| Migne, s. l. t. 48 (Marius Mercator), с. 201C: Savilius (1612) post Frontonem Ducaeum sensit quidem suppositum Chrysostomo (Tom. VII Operum Chrysost.), sed non aperuit cujus foret (sermo III против ереси Пелагия у Мария Меркатора в издании Garnier 1673; в творениях Златоуста – Migne, s. gr. t. 61, c. 683: Ηλιοσ μεν Cp. Loofs, S. 146 ff., 341–344). Гомилия на Евр. III:1: Οσκις αν. Ioannis Chrysostomi homiliae V. Ed. Becher. Lipsiae 1839, p. 63–84 (Migne, s. gr. t. 64, c. 480–492). Принадлежность её Несторию установили Loofs, S. 107, и одновременно S. Haidacher, в Zeitschrift für katholische Theologie. 1905, S. 192–195. Вновь она издана у Лоофса, 230–242. А. Б. В подложном письме Филоксена Несторий называется двоюродным братом Феодора мопсуэстийского. По другой сирийской яковитской легенде, у Дионисия бар-Салиби (XII в.), он оказывается двоюродным братом Феодорита кирского. Ср. Jugue, р. 19. А. Б. По вопросу о различии в данном случае между александрийским и антиохийским богословием ср. В. В. Болотов, Theodoretiana. Отзыв о сочинении Н. Н. Глубоковского «Бл. Феодорит. Его жизнь и литературная деятельность (1890)», в «Христ. Чтении» 1892, II, 93–96 (и отдельно). Нужно заметить, что требовать признания не только единства ипостаси, но и единства природы, св. Кирилла побуждало собственно его доверчивое отношение, между прочим, и к таким изречениям, которые лишь были надписаны именами св. отцов, но на деле им не принадлежали. О жизни и деятельности св. Кирилла вообще ср. книгу свящ. T. Лященко, Св. Кирилл, Архиепископ Александрийский. Его жизнь и деятельность. Киев 1913. А. Б. Крайность этой предосторожности выясняется из следующего места «Του Σωτηρος». «Евангельские изречения мы не разделяем (μερζομεν) ни по двум ипостасям, ни по двум лицам: ибо не двойствен единый и единственный Христос, хотя Он и мыслится из двух и различных предметов (ουδε — γαρ εστι διπλους ο εις και μνος Χριστος, καν εν δο νοηται και διαφρων πραγμτων), – все равно, как и человек мыслится из души и тела, и однако не двойствен, но один из обоих (ου διπλους μαλλον, αλλ εις εξ αμφοιν)». – а) Эти слова не были прямым ответом Несторию, который говорил о распределении изречений по двум природам, φσεις, или, что то же для него, по двум ипостасям, о лицах же не было речи; при этом он употреблял διαιρω, а не μερζω. Поэтому на анафему Кирилла «тем, которые разделяют изречения по двум лицам или ипостасям и одни из них приписывают человеку, мыслимому отдельно от Бога Слова», Несторий ответил анафемою «тем, которые изречения о Христе, который из двух природ, понимают, как будто они сказаны об одной природе (tamquam de una natura), и Богу Слову приписывают страдания как по человечеству, так и по Божеству», б) Выражение ουδε – – διπλους – неточно; церковное учение: «εις εστιν ϒιος, διπλους την φσιν, αλλ ου την υπστασιν», «сугуб естеством, но не ипостасию». |
| Можно с достаточной долей вероятности предположить, что в Нитрии (понимая это монашеское поселение в широком смысле, то есть включающим в себя Келлии и Скит) св. Кирилл общался и с теми выдающимися подвижниками, которые позднее были причислены к так называемым оригенистам. Из них наиболее известным был, несомненно, Евагрий Понтийский (ум. 399) 582 . Один из самых образованных людей своего времени, глубокий мыслитель и строгий подвижник, он являлся не только автором аскетических и богословских сочинений, но и был весьма тонким экзегетом 583 . Феофил явно благоволил к нему и, как свидетельствует коптская редакция «Лавсаика», собрался даже сделать его епископом Тмуисским, но Евагрий, считая себя недостойным подобной высокой чести, на некоторое время удалился из Египта 584 . Своего племянника архиепископ, безусловно, мог поручить опеке столь выдающегося мужа, бывшего к тому же учеником обоих Макариев (Египетского и Александрийского). Единомышленниками и друзьями Евагрия являлись братья-подвижники, прозванные за высокий рост «длинными братьями», которые также славились святостью своей жизни. Одного из них, Аммония, Созомен характеризует так: «Говорят, что этот Аммоний достиг высоты любомудрия, мужественно побеждал удовольствие и самоугождение и был весьма учен, так что перечитал Оригена , Дидима и других духовных писателей, и от юности до кончины не вкушал ничего, бывшего на огне, кроме хлеба». Феофил и Аммония хотел рукоположить во епископа, но тот отсек себе ухо, чтобы избежать этой участи (за что и был прозван Безухим) 585 . Однако другого из «длинных братьев», Диоскора, Феофилу удалось приблизить к себе и сделать впоследствии епископом Гермополя. Подобная благосклонность Феофила к этим братьям-монахам позволяет думать, что и св. Кирилл не остался вне сферы влияния их. Пятилетнее пребывание будущего святителя в Нитрийской пустыне наложило, вне всякого сомнения, сильнейший отпечаток на всю личность и мировоззрение его. Можно вполне согласиться с суждением Т. Лященко: «Под сильным и благотворным влиянием скитской жизни не только окрепла воля св. Кирилла, но и завершилось его образование, а именно изучение Св. Писания» 586 . Прервано его пребывание здесь, вероятнее всего, разгоревшимися «оригенистскими спорами», начатыми еще в 70-х годах IV века непримиримым оппонентом Оригена св. Епифанием Кипрским 587 , к которому впоследствии присоединился и блж. Иероним, бывший дотоле почитателем александрийского богослова 588 . До Египта эти споры докатились позднее (в 399 г.) и обрели форму столкновения между «антропоморфитами» и «оригенистами». В основе данного столкновения лежала глубинная проблема понимания образа Божия в человеке 589 , но оно имело также евхаристический контекст и было связано с учением о молитве 590 . |
| Как считает один исследователь, «Глафиры» более других ранних экзегетических сочинений св. Кирилла приближаются к жанру систематического комментария, хотя он и не толкует Пятикнижие целиком и сплошь, главу за главой 699 . Сотериологический мотив и в этом произведении определяет многие рассуждения св. Кирилла, который часто использует при этом типологию «Адама-Христа», восходящую к святому Апостолу Павлу 700 . В частности, он говорит: «Зиждитель промышлял о созданиях Своих и устроил нам как бы второй корень рода, возводящий нас в прежнее нетление, чтобы как образ первого и земного назнаменовал нас необходимостию смерти и уловлением в сети тления, так, наоборот, второе после оного начало, то есть Христос и уподобление Ему духом, назнаменовало нас свободою от погибели; и чтобы как в том (Адаме) непослушание привело нас к наказанию, так в этом (Христе) уступчивость и благопокорливость во всем явила нас причастниками благословения свыше и от Отца» (IV, 21) 701 . Вообще же, в этом сочинении, по характеристике Т. Лященко, «господствует не нравоучение, а догматический элемент» 702 , хотя, естественно, и нравоучение не остается в небрежении 703 . Из других толкований на ветхозаветные книги св. Кирилла, сохранившихся полностью, особое внимание привлекает «Толкование на пророка Исаию» – обширное сочинение, содержащее пять книг. Свою задачу автор ясно формулирует в самом зачине произведения: «Речь пророков всегда не ясна, а исполнена прикровенных мыслей и содержит предсказание о божественных тайнах. Кончина бо закона и пророков Христос, как написано ( Рим. 10:4 ). Но тем, которые намерены объяснить столь тонкий и прикровенный смысл (пророческих) созерцаний во всей полноте, полагаю, необходимо иметь весьма ясное представление, с одной стороны, о точном смысле исторического повествования, а с другой – о соответствующем ему духовном смысле, дабы читающие такое объяснение отовсюду получали пользу и объяснение предмета, о котором идет речь, было полным, ни в каком отношении не имеющим недостатка. |
| Собор завершился Божественной литургией, которую совершил Патриарх Варнава в сослужении русских и сербских архиереев. Евхаристическое общение было восстановлено, но ненадолго. Епархиальное собрание, созванное в Париже митрополитом Евлогием, по докладу графа Коковцева, в прошлом премьер-министра России, отказалось утвердить «Временное положение». По словам митрополита Евлогия, Коковцев «совершенно раскритиковал «Временное положение», разъяснив собранию, что этот проект своей централизацией предусматривал лишение их «всякой самостоятельности и сосредоточивал всю власть в Карловацком Синоде». В результате взаимоотношения между Карловацким Синодом и митрополитом Евлогием вернулись «на круги своя». Возобновилось соперничество из-за приходов в Западной Европе, прежде всего в Германии, где все большее их число переходило от митрополита Евлогия к епископу Тихону (Лященко), представлявшему Карловацкий Синод. В Соединенных Штатах реакция на решение «примирительного» Собора 1935 г. была иной, чем в Париже. В мае 1936 г. в Америке состоялся совет русских епископов Америки, который включал в себя и проживавших в США епископов карловацкой ориентации. Совет ратифицировал «Временное положение», подтвердив одновременно автономный статус Американского округа. Затем в октябре 1937 г. в Нью-Йорке состоялся VI Всеамериканский Собор, предметом его обсуждения были решения Карловацкого Собора 1935 г. Как пишет Н. Д. Поспеловский, «для большинства православных американцев, в основном западноукраинского происхождения, группа эмигрантских епископов-монархистов, сидящих в Югославии, ничего не значила... В большинстве своем миряне и клир американских приходов были против этих действий, (имеется в виду решение митрополита Феофила войти в юрисдикцию Карловацкого Синода.— В. Ц.), однако воздержались от подрыва авторитета митрополита. При голосовании 122 воздержались, 9 проголосовали против компромисса и только 105 проголосовали «за». Собор вновь подтвердил приверженность принципу автономии, и епископы заверили свою паству, что союз с карловчанами никоим образом не затрагивает автономию». Однако и в Америке неприязненные отношения между приходами «карловацкой» и собственно американской ориентации сохранялись; соединение их было скорее формальным, обусловленным соображениями церковной дисциплины. И как пишет тот же историк, «карловчане сохраняли в Америке «боевую готовность», чтобы организоваться в параллельную юрисдикцию при первых признаках несогласия с «американцами " " . |
| Но поскольку композиция этого произведения достаточно сложна и неоднородна, то есть основания сомневаться, что в настоящем своем виде она была создана опальным Константинопольским патриархом, хотя частично он, безусловно, являлся автором ее 1276 . Кроме того, эта «Книга», как считает Т. Лященко, «ничего нового в области христологии сравнительно с прежде изданными сочинениями Нестория не дает» 1277 . Если говорить в общем, то Несторий, конечно, разделял основные христологические посылки прочих антиохийских церковных писателей с их антиарианской и антиаполлинаристской направленностью 1278 . Но он сделал один шаг, который вывел его за грань, отделяющую Православие от ереси: соположил Божественную и человеческую природы на одном онтологическом уровне, встав в противоречие с апофатической традицией святых отцов, согласно которым Божественная сущность – «вне и превыше любой онтологии и метафизики» 1279 . Более того, признав равнозначность двух естеств во Христе, Несторий делает новый шаг, уже явно переступая через названную границу: указывает, что обе природы Господа должны мыслиться как конкретные и индивидуальные сущности 1280 . И здесь его уже вряд ли можно назвать «убежденным представителем» антиохийской традиции 1281 , ибо другие представители ее, за исключением, пожалуй, Феодора Мопсуестийского (да и то с оговорками), не делали столь рокового шага, подводящего к учению о «двух Сынах», в котором не без основания упрекали Нестория. Соответственно перед ним встал вопрос о соединении двух индивидуальных природ в Господе; отвергая ипостасное единение, он пытался заменить его такими суррогатами, как «единение в действовании», «единение по достоинству сыновства» и пр., под давлением оппонентов постоянно внося поправки в свою христологию. «Если бы не его гордость, самомнение и упорство, то он, кажется, мог бы постепенно возвыситься до православного учения о едином Лице Богочеловека при двух совершенных естествах. Но, озлобленный неудачей пропаганды, ум Нестория нашел другой выход, вне православного учения». |
| Приведение в исполнение этого эдикта поручено было Аристолаю. 1909 Но так как эдикт не говорил, в чем заключалась сущность „чудовищно уродливого ученья“ Несторий, то несториане под давлением Аристолая, стали принимать унию, прибегая к хитрости. Они давали Аристолаю подписку, в которой в слишком общих чертах говорилось о вероисповедных вопросах „Анафематствуем, говорили они в своих подписках, все, чему он (Несторий) нечестиво учил в Церкви, или изложил в сочинениях, или сказал где-либо. Следуем святым епископам Сиксту Римскому, Проклу Константинопольскому , Кириллу Александрийскому и Иоанну Антиохийскому во всем, что благочестиво было определено ими“. 1910 Конечно, такая формула подписки ни к чему не обязывала епископов, не с особо чувствительной совестью Узнав об этом от Вероникиана Тирского, 1911 св. Кирилл пишет послание к Аристолаю 1912 и к Иоанну Антиохийскому, 1913 где просит их допускать к унии только после строгого опроса присоединяющихся по спорным для несториан вопросам христологии, так как несториане находят возможным истолковывать эдикт в том смысле, что Несторий осужден будто бы только за то, что не называл св. Деву Богородицей. Чтобы не было со стороны присоединяющихся никакого обмана, св. Кирилл приложил к этим посланиям следующую вероисповедную формулу, которую должны были подписывать присоединяющиеся: „Веруем, что Господь наш Иисус Христос, Сын Бога, единородное Слово вочеловечившееся и воплотившееся, есть един, не на двух сынов рассекаемый, но один и тот же, прежде веков неизреченно родившийся от Бога, и Он же в последние дни родившийся от жены по плоти, так что лице Его одно. Ибо потому мы и именуем Деву св. Богородицей, что один и тот же есть Бог и вместе человек. Поскольку Единородный воплотился и вочеловечился непреложно и неслиянно, то Он страдал по человеческому естеству: природа божества недоступна страданию, оно свойственно плоти, согласно Писанию“. На такую формулу некоторые восточные из „строгих“ не согласились, быть может, потому, что в греческом тексте этого символа св. Кирилла в подчеркнутой нами фразе – „Лице Его одно“ (una persona) стояло, вероятно, не „ πρσωπον“, с чем легко согласились бы упорствующие, а „ πστασις“, ибо в унионной переписи св. Кирилл стал решительно подчеркивать, что оба эти термины обозначают одно и тоже – „Личность“. 1914 |
| Вот почему некоторые соборы постановили: все, что, хотя-бы и было известно под именем св. Кирилла, но не согласно с этим его посланием, считать за сомнительное, подвергнувшееся от кого-нибудь порче. 1851 Таким образом, в то время, как Το Σωτρος было, так сказать, первым опытом св. Кирилла в изложении своей христологии в противовес Несторию, это послание – Εφραινσθωσαν является завершительным моментом его развития. И мы видим, сравнивая эти послания, что христология св. Кирилла за эти три года осталась та же, но терминология его стала значительно устойчивей и более определенной: он теперь не употребляет так безразлично οσα, πστασις и др. термины, как это было раньше. Итак, мы видим, что в основу унии положен был символ „антиохийский“ (Эфесско-верийский). Это обстоятельство многими, начиная с некоторых, как увидим, современников св. Кирилла и доныне ставится в укор св. Кириллу. Одни делают отсюда вывод, что догматической разницы между Кириллом и всем Востоком и не было, а вся распря имела другие, низменные причины – самолюбие, властолюбие, чрезмерные притязания Кирилла и т. п. Другие утверждают, что св. Кирилл изменил свое учение о воплощении и принял антиохийскую христологию. Против первых мы должны сказать, что, с одной стороны, принятый св. Кириллом „антиохийский“ символ не был антиохийским в буквальном смысле, т. е. он не был единодушным исповеданием всех сторонников антиохийской школы, он не вполне соответствовал и выражал особенности этой школы. Это видно из того, что ведь этот самый символ не был принят всеми восточными в Эфесе, так как большинство, очевидно, было против него, почему он и не был представлен на рассмотрение вселенского собора. Да и дальнейшая история унии покажет нам, что и теперь не все восточные и далеко не сразу и не вполне свободно согласились на это исповедание. С другой стороны, и св. Кирилл не переоценивал достоинства этого символа, так как он, хотя и назвал этот символ „святыми словами“, 1852 но не скрывал и того, что учение о воплощении выражено в нем восточными несколько темновато. |
| Св. Кирилл писал императору об этом несколько позже, а в столице в это время, как мы видели по томосу Прокла, было настроение далеко не в пользу строгих мер против Феодора Мопсуестского. Да кроме того, если бы Феодосий II издал в это время такой указ, то едва ли он согласился бы вскоре же, как увидим, издать новый указ, воспрещающий всякие споры о Феодоре. Однако, весьма вероятно, что трибун Аристолай начал в это время принуждать принимающих унию восточных епископов анафематствовать учение не только Нестория, но и Феодора 1952 ); но руководился он при этом не указом императора, а другими соображениями. Мы знаем, что Аристолай не руководился буквой эдикта против несториан, когда побуждал) их к примирению с православными епископами: известно, что он требовал от них вероисповедные подписки, и при том – не одинаковые, руководясь в этом, как мы видели, указаниями преимущественно св. Кирилла. 1953 Сначала он удовлетворялся подпиской самого общего содержания, соответствующей эдикту, но и в это время он, под влиянием Кирилла, допустил новое требование: признание Эфесского собора, чего эдикт не требовал. 1954 Потом же, как мы видели, он стал требовать от присоединяющихся подписи под присланным св. Кириллом символом, или пунктами, из него взятыми, о которых в эдикте и помину нет. 1955 Очевидно, Аристолай в этом случае получил особые полномочия. Насколько он действовал свободно и самостоятельно относительно присоединяющихся, это видно из того, что некоторые восточные, соглашаясь подписать эдикт императора, протестовали против прибавок, которые делал к нему Аристолай относительно, например, признания Эфесского собора. 1956 А если Аристолай имел право прибавлять к эдикту внушенное ему св. Кириллом требование относительно Эфесского собора, то вполне законным является предположение, что под влиянием того же Кирилла, писавшего даже в столицу против Феодора, он стал прибавлять к требованиям эдикта анафематствование и Феодора. Что же касается вышеуказанных экземпляров эдикта императора с именами Диодора и Феодора, то это не были в буквальном смысле списки с императорского эдикта, а официальные извещения, которые Аристолай посылал упорствующим восточным. |
| Четвертый анафематизм св. Кирилла, излагающий православное учение о так называемом communicatio idiomatum, говорит о том, что нельзя разделять ( διαιρεν) евангельские и апостольские выражения ( φωνς) „между двумя лицами, во всех отношениях различными ( διηρημνοις) одно от другого“. Διαφω у св. Кирилла указывает на разделение в действительности, на фактическое разделение 1702 ; διαφω у него равняется μερζω, καταμερζω. 1703 Антиохийцы же, понимая διαρεσις, как разделение в мыслях, в представлении, думали, что Кирилл „как бы сделав ограничение естеств, не видит никакого διαφορν – различия“ в φωνας. А в таком случае, восклицали они, „каким образом будем противостоять Евномию и Арию, которые низкое человечества хульно относят к высшей природе чистого Божества“. 1704 Св. Кирилл, значит, отрицал распределение φωνς между двумя лицами, а восточным это казалось отрицанием такового распределения между двумя природами. IV, VI, VII, VIII, и IX анафематизмы св. Кирилла направлены против несторианского учения о διαρεσις естеств во Христе, доведенного до учения о двух личностях во Христе, и против выводов из того, как мы видели, тщательно скрываемого заблуждения Нестория, что Христос есть человек θεοφρος (V anath.), что Слово есть Владыка Христа (VI anath.), что человек Христос есть ργανον Бога Слова (VII anath.), что ради носящего должно почитать носимого (VIII anath.) и что Дух Святой был чуждой силой во Христе (IX anath.). Вот почему во всех этих анафематизмах св. Кирилл подчеркивает мысль, что один Христос, один Сын, одно лицо Эммануила; Христос есть Бог, но Он же вместе и человек, не τερος κα τερος но один и тот же, единая личность. Единение естеств в Нем произошло такое, которое не позволяет таких грубых выражений, какие дозволял себе Несторий – ργανον, θεοφρος; и т. п. Восточные искренне заявляли, „что никто не станет исповедовать, что в Господе И. Христе Дух действовал, как в простом человеке, или как в пророке, или как в апостолах, что Он (Христос) 1705 „всецело обладает единым божеством Сына ( ς π σαν νωμενην χοντα…) 1706 и потому нельзя приносить плоти одно поклонение, а Богу Слову другое, как бы двум лицам“. 1707 Но александрийское νωσις казалось восточным, как допускающее некое τροπ, μεταβολ 1708 , и потому они настойчиво продолжали подчеркивать различие восприявшего и воспринятого, образ раба и Слово Божие (Repieh. Theod. VI anath.), „ τα ιδια того и другого естества“. 1709 |
| Мы не можем входить в детальное исследование вопроса о Викторе, не выходя из рамок своего труда. 1561 Скажем только, что Болотов пришел к своему выводу, с одной стороны, потому, что вслед за Гарнье, как мы уже сказали, признал, что Виктор, упоминаемый в послании νγνων и инок старец Виктор, упоминаемый в Apologet, ad imper., одно лицо, а с другой стороны, потому что деятельность Виктора по коптским актам является повторением деятельности знаменитого Далматия, константинопольского архимандрита. Но о том, что нельзя смешивать этих двух Викторов, мы уже говорили; что же касается отношения деятельности Виктора в Константинополе к деятельности Далматия, то мы согласны, что здесь мы имеем дело с значительной примесью работы „иллюзии и галлюцинации“ горячих поклонников некогда знаменитого аввы Виктора. Однако несомненно, что авва Виктор лично был известен императору и именно по делу борьбы св. Кирилла с Несторием, потому что иначе очень подробная речь св. Кирилла об этом Викторе и, при том, без указания кто он (очевидно потому, что это было излишне в речи к императору) была бы слишком неуместна, да еще в таком специальном послании, как Apologeticon. Сам Болотов признает, что этот Виктор прибыл в Эфес из Константинополя. Очень возможно, что он действовал в столице вместе с Далматием, а пока последний не выходил из монастыря, может быть, и от его имени, что в устах панигириста – копта стерлось, и авва Виктор явился двойником аввы Далматия. Значит, поле деятельности для аввы Виктора в Константинополе и Эфесе, исключая мнимого противоречия послания νγνων (нами улаженного), можно считать вместе с Болотовым расчищенным. 1562 Наше же предположение, что с этим Виктором было отправлено св. Кириллом послание, и он, переодевшись нищим, благополучно доставил его в Константинополь, не только согласно с коптскими актами III вс. собора, но и разрешает недоуменные вопросы о личности этого посла. Виктор, как рассказывают коптские акты, предложил императору свои услуги. поехать в Эфес и привезти известия о всем, что там происходит, 1563 но император не согласился с этим. |
|
|
