| Исключение к XVII в. Причащения из правосл. чина таинства Брака нарушило многовековую литургическую традицию Церкви, а связь между христ. браком и освящающим его на протяжении всей жизни супругов таинством Евхаристии для многих перестала быть очевидной. Скорее всего главная причина исключения Причащения из чина В. б.- это постепенное охлаждение после XV в. стремления христиан к частому Причащению и одновременно чрезмерное устрожение требований к причастникам-мирянам (в результате чего, напр., в России в нач. XX в. большинство верующих причащались только один раз в год, хотя это и противоречит канонам, ср.: Антиох. 2, Трул. 80). В рукописях до XV в. Причащение вступающих в первый брак супругов предписывается безоговорочно; в XV-XVI вв. большинство рукописей следует старой традиции, но появляются и такие, где допускается В. б. и без принятия супругами Св. Таин (Laur. Λ. 105, XV в.; Taphou 615 (757), 1522 г., и др.). Иногда рукописи предписывают своеобразную «замену» - недостойные Причащения жених и невеста (не соблюдшие чистоту до В. б.?) вместо Св. Таин вкушают мед с миндалем (Евхологий 1536 г. из афонской Великой Лавры. 21, по Дмитриевскому; ср. со схожим указанием в Laur. Λ. 105, XV в.). Наконец, появляются рукописи, где Причащения нет вообще; при этом возглас « » и причастен (как правило, Пс 115. 4) еще нек-рое время в чине сохранялись (так, напр., в Sinait. gr. 984, XV в.). Возглас « ...» и причастен указаны и в дониконовских рус. печатных Потребниках и до наст. времени присутствуют в практике приемлющих священство старообрядцев. В греч. печатных Евхологиях XVII в. уже ни возгласа, ни причастна, ни самого Причащения нет; рус. печатные издания Требника 2-й пол. XVII-XX в. следуют этому порядку. Тем не менее в Церкви не утрачено осознание связи между христ. браком и Евхаристией, и в большинстве храмов желающих повенчаться приглашают причаститься за литургией в день свадьбы; в греч. и слав. балканских Церквах в наст. время широко распространен восходящий к XVIII в. чин венчальной литургии, где чин В. б. вообще включен в обычное последование Евхаристии. |
| Т. о., предварительный период обследования рукописей представлялся ситом, оставляющим одно и исключающим другое, ибо «ценность списка определяет извод, а не значение извода определяется списком. Списки, стоящие за пределами ценных для извода, не имеют цены для издания Библии и не вносятся в издание, хотя могут быть использованы в сопутствующих изданию Библии материалах по славянскому библейскому тексту. При таком плане работ по изданию не будет громоздкого чернового материала, его собирание не будет подавлять дух и энергию сотрудников, и вообще, Библия не будет засорена ненужным, не относящимся к ней, случайным материалом. При осуществлении такого плана не потребуется миллионной организации для выполнения черновой механической работы» 476 . Однако, планам Комиссии не суждено было осуществиться. Исторические условия не благоприятствовали ее работе, и Комиссия в дальнейшем вообще прекратила свое существование. Из предполагавшихся для ее работы шестидесяти лет, она проработала менее десяти. Однако, с 1915 по 1918 г. Комиссия на своих собраниях и заседаниях заслушала 10 докладов, сообщений и речей, подготовленных ее членами. «В них излагались итоги проводившихся членами Комиссии исследований по истории Библии у славян и по отдельным вопросам истории славянских церквей и славянского богослужения» 477 . Основными проблемами, затронутыми докладчиками, были: 1. Вопрос о Библии, входящей в первые два тома Лицевого летописного свода, который содержит всемирную историю в порядке древнерусского хронографа, начиная от сотворения мира. И. Б. Евсеев, основываясь на водяных знаках бумаги и на технике миниатюр, доказывал в своем сообщении о Библии Иоанна Грозного, сделанном 12 февраля 1915 г., что свод в целом (и его библейские тексты, в частности) следует относить ко времени Иоанна Грозного, т. е. к XVI в. 478 2. Вопрос о сербских библейских переводах XIV-XV вв., крайне слабо изученных. И. Е. Евсеев в докладе «Сербские библейские переводы XIV-XV вв.», прочитанном 6 марта 1915 г., указал на наличие в ряде книг Острожской Библии 1581 г. особого типа перевода, совпадающего, например, с сербским переводом Бесед Златоуста на кн. Бытия, что подтверждает сербское происхождение первого. Особенностями этого сербского перевода XIV-XV вв. являются, с одной стороны, стремление приблизиться к позднему греческому церковному библейскому тексту, с другой – восстановить перевод св. Мефодия. Т. о., сербские библейские переводы XIV-XV вв. могут, наряду с глаголическими хорватскими текстами, служить материалом для восстановления одного из древнейших славянских переводов 479 . |
| III. Минускульные рукописи (их называют также курсивными и скорописными рукописями) выделяются на основании курсивного письма, к-рое появилось в IX в. Для письма характерны сокращения, слитные написания букв (лигатуры), дающие экономию писчего материала и ускоряющие копирование, обязательная постановка ударений и невм в певч. рукописях. Писчим материалом минускулов являются пергамен, бомбицина и c XII в. бумага (регулярно используется с XV в.). Из минускулов IX-XVI вв. следующие содержат ВЗ: 46 - ВЗ без Псалмов (Париж, XIII-XIV вв.); 68 - ВЗ и НЗ (Венеция, XV в.); 106 - ВЗ и НЗ (Феррара, XIV в.); 122 - ВЗ и НЗ (Венеция, XV в.); 130 - ВЗ и НЗ (Вена, XII-XIII вв.). Несмотря на свое позднее происхождение, минускулы нередко дают очень древние чтения, напр., минускул 88 (X в.) из б-ки Ватикана - единственная греч. рукопись, где сохранился перевод Книги пророка Даниила в версии LXX (все остальные рукописи содержат перевод Феодотиона ). Во мн. минускульных рукописях библейский текст сопровождается святоотеческими толкованиями, т. н. катенами . IV. Большинство лекционариев (Профитологиев) относятся ко времени после X-XI вв. и содержат, как правило, лукиановский текст. Ральфс перечисляет 150 источников. Литургические рукописи (Лекционариев, Профитологиев), к-рым зап. наука, как правило, не придает существенного текстологического значения, с правосл. т. зр. имеют большую ценность, поскольку их текст освящен многовековым использованием за богослужением. Мархалинский кодекс. VI в. Книга пророка Иеремии (42. 11–19) Мархалинский кодекс. VI в. Книга пророка Иеремии (42. 11–19) В нек-рых рукописях присутствует деление текста на стихи и колоны (смысловые отрезки), т. н. стихо- и колометрия. В 1-4-й Книгах Царств и Книге Исаии на полях Ватиканского кодекса содержатся указания на количество стихов (строк) в них. Стихометрия и оригеновские чтения в Мархалианском кодексе (VI в.; Vat. gr. 2125) принадлежат одной и той же руке. Колометрия применялась при копировании поэтических частей ВЗ (напр., в Александрийском и Синайском кодексах). Один из первых примеров колометрии представляет фрагмент Псалтири из Бодлианской б-ки (II-III вв. по Р. Х.). Деление текста на главы или абзацы присутствует во мн. унциалах, но никогда не охватывает всего ветхозаветного текста. В Ватиканском кодексе оно начинается с Книги Притч, в Александрийском распространяется на прозаические книги. Разбиты на главы Книга пророка Иеремии, Послание Иеремии и Книга пророка Иезекииля в Мархалианском кодексе. Издания Септуагинты |
| Мечеть в генуэзской крепости в Судаке. XV в. Фотография. 2010 г. Мечеть в генуэзской крепости в Судаке. XV в. Фотография. 2010 г. Период кон. XV - сер. XVIII в. стал одним из наиболее стабильных в истории К. В течение длительного времени регион не знал крупных войн, что способствовало экономическому развитию и росту населения К. Как и прежде, крупнейшим городом К. оставалась Каффа, которая одновременно была и главным центром торговой и производственной деятельности. После тур. завоевания 1475 г. экономическая активность Каффы и др. городов К. приостановилась на короткий период, но уже в XVI в. причерноморская торговля вновь процветала. К XVII в. население Каффы достигло 80 тыс. чел. Основную массу населения по-прежнему составляли греч., арм. и евр. общины; их купцы в основном сохранили свои прочные позиции на рынках Причерноморья. Господствующее положение теперь заняло тур. купечество, поддерживаемое османской администрацией. Несмотря на разгром генуэзских факторий османами, итал. купцы также сохраняли часть своих прежних позиций, продолжая присутствовать в К. и вести выгодные торговые операции. В XVI-XVIII вв. в К. происходил процесс все более заметной тюркизации и исламизации населения. В К. переселялись турки из др. регионов Османской империи, все более значительная часть местных, прежде разноязычных городских, сельских и кочевых общин использовала тур. и татар. языки. В населении К. росла также и доля крымских татар, к-рые в это время постепенно переходили к ведению оседлого земледельческого хозяйства в районах сев. склонов Крымских гор. Значительная часть христиан К. также начинала использовать тур. и татар. языки. В сер. XVIII в. митр. Игнатий Готский уже был вынужден произносить проповеди для своей паствы по-татарски. В XVIII в. впервые в истории К. большинство населения полуострова уже исповедовало ислам. Несмотря на общую благоприятную политическую и экономическую ситуацию для региона, в XV-XVIII вв. христ. общины в К. находились в состоянии глубокого упадка. Сведения о жизни христиан К. в эту эпоху весьма немногочисленны. В сер. XV в. из древних епархиальных структур К-польской Православной Церкви в К. сохранялись Сугдейская и Готская митрополии. В дальнейшем происходил процесс укрупнения епархий, что было связано с сокращением числа православной паствы и количества приходов, с упадком христ. жизни в К. |
| Что такая процедура качественной сбавки в отзывах XVIII в. очень позволительна, это легко усмотреть из следующего: сравнивая XVIII и XIX вв., мы видим, что в XIX в. число образованных патриархов в Константинополе вдруг падает и убавляется по сравнению с XVIII в. Но этого явления в действительности быть не могло: если много было образованных архипастырей столицы в XVIII в., в XIX в. их должно быть еще больше. Разница, столь заметная с первого взгляда между XVIII и XIX вв., кажущаяся: патриархов XVIII в. перехвалили, а патриархов XIX в. никто не счел необходимым хвалить до излишества. Поэтому полагаем, что начертанная нами картина просвещения патриархов XIX в. правильнее и беспристрастнее, чем как можно описывать ту же сторону дела за XVIII в. Вообще, если исторические отзывы о XV и XVI вв. мы оставим почти неприкосновенными, а слишком малочисленные благоприятные отзывы о XVII в. несколько расширим и разбавим их оптимизмом, отзывы же о XVIII в. намного поубавим, растворив их пессимизмом, и оставим без существенных изменений отзывы о XIX в., то полагаем, что мы приблизимся к истинно–историческому представлению о степени просвещенности патриархии от второй половины XV в. до ближайших к нам времен, причем, конечно, мы не должны забывать того общего правила, что просвещение движется вперед и что позднейшие века в этом отношении счастливее прежних. II. Нравственный облик, церковно–общественная деятельность нестроения и злополучия Константинопольской патриархии (во второй половине XV и в XVI в.) Для того чтобы нам самим легче было разобраться в многочисленных материалах, служащих основанием предлежащего церковно–исторического трактата и, с другой стороны, ради удобства читателя мы разделим этот трактат на несколько отделов в хронологическом порядке. Не считаем нужным скрывать, что для такого деления на отделы у нас нет внушительных и непререкаемых оснований; но тем не менее, разграничивая отделы, мы далеки от того, чтобы действовать произвольно. Например, первый отдел указанного трактата будет охватывать явления в исторической жизни Константинопольской патриархии с середины XV в. |
| Вторым по значению экономическим центром стал вост. форпост Московской земли - Коломна, к-рую часто посещали князья московского дома. С нач. XIV в. она входила в состав великокняжеского домена, владельцы к-рого никогда не отдавали Коломну в удел своим младшим сыновьям. Наместником города назначался один из видных членов великокняжеской боярской думы, к-рые нередко имели вблизи Коломны свои села. С рубежа XIV и XV вв. здесь формировалась традиция наделения за службу землей, ранее принадлежавшей оседлым ордынцам. В сер.- 2-й пол. XIV в. нек-рые бывш. сельские поселения Подмосковья превратились в города (Звенигород, Руза, Тушков и др.). В 1362-1363 гг. Ордой было признано присоединение вел. кн. Димитрием Донским Дмитрова к М. Московские бояре, будучи наиболее привилегированной частью нетитулованной знати, свободно распоряжались своими вотчинами. Они получали материальное содержание у вел. князей за счет реализации прав на управление княжескими городами и волостями, к-рые раздавались вел. князьями своим боярам «на кормление» («в путь») ( Данилова Л. В. Сельская община в средневек. Руси. М., 1994. С. 198-199). Управление и суд в волостях сохранялись в руках бояр до тех пор, пока они занимали свои должности. С 1-й пол. XIV в. пожалование «в путь» в нек-рых случаях стало даваться наиболее родовитым боярам пожизненно. В XV в. институт «кормлений» (хорошо известен по сохранившимся актам) полностью вытеснил прежние «пути». На рубеже XV и XVI вв. время действия «кормлений» было ограничено определенным сроком. В то же время вольные слуги - менее знатная по сравнению с боярами, но более многочисленная группа лиц - получали княжеские волости лишь «на кормление» ( Флоря Б. Н. Кормленые грамоты XV-XVI вв. как ист. источник//АЕ за 1970 г. М., 1971. С. 111-112). Это пожалование было строго ограничено по времени (чаще всего на 1-2 года), но могло и продлеваться на неск. лет с учетом заслуг кормленщика перед властью. С кон. XIV в. «в держание» получали подмосковные села и служилые ордынцы (Крылатское и Татарово). |
| Послесловие А.А.Зимин. Витязь на распутье (феодальная война в России XV в.) Предлагаемая читателю книга — последний труд Александра Александровича Зимина (1920—1980), выдающегося советского исследователя русского средневековья. При жизни Зимин по печальной российской традиции не был избалован официальным признанием. Во всяком случае семь написанных им монографий остались неизданными. За 10 лет, прошедших после кончины ученого, издательство «Мысль» выпустило в свет две его работы — «Возрожденную Россию» под названием «Россия на рубеже XV—XVI столетий» (М., 1982) и «В канун грозных потрясений» (М., 1986), озаглавленную автором «Путь к власти», а издательство «Наука» — монографию «формирование боярской аристократии в России во второй половине XV — первой трети XVI в.» (М., 1988). Но еще минимум три завершенные Зиминым научные монографии — исследования о Русской Правде, о «Слове о полку Игореве», о русских исторических песнях — и две мемуарные книги пока не опубликованы и хранятся в его личном архиве. Две первые книги, как и ранее опубликованные тоже издательством «Мысль» «Реформы Ивана Грозного» (М., 1960), «Опричнина Ивана Грозного» (М., 1964) и «Россия на пороге Нового времени» (М., 1972), входят в задуманный А.А. Зиминым 6-томный цикл исследований по истории России XV—XVI вв. В этом ряду предлагаемая вниманию читателей книга является первой по хронологии событий и последней по времени написания автором. Выход ее в свет делает всю серию законченной. Есть у публикуемой монографии и более существенные особенности. Ее идею лучше всего выражает сохраненное авторское название — «Витязь на распутье». Это первое в отечественной литературе исследование трагических событий второй четверти XV в., когда вся Русь стала ареной кровопролитной борьбы за власть между враждующими кланами правящей династии. В книге наиболее ярко выразились темперамент ученого, его ищущий и взыскующий правды ум и оригинальные размышления над закономерностями объединительного процесса в России. «Витязь на распутье» был начат автором в 1979 г. и писался стремительно, с большим увлечением и истовостью. Александр Александрович работал над текстом книга буквально до последнего дня жизни, не раз читал вслух друзьям и ученикам отдельные ее части, подыскивая наиболее точные выражения и характеристики. С выхода в свет первой из книг задуманной и почти полностью осуществленной серии до написания «Витязя...» прошло 20 лет, и, как отмечал сам автор, за это время его общие исторические представления претерпели глубокую эволюцию, которую он считал завершенной в «Витязе...». |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание ВИЗАНТИНОВЕДЕНИЕ [византинистика], комплексная гуманитарная дисциплина, изучающая историю, язык, религию, право и культуру (лит-ру, философию, искусство и пр.) Византийской империи (IV-XV вв.), ее истоки, типологические особенности, связи с др. странами и регионами мира, влияние Византии на развитие др. стран средневековья и Нового времени. В самостоятельные дисциплины выделяются история визант. искусства (см. в ст. Искусствоведение ) и визант. археология (см. в ст. Византийская империя ). Как исследовательское направление В. развивалось в тесной связи с др. разделами исторической науки: антиковедением, медиевистикой, неоэллинистикой, славяноведением , востоковедением, кавказоведением, археологией, классической филологией, а также с патрологией , литургикой . В данном очерке представлена история научного изучения феномена Византии с преимущественным вниманием к церковно-исторической проблематике. Период накопления материалов и их первоначального освоения (XV-XVI вв.) Начало зарождения интереса к визант. истории и культуре в Европе относится к эпохе Ренессанса, периоду общего подъема науки, возрождения интереса к античности и истории Др. Рима. Одним из первых произведений, где содержалась информация о визант. истории, стал труд итальянца Ф. Бьондо «Исторические декады от падения Римской империи» (Venetiis, 1483). Его ученик Лет Помпоний создал «Историю цезарей», в к-рой излагалась история III-VII вв. и впервые была высказана мысль, что именно Вост. Римская империя стала единственной наследницей гос. традиции после падения Рима в V в. В 1456 г. Н. Сагундино (Sagundino, 1402-1464?) написал трактат «De origine et rebus gestis Turcarum» (О происхождении и деяниях турок), первую в европ. науке работу по тур. истории, где история поздней Византии была рассмотрена в связи со средиземноморской политикой последних столетий ее существования. В XV-XVI вв. начинается коллекционирование визант. |
| П ок аянье: Синод. (ГИМ) 3, л. 293 об.– 2 94 М -К Н 22/1099 : Кир.-Бел. 22/1099. л. 43 1– 433 об. ...ли ударил еси по лицю? – опитемьи 12 дний. Аще ли ударил еси кого по лицю, пост 13 дни. Или сироту бил без вины? – опитемьи 3 недели. Аще ли бил еси сироту без вины, пост 3 дни. И детя ци продал еси, имея? – опитемьи 15 лет, аще ли не имея, то 5 лет. Аще кто отроча продаст, а имея – епитимии 18 лет, аще не имея 3 лета Или искалял еси чюж порт смехом или завистию? – опитемьи 12 дний. Аще ли искалял чюже портно за посмех или завистию, пост 15 дни. И в коръчме упиваешься или варишь корчьму? – опитемьи лето. Аще ли в корьчме упиваяся или варя корьчму, пост 6 месяц. А крест целовав, изменив к кому? – за то и до смерти плакатися. Аще ли крест целовал еси к кому и изменил, пост два лета. Наконец, в XV в. начинается процесс, который особенно бурно развивается в XVI–XVII вв., создание специализированных вопросников, а не только общих мирских. Этот процесс шёл двумя путями: через выделение новых категорий кающихся и через выделение новых категорий грехов. В специализированный вопросник выносились, в первом случае, грехи, характерные для определённой группы людей: во втором случае группа грехов, характерная для всех людей. Так, в XV в. появляются специальные вопросники для священников и монахов, которые охватывали только грехи, связанные со священством или монашеством, оставляя в стороне общечеловеческие. В рукописи середины XV в., наряду с несколькими поновлениями, встречается также краткий вопросник, посвящённый ортодоксальности кающегося, или вопросник о вере ВВ- Соф. 869 , 203 хотя распространение вопросники о вере получают только с середины XVI в. Часто выделению специального вопросника предшествовало появление в общих мирских текстах отдельных статей, посвящённых особой теме или обращённых к определённой группе людей. Впоследствии эти статьи объединялись и выделялись в отдельный вопросник. Так, в одной из рукописей XV в. появляется вопрос об участии в войне, хотя в других списках того же текста этой статьи нет: «А на рати погубил ли еси кого, крещена или погана?» 204 Позже вопросы о рати войдут в состав вопросников, обращённых к вельможам. |
| Как древнейшие русские рукописи, будучи копированы с болгарских, состоят в ближайшей от них зависимости и по языку, а вместе с тем и по украшениям, так с XIII века наша орнаментация, отклоняясь от менее сложной болгарской, сближается своими сплетениями с сербской XII–XIV вв., как свидетельствуют у г. Стасова узорчатые буквы в табл. XV, XVI, XVII и XXI. Так, в табл. XV, Мирославово Евангелие XII в. сближается еще с нашим Юрьевским, а Евангелие Ватиканской библиотеки XIII в., в таблице XVII, предлагает сплетенную орнаментацию в киноварных очерках, кое-где покрытых желтым и синим, и при этом частью выведенных на синем же поле, которая так близка к русской, что, будучи помещена между орнаментами Бутовского XIV в., мало бросалась бы в глаза своим от них отличием. Большая часть орнаментных букв в евангелии Жупана Вукана 1190–1200 гг. и Хиландарского XIV в., сходствуя с нашими XIII–XIV вв. в очерках, отличаются от них большим разнообразием и пестротой в раскраске, табл. XVI и XXI. 52. Ящичек слоновой кости (Велико-Герцогск. Муз. В Брунсвике) Древнейшее, соплеменное и исторически наследственное сродство нашей орнаментации с южнославянской скрепляется наконец еще новыми, столько же тесными связями в XV и XVI столетиях. Как у нас, так и в Болгарии и Сербии, а также в Молдаво-Валахии, при возрождении византийского изящества вместе с заимствованиями с запада, возникает новый стиль, который, по возвращению от тератологической чудовищности к натуральности и по замене царства животного растительным, листвой и цветами, соответствует на Западе стилю готическому, а по внесению изящного вкуса византийского и западного, может быть назван стилем возрождения. При замечательном сходстве наших рукописей того времени с болгарскими, сербскими и молдаво-влахийскими по орнаментации, многие из них усвоили себе и особенный искусственный язык, перемешанный с грамматическими формами правописания болгарского и сербского, именно ту неорганическую смесь, которой отличаются рукописи молдаво-влахийские. Для примера укажу на изящнейшие по роскошным украшениям две русские рукописи, из которых образцы изданы Обществом любителей древней письменности, под редакцией А. Ф. Бычкова и моей. Одна из них – Следованная Псалтирь XV в. из библиотеки Троице-Сергиевой Лавры, под моей редакцией, а другая – Четвероевангелие 1507 г. из Императорской Публичной Библиотеки, изданная г. Бычковым. Обе одинаково представляют в правописании сказанную смесь русского с болгарским и сербским, в орнаментации же и вообще в художественном отношении стоят на той высоте изящества, к развитию которого послужил целый ряд попыток, как свидетельствуют данные в издании Бутовского, табл. L–LXVIII. |
|
|
