тем, что не оказался бы в силах победить даже Он? Однако мы забыли о нашем [первоначальном] намерении и сказали о большем, чем рассчитывали: замысел был говорить об одном, а язык обратился к другому. Приготовимся же внимать епископу и расслышим чутким ухом все то, что я [в своем слове] упустил, а он изречет. Благословим же Господа, Которому слава во веки веков. Аминь. Блаженный Августин Слово 192-е. На Рождество Христово Блаженный Августин , епископ Гиппонский (354, Тагаста, Нумидия – 430, Гиппон Регий, Нумидия) – великий западный святой отец, богослов, проповедник. |
| Приведенные образцы из разных слоев художественной структуры проповеди (тематический образ, частный толкуемый образ, образ типа примера) наглядно обнаруживают действие интерпретативной силы образности в этом устном экзегетическом жанре – актуализацию духовного смысла толкуемого текста для Церкви и, в частности, для паствы. Так реализует блаженный Августин задачи экзегета, как они формулируются им, например, в трактате «О христианской науке» или в «Послании к Деогратию об обучении оглашенных»: созидание в слушателях веры, надежды и любви и возгревание любви к Богу и ближнему 451 . Как бы мы ни оценивали сегодня состоятельность некоторых экзегетических и риторических приемов гиппонского учителя, его оригинальность или зависимость от традиции, читая его проповеди, мы не можем не согласиться с тем, что это мастер живого художественного слова. Но главное, пожалуй, выразил Боннер в заключении вышеупомянутой статьи: «Сила Августина как проповедника и экзегета объясняется тем, что он был, по замечательному выражению ван дер Мера, «безусловный христианин». Именно поэтому и сейчас, через пятнадцать столетий по его кончине, стоит читать его для руководства к пониманию, а особенно к приложению Священного Писания» 452 . Замечания о тексте Писания и стиле проповеди При передаче текста Писания (особенно Псалтири) по-русски мы не могли в полной мере придерживаться Синодального текста по двум причинам. Во-первых, блаженный Августин пользовался одной из разновидностей «италийского» перевода Псалтири 453 , ориентированного на версию Семидесяти, а не на масоретский текст (основу общепринятого русского перевода). Во-вторых, выстраиваемая им в толкованиях образная система основывается на такой трактовке словесного облика текста Писания, которая воспроизводима только при буквальной передаче именно данного вида латинского текста. Стиль данного толкования отмечен многими особенностями, характерными для устного, полуимпровизированного изложения. Обилие прямых обращений, риторических и прочих вопросов (подсказов, сомнений, совещаний) 454 , анаколуфы и рваные периоды, возвращения к теме и повторения плеонастического характера – все это неизбежно в устной речи и даже необходимо для придания ей жизненной силы, но в письменном виде кажется нам затрудняющим понимание и противоречащим нормам литературного изящества. Из соображений верности подлиннику мы старались не сглаживать его шероховатости, изломы и ухабы, но дать зазвучать живому слову в живом исполнении. |
| Миросозерцание Евгения Николаевича Трубецкого по его магистерской диссертации «Миросозерцание блаженного Августина» Источник Статья подготовлена в рамках проекта « Блаженный Августин Гиппонский в философско-богословском и культурном диалоге традиций Востока и Запада» при поддержке Фонда развития ПСТГУ. Article is prepared within the «Blessed Augustine of Hippo in the philosophicaltheological and cultural dialogue of the traditions of East and West» project with assistance of Fund of development of St. Tikhon’s Orthodox University. Аннотация : Написанная в 1891 г. магистерская диссертация князя Евгения Николаевича Трубецкого «Миросозерцание блаженного Августина » стала заметным явлением русской «августинианы». Сам автор поставил себе целью на основе подробного и непредвзятого исторического исследования дать заключение о месте и роли блаженного Августина в истории западной цивилизации. Его выводы можно свести к положению, что блаженного Августина следует считать скорее отцом «латинской идеи», чем отцом Церкви в широком смысле слова. Последнее объясняется его (Августина) чрезмерной приверженностью к юридическому пониманию евангельского учения и к внешней принудительной организации церковной жизни. При этом внимательное чтение диссертации приводит к заключению, что основным источником для содержательных тезисов ее автора были работы его старшего друга, Владимира Сергеевича Соловьева. Наибольший же интерес вызывает то, что можно установить параллель между внутренней эволюцией блаженного Августина так, как она представлена в диссертации, и аналогичным путем В. С. Соловьева , как раз в конце 80-х гг. переживавшего увлечение католичеством и идеей соединения Церквей. В статье рассматривается гипотеза о том, что эта параллель была неслучайной, составляла существенную часть замысла автора диссертации и оказала свое обратное влияние на прочтение им текстов епископа Иппонийского. Abstract : The master’s dissertation of prince Yevgeny Trubetskoy “Worldview of St. Augustine”, which was written in 1891, became a notable event in Russian studies of Augustine. |
| Св. мч. Иустин Философ (II в.) в своих апологетических сочинениях также признавал, что истинное знание о Боге и богопочитание были доступны отдельным людям и вне библейского Откровения благодаря их разумной природе, объясняя это в рамках учения о Христе как Божественном Логосе (λϒος). Согласно св. Иустину, Христос есть «Логос, Которому причастен весь человеческий род» ( Iust. Martyr. I Apol. 46). Эта естественная причастность всякого человека Божественному Логосу выражается прежде всего в его религ. и моральной жизни в соответствии с Логосом, в процессе к-рой человеческий разум-логос, опираясь на свое богоподобие, возвышается к своему Божественному Первообразу-Логосу. Т. о., доступная всякому человеку Е. р. до пришествия Христа состояла во внутреннем переживании человеком своей связи с единым Божественным Началом, к-рое могло выражаться в различных внешних религ. формах. Эта концепция позволяет св. Иустину говорить о существовании «христиан до Христа»: «Те, которые жили согласно с Логосом, суть христиане, хотя бы и считались за безбожников» (Ibidem). Сходные идеи можно обнаружить и у блж. Августина , еп. Гиппонского (354-430), писавшего: «Та самая вещь, которая называется ныне христианской религией, была уже у древних, более того, она была от самого начала человеческого рода» ( Aug. Retractat. I 13. 3). Св. Иустин специально подчеркивает врожденность (т. е. естественность) истинного знания о Боге, доступного некоторым дохрист. мыслителям, к-рые «могли видеть истинно сущее (τ ντα) посредством присущего им врожденного семени Логоса» (δι τς νοσης μφτου το λϒου σπορς - Idem. II Apol. 13). Вместе с тем св. Иустин указывает на то, что такая Е. р. по необходимости является несовершенной, поскольку приобретаемое естественным образом знание о Боге «смутно» и «неотчетливо» (μυδρς); до пришествия Христа преподается лишь «семя и некоторое подобие» (σπρμα τινς κα μμημα), а не сама вещь, достигаемая лишь в благодати (Ibidem). Из суждений св. Иустина закономерно следует принципиальный для понимания места и значения Е. р. в патристической мысли вывод: множественность естественного религ. опыта и форм его выражения представляет собой раздробленный, а потому неизбежно несовершенный и зачастую неверный отблеск недоступной «естественному» человеку всецелой истины, впервые явившейся во Христе и доступной лишь через Него. |
| Проходя молчанием «Православный парижский месяцеслов» — явление не дурное, хотя и плохо составленное, осмеливаюсь обратить внимание Вашего С-ва на книгу барнабита Шувалова: «Ma conversion et ma vocation». Она только что появилась, и я не успел ее внимательно прочитать. Автор, в латинском монашестве получивший имя Августина, подражает формой сочинения своему блаженному Гиппонскому покровителю. Но он далек от Августина порядком, богатством мысли и силою доказательств. Впрочем, самая восторженность беспорядочная, мольбы и советы усиленные могут бросить смущение в слабые души. Барнабит Шувалов, восторженный, беспокойный и тщеславный, доставляет мне много работ и опасений. Без предварительных объяснений, по праву прежнего отдаленного знакомства, он входит в русские семейства, и с жаром и настойчивостью склоняет в папскую веру. В настоящее время он пристает и убеждает трех наших соотечественниц. С помощью Божией постоянно являюсь на брешь и отражаю противника. Шувалов проповедует по церквам и посылает приглашение к русским; некоторые из них — о стыд! из какой-то вежливости и любопытства идут на приглашение. Как противоядие папским брошюркам существуют на французском языке: 1) Ответственное послание патриархов папе 1848 г.; 2) Другой ответ на тоже послание, приписываемое блаженно-усопшему патриарху Константию; 3) Question de l’orient et d’Occident ; 4) Quelques mots d’un Chrétien orthodoxe (Хомякова); 5) Théologie orthodoxe Преосвящ. Макария и 6) имеющие появиться: «Суждение православного грека» и «Разговор между испытующим и уверенным…». Мне кажется полезным после наблюдения и отчетливого сознания результатов иезуитских нападений, написать полемическое сочинение на русском и французском языках, в котором, как говорится, нужно собрать семь пятниц в одну пятницу. Если же неутомимые козни окажутся безвредными, то покрыть их молчанием и забвением. Приняв смелость высказать мое мнение, всепокорнейше прошу Ваше С-во не оставить меня в неведении: как Вы изволите судить об усилении в Париже антиправославных сочинений и о способе действия против этого зла. «Аще бы ведал дому владыка, в кую стражу тать приидет, бдех убо бы и не бы дал подкопати храма своего» ( Мф. 24:43 ). |
| Боже, Свете сердца для всех, созерцающих Тебя, жизнь души для всех, любящих Тебя горним томлением, и крепость помышления для всех, взыскующих Тебя, даждь мне крепче прильнуть к священному и сокровенному желанию соединения с Тобой! Прииди, молю Тебя, в сердце мое и опьяни его преизбытком блаженства, дабы отстранился я от всего временного и преходящего! Мне стыдно и горестно, потому что меня одолевают страсти, которые навязывает мне человеконенавистник диавол. Все, что я вижу, в тягость мне, все, что напоминает мне о прошлом, мучительно для меня. Помоги мне, Господи Боже мой, даждь мне радость сердечную! Прииди ко мне, да узрю Тебя! Хотя и удручена и мертва душа моя, но приближение Твое оживит и укрепит ее! Истлела и лежит в руинах душа моя, но Ты, Господи, воздвигни ее! Я знаю и исповедую, что много в ней того, что противно Тебе и взору Твоему. Но кто другой очистит сосуд души моей? Или к кому иному я обращу вопль свой, если не к Тебе? Господи, очисти меня от тайных грехов и спаси раба Твоего! Подвигни меня, о сладчайший Христе, всеблагой Иисусе, подвигни меня, молю Тебя, сбросить бремя плотских вожделений и мирских устремлений любовью к Тебе и желанием соединиться с Тобой! Пусть над моей плотью владычествует душа моя, над душой – разум, над разумом – благодать Твоя! Подчини всего меня, и внутреннего и внешнего, воле Твоей! Даруй мне силу воспевать и славословить Тебя устами моими, всем сердцем и всем существом моим! Отверзи ум мой и возвысь крепость сердца моего к постижению таинств Твоих, дабы мог дух мой неусыпной и томимой гладом мыслию достичь Твоей превечной премудрости, простирающейся на все сущее! Разреши меня, молю Тебя, от уз, крепко содержащих меня, дабы стал я рабом Твоим! И когда я отрину все это, я прилеплюсь к Тебе одному и к Тебе одному будет обращено все помышление мое! О сладости Я люблю Тебя, Боже мой! Люблю! И я желаю любить Тебя еще больше! Даруй мне, Господи и Боже мой, – Ты, Который прекраснее всех людей, – силу желать и любить Тебя настолько, насколько возможно и должно! Невозможно найти меру любви к Тебе, поэтому надлежит любить Тебя безмерно! И даже еще более, потому что Ты настолько возлюбил нас, что избавил от смерти и сотворил для нас столь много великого и дивного! |
| О Любовь, которая всегда горит, словно пламя, и не угасает! О Христе сладчайший, всеблагий Иисусе! О Ты, Который есть сама Любовь, Боже мой! Опали меня всего Твоим пламенем, Твоей горней Любовью, сладостью Твоей, томлением Твоим, правдой Твоей, радостью и веселием Твоим, добротой и милостью Твоею, вожделением к Тебе, вожделением святым, и благим, и непорочным, и чистейшим! Опали меня, дабы я любил Тебя, ощущая себя всецело наполненным сладостным вином любви Твоей, благоухающим Твоей многоблагоутробной благодатью! Дабы я любил Тебя, о всесладчайшая и высочайшая Красота, всею душою своею, всем сердцем и помышлением, со смирением и сокрушением духовным, источая потоки слез, с благоговейным умилением, со страхом и трепетом, имея Тебя в сердце, в помышлении и перед своими очами везде и всегда, любил так, чтобы не оставалось во мне места ни для какой ложной и притворной любви! Томление по Богу Господи Иисусе Христе, Боже мой, Избавителю мой, Милость моя, Спасение мое, Тебя воспеваю, Тебя благодарю! Твоя благость, Господи, сотворила меня, Твое человеколюбие очистило меня от греха праотцев, Твое долготерпение сносило меня доныне, и питало, и ждало меня, хотя и после омовения в купели Крещения я многажды скатывался в нечистоты всяческих прегрешений... Господи Боже мой, Создателю мой, Помощниче мой, жажду Тебя, алкаю и вожделею, стеная! Сколь велико мое томление по Тебе! О непорочнейший, прекраснейший и беспредельно безмятежный, обращается к Тебе все произволение мое, взыскую Тебя, на Тебя надеюсь! Отказалась душа моя принять какое-либо другое утешение, кроме утешения в Тебе, о единственная Радость моя! Не медли же Господи, прииди ко мне, и я обрету утешение! Яви мне лик Твой, и буду спасен! Предстань предо мной, и утолится священное Вожделение мое! Открой мне славу Твою, и станет совершенной радость моя! «Тебя жаждет душа моя, по Тебе томится плоть моя...» 107 . Когда же Ты приидешь ко мне, Утешение мое, которого я так жду? Узрю ли я когда- нибудь радость, по которой так томилась душа моя? Насыщусь ли я когда-нибудь созерцанием славы Твоей, ибо ее скудость во мне, точно глад, беспрестанно терзает меня? Захмелею ли я когда-нибудь от сокровища Царствия Твоего, о котором так стенаю? Напоишь ли Ты меня когда-нибудь потоками наслаждений Твоих, которых столь сильно вожделею, точно жаждущий? |
| Интервью с Алексеем Руслановичем Фокиным, заведующим кафедрой богословия ОЦАД, старшим научным сотрудником Института философии РАН, о конференции «Блаженный Августин и мировая культура», прошедшей в Библиотеке иностранной литературы 23 апреля 2013 г. " Учение об " умопостигаемой триаде " в теологии и космологии преподобного Максима Исповедника " . Доклад А.Р.Фокина, преподавателя Московской духовной академии, прочитанный им 16 ноября 2012 года в рамках открытого семинара кафедры богословия Московской духовной академии, приуроченного к 1350-летию со дня кончины преподобного Максима Исповедника. Публикуется с сокращениями. Новый всплеск интереса к тринитаризму Августина наблюдается в конце XX – начале XXI века. В заключительной части публикуемого цикла статей А.Р. Фокин обращается к рассмотрению исследований учения западно-христианского мыслителя, выходивших в России и за рубежом в упомянутый период. Во второй части данного цикла статей А.Р. Фокин продолжает обзор исследований тринитарного учения Августина, выходивших в России и за рубежом в 1960-х – 1990-х годах. Тринитарное богословие самого выдающегося западно-христианского мыслителя эпохи патристики — блаженного Августина, епископа Гиппонского, — лежащее в основе как всего последующего западного тринитарного богословия, так и многих характерных черт западно-европейской философии, всегда привлекало и продолжает привлекать внимание ученых. В публикуемом цикле статей предлагается обзор наиболее значимых российских и зарубежных исследований в области тринитарного богословия блаженного Августина. А.Р. Фокин также приводит разъяснение основных концепций, представленных в рассматриваемых работах. В интервью автора портала Игоря Петровского со старшим научным сотрудником Института философии РАН, заведующим кафедрой богословия и патрологии Общецерковной аспирантуры и докторантуры им. свв. Кирилла и Мефодия Алексеем Руслановичем Фокиным рассматривается ряд важных тем, связанных с эволюцией христианского богословия: тринитарное богословие и его развитие в западно-христианской и восточной традициях, влияние восточных отцов на западных авторов, влияние античного наследия на парадигму взглядов отцов Западной Церкви. |
|
|
