| 19 октября 2018 года в Москве состоялось итоговое пленарное заседание VIII Общецерковного съезда по социальному служению «Координация социального служения в епархии». С основным докладом выступил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Мы начинаем работу нашего съезда с воспоминания о трагическом событии [в Керчи], которое действительно обожгло души наших людей сопричастностью к горю тех, кто пережил и переживает эту трагедию. Мы молимся об упокоении невинно убиенных. Мы желаем сил душевных и телесных родителям, близким, родным тех, кто был убит. И считаем нашим прямым долгом как молитву об упокоении умерших, так и максимальное оказание помощи тем, кто так или иначе связан с этим страшным событием. Нужно найти возможности оказать и духовную, и, если надо, материальную поддержку. Попрошу Вас, владыка, иметь особое об этом попечение: войти в контакт с епископатом нашей Церкви, несущим служение в Крыму, и выяснить, что еще мы могли бы сделать, чтобы поддержать людей, особенно родителей, переживших такое страшное испытание. Мне хотелось бы начать свою речь со слов благодарности всем вам, а также тем, кто в силу различных причин сегодня не может присутствовать в этом зале, за важную работу, которую вы осуществляете. Отрадно свидетельствовать, что милостью Божией и усилиями многих тружеников социальная деятельность Церкви уже прошла этап становления. Появляются новые центры гуманитарной помощи, структуры помощи наркозависимым, дома для мам, сестричества, во многих приходах созданы ставки штатных социальных работников. Могу судить по городу Москве, как появление такого рода работников меняет характер всей деятельности наших приходов. Что греха таить, еще совсем недавно настоятели не знали даже имена нуждавшихся членов прихода, не знали имена тех, кто одинок, кто нуждается в поддержке. Сегодня ситуация меняется к лучшему. Конечно, мы не достигли всего, к чему стремимся, но главное, уже сделаны первые важные шаги. Сегодня пришло время обратить особое внимание на качество социальной работы, которая осуществляется в Церкви. |
| 1 Eusebius, Historia, V, 24 2 Ibid. 3 Corp. script.ecclesiastic.latin. Vindob., XX, 1900, p.274 4 F.X.Funk, Didascalia et Constit. Apostolorum, 1906, I,288 5 Учение XII апостолов, гл. VIII 6 Апостольск. Постановл., VII, 23 7 Funk,цum.uзд.,286,288 8 Посл.канонич.,пр.1 9 Texte u.Untersuch.,III,1888,S.179—195 10 Corp. script, ecclesiastic, latin., XXXIX,85. 11 Biblioth. orientalis, 1,23. 12 Ibid. 13 А. Дмитриевский, Опис. литург. рукописей Востока, 1,1895, стр. 127—129. 14 «Аще кто епископ или пресвитер, или диакон, или иподиакон, или чтец, или певец не постится во св.40-цу пред Пасхой, или в среду, или в пяток, кроме препятствия от немощи телесныя, да будет извержен, аще же мирянин, да будет отлучен» 15 Если выкинуть из апостольских правил переделанные правила Антиохийского собора 341 г. (7—11, 14—16, 28, 31—41), то оставшиеся правила до 60-го почти повторяют собою план VIII-oй книги Апост. Постановлений. Вероятно, они постепенно образовывались, вместе с нею, как приложение к «Учению XII апостолов», находящемуся в VII-oй книге, и некогда составляли вместе с последней одну книгу. См. об этом другую книгу автора — «Евхаристическая молитва», 1908, стр. 52—61. 16 PG. 12, col. 528. 17 F. Funk, D. Entwickelung d. Osterfastens в Kirchengeschichtliche Abhandlungen, 1,1897, S. 252. 18 Наиск, Real-Encyklopädie, V, 770. 19 PG, 24, col. 694. 20 Collatio XXI, 30. PL, 49. col. 1208—9. 21 «В древности многие приступали к св. Тайнам без разбора и как случалось, особенно в то время, когда Христос преподал их. Заметив вред, какой происходит от небрежного преступления, отцы, собравшись вместе, назначили сорок дней поста для молитвы, слушания (слова Божия) и Церковных собраний». — Против Иудеев, слово III. Творения в русск. перев., I, 1895, стр. 663. 22 V, 21. 23 VII, 29. 24 I, 11. 25 Русск. пер., Т. II, 1896, стр. 186. 26 PG, 26, col. 1413. 27 I, 13. 28 Он, например, отмечает, что в Элладе, Иерусалиме и Фессалии вечернее богослужение совершается так же, как и у константинопольских новациан. — V, 22. |
| 2.3. Книга пророка Иоиля Иерей Геннадий Егоров. Священное Писание Ветхого Завета О времени написания книги. В данном случае полезно отступить от принятого порядка и проанализировать варианты датировки. Дело в том, что в книге нет указаний на то, когда она была написана. Приведу пример того, как решается этот вопрос у разных авторов. Некоторые говорят, что Иоиль – это один из самых ранних пророков, по крайне мере, современник Амоса и Осии, о чем говорит и то, что его книга в каноне поставлена между книгами этих двух пророков. Другие же говорят, что это, наоборот, самый поздний из пророков, который пророчествовал уже позже всех, возможно, только чуть раньше, чем Малахия. Аргументы в пользу первого мнения возьмем в учебнике А.Хергоезерского с. 148–149], с которым согласна, кстати, и статья в Библейской энциклопедии Брокгауза второго – в учебном пособии епископа Сергия (Соколова) с.161–162]. Упомянутые авторы опираются на следующие указания текста. Начнем с того, что в каноне эта книга стоит в самом начале книг малых пророков. Владыка Сергий об этом ничего не говорит. Хергоезерский говорит, что очевидно, и древние считали, что он был одним из первых пророков-писателей. Из врагов Иуды называются Тир, Сидон, филистимляне, Египет и Едом, а Ассирия, Вавилон и Персия не упоминаются. Владыка Сергий делает вывод, что это писалось после плена, когда уже Ассирийское и Вавилонское пленения миновали (как же быть с Персией?). Энциклопедия говорит, что книга писалась не позднее первой половины VIII века, то есть, когда только возникла ассирийская угроза, а впоследствии вавилонская, скорее всего даже прежде победы Амасии Иудейского (начало VIII века) над Едомом, потому что Едом тоже упоминается в числе врагов. В книге говорится о священниках, как о вождях народа, но ничего не говорится о царе. Владыка Сергий считает, что это соответствует обстановке после плена. Энциклопедия и Хергоезерский говорят, что, скорее всего, это было сказано во времена царя Иоаса, который вступил еще отроком на царствование и до прихода в зрелый возраст находился под опекой первосвященника Иодая, то есть в 40-е годы IX века. |
| Chapter VIII. The Greek Version of the Augsburg Confession The first Greek translation of the Augsburg Confession was published in 1559 in Basel. This edition included only the Greek text. The name of the translator was given on the title page: Graece reddita a Paulo Dolscio Plauensi. Dolscius also wrote the preface to the translation, in Latin. In 1584 the text of Dolscius was reprinted in the famous volume Acta et Scripta Theologorum Wirtembergensium, which was a complete report on the correspondence between a group of Lutheran theologians in Tubingen and the Patriarch Jeremias II of Constantinople. 95 This time the Latin text was also given, in parallel column, with the Greek. This first edition had apparently a limited circulation, or only few copies were published. Already in 1574 Martin Crusius had difficulty in obtaining a copy. 96 It does not seem that the book was widely read in Western Europe. Indeed, the peculiar character of Dolscius’ edition escaped attention of scholars. Professor Ernst Benz of Marburg was the first to call attention to this curious document. 97 Little can be added to his able analysis, although of course he did not solve definitely all the problems which the document raises. In this brief essay I can but review his findings. First of all, the authorship of the translation is uncertain and obscure. Paul Dolscius was a competent Greek scholar and a convinced humanist. In his preface to the translation emphasized the importance of the biblical languages for an adequate understanding of the Christian faith. The preface was dedicated to a certain Dr. Melchior Kling, a renowned jurist of that time. Dolscius suggested that the stimulus for the translation was given by Dr. Kling. Now, it seems that all this is a disguise, if not a deliberate mystification. Dolscius also insisted on the strict accuracy of his translation: nihil de suo addens. But in fact the Greek translation deviates widely from the original. There are strong reasons for believing that the actual initiative belonged to no lesser than Melanchthon. |
| Cедмица.RU Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия» По Благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации Глава VIII. Монастырские владения и монастырское хозяйство в XVI–XVII вв. И.К.Смолич. Русское монашество 988—1917. (Оглавление) 10. Монастырская торговля Вследствие постоянного роста монастырских владений и развития монастырского хозяйства обители зачастую располагали множеством изделий разного рода, количество которых превосходило потребности монастырей, что заставляло их заниматься торговлей. А с другой стороны, монастыри нуждались в разных продуктах и товарах для своих насельников. Первым и самым важным предметом торговли был хлеб. Некоторые монастыри имели его в избытке, другие, напротив, вынуждены были покупать его для своей братии. Поскольку монастыри нередко обладали немалыми капиталами, которые складывались из денежных вкладов, в основном на помин души, они имели возможность использовать эти капиталы в торговых целях. Маленькие, бедные монастыри должны были продавать часть продуктов своего хозяйства, чтобы закупать необходимые съестные припасы. Иноки Печенгского Троицкого монастыря на Крайнем Севере в челобитной царю Ивану IV писали, что из-за сурового климата и неплодородия земли они не могут заниматься земледелием, а «питаются-де в оном монастыре... коли на море рыбы уловят и соли уварят, и они тое соль возят продавать... И как тое соль они на Вологде и в Вологоцком уезде продадут, и они теми денгами, что возьмут на соли, покупают... на монастырский обиход всякий запас: рожь, и муку, и ячмень, и овес, и толокно, и крупу, и масло, и сукна, и обувь, и всякий монастырский запас» . К покупкам прибегали и монастыри в южных плодородных уездах, если их хозяйство не в состоянии было полностью удовлетворить их собственные потребности . Для ведения торговли многие монастыри строили в Вологде, которая в XVII в. стала крупным торговым центром, собственные лавки и подворья, а специально назначенные монахи или доверенные лица занимались там куплей и продажей. Так, в 1626 г. в Вологде было не менее 36 монастырских лавок и складов . |
| Cедмица.RU Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия» По Благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации Глава VIII. Монастырские владения и монастырское хозяйство в XVI–XVII вв. И.К.Смолич. Русское монашество 988—1917. (Оглавление) 11. Управление монастырскими имениями и повинности монастырей перед государством Для того чтобы увеличить доходы от многочисленных и обширных монастырских владений — а об этом пеклись почти все игумены — требовался большой управленческий персонал. Он должен был выполнять две задачи: тщательно следить за тем, чтобы не допустить материальных убытков для монастыря, и еще тщательнее — за тем, чтобы монастырь не отдал государству лишнего, чтобы по ошибке не дать государственным властям повода требовать от монастыря больше, чем предусмотрено в жалованной грамоте. Игумен стоял во главе как духовного, так и хозяйственного управления монастырем. При вступлении в должность игумен принимал монастырское имущество по очень подробному отписному списку, или списку большой казны. В него вносились принадлежащие монастырю деньги, церковная утварь с перечислением богослужебных сосудов, иконы, всякого рода движимое имущество, документы — и среди них список всех договоров монастыря с крестьянами, купчих и закладных записей и т. д. Во всех делах по управлению монастырем игумену помогал казначей, прямой обязанностью которого было попечение о монастырском хозяйстве. Управляли монастырским хозяйством либо пожилые монахи, либо доверенные монастырские люди. Эти монахи, которые обычно избирались братией, а иногда назначались настоятелем, в монастырских документах именуются «соборными старцами» . Их посылали в монастырские имения или деревни как «посельских старцев», и они представляли там монастырскую власть. В самом монастыре они исполняли самые разные послушания: над конюшней и конюхами надзирал конюшенный старец, над трапезной — трапезный старец. |
| Cедмица.RU Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия» По Благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации Глава VIII. Монастырские владения и монастырское хозяйство в XVI–XVII вв. И.К.Смолич. Русское монашество 988—1917. (Оглавление) 1. Правовые документы, являющиеся источниками по истории монастырских вотчин Историческая причина появления и роста монастырских земельных владений заключалась не в том, что они были необходимы, как считал, например, прп. Иосиф Волоцкий, для процветания монастырской жизни, а, главным образом, в глубокой убежденности самих монахов, что монастырские владения не противоречат основам иноческого подвижничества. На этом ложном основании строили иосифляне свои воззрения, и под таким предлогом вели они полемику и борьбу с нестяжателями . Несмотря на твердое убеждение в своей правоте, в религиозной обоснованности прав на эти владения, монастыри все-таки стремились подтвердить эти права еще и государственными актами. Поскольку государство, со своей стороны, было заинтересовано в юридической фиксации права монастырей на владение землей, но в то же время и в ограничении, насколько возможно, этого права ради собственной выгоды, получалось, что государство и Церковь оказывались то союзниками, то противниками. Можно утверждать, что ни одной стороне не удалось одержать решительной победы и не пришлось пережить настоящего поражения. Неопределенность и нерешенность вопроса о правах монастырей на землю благоприятствовали росту и даже расцвету монастырского хозяйства. Расширению монастырских земельных владений способствовали различные привилегии (иммунитеты), пожалованные монастырям князьями и великими князьями . Огромное значение для умножения числа привилегий на церковные владения имели ярлыки татарских ханов, которые, как уже было сказано, рассматривались церковной иерархией как основа для особых прав Церкви . Ясно, что иерархи и отдельные монастыри стремились получить от своих местных (удельных) князей, а позже от великих князей жалованные грамоты, подтверждающие эти права, не только для того, чтобы защитить свои владения от притязаний светских (княжеских) учреждений, но, главным образом, чтобы юридически закрепить эти владения на будущие времена . Права и привилегии монастырей обосновывались и защищались рядом различных документов . |
| Cедмица.RU Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия» По Благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации Глава VIII. Монастырские владения и монастырское хозяйство в XVI–XVII вв. И.К.Смолич. Русское монашество 988—1917. (Оглавление) 4. Рост монастырских земельных владений в Понизовье в XVI и XVII веке как пример колонизационной деятельности монастырей Чтобы сделать общую картину монастырского хозяйства наглядней, обратимся к одной из областей страны, а именно к Понизовью, ибо, используя богатый материал по этой области, мы можем основательно осветить нашу тему . Напомним, что, с одной стороны, для монастырской колонизации здесь было свободное поприще, а с другой — колонизация тут связана была не с почином отдельных подвижников, как на севере, а инициировалась государством и церковной иерархией. В предыдущей главе мы уже говорили о том, насколько широкий размах приобрела в Понизовье монастырская колонизация в XVI–XVII вв., мы указали и на основные направления этой колонизации, показали количество новооснованных монастырей, время и характер их основания. По писцовым книгам 1565–1568 гг., то есть составленным через 13–15 лет после того, как московское правительство приступило к колонизации Понизовья, церковные и монастырские владения были здесь еще сравнительно невелики. Таблица показывает размеры различных владений в Понизовье : Пахота в четвертях (1 четверть=1/2 десятины) Владельцы Казанский уезд Свияжский уезд Поместья служилых людей Государева земля 42191,6 Казанский архиепископ 2087,5 Монастыри 2086,4 Церковные приходы Чуваши и татары Жители посадов Монастырское землевладение здесь только начинается, но владения отдельных монастырей растут очень быстро. Это относится, например, к Троицкому монастырю (основанному в 1551 г.) , который за короткое время многократно умножил свои владения: Годы Покосы Деревни Из наличного материала видно, что основание новых монастырей в XVI в. играло определенную роль в колонизации Понизовья, поскольку монастыри много сделали для хозяйственного оживления экономики края. Своим хозяйственным ростом они в основном обязаны тому, что богатые земли этой области привлекали крестьян из других мест государства. Это переселение на восток связано также с сельскохозяйственным кризисом центра в 70–80-е гг. Для новых колонистов, которым нужны были средства на обзаведение хозяйством, монастыри были лучшими помощниками. Новые крестьянские поселения возникали на монастырской земле или вблизи нее. Когда обзаведение крестьянского двора шло плохо, крестьянин из-за недостатка в деньгах или продовольствии вынужден был просить монастырь о помощи. В результате вскоре составлялись договоры — поручные записи с тем или иным монастырем . |
| Cедмица.RU Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия» По Благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации Глава VIII. Монастырские владения и монастырское хозяйство в XVI–XVII вв. И.К.Смолич. Русское монашество 988—1917. (Оглавление) 6. Государственно-правовая основа монастырского землевладения Мы пытались дать общую картину монастырского хозяйства и его развития. Чтобы сделать ее более наглядной, нужно охарактеризовать внутренние хозяйственные отношения в монастырских владениях и участие монахов в ведении хозяйства. Из этой характеристики мы увидим, сколько монастырских насельников заняты были мирскими делами и тем самым отвлекались от истинного монашеского делания, от духовного подвижничества. Говоря о монашестве XIV–XV вв., мы приводили характерные примеры того, как возникали в то время новые обители: почти каждый основатель монастыря стремился правовыми документами закрепить за монастырем землю, на которой тот стоял,— вначале это была только деревянная церковь да несколько деревянных келий. Может быть, не всегда перед внутренним взором основателя предносился образ процветающего хозяйства, вырастающего на месте его маленькой пустыни; в ту пору он заботился главным образом о том, чтобы защитить обитель от соседей (напомним еще раз о порой враждебном отношении окрестного населения к новым монастырям), и о том, чтобы дать братии возможность возделать огород или посеять хлеб. Так появлялись первые жалованные грамоты на земли, на которых стояли монастыри. Потом приходили преемники: новые игумены, новая братия; они уже не в такой степени вдохновлялись аскетическими идеалами, как основатель обители. Жития некоторых строгих подвижников и истории основанных ими обителей отмечают одну закономерность, может быть самую характерную для древнерусского иночества: земная слава подвижника, который часто вскоре после своего преставления почитался как местно чтимый святой, вела к обогащению основанной им обители и обмирщению монахов. От благочестивых почитателей святого в монастырь рекой текли приношения — вещи, деньги, земельные угодья. Территория монастыря росла из года в год, монастырю принадлежала уже не только примыкающая к нему земля, но часто и земельные владения, расположенные довольно далеко от обители, порой вообще в другой местности . Возникала необходимость пещись о новом имении, иметь за ним постоянный надзор. На подаренных землях жили крестьяне, и приходилось регулировать их отношения с монастырем и с государством. |
| Cедмица.RU Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия» По Благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации Глава VIII. Отношение Русской Церкви к другим церквам К оглавлению I. К Церкви Греческой Две, хотя и несущественные, перемены представляет период монгольский в иерархических отношениях Русской Церкви к Церкви Греческой . Первая перемена состояла в том, что русские теперь большею частию сами избирали себе митрополита без предварительного согласия Цареградского патриарха и патриарх утверждал избранного таким образом, чего прежде не бывало . А вторая — в том, что Русская митрополия, доселе постоянно единая, не раз разделялась теперь по воле и против воли патриарха на две и на три митрополии. Весьма любопытны в настоящем случае две патриаршие, или соборные, грамоты того времени, из которых можно видеть, как смотрели тогда сами греки на обе означенные перемены или, по крайней мере, какой старались дать им смысл и значение. Мы тем более считаем нужным остановиться на этих грамотах, что рассмотрение их дает нам повод высказаться прямее о всем вообще отношении Цареградских патриархов к нашей Церкви, какое было доселе и которое с окончанием настоящего периода вступило в новый фазис. Не знаем, под каким условием согласился Цареградский патриарх утвердить и рукоположить митрополита Кирилла II, избранного в России, и затем под каким условием он утвердил и рукоположил святителя Петра, также избранного в России. Но по случаю утверждения в митрополитском сане святителя Алексия, избранного в России, состоялось в Константинополе соборное определение, выраженное в следующей грамоте патриарха Филофея: «Святая кафолическая и апостольская Божия Церковь по данной ей свыше благодатию Христовою необоримой силе и крепости, всегда и все устрояющая к полезнейшему, показывает свою заботливость и попечение о всех, повсюду обретающихся святейших Церквах, чтобы они были руководимы и управляемы хорошо и по закону Божию; в особенности же заботится и печется о тех святейших Церквах, которые находятся в дальнем расстоянии и отличаются многочисленностию народа и величием царской власти, исполняя в отношении к ним то, что ей прилично и что составляет ее обязанность, а всего более стараясь об освящении и пользе душ. |
|
|
