| Но обратимся к главному повествованию. В память общелюбимого старца батюшки о. Макария от его почитателей, пожелавших остаться неизвестными, пожертвована была достаточная сумма денег для учреждения трапезы как для братии монастырской, так и для всех присутствовавших при его погребении посетителей, более чем на 1000 человек. Причем не забыты были и нищие братия, коих сверх показанного числа посетителей было до 700 человек. И они собрались помолиться о упокоении души своего великого благодетеля, который при жизни никогда не забывал указывать на них желавшим подвигами милосердия заслужить блаженство милостивых или загладить многое в рукописании прегрешений своих. Трапеза в память почившего старца была поистине вечеря любви, ибо за ней соединились люди всех сословий – иночествующие и миряне, знатные и простые, богатые и убогие, сошедшись в пустынную обитель без зова и приглашения из городов и весей, связанные между собою лишь единением любви и усердия к отошедшему от мира сего подвижнику Христову. Не так ли и при жизни старца, в течение более чем 20 лет, видали его то на гостинице, то у скитских врат, окруженного людьми обоих полов, всех сословий и возрастов, жаждавших услышать слово спасения из благоглаголивых уст его? Забота об угощении всех посетителей возложена была на старшего настоятельского келейника, рясофорного монаха о. Павла, который впоследствии рассказывал следующее: «На мне лежала обязанность смотреть за всею настоятельскою келейною и за многими общими монастырскими распоряжениями, а также и на всех гостиницах. Народу всякого звания, пола, возраста и нищих было множество. Монастырь битком был набит посетителями; а требовалось, чтобы всякий был угощен и успокоен. Просто голова моя пошла кругом. Тут уж ни сон, ни еда не шли на ум. Помощников требовалось много, и чтобы все они были люди благонадежные и знающие дело; а откуда их взять – не виделось. Однако, утомившись, я все-таки заснул часа на два. Вдруг явился мне во сне покойный батюшка в рясе и камилавке, стал меня благословлять, придерживая несколько мою руку в своей, и говорит: «О чем ты тужишь? Помощников не имеешь? Бог пошлет людей для исполнения; только смиряйся». Проснувшись, я уже был спокойнее духом. И удивительно! Все время этой никогда еще здесь не бывалой суматохи прошло так хорошо, так успокоительно для гостей и для служивших, что и с лучшими официантами того ожидать было трудно. Смотря на все это, нельзя было не видеть, что батюшка сам невидимо везде тут был и распоряжался». |
| Однажды, проходя с войском через Олимпийские горы, он встретил неизвестного инока, который, назвав его по имени, с укором спросил его: «как может он, будучи христианином, не почитать изображения Спасителя своего?» Сознав свое заблуждение, Иоанникий, постоянно стремившийся всего себя посвятить на служение Богу где-нибудь в пустынном уединении, окончательно решился оставить мир и обратился к одному святому подвижнику, прося его руководства на избранном пути; получив от старца совет пожить сначала в монастыре, Иоанникий два года провел в изучении обычаев разных обителей, выучился в это время грамоте и, подготовив себя подвигами послушания и смиренного отречения от своей воли, удалился в пустыню. Здесь поселился в землянке, где, питаясь скудною пищею, приносимою ему пастухом, целые дни и ночи проводил в молитве. Воспевая изученные им в монастыре псалмы Давидовы, он присоединял к ним олова: «упование мое – Отец, прибежище мое – Сын, покровитель мой – Дух Святой; Троица Святая, слава Тебе!» Эта молитва и теперь читается в Церкви. – Подвижническая жизнь Иоанникия не осталась в неизвестности, тем более, что Сам Бог прославил его даром прозорливости и чудотворений. Он исцелял больных; даже и душевные болезни побеждались его благотворным влиянием; многих еретиков обратил он от заблуждения. Между тем, благодетельствующий многим и не делающий зла никому, подвижник, не смотря на то, не избежал злобы завистников. Некто, иночествующий на той же горе Олимпийской, где подвизался Иоанникий, следя за возрастающею славою его, не мог ее переносить и, преисполнившись враждебного, завистливого чувства, задумал даже погубить прославляемого Богом и пользовавшегося великим почитанием людей... Однажды, во время бездождия, этот недостойный инок, по имени Епифаний, поджег сухую траву внизу той горы, на которой была землянка Иоанникия, окруженная также сухими деревьями, и вся гора быстро воспламенилась... Гибель подвижника, казалось, была неизбежна. Но Бог чудным образом сохранил его, и не только он сам не сгорел и не задохся от дыма, но даже его келия уцелела среди огня. |
| Патриарх прямо сказал Зенкевичу, что он предвидел мое нежелание ехать в Пензу, но что это назначение последовало под давлением Путяты, который им всем, и в частности ему, прямо жить не дает. Митрополит Кирилл сидит в одной камере с преосвященным Феодором и преосвященным Гурием . У них чисто, много им посылают, так что со стороны внешней они обставлены хорошо. Надежды на Казань у него нет, в смысле возвращения туда. Патриарх хочет в случае его освобождения, о чем хлопочут его благодетели, назначить его в Киев, где, по словам Патриарха, происходит нечто невообразимое в смысле церковного хаоса: архиереи друг друга предают анафеме - полная разруха. Но митрополит Кирилл не желал бы этого назначения, это значило бы ехать на верную смерть, по его словам. Очевидно, а[рхиепископ] Серафим уже назначен Крестецким. Меня смущает вопрос о том, смогу ли я приехать на его хиротонию. 30-го во всяком случае это невозможно. На Троицу тоже. Если Вы отложите, то мне будет время и устроиться относительно выезда туда, и подумать о том, как бы обеспечить себе разрешение на выезд оттуда, что тоже мудрено. Вот Вам и все новости, которые, быть может, Вам и без того более или менее видны из сообщений из московских тех или иных источников. Как бы хорошо было Вам наконец освободиться от архангельского гнета! Хотелось бы мне побывать в Новгороде и с Вами утешиться беседою. Вот только как сочетать и совместить все несочетаемое и несовместимое? Благословите и помолитесь о глубоко Вас чтущем и любящем усердном послушнике Е. А. 17 мая 1921 г. Краткие биографии, послужные списки (лат.). Мироносицкий Порфирий Петрович (1867 - дата смерти неизвестна), писатель, выпускник Казанской Духовной академии, магистр богословия, редактор журнала " Народное образование " и " Приходской листок " . Имеется в виду церковь преподобномученика Андрея Критского при экспедиции заготовления государственных бумаг. Храм освящен 18 октября 1892 года епископом Выборгским Антонием при участии отца Иоанна Кронштадтского. Закрыт в 1923 году и приспособлен под клуб фабрики Гознак. Евсевий (Никольский Евгений), митрополит Крутицкий (1861-1922). Евдоким (Мещерский Василий), архиепископ, бывший Нижегородский (1869-1935). С 16 июля 1922 года уклонился в обновленчество. Скончался, не соединившись с Православной Церковью. Гурий (Степанов Алексей Иванович), архиепископ Суздальский (1880 - расстрелян в 1938 году под Новосибирском). < < СЛОВО К ЧИТАТЕЛЯМ [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ] [ 6 ] [ 7 ] [ 8 ] [ 9 ] |
| Петербурга, так и из других городов, откуда неизвестныя иногда особы присылают ей муку, крупу, горох и другой харч” (Путешествие его стр. 68–69). В 1786 году 5 марта, по повелению Государыни императрицы Екатерины II, Валаамский монастырь включён в число штатных монастырей 3 класса с настоятельством игуменским 56 . Штат в него был переведен из Новгородского Духова монастыря, обращеннаго тогда же в женскую обитель. По росписанию экспедиции о государственных доходах, по положению 3 класса, на Валаамский монастырь ассигновалось ежегодно 1524 руб. 93 3/4 коп. 57 . В 1796 году на всероссийский престол восшел Государь император Павел I. Вступление этого монарха на престол было величайшею радостию для всего православнаго духовенства. Щедрою рукою, истинно православный Государь, вознаграждал архиерейские дома, монастыри и церкви за понесенные ими в минувшие не малые годы разнообразные лишения и скорби. Тогда, от Высочайших щедрот блаженной и вечнодостойной памяти благодетеля-Монарха и Валаамскому монастырю пожалованы были, в 1797 году, рыбные ловли и сенные покосы, состоящие в Кюменском приходе Выборгской губернии, и мучная мельница, находившаяся на р. Херфоре 58 . Эти пожалования составляли тогда и составляют в настоящее время важнейший источник содержания монастыря. Обитель, отдавая означенные угодья в аренду, получала за них первоначально по 3020 руб. ежегодно... В 1798 году, по Высочайшему повелению, увеличена была сумма, отпускаемая из казны на больничных монахов, прибавлением еще 60 руб. и таким образом всей суммы на больничных отпускалось ежегодно 100 р. Министр морских сил адмирал П. В. Чичагов предложил монастырю принять, в замен Высочайше пожалованной хегфорской мельницы, хегфорские казенные луга. Такая перемена выгодна была для обители, ибо с лугов можно было получать арендной платы по 250 р. ежегодно, тогда как мельница приносила монастырю в год доходу не более 200 р.; монастырь согласился, и с Высочайшего соизволения, в 1816 году, хегфорские и перноские луга поступили в пользу обители, а хегфорская мельница отошла в ведомство казны 59 . Сверх этого, монастырь получал, хотя и незначительные, доходы с двух подворий, из коих одно находилось в г. Сердоболь, а другое в С. Петербурге. А по продаже С.-Петербургского подворья ведомству Императорского Человеколюбивого Общества за 30 т. р. ассигнациями, доходы доставляла часовня, вновь устроенная на означенные деньги в С. Петербурге же у Малоохтенского перевоза. |
| По преобладанию той или иной тематики, письма можно условно классифицировать как «личные» и «служебные». К первым относятся, в основном, письма «Петербургского периода», времени, когда взаимоотношения о. Игнатия и о. Дамаскина определялись их служебным положением, иерархической подчиненностью настоятеля Валаамского монастыря архимандриту Игнатию, благочинному монастырей Санкт-Петербургской епархии. Этика служебных отношений, вопросы практической необходимости диктовали форму и содержание писем. В них нет никаких подробностей личной, внеслужебной жизни Святителя. Все они посвящены решению вопросов, возникавших в ходе управления Валаамским братством. Вместе с тем, по своему характеру письма проникнуты душевным расположением и участием к настоятелю Спасо-Преображенского монастыря 8 . Понимая, с какими трудностями пришлось столкнуться игумену Дамаскину, архимандрит Игнатий советует как поступать, утешает в скорбях и подкрепляет ободряющим словом. Обладая большим опытом в управлении монастырем 9 он учит о. Дамаскина премудростям настоятельской должности, а иногда и отчитывает за допущенные ошибки. С отъездом святителя Игнатия на Кавказ изменяется содержание посланий. Характер их отношений утрачивает необходимую по службе официальность и приобретает черты духовной дружбы. Епископ Игнатий сообщает многие подробности своего устройства на новом месте, делится сокровенными размышлениями о жизни земной и вечной, рассказывает о скорбях по болезненности, мучившей его. Пребывая на покое в Николо-Бабаевском монастыре владыка Игнатий не забывал Валаама, живо интересовался всем происходившим в обители. Последним посланием Святителя, отправленным на Валаам, стало его Пасхальное приветствие 1867 года. Ответное письмо игумена Дамаскина уже не застало адресата: земное странствие любимого наставника и благодетеля Валаама окончилось… Из содержания самой переписки ясно, что до нас дошли не все письма епископа Игнатия (Брянчанинова) . Когда и при каких условиях часть эпистолярного наследия утрачена – неизвестно. |
| - Помоги мне, господин, бедному пленнику. Иоанн вторично приказал дать ему шесть серебряных монет. Слуга же тихо заметил патриарху: - Владыко, ведь это - тот самый нищий, который раньше получил шесть серебряных монет. Но патриарх, притворившись, как будто не слышит этого замечания, снова повторил повеление подать про-сящему шесть монет. Странник, вторично получив милостыню, снова переоделся и иною дорогою встретил патриарха и в третий раз просил у него милостыни. Слуга опять сказал патриарху: - Владыко! Тот, который в первый и второй раз взял у тебя по шести серебряных монет, теперь просит в тре-тий раз. Тогда блаженный отвечал слуге: - Подай ему двенадцать монет, не Христос ли это искушает меня? Один купец, потеряв все свое богатство в море, пришедши в крайнюю нищету, просил святого помочь ему. Святой дал ему пять литр золота. Получив золото, купец накупил на него множество товаров и, сев на ко-рабль, отправился по морю в другие города. Но, потерпев кораблекрушение, он снова потерял все и только сам еле живым спасся от потопления. Тогда он снова пришел к святому Иоанну, и рассказал ему о случив-шемся. Иоанн заметил ему: - Ты имел еще иное золото, собранное неправдою, и его ты смешал с церковным золотом, данным тебе мною. Вот почему погибло и то и другое. Сказав это, он дал ему еще золота, вдвое больше прежнего, около десяти литр. Но и в третий раз купца по-стигло то же злоключение. Весь товар его погиб в море, и он уже не осмеливался показаться на лицо патри-арху, но рыдал, сидя в своем доме, посыпав пеплом свою голову и намереваясь лишить себя жизни. Узнав о сем, святой призвал купца и сказал ему: - Зачем ты приходишь в отчаяние от печали? Уповай на Бога, и Он не оставит тебя! Но я думаю, что это не-счастие случилось с тобою оттого, что ты владел неправильно приобретенным кораблем. Сказав это, Иоанн приказал дать купцу церковный корабль, наполненный пшеницею, и затем отпустил его. Получив данный ему корабль с пшеницею, купец поплыл по морю. И вот внезапно поднялся сильный ветер и понес корабль в неизвестную страну. Купец, узрев в видении своего благодетеля, святого Иоанна Милостиво-го, патриарха Александрийского, стоящего на корме и управляющего кораблем, оставался в надежде, что по молитвам святого плавание придет к доброму концу. Через двадцать дней и столько же ночей они пристали к берегу Британии. Во всей стране был тогда сильный голод. Народ, узнав, что к городу их подплыл корабль с пшеницею, весьма обрадовался и стал поспешно раскупать пшеницу. И так купец сей прибыльно продал там пшеницу, получив за одну половину проданного – золотом, а за другую оловом 11. На возвратном пути он прибыл в Декаполь 12. Желая здесь продать олово, он увидел, что здесь оно превратилось все в золото. Обогатившись таким образом, купец с радостью возвратился в Александрию и рассказал всем о сем удиви-тельном чуде, которое произошло по молитве и милостыни святого Иоанна. |
| После этого знамения Мария – будущая мать его – носила младенца в утробе, как некое бесценное сокровище, как драгоценный камень, как чудесный жемчуг и как сосуд избранный. Все время, когда она была беременна, она себя блюла от всякой скверны и от всякой нечистоты, ограждала себя постом, избегала всякой скоромной пищи, мяса, молока и рыбы не ела, питаясь лишь хлебом и овощами; от вина Мария совершенно воздерживалась, а вместо различных напитков пила одну только воду и ту понемногу. Усердная молитвенница, боярыня Мария, теперь чувствовала особенную потребность сердца в молитве; поэтому она часто удалялась от людского взора и в тишине уединения со слезами изливала пред Богом свою горячую материнскую молитву о будущей судьбе своего младенца. «Господи! – говорила она тогда, – спаси и сохрани меня, убогую рабу Твою; спаси и соблюди и сего младенца, носимого во утробе моей, Ты ведь – храняй младенцы Господь (см. Пс. 114: 5); да будет воля Твоя, Господи, на нас и буди имя Твое благословенно вовеки!» Так жила она до самого рождения ребенка, особенно прилежала она посту и молитвам, так что само зачатие и рождение дитяти были исполнены поста и молитв. Мария была добродетельна и весьма богобоязненна и уже до рождения младенца поняла и уразумела это чудесное о нем знамение и явление. Она советовалась с мужем своим, говоря: «Если у нас родится мальчик, давай, по обету, принесем его в церковь и отдадим Благодетелю всех Богу». К сожалению, несмотря на все чудесные события, сопровождавшие рождение будущего Преподобного, точная дата его рождения нам неизвестна. В то времена фиксировались, да и то не всегда, лишь рождения князей. По мнению различных исследователей, и древних и новых, разброс дат составляет примерно от 1314 до 1322 годов. Поэтому, обычно выводя некую среднюю дату, годом рождения Преподобного считают 1319 год. Младенчество Новорожденный младенец продолжал изумлять родителей своими странностями: когда случалось, что мать ела какую-нибудь мясную пищу до сытости, тогда младенец никак не хотел брать грудь; и так было не один раз, но иногда день, иногда два дня ребенок не ел. Из-за этого мать младенца и все родственники были удручены страхом и печалью, они с трудом поняли, что младенец не хочет пить молоко, когда кормящая его питается мясом, но согласен пить, только если она не будет разрешаться от поста. С той поры мать воздерживалась в еде и постилась, а младенец начал питаться ее молоком во все дни, как и подобает. |
| Посмотри на признательность его. Он не довольствуется тем, что сам благодарит, но и всех властителей призывает к участию в благодарности, и даже венценосцев. Хотя и велика, говорит, их власть и сила, но все они должны благодарить Тебя и за то, что сделано для других. Выражая это, он и присовокупляет: «услышали все слова уст Твоих». Если они будут благодарить, то получат отсюда великое приобретение и пользу. Дары Твои так открыты для всех, что, кто хочет, может участвовать в них и пользоваться ими. И царство не может доставить людям столько пользы, сколько слышание слов Твоих. Это для них – безопасность, это – сила, это – украшение, это – великолепие, это – царство, это – блеск и могущество власти. «И да воспоют пути Господни, ибо велика слава Господня» ( Пс.137:5 ). Если читать: в путях Твоих, то сказанное значит: в законах Твоих, в повелениях Твоих. Если же – «пути Господни», то: пусть, говорит, повествуют, прославляют, возвещают славные дела Твои, – это именно значит слово: «да воспоют». «Ибо велика слава Господня», т.е. всем известна, всем ясна, всем очевидна, всем готова благодетельствовать, так что все обязаны ей благодарностью. «Ибо высок Господь и на смиренное в зирает и превознесенное издали знает» ( Пс.137:6 ). Высок по естеству, высок по существу. Но здесь еще говорится применительно к служению иудейскому и не в строгом смысле; а далее он поясняет это и смиренному слушателю внушает глубокую мысль. Что же значит: «превознесенное издали знает»? Здесь говорится о предведении, которое особенно свойственно силе Божией. Потому и у пророков Бог часто этим опровергает заблуждение идолослужителей. Другой переводчик (Акила) говорит: «и вознесенное издалеча распознает» ( επηρμνον… διαγινσκει). Третий (неизвестный, см. Ориг. Экз.): «и возвышенное» ( μετερον). Так как он сказал: «высок Господь и на смиренное в зирает, то прибавляет: и превознесенное издали знает», дабы показать, что Бог не просто знает высокое, но и на большом расстоянии, т.е. прежде, нежели оно сбылось, прежде, нежели исполнилось, прежде, нежели осуществилось на деле. |
| Приписывали все это помешательству или «порче». Много неприятностей, насмешек, нареканий приходилось выносить жене, детям и братьям «порченого». Филипп вскоре оставил свою деревню совсем и ушел в уездный город Вязники. Недолго пробыв и здесь, отправился бродить и юродствовать по разным городам и селам. Почти целиком исходил он губернии Нижегородскую, Владимирскую, Московскую, Тульскую и Калужскую и отчасти Орловскую, Курскую и Киевскую. Это странничество «Филиппушки блаженненького», как стал звать его народ, продолжалось почти 10 лет. В одном городе столоначальник полиции допрашивал Филиппа, заложив перо за ухо. Раздраженный его замысловатыми ответами и желая чем-либо испугать Филиппа, чиновник этот выхватил у него из рук его тяжелый посох и, едва приподняв от земли, начал кричать на него: – Как ты смеешь таскать такой ослоп? Ты им человека легко убить можешь!.. – Брат мой! тем перышком, которое у тебя торчит из-за уха, ты скорей, будь уверен, можешь убить несколько человек, нежели я своей опорой, – возразил Филипп. Такие образные речи раздражали чиновников, и много обид перенес за них Филипп; но ни одного слова ропота не слыхали от него в течете всей его жизни. Он всегда горячо молил Бога за тех, кто делал ему неприятное, и впоследствии, оставив подвиг юродства, он говаривал детям, что он потому так относился «к обидящим, что они, делая ему зло видимо, приносили ему пользу внутреннюю и были его благодетелями; своей же душе жестокостью вредили, а потому он и должен молить Бога об их спасении». В некоторых случаях слова Филиппушки выражали прозорливость относительно будущего и вполне потом подтверждались. Так игуменья Муромского женского монастыря рассказывала Филиппушке, при посещении им этого монастыря, что один купец пожертвовал им большой коло кол, который отливается в Москве, и еще неизвестно, когда будет готовь и привезен. – Недель чрез двенадцать вода привезет, – сказал при этом Филипп. Странными казались эти слова игуменье, так как колокол должен был прибыть на лошадях. Но когда колокол был изготовлен, то вдруг начались продолжительные дожди, сделавшие перевозку тяжести этой сухим путель невозможной; заводчик колокольный доставил колокол водою по р. Оке на барке и ввезен в монастырь он был как раз чрез 12 недель после того, как говорил Филипп. |
| «Сколько было переписки, визитов по всем духовным властям, море слез пролито в Казанском и Исаакиевском соборах», – вспоминала потом основательница монастыря. В том же 1870 году она обнесла территорию будущей обители каменной оградой, прикупила дополнительно земли для монастырских нужд, завела пасеку и построила корпус, в котором разместились трапезная, ризница, рукодельня, больница, аптека и библиотека. Открылась при общине и школа. Самый важный шаг к созданию монастыря был сделан. От общины к монастырю Открытие общины было решено отметить торжественно летом следующего года. Сомовку вновь посетил архиепископ Серафим. 5 июля он отслужил Божественную литургию. На торжества прибыло множество гостей. Архиерейский хор пел не только в храме на службе, но и в саду, где отдыхали гости. Вечером сад осветили разноцветными огнями. Атмосфера праздника витала в воздухе несколько дней, после которых начались будни общины с неизменными спутниками христианской жизни – искушениями. Варвара Петровна вскоре после торжеств вынуждена была покинуть Сомовку. Главную благодетельницу по неизвестной нам причине не взлюбила матушка Серафима (Васильева), назначенная начальницей общины. Священник Иоанн Попов прямо называет мать Серафиму, происходившую из дворянского рода, гордой и недружелюбной, недвусмысленно намекая, что корнем конфликта были обыкновенные зависть и властолюбие. Варваре Петровне были чужды обе эти страсти, и она (не без сожаления) тактично удалилась. Удалилась, чтобы вернуться, когда страсти улягутся. Зла она ни на кого не держала. И постоянно оказывала общине материальную помощь. Помогал сестрам и Афанасий Николаевич Сомов. Благодаря усердию этих двух попечителей, сомовская община окрепла. К 1882 году она владела 113 десятинами земли. Помимо каменного храма, общине принадлежали 16 деревянных домов, в которых проживали 88 женщин. Их могло быть и больше, но синодальная добавка «без права пострижения в иночество» играла свою роль. В 1881 году новая начальница Варваринской общины в Сомовке матушка Матрона направила в Воронеж архиепископу Серафиму ходатайство о переименовании общины в монастырь. Воронежский архиерей подкрепил ходатайство своим заверением, что в Сомовке собрались не беспочвенные мечтатели, а серьезные люди, готовые ко всем тяготам иноческой жизни. К тому же средств, имеющихся у общины, достаточно для содержания монастыря. В марте 1882 года Синод дал согласие, и община стала монастырем. |
|
|
