| Dei, viii, 4) говорил о ненависти, которую вызывает монашество у африканцев. 348 В своей Vita Martini, трех посланиях и трех очень красноречиво и изящно написанных диалогах, первый из которых касается восточных монахов, а два остальных – чудес Мартина (переведено, с некоторыми пропусками, в Ruffner, Fathers of the Desert, vol. ii, p. 68–178). Он сообщает нам (Dial. i, c. 23), что римские книготорговцы продавали его Vita Martini быстрее, чем любую другую книгу, и он получил большую прибыль от этого. В те времена деяния святых были как сейчас романы. 353 Dial. ii, 7, где речь, вероятно, идет о том же самом пире, потому что других приглашений к императорскому столу Мартин не принимал. Север дает нам понять, что это был единственный раз, когда Мартин позволил женщине приблизиться к нему или принимал ее служение. Он хвалил одну монахиню, которая отказалась от его предложения нанести ей официальный епископский визит, и Север замечает в связи с этим: «О славная дева, не желавшая даже видеть Мартина! О блаженный Мартин, не воспринявший этот отказ как оскорбление, но хваливший ее за добродетель и радовавшийся, встретив в тех краях столь редкий пример!» (Dial, ii, с. 12, Gall., viii, 414). 354 Сам он хвастается в своей второй апологии, адресованной Руфину: «Ego philosophus(?), rhetor, grammaticus, dialecticus, hebraeus, graecus, latinus, trilinguis». Знаменитый Эразм, первый издатель его трудов и очень компетентный судья в вопросах литературного таланта и заслуг, ставит Иеронима выше всех отцов церкви, даже святого Августина (учениям которого о свободной благодати и предопределении он не мог симпатизировать), и часто красноречиво выражает свое восхищение им. В послании к папе Льву X (Ер. ii, 1, цитируется в издании Vallarsi, tom. xi, 290) он говорит: «Divus Hieronymus sic apud Latinos est theologorum princeps, ut hune prope solum habeamus theologi dignum no-mine. Non quod caeteros damnem, sed quod illustres alioqui, si cum hoc conferantur, ob huius eminentiam velut obscurentur. |
| Io. Eph. – Iohannis Epheseni Historia ecclesiastica Iord. Get. – Iordanis Getica Iord. Rom. – Iordanis Romana Ios. Ant. – Iosephi Flavii Antiquitates Judaicae Isid. De vir. ill. – Isidori De viris illustribus Isid. Etym. – Isidori Etymologicum Isid. Goth. – Isidori Historia Gothorum Itin. Ant. – Itinerarium Antonini Iusi. Dig., Ed., Nov. – Iustiniani Digesta, Edicta, Novellae Liv. – Titi Livii Ad urbe condita Malch. – Malchi Byzantiaka Mart. – Martialis Epigrammaton libri Maur. – Mauricii Strategicon Mich. Syr. – Michaelis Syri Chronicon Mir. Dem. – Miracula sancti Demetrii Nov. lust. Min. – Novellae Iustini Minoris Oros. – Pauli Orosii Historiarum adversus paganos libri VII Paus. – Pausaniae Graeciae descriptio Peripl. Ponti Eux. – Periplus Ponti Euxini Philost. – Philostorgii Historia ecclesiastica Pindar. Pyth. – Pindari Pythia Plat. Legg. – Platonis Leges Plin. N.h. – Plinii Naturalis historia Plin. Min. Epist. – Plinii Minoris Epistulae Plut. Praecepta rei p. ger. – Plutarchi Praecepta rei publicae gerendae Polyb. – Polybii Historiae Pomp. Mela – Pomponii Melae Chronographia Priscian. – Prisciani Metaphrasis Ргос. – Procopii Caesariensis Bella Ptol. Geogr. – Claudii Ptolemaei Geographia Ptol. Synt. – Claudii Ptolemaei Syntaxis mathematica Rav. Anon. – Ravennatis Anonymi Cosmographia SHA, Aurel. – Scriptores historiae augustae, Divus Aurelianus Soph. Aj. – Sophocli Ajax Sozom. Hist. eccl. – Sozomeni Historia ecclesiastica Statii Theb. – Publii Statii Thebais Strabo – Strabonis Geographica Suet. Vita Plin. Sec. – C. Suetonii Tranquilli Vita Plinii Secundi Tac. Agr. – C. Cornelii Taciti Agricola Tac. Ann. – C. Cornelii Taciti Annates Tac. Dial. – C. Cornelii Taciti Dialogue de oratore Tac. Germ. – C. Cornelii Taciti Germania Tac. Hist. – C. Cornelii Taciti Historia Theoph. Sim. – Theophylacti Simocattae Historiae Thuc. – Thucydidi Historiae Vita Car. Magni – Einhardi Vita Caroli Magni Xen. Anab. – Xenophontis Anabasis Zosim. – Zosimi Historia nova Список сокращений периодических и продолжающихся изданий |
| Одним из важных компонентов политики А. О. стало формирование идеологии нового гос. строя - принципата . А. О. объединил в своем лице функции многих прежних республиканских военных и гражданских должностей, будучи проконсулом большинства провинций, пожизненным консулом, претором и народным трибуном. С 12 г. до Р. Х. он стал также верховным жрецом (pontifex maximus - Великий Понтифик ), получив полномочия управления в религ. сфере. Приложил большие усилия для восстановления авторитета римской религии и «исправления нравов» в духе традиц. рим. ценностей семьи и доблестного служения об-ву. Демонстративно отказываясь от почестей и поклонения лично себе, А. О., носивший титул Отца Отечества (pater patriae), насаждал культ имп. власти. Статуи императора как символ власти и славы Империи ставились в каждом городе, подвластном Риму. В соответствии с рим. законами отказ от принесения должных почестей статуе воспринимался как оскорбление самого императора и всего Римского гос-ва, т. е. как измена. Поэтому сопротивление иудеев попыткам рим. администрации установить статую императора в храме Соломона в Иерусалиме приводило к постоянным конфликтам. После смерти А. О. был объявлен «божественным» (divus), и по всей Империи ему посвящались храмы. Культ рим. императора, введенный при А. О., во многом продолжал традиции древних монархических гос-в Ближ. Востока. Вместе с тем в отличие от вост. деспотов и эллинистических царей рим. император воспринимался прежде всего как носитель суверенитета рим. народа и как гарант законности и порядка в гос-ве. В его эпоху в Риме и во всем Средиземноморье был установлен прочный мир. Долгий период стабильности Империи и ее процветания в I-II вв. стал результатом политики А. О. Уже при жизни и особенно в лит-ре последующих веков вплоть до Нового времени А. О. восхвалялся как император-миротворец. Под влиянием своих просвещенных советников Агриппы и Мецената А. О. поддерживал науки и искусства. Его правление связывается с периодом расцвета лат. лит-ры: творчество Вергилия , Овидия, Горация, Тита Ливия. |
| 23 Eusebius, Martyr. Pal. IV, 8. Если верить самому Максимину (Eusebius, H. E., IX, 9, § 13), он никогда не занимался преследованием. 24 Лактанций (De mort, persec. 34) сохранил нам подлинный текст, но без надписания; последнее известно нам лишь в передаче Евсевия (H. E. VIII, 17). Оно упоминает только о Галерии, Константине и Ликинии; имя Максимина опущено или потому, что память о нем была официально упразднена, или же по вине переписчиков. 25 Эти соображения странным образом напоминают те, которые были выставлены в указе против манихеев. 26 Ut denuo sint christiani et conventicula sua componant, ita ut ne quid contra disciplinam agant. Нужно заметить, что слово conventiculum, как и слово ecclesia означает одновременно и само собрание, и помещение, где оно происходит. 28 Эта организация не имеет никакого отношения к организации культа Рима и Августа. Городской жрец алтаря Рима и Августа не имел никакой власти над жрецами других культов и, в свою очередь, не был подчинен жрецу провинции. Здесь же речь идет об объединении всего жречества; подобной попытки еще никогда не было сделано. 31 Corp. Inscript. lat. T. III, надпись 12132, найденная в Ариканде в Ликии. Петиция, согласно протоколу, была адресована трем законным императорам: Максимину, Константину и Ликинию. Однако имя Константина не было воспроизведено на мраморе, но для него было оставлено пустое место. 32 В этом пункте инструкция Максимина префекту претории Сабину суживала эдикт, так как последний дозволял христианам componere conventicula sua (составлять свои собрания). 34 В этих армянах (Eusebius, Н. Е., IX, 8) следует, мне кажется, видеть жителей пяти за-тигрских сатрапий, присоединенных к империи трактатом 297 г. (Mommsen, Röm. Geschichte, В. V., S. 445). Они не были превращены в провинции и находились под управлением своих национальных властителей. Эти последние исповедывали христианство вследствие религиозного переворота, который незадолго пред тем произошел в армянском царстве. 35 Константин объявил против Максимиана damnatio memoriae (осуждение памяти), а Максенций, наоборот, провозгласил его божественным (divus). |
| у бл. Феофилакта), с. Никита Пафлагон. (Op cit. р. 396) и многие другие. О пребывании св Апостола на Патмосе свидетельствуют и все многочисленные древние апокрифы и мартирологи, не отрицают этого и многие из серьезных писателей новейшего времени (Hengstenberg, Ebrard, Stern. Tait, Waller и др.), только не все они одинаково говорят о цели пребывания Апостола на этом острове. По мнению одних (De-Wette, Düsterdieck. Bleck и др.), он был здесь для проповедования Евангелия. (Предлог δι они переводят предлогом для, а не за, как должно переводить его в указанном месте). По мнению других (Krenkel. Op. cit S. 24. 25 и др ). он удалялся сюда для для молитвы, или для того, чтобы в уединении созерцать судьбы народов, племен и языков ( Anok XVII, 5 ). 1539 Дмитриевский. Иоанно-Богосл. мон. Труды Киевск. Дух. Акад. 1892 г. III ч. стр. 334. По свидетельству Норова, Патмос имеет 18 миль в окружности (т. V, стр. 274), Фаррара,-более 30 верст (Перв. дни христ. стр. 435), Плиния (Hist. Nat. IV, 12) 30 тысяч шагов в окружности. 1544 Письмо жителей Патмоса к всел. п. Константину I от 31 Янв. 1831 г См. Дмитриевский. Соч. цит стр. 335. 1546 Miklos. et Mulier. Acta diplomata monaster et eccles. orientis T. II, p. 55–57. Vindobon 1890 an. 1547 Барский. Соч. цит. т. II. стр. 181–182. Подробное описание острова мы встречаем в житии пр. Христодула. написанном в XII в. п. Антиохийским Афанасием. Греч. текст смотри у Дмитриевского стр. 336 сл. 1552 Дмитриевский. Цит. соч. стр. 334. Солярский. Библ. Слов Т. III. стр. 180. Норов насчитывает всего одну только тысячу (т. V, стр. 275). 1555 Tischendorf. Reise in’ s Morgenland. В. II, S. 257. Ross. Reisen auf griech. Inseln. В. II, S. 123. Guerin. Descript. de I’ ile de Patmos. 1856. 1556 Modestinus Jurisconsultus. Lege XXX digest. de Poenis: si quis aliquid lecerit, quo leves hominum animi supestitione numinis terrentur, divus Mar cus hujusmodi homines in insulam relegari rescripsit. 1557 Julius Paulus. Recept. Sent. Libr. V, cit. XX: Auctores Seditionis et tumultus, concicato populo, pro qualitate dignitatis aut in crucem tolluntur, aut bestiis objiciuntur aut in insulam relegantur. |
| 627 Лицевая сторона дидрахмы: голова Паллады в шлеме, смотрящая вправо. – На обороте: ночная сова в четырехугольном дупле, два масличных листа; надпись: АЕ. 629 Статир или тетрадрахма на лицевой стороне носил изображение головы Паллады в шлеме, смотрящей вправо; на оборотной стороне: ночная сова на амфоре, имеющей букву А; на полях – две монограммы, из которых левая может быть разложена на А, Г, Ο, Π, Р, Σ, a правая – на А, Г, 1, Ν, Σ, Т; они означают имена монетных магистратов, которые невозможно восстановить; все это окружено масличным венком. Самая поздняя тетрадрахма принадлежит Александру Великому. См. Beule, Les Monnaies d " Athnes, in-4 , Paris, 1858, p. 148. 630 Золотой статир на лицевой стороне изображал голову Паллады, смотрящую вправо. – На оборотной стороне: слева – два масличных листа и полумесяц; направо надпись: АЕ. 631 На лицевой стороне серебряного динария Люция Антестия Гракула изображена голова богини Рима вправо, в крылатом шлеме, надпись: GRAC. (Graculus). – Ha оборотной стороне: Юпитер, в запряженной четырьмя лошадьми колеснице, мчится вскач, держа скипетр и кидая молнию. – Надпись: L. ANTES – ROMA. (Луций Антестий. – Рим). Монета относится к 124 году до P. X. См. Е. Babelon, Description des monnaies de la république romaine, 2 in-8°, Paris, 1885–1886, t. 1, p. 146. 632 Серебряный динарий Августа имеет на лицевой стороне увенчанную лаврами голову Августа, смотрящую вправо, и надпись: CAESARI AUGUSTO, а на оборотной стороне – запряженную четырьмя лошадьми колесницу, украшенную Викторией, идущую шагом вправо и возвышающуюся над изображением другой колесницы. Внизу надпись: SPQR (Senatus populusque Romanus). 634 Бронзовый as Фабия Бутео носит с лицевой стороны изображение увенчанной лаврами головы Януса. – На оборотной стороне: нос корабля, смотрящего вправо, на котором сидит птица, называемая buteo (цапля или аист); надпись: FAB1 ROMA. Монета относится к 89 г. до Рождества Христова. 635 Бронзовый ассарий (см. рис. 34) с лицевой стороны представляет лучезарную голову Августа влево и надпись: DIVUS. AUGUSTUS. PATER. – Ha обороте изображен алтарь, надпись: IMP. Т. VESP. AUG. REST. Imperator Titus Vespasianus Augustus restituit. Ha полях S. C. (Senatus consulto) |
| Народ внешним образом сравнительно еще был привязан к своим богам; но и у него не было уже твердого доверия к ним; с большей охотой он придерживался лишь наиболее видимого из них, – «divus Caesar Augustus», – обоготворенного римского императора. Полный атеизм и нигилизм в языческом мире и в особенности в римской империи был однако же явлением весьма редким, напротив, у многих проявлялся и находил для себя поддержку положительный пантеистический монотеизм, вышедший из разлагавшегося политеизма. Все вместе взятые языческие боги превратились здесь в одного бога – природу, природа – в Бога! А в этом монотеизме не заключается ли предчувствие и о едином истинном Боге? – Но только предчувствие, а не что-либо другое. Говоря вообще, все древнее дохристианское язычество находилось в безысходном и безотрадном положении. Оно слишком удалено было от истины и явно охвачено было погрешностями и заблуждениями всякого рода. Ему, напр., недоставало даже представления о загробной жизни, о бытии по ту сторону гроба. Цель, к которой оно стремилось, для него всегда заключалась только в этом мире. Жизнь древних язычников всегда ограничивалась лишь интересами о земном счастье, о земном благополучии; только лучшие из язычников успокаивали свой томительный взор на восхищении величием мира и человеческой жизни, на произведениях искусства и могуществе государства. Правда, к идеальному счастью, какого на земле найти было нельзя, стремились и язычники, но пути к нему открыть они не могли. Идолы и истуканы также не могли им указать его, не могли руководить ими к достижению высших целей, а между тем и в обыкновенном языческом культе многие уже не могли более находить для себя успокоения. Что же оставалось делать утружденному и обремененному язычеству? Оставалось или отчаиваться, или искать помощи и поддержки помимо не сгодившихся богов язычества. Характеристическими представляются нам при этом молитвы к языческим богам. У своих богов римляне просили богатства, удобства и счастья в жизни, удачного исхода в различных предприятиях. |
| Хр. Сенат признал его divus и назначил ему божеские почести. С этого момента он занял официально место в римском пантеоне, получил особую коллегию жрецов из высшей аристокрации, специального фламина, словом сделался богом 219 . Прочие римские императоры во всем ему подражали, кроме разве скромности, так как, не дожидаясь смерти, становились богами 220 . Подобно Птоломеям в Египте, римские императоры, говорит Марквардт, верили, что заставляя подданных воздавать себе божественные почести, они тем самым полагают законный базис своей монархии, созданный узурпацией, а повелевая титуловать себя Augustus или Σβαστος ео ipso ставят себя в положение, выше, чем человеческая природа, и этим обеспечивают себе безусловное повиновение 221 . Итак волею Августа в Римской империи был введен новый культ. Но нигде это нововведение так не привилось, как в провинциях Малой Азии 222 . Коренясь в нравах и воззрениях греческого народа императорский культ, можно сказать, здесь совершает свое триумфальное шествие. Народ относится к нему с нескрываемой симпатией 223 . Города состязались в скорейшем проведении его. Он перешел границы Малой Азии и распространился по всем провинциям империи. Впрочем, только в некоторых местах он был создан. В большинстве же случаев особенно в странах греческого языка, проведение его было лишь преобразованием ранее уже существовавших религиозных учреждений, именно κοιν 224 . В полном согласии со своим принципом – давать покоренным народам устройство, которое обеспечивало бы верность и повиновение Римской империи, римляне в данном случае воспользовались существовавшими по отдельным провинциям политическими и религиозными союзами 225 . Последние были только модифицированы, получив новый центральный пункт в культе императоров 226 . Средоточием такого союза сделался храм, templa Augusta или Augustorum Caesarea или σεβστια 227 . Обыкновенно он сооружался городами той или иной страны, причем в издержках участвовали также и все близлежащие поселения 228 . Отсюда нет ничего невероятного, что круги, принимавшие участие в сооружении храма, оказались теми религиозными союзами, которые прежде составляли κοιν. |
| Греко-римское богословие признавало бессмертных богов (deus), подобных Зевсу или Юпитеру, но также и людей, которые были возведены в божественный статус (divus) подобного Гераклу или Юлию Цезарю. Такой апофеоз заслужили экстраординарные дары или трансцендентные блага, которые эти божественные люди внесли в наш мир. В рамках этого религиозного видения, например, Аполлон был dei filius, сын бога Зевса-Юпитера, но Август был divi filius, (приемным) сыном своего дедушки, обожествлённого Юлия Цезаря. Но греческий язык не делал такого различия - обе эти различные латинские категории, dei filius (”Сын Божий“) и divi filius (”сын Божественного“), вышли как theou huios (”Сын Божий " ). Это было бы невозможно, да, именно невозможно, для Павла, чтобы назвать Иисуса Теу huios (“Сын Божий”) на греческом языке без создания конфронтационного эха с этим названием инаугурационного императора Рима. Как мы видели выше, он начал свое письмо к Римлянам-да, именно к Римлянам, с провозглашения «Евангелия Бога (Теос) . . . что касается его сына (Хиоса), который произошел от Давида по плоти и был объявлен сыном Божьим (Хиос Теу) с силой согласно Духу Святости через воскресение из мертвых, Иисуса Христа, Господа нашего» (1:1-4). В первых предложениях этого письма он объединил человеческую природу Иисуса как сына Давида с двойным утверждением о его божественности как Сына Божьего. Воплощение Бога. Третье название в надписи: Теос Себастос на греческом языке, Divus Август на латыни, что значит " Бог Август " . Опять же, мы видим латинское различие Divus и Deus, и греческое соединение обоих терминов в Theos. Когда мы смотрим на эту надпись, мы вспоминаем ту же комбинацию слов, во время нашего предыдущего визита в храм Рима и Августа в Анкаре. Расширенное латинское название политического " Еванегелия " Августа читается так «достижения Божественного Августа, с помощью которых он подчинил весь мир империи [imperio] Римского народа и расходы, которые он нес для государства и жителей Рима». Но за углом храма на южной стене, большими греческими буквами эта надпись в переводе выглядит так: «деяния и пожертвования Бога Августа (Sebastos Theos), записанные на двух бронзовых колоннах в Риме». Ничего там о завоевании мира, но вместо латинского Divi F[ilius], или " Сын Божий " , мы получаем на греческом Себатос Теос, или " Бог Август " . |
| Слишком силен был внешний напор и слишком слаб был внутренний состав государства. Право, переданное Римом завоёванному Западу, было для него только полицейским уставом благочиния; тоже право переданное Эллину, было для него только наукою, которую он разрабатывал наравне с другими, но которая, обогащая его разум, мало отражалась в его жизни. Догматика закона действовала столь же слабо на общество, сколько и догматика религиозная; они процветали одинаково как отрасли частного знания для каждого отдельного лица и одинаково оставались бесплодными для жизни народной. Сверх того, самоё право римское, чудно-логическое развитие условных и произвольных данных, не имело ничего общего с началом нового верования, принятого со времён Константина. Разделение человека на христианина-аскета, равнодушного ко всей внешней жизни, и на христианина страдательного, покоряющегося случайным законам государства, сохранилось. Право гражданское, точно так же как и право государственное (да едва ли они могут быть строго отделены друг от друга) было независимо от веры. Цари, наперекор христианству, назывались божественными (divus) и величались нашей вечностью (perennitas nostra); законы о браке, о рабах, о собственности и пр. сохраняли неизгладимую печать языческого равнодушия к началам нравственности. Церковь , сознавая себя совершенной, не прилагала и не старалась приложить себя к вечно несовершенному устройству общества, дозволяя ему пользоваться двусмысленным правом называть себя христианским по вероисповеданию лиц, составляющих оное. Она была права, ибо через такое равнодушие ко всему временному сохраняла в неприкосновенности внутреннюю чистоту и свободу своего учения. Но с другой стороны она не питала в душе гражданина нравственного стремления к согласию между его обязанностями гражданскими и человеческими, она не внушала ему надежды на лучшее будущее и не напоминала ему великой истины, что внешняя форма должна, поздно или рано, сделаться выражением внутреннего содержания, и что право должно, наконец, опереться не на условные и произвольные, но на вечные и человеческие начала. Признавалась просветительная сила христианства, но не сознавалась его строительная сила. Такое раздвоение удержалось до конца византийской империи. Правда, христианство не осталось без влияния на науку гражданскую, многие частные законы изменились; но не было во всех этих изменениях ни полноты, ни сознания. Право сохранило свою независимость от веры и, следовательно, от самой жизни народа или от её лучшей части. Непримирённые половины остались одинаково бессильными. |
|
|
