| Непосредственное зарождение Г. и его переход на уровень теоретической полемики традиционно связывается с конфликтом между папой Бонифацием VIII и кор. Филиппом IV Красивым. С этого времени разногласия между Римом и Францией выходят за рамки споров о конкретных вещах и превращаются в многовековую дискуссию о принципах разделения светской и духовной властей, о праве Римского папы вмешиваться и решать церковные вопросы во Франции. В ответ на буллу Бонифация VIII «Unam Sanctam» (18 февр. 1302), излагающую учение о превосходстве духовной власти над светской, Филипп IV ответил поддержкой концепции, базирующейся на римском праве и заключающейся в идее абсолютного разделения светской и духовной властей. В результате конфликта кор. Филиппа IV Красивого с папой Бонифацием VIII были ограничены вывоз десятины из Франции в Рим и право папы вмешиваться в суверенное право короля в светских делах. В анонимном трактате, называемом по первым строкам «Antequam essent clerici» (Пока не станут клириками), защищавшем особое положение франц. духовенства по отношению к Риму, говорилось, что миряне и клирики - части одного тела Церкви, а свободы, вольности и привилегии духовенства предоставлены королем и поэтому могут быть им изменены и даже отменены. Франц. легистами в свою очередь разрабатывался тезис, что ни король, ни его служители не могут быть отлучены от Церкви за решения, принятые ими при исполнении их функций. Легисты напомнили также о свободах древней Церкви во Франции, напр. о праве выбирать епископов и аббатов, к-рые распоряжались бы бенефициями. Показательно, что на ассамблее духовенства 31 янв. 1297 г. большинство из 77 франц. прелатов также заявили о приверженности свободам галликанской Церкви. Речь легиста П. Флота на Генеральных штатах 1302 г. традиционно считается 1-м выражением теории Г. Депутаты 3 сословий 10 апр. 1302 г. поддержали короля, однако были враждебно настроены не столько в отношении папы, сколько в отношении Римской курии, к-рую обвиняли в незаконном желании господствовать над франц. Церковью. |
| Неблаговидную помощь оказал папа Климент V Филиппу Красивому в уничтожении рыцарского ордена тамплиеров. В 1307 году по приказу короля французские рыцари-тамплиеры были арестованы и заключены в тюрьму, а их руководителей заточили в тюрьму крепости Тампль, которую когда-то построили сами тамплиеры. Инквизиционный процесс, длившийся почти семь лет, сопровождался пытками и допросами. По настоянию короля папа Климент V призвал и других государей распустить рыцарский орден тамплиеров. Почему же все-таки была проведена акция против тамплиеров? Центром ордена, после того как рыцари оказались вытесненными со Святой земли, с 1291 года стал Кипр, а затем с 1310 года - Франция, точнее, Париж. Между тем орден благодаря банковским операциям и торговой деятельности приобрел огромные богатства; тамплиеры были кредиторами номер один королей и пап. В то же время они умело конспирировали свою банковскую сеть. На Востоке они, очевидно, переняли определенные культовые ритуалы, обряды посвящений, не характерные для христианских религий. (Позже эти обряды ожили в тайных ритуалах франкмасонских лож.) Орден приобрел не только финансовое, но и политическое влияние. Он успешно противостоял абсолютистской власти Филиппа IV. Вот почему король стремился заполучить в свои руки имущество рыцарей, а также ликвидировать их политическое влияние. В 1307 году тамплиеры предстали перед инквизицией по обвинению в богохульстве, ереси и разврате (содомия и гомосексуализм). Законы того времени рассматривали гомосексуализм наказуемым деянием. Однако обвинения, по всей вероятности, не были в достаточной степени обоснованы, в еще меньшей степени инквизиция могла располагать доказательствами вины. Инквизиция бросила в тюрьмы около 15 000 французских рыцарей-тамплиеров и значительную часть из них уничтожила. Для уничтожения тамплиеров светская власть нуждалась в помощи со стороны папы. Именно поэтому Климент V созвал в октябре 1311 года Вьеннский вселенский собор. Собор, подчинившись вооруженной силе французского короля, объявил в марте 1312 года о роспуске рыцарского ордена тамплиеров, а обвинения признал обоснованными. В булле «Vox clamantis», в которой сообщалось о принятом решении, папа передавал имущество ордена рыцарскому ордену иоаннитов. Однако на самом деле имущество поделили между собой французский король и герцоги. |
| Супругам отвели для ночлега бывшую детскую Сандры, где на полу лежал широкий матрац и стояло кресло. Они долго лежали без сна и обсуждали события этого дня. — Леонардо, ты не догадался кого-нибудь расспросить о том, что происходит сейчас в мире? Какая-то мгновенная победа России в молниеносной войне, внезапная смерть всей планетной электроники, нашествие саранчи, гибель «Титаников» — у меня в голове все перепуталось, и я никак не могу сложить общей картины. — Я тоже. Да и некогда было. События сегодняшнего дня прямо наступали одно другому на пятки. Спи, милая, завтра все разъяснится. Глава 5 — Что это, мио Леонардо? — сонно удивилась Сандра, когда утром муж подошел к ней с подносом в руках. — Это всего-навсего хрустальная мечта каждой женщины — завтрак в постель! — И за что же мне такое счастье? — Можешь считать, что тебе повезло незаслуженно. Я объявил хозяевам, что ты простудилась в дороге и не сможешь сегодня встать с постели. — Так. Интересная новость. А зачем тебе нужно делать из меня симулянтку, Леонардо? — Затем, что наш Карл с рассвета сидел у входных дверей и ждал, когда мы встанем и отвезем его обратно к брату. Видно, переволновался вчера, а может, и переел, плохо спал ночь, и в результате — тоска и депрессия. Вези, говорит, меня к Филиппу и все тут! Когда же выяснилось, что ты простудилась в дороге и ехать мы сегодня не можем, он смирился и, кажется, немного успокоился. Ладно, ты тут наслаждайся красивой жизнью, а я пошел вниз — завтракать со всеми. — Иди. Только потом принеси мне снизу несколько книг, хорошо? Иначе я и вправду заболею от безделья. — Обязательно принесу. Дети всегда завтракали наверху. Это было удобно, потому что ежедневно, сразу после завтрака, их осматривал доктор, а потом начинались утренние школьные занятия. За пустым детским столом сидел один Карл. Тоска у Карла не прошла даже во время сытного завтрака. Он чувствовал себя чужим в этом огромном и переполненном людьми доме. Людей-то было много, но только он был никому здесь не нужен и не интересен. А где-то там, на краю заброшенной аквастрады лежит Филипп, и тоже один. Бросил он брата, бросил Филиппа, который его и после смерти не оставлял, кормил! Может, кто мимо ехал, соблазнился новеньким спальником и уволок его, а останки брата воронам вытряхнул… Занятый своими невеселыми мыслями, Карл почти не слушал, как Ланселот распределял между взрослыми работу на день, но изредка поднимал глаза от тарелки и взглядывал на него. Ланселот ему очень нравился: инвалид, а сразу видно, крутой парень и тут у них за главного. |
| Другой во многом автобиографический роман У.С. Моэма «Бремя страстей человеческих» очень многопланов и сложен. Поэтому хотелось бы выделить в рамках статьи один лишь пример: Милдред Роджерс, к которой главный герой Филипп Кэрри пылает необъяснимой страстью. По мнению Н.Я. Дьяконовой, «Моэм нередко даже выходит за границы правдоподобия, изображая свою героиню настолько отталкивающей, что невозможно поверить в ее власть над влюбленным» . Она объясняет это тем, что «по-видимому, чувство к ней должно показать умалчиваемое благопристойными романистами нерассуждающее физическое влечение, более могущественное, чем интеллект и благородство. Здесь Моэм показывает себя человеком нового, «фрейдовского» поколения с его уверенностью в приоритете подсознания над сознанием или, говоря языком старой трагедии, с уверенностью победы страсти над долгом» . Вряд ли с этим можно согласиться: образ Милдред очень живой и, скорее всего, списан с натуры. Герой сам не понимает своего выбора: «он вспомнил свои мальчишеские мечты, и ему казалось невероятным, что он влюбился в Милдред Роджерс. Даже имя ее было уродливо. Он вовсе не считал ее красивой, ему не нравилась ее худоба — сегодня вечером он заметил, как торчат ключицы в вырезе ее вечернего платья, он перебрал в памяти одну за другой ее черты; у нее был неприятный рот и противный, болезненный цвет лица. Она была вульгарна. Ее речь, грубая и бедная, отражала скудость мысли; он вспомнил ее резкий смех в театре, претенциозно отставленный мизинец, когда она подносила ко рту бокал; ее манеры, так же как и ее слова, были полны отвратительного жеманства. Он вспомнил ее заносчивость — часто его так и подмывало отвесить ей пощечину; и вдруг — неизвестно почему, то ли при мысли, что ее можно ударить, то ли при воспоминании о ее крошечных красивых ушах — его охватило глубокое волнение. Он томился по ней» . Страсть Филиппа к Милдред заставляла его совершать множество безумств, но сама Милдред, не ценящая то, что ее любят, идущая на поводу своих страстей, скатывалась все ниже, навстречу гибели. Не раз предпочтя Кэрри других, она рожает ребенка от одного из них, потом и вовсе становится проституткой. Филипп же, встретив ее, предлагает ей с ребенком пожить у него, без близких отношений, чтобы она могла выбраться из болота, в которое попала. Но в итоге она все равно уходит от него, и как? «Квартира была разгромлена. Все, что в ней находилось, было намеренно уничтожено. Вне себя от ярости он бросился в комнату Милдред. Там было темно и пусто. Все вещи на умывальнике были разбиты, сиденья обоих стульев разрезаны крест-накрест ножом, подушка вспорота, в простынях и одеяле прорваны огромные дыры, зеркало, по-видимому, расколото молотком. Филипп был потрясен. Милдред не оставила даже письма — свою ярость она выразила этим разгромом; он представил себе ее застывшее лицо, когда она все это проделывала» . |
| «Как он ничего не знает! – закричала она. – Вот плуты-монахи, мошенники! Теперь отказывается купить! Хочет прижать меня, хочет заставить уступить, даром получить! Вот твой святой отец!» И рассерженная барыня опять приказала настрого никогда не пускать монахов в ее усадьбу, и гнать их без жалости. «Я сама видела монахов, а они говорят, что никого не посылали!» – кричала Неттель. С тех пор она снова потеряла душевный мир. Через несколько дней, отец Прокопий пошел в Зосимову пустынь по неведомой для всех дороге и еле достиг святого места. Прежде всего он посетил помещика В. В. Головина, поговорил с ним, выслушал опять рассказ о появлении двух монахов от имени Филиппушки и затем упросил боголюбивого барина провести его на Ульянову пустошь, что В. В. Головин исполнил не только с величайшим удовольствием, но и с искренней радостью. Немного времени постояв на святой поляне, в красивом лесу, на живописном берегу речки Молохчи, среди зеленеющих елей и сосен, в таинственной и успокоительной тишине, отец Прокопий уже почувствовал какое-то особенное душевное расположение к этому месту. «Действительно, хорошо бы здесь быть монастырю!» – подумал он. Отец Прокопий с В. В. Головиным несколько раз обошли всю местность и последний посоветовал благочестивому сыну отца Филиппа не думать долго, а принять на себя хлопоты по приобретению земли этой для киновии. «Если угодно, я буду хлопотать для вас, буду вашим ходатаем у помещицы Г.И. Неттель, моей соседки!» – сказал В.В. Головин. Вернулся о. Прокопий домой, рассказал все своему отцу, братьям и, чувствуя необъяснимое, твердое желание послужить святому старцу Зосиме и восстановлению обители, он решился помолиться и начать хлопотать. Да, тяжелый крест надел на себя, боголюбивый отец Прокопий, но и Спасительный! Вскоре он опять взял благословение от отца и пошел в Зосимову пустынь. Решаясь лично представиться помещице Неттель, он направился в ее усадьбу, но прислуга еще издалека встретила его и объявила, что барыни нет дома. Тогда В. В. Головин взялся вести переговоры с г-ою Неттель и дать ответь отцу Прокопию. |
| Кор. Роберт Брюс обещал французскому кор. Филиппу IV Красивому помощь в подготовке крестового похода после установления мира в Шотландии. 23-24 июня 1314 г. шотландцы одержали победу над английским войском в битве при Баннокберне. Отношения с Францией Дело Бонифация VIII Политика К. в отношении Французского королевства определялась ростом франц. влияния в папской курии и подготовкой к крестовому походу. Сторонники кор. Филиппа Красивого, напр. легист П. Дюбуа, представляли короля ревностным защитником католич. Церкви. По мнению большинства современников, в т. ч. Дж. Виллани, К. был послушным слугой короля Франции. В действительности папа стремился проводить самостоятельную политику, хотя и оказывал франц. королю дипломатическую и финансовую поддержку. Так, с разрешения К. королю неоднократно передавались средства, поступавшие от франц. духовенства (эти поступления составляли более 1/2 доходов франц. казны): аннаты (с 1305), налог с церковных доходов (décime) (с 1310), особые пошлины. Средства предназначались для подготовки крестового похода, для организации выгодных браков детей короля и т. д. В 1306 г. К. отменил буллу папы Бонифация VIII «Clericis laicos» (1296), по к-рой светским правителям запрещалось облагать духовенство налогами без согласия Папского престола. К. разрешил кор. Филиппу Красивому совершать назначения на церковные должности. С 1306 г. король распоряжался свободными пребендами во всех кафедральных и коллегиальных капитулах Франции; выборы епископов и каноников могли проводиться только с согласия короля. Мн. франц. клирики, получавшие бенефиции от короля, становились гос. чиновниками ( Menache. 1998. P. 81-83). В 1306 г. Филипп де Мариньи, брат советника короля Ангеррана де Мариньи, был назначен на епископскую кафедру Камбре, в 1310 г. он стал архиепископом Санса. Др. брат Ангеррана, Жан де Мариньи, получил кафедру Бове, его племянник Никола де Фреовиль был возведен в кардинальское достоинство. Филипп Красивый настаивал на том, чтобы К. осудил своего предшественника на Папском престоле Бонифация VIII. |
| Зелёный Берег. Красноборская Троицкая Филиппа Ирапского пустынь. Пустынь Филиппа Ирапского Монастырь. Действует. ( все монастыри в каталоге → ) Год основания:1517. Адрес: Вологодская обл., Кадуйский р-н, пос. Зелёный Берег Координаты: 59.32575, 37.17927 Проезд:От п. Кадуй до с. Зеленый Берег Изменить описание Добавить фотографии Карта и ближайшие объекты Добавить статью Красноборская Троице-Филиппо-Ирапская пустынь, заштатная , в 52 верстах от города Череповца, на берегу реки Андоги, между реками Большим и Малым Ирапами, в местности «Красный бор». Основана в 1517 году; в 1764 году упразднена; в 1792 году восстановлена. В ее храме Святой Троицы покоятся под спудом мощи преподобного Филиппа (см. 14 ноября); на гробнице его лежит икона, написанная по повелению преподобного, явившегося старцу Феодосию во сне в XVIII веке. В числе святынь хранятся древняя Казанская икона Богоматери, по преданию, принесенная самим преподобным Филиппом. Ежегодно 8 мая совершается крестный ход вокруг пустыни, в память прибытия на место преподобного Филиппа. Из книги С.В. Булгакова «Русские монастыри в 1913 году» Монастырь преподобного Филиппа Ирапского основан в 1517 году в царствование великого князя Василия Иоанновича. В Смутное время между 1611-1618 годами пустынь была «пожжена и разорена, токмо церкви сохранились» после набега шайки польско-литовских захватчиков. В 1676 году пустынь была восстановлена. В 1688 году была приписана грамотою Патриарха Иоакима к Патриаршему Воскресенскому монастырю, бывшему в Череповце. В 1699 году на месте пустыни возник каменный монастырь, просуществовавший до 20-х гг. ХХ века. При учреждении монастырских штатов в 1764 году, Троицкая Филиппо-Ирапская пустынь вместе с Череповским Воскресенским монастырем была упразднена, и монашествующая братия распределена по Вологодским монастырям, а в пустыни определен приходский священник. Пустынь была упраздненной 28 лет. Во второй половине XIX века Филиппо-Ирапская обитель — исправительное учреждение для провинившихся духовных лиц. В 1912 г. при большом скоплении местного населения и паломников обновленная пустынь отмечала свое 400-летие. Из-за исключительно красивого положения и прекрасных экологических условий возник проект организации при монастыре царской дачи, и была уже куплена икона, с которой монахи предполагали встретить царя, но революция зачеркнула этот план. 2 июля 1915 года в газете «Новгородский Север» напечатано письмо иеромонаха Филиппо-Ирапской пустыни Антония с предложением устроить в пустыни лазарет для больных и раненых воинов, которые томятся сотнями и даже тысячами в городских лазаретах в страшной духоте. |
| А в память о покаянной встрече у Троицкой дороги на том месте был большой дубовый крест - поначалу в древней каменной часовне, которая потом стала называться " часовня у Креста " . Говорили, что эта часовня была древнее креста и стояла там с незапамятных времен. По преданию, в ней когда-то отдыхал еще сам преподобный Сергий, часто ходивший из своей обители в Москву и обратно пешком. А потом там останавливались цари, ехавшие на богомолье в Лавру. Вскоре другой деревянный крест был поставлен отдельно и на самой заставе, получившей от него свое знаменитое старомосковское имя Крестовская (в советское время Рижская). Под этим именем она и вошла в состав Камер-Коллежского вала - таможенной границы Москвы 1742 года. И в старину считалось обязательным идущим на богомолье прежде помолиться у московской святыни на Крестовской заставе, а потом уже идти в Лавру. А уже в 1677 году здесь, в Мещанской слободе, появилась и первая церковь во имя святителя Филиппа, митрополита Московского. Первое время она была деревянной, но в 1691 году была перестроена в камне. А в начале 1710 году XVIII века в ней устроили придел во имя Алексея, человека Божия. Церковь во имя свт. Филиппа, митр. Московского, в Мещанской слободе. Фото с сайта hram.codis.ru Во второй половине того же XVIII столетия было выстроена новая, ныне существующая Филипповская церковь в стиле московского классицизма, с красивой, можно даже сказать, знаменитой ротондой, дожившая до наших дней. Традиционно считается, что строил ее Матвей Казаков в 1777-1788 г.г. Иногда, впрочем, называют имена архитектора М.Ф.Карпова и Семена Карина - того самого, который потом руководил работами по обустройству в Москве первого бульвара на месте снесеной стены Белого города, Тверского. А по мнению академика И.Грабаря, автором проекта Филипповской церкви был сам Василий Баженов. Дело в том, что во второй половине XVIII столетия там, в Мещанской слободе, предполагалось устроить московское подворье митрополита Платона. И Филипповская церковь строилась красивой и долговечной как будущий домовый храм при этом подворье. Однако этот проект не был осуществлен, и церковь осталась обычной приходской. |
| Но поход Филиппа также долгие годы не мог осуществиться, хотя и сербский король Стефан Урош, сын Милутина, предлагал помощь и сватался за дочь Филиппа. Только в 1325 г. состоялся поход Иоанна Гравинского, брата Филиппа, и направлен был на Эпир. Часть Эпира была завоевана у греков. В 1331 г. Вальтер Бриень с анжуйскими войсками занял Арту, и деспот Иоанн принес ленную присягу. Тем и закончилось анжуйское вторжение на греческую землю, хотя и Филипп носился с «константинопольским делом» и даже пообещал хиосскому князю Мартину Цаккариа сделать его деспотом Малой Азии и ближних островов. Филипп использовал для утверждения своей личной власти в Западной Греции, для реальных целей Анжуйского дома поддержку Франции и папы, данную во имя освобождения Св. Земли, которой последняя пядь, крепость Акра, попала в руки неверных в 1291 г.; Константинополь по-прежнему рассматривался как база, необходимая для достижения этой идеальной цели. Никогда, кажется, не говорили о ней так много и откровенно, как на рубеже XIV в., когда ее достигнуть было слишком поздно. Парижский двор и авиньонская курия не могли отказаться от некоторых задач западного христианства. Идея крестового похода чрезвычайно волновала просвещенную Европу. Ряд докладных записок, проектов и мемуаров о завоевании Св. Земли был оставлен за эти годы монархами, политическими деятелями, муниципалитетами, миссионерами и частными людьми 61 . Рассматривая свой тезис с политической, коммерческой и особенно религиозной точек зрения, авторы сходились в том, что завоевание Константинополя является необходимым преддверием к великому «раззадшт» в Св. Землю. Преемники Филиппа Красивого, Филипп V и Карл, снаряжали даже небольшие эскадры для похода на Константинополь (1318 и 1323); знатный граф клермонский получил на это предприятие королевскую привилегию. Эскадры эти в поход не двинулись, но трон старого Андроника колебался вследствие междоусобиц внутри империи. Повторилась приблизительно та политическая обстановка, то западное давление, с которыми всю жизнь должен был считаться Михаил VIII. |
| Правление Филиппа IV Красивого ( 1285 – 1314 ) по своему значению приравнивается к правлениям Филиппа Августа и Людовика Святого. Деятельный поборник нововведений, Филипп сыграл существенную роль в превращении Франции в современное государство. Окружив себя такими советниками, как Пьер Флот, Гийом Ногарэ и Пьер Дюбуа – людьми, целью которых было усиление и централизация королевской власти, Филипп заложил основы абсолютной монархии. Филипп ограничил участие пап в управлении французской церковью. Филипп обеспечил избрание на папский престол французского прелата, повелел ему остаться во Франции и поселиться в городе Авиньоне, в Провансе. Здесь папы пребывали на протяжении большей части XIV в. как настоящие марионетки французских королей. Когда сын Филиппа IV Людовик Х ( 1314 – 1316 ) умер, династия Капетингов впервые за 329 лет осталась без наследника по мужской линии. Собрание крупных феодалов приняло решение, что корона должна перейти к брату Людовика Х Филиппу V, который правил с 1316 по 1322 . Такой же шаг был повторен в 1322 , и на этот раз престол достался брату Филиппа V Карлу IV ( 1322 – 1328 ). Когда последний тоже скончался, не оставив сына, корона перешла к его ближайшему родственнику по мужской линии, двоюродному брату Филиппу Валуа. Развитие искусства и архитектуры В XI – первой половине XII в. были построены величественные романские церкви с внушительными, украшенными скульптурами фасадами и колоннами, массивными стенами с примыкающими галереями. Среди этих необычайно красивых церквей – Сен-Сернен в Тулузе, Нотр-Дам в Клермон-Ферране, Сен-Трофим в Арле и Аббе-оз-Ом в Кане. Великолепными и оригинальными архитектурными творениями средневековой Франции были готические кафедральные соборы. Стиль готики, получивший развитие в Иль-де-Франс примерно в середине XII в., затем распространился во всей Франции и Западной Европе. Самые красивые соборы и церкви были построены именно в Иль-де-Франс и соседних районах. Среди них выделяются собор Парижской Богоматери (Нотр-Дам) и кафедральные соборы в Реймсе, Шартре, Лаоне, Амьене, Бове и Суасоне. |
|
|
