| Μ., 1963) . Но, как известно, в книге И. Н. Голенищева–Кутузова нет понятия о восточноевропейском Предвозрождении. «Точкой отсчета» служит Голенищеву–Кутузову итальянское Возрождение и его гуманистическая идеология. Именно этот тип Возрождения изучен исследователем на материале славянских литератур XV-XVI вв. Высокая оценка Н. И. Конрадом книги «Итальянское Возрождение и славянские литературы XV— XVI вв.» свидетельствует и о «точке отсчета» самого Н. И. Конрада в оценке возрожденческих движений на европейском театре. Славянские литературы XV-XVI вв., исследованные Голенище- вым–Кутузовым (Далмация, Чехия, Польша, Хорватия), принадлежали или тяготели к католическому «кругу земель». Каковы же мотивы, побудившие Н. И. Конрада не отозваться на исследования проблем возрожденческого культурного процесса в странах Восточной Европы? Здесь дело в критериях и в ожидании дальнейших исследований, которые могли бы послужить прочным основанием для соответствующих выводов. В этом смысле понимаем мы ссылку Н. И. Конрада на книгу Голеницева–Кутузова именно в том месте, где автор книги «Запад и Восток» писал о наименьшей изученности вопроса о возрожденческой культуре в странах Восточной Европы. Эта ссылка со столь похвальной оценкой звучит и как призыв к расширению поля исследований, призыв обнадеживающий. Нам не представляется обоснованным отвергать предложенное понятие о восточноевропейском Предвозрождении, если, конечно, не идентифицировать его с «Православным Возрождением». Концепция Д. С. Лихачева учитывает множественность факторов культурного процесса, и она эластична. Вопрос состоит в качественной характеристике явления, а не в терминологии. Ибо всякое новое культурное явление, рождающееся в условиях тех или иных господствующих традиций, не может сразу обрести адекватную себе фюрму и неизбежно возникает в форме нового перетолкования старого. Невозможно отвлекаться от исторической динамики исследуемых явлений — их становления, развития и последующих судеб. Нельзя ли, приняв во внимание критерии, предложенные Н. И. Конрадом, осмыслить новации в русском культурно–историческом процессе, новации, действительно составившие эпоху во второй половине XIV— первой половине XVI в.? Нельзя ли осмыслить их без выдвижения на передний план исихазма (не говорим без исихазма), с должным вниманием к интересу русского общества этого времени к подлинному античному наследию, и к патриотическому, связанному с философской мыслью поздней античности, и, наконец, но не на последнем месте, к культурному наследию, завещанному Древней Русью? Нельзя ли осмыслить культуру, обозначенную как Предвозрождение в качестве динамической системы с внутренними «монадами», сорганизованными (более стройно или менее) верховной регулятивной идеей, определить каковую еще предстоит? |
| XXI век – итоги наших дней. Реконструируем общую картину взаимосвязи научных, философских и религиозных учений в интеллектуальной истории человечества. В истории европейской культуры можно увидеть волнообразное сближение и расхождение религиозных учений по отношению к философии и науке. Первое сближение: древнегреческие мифы и теогонии, или сказания о происхождении богов и мира, до VIII—VII вв. до Р.Х. в синкретическом мифологическом знании. Первое расхождение : отделение философии от языческой мифологии в Древней Греции и Древнем Риме в период от VII—VI вв. до Р.Х. по III—IV вв. Второе сближение : христианская и арабо-мусульманская религиозная философия в период от II—III и VII—VIII вв. до XIV—XV вв. Второе расхождение : все большее разделение религиозных учений с ренессансной наукой и философией в период от XV—XVI до XIX—XX вв. Третье сближение : постнеклассическая человекоразмерная наука и философия второй половины XX — начала XXI в. со вновь обозначившимися эсхатологическими знамениями. В данном контексте речь идет о сближении и расхождении науки, философии и религии, рассматриваемых как учения о мироустройстве. Что же касается религиозности, духовности, нравственности и других социологических и культурологических измерений соответствующих исторических периодов, то они находятся вне основного предмета нашего анализа. В заключение нужно назвать факторы сближения науки, философии и религии в наше время. Факторы эти связаны с актуальностью следующих интердисциплинарных проблем: происхождение Вселенной, долговременное последовательное возникновение из простого сложного, конечная судьба человечества, проблемы биомедицинской и экологической этики, все более раскрывающаяся человекоразмерность научного знания. АСПЕКТЫ ВЗАИМОСВЯЗИ Онтологический аспект. Постановка вопроса о существовании Бога так же научна, как и постановка вопросов о бесконечности в математической теории множеств или вопроса о начале Вселенной в космологии. Принципиально важно понять, что в вопросе о существовании Бога, Его реальности, Его бытии, Его истинности (все эти понятия сходятся) нет ничего ненаучного. |
| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 Статья из энциклопедии " Древо " : drevo-info.ru Казачество - исторически православное (в некоторых случаях старообрядческое ) русское военное сословие в XVIII — начале XX вв. Образованию казачества предшествовало появление в XII - XIII вв. на стыке границ Киевской Руси и Половецкой земли т.н. бродников - ватаг вольных людей совмещавших разбой с торговлей лошадьми и выступавших зачастую посредниками между русскими и половцами . В XIV — XVII вв. казаки - вольные люди, работавшие по найму, лица, нёсшие военную службу в пограничных районах (городовые и сторожевые казаки); в XV — XVI вв. за границами России и Польско-Литовского государства (на Днепре, Дону, Волге, Урале, Тереке) возникли самоуправляющиеся общины “вольных” казаков (главным образом из беглых крестьян). Казачество было главной движущей силой народных восстаний в Украине XVI — XVII вв. и массовых движений в России XVII — XVIII вв. Правительство стремилось использовать казачество для охраны границ и в войнах, в XVIII в. окончательно подчинило его, превратив в привилегированное военное сословие. В начале XX в. существовало 11 казачьих войск (Донское, Кубанское, Оренбургское, Забайкальское, Терское, Сибирское, Уральское, Астраханское, Семиреченское, Амурское и Уссурийское). В 1916 казачье население — свыше 4,4 млн. человек (свыше 53 млн. десятин земли). В первую мировую войну казачество выставило около 300 тыс. человек. После октября 1917 советская власть проводила политику “расказачивания”, сопровождавшуюся массовым террором против населения казачьих областей, что, в свою очередь, вызывало массовые восстания. В 1920 казачество как сословие упразднено. В 1936 созданы донские, кубанские и терские кавалерийские казачьи соединения, участвовавшие в Великой Отечественной войне (расформированы во второй половине 40-х гг.). С конца 1980 -х гг. предпринимаются попытки возрождения казачества. |
| Реки Нева, Волхов, Луга являлись частью торгового пути «из варяг в греки», к-рый способствовал включению местного населения в международную торговлю. В сер. VIII в. на р. Волхов возникло поселение Ладога (совр. с. Ст. Ладога) - важный торговый центр, место культурных контактов варягов, славян и финно-угров. В Ладоге происходили события начального периода образования Древнерусского гос-ва. Во 2-й пол. IX в. в Ладоге княжил Рюрик - основатель правившей на Руси династии. В 1019 г. Ладога с округой была передана св. кн. Ярославом (Георгием) Владимировичем Мудрым своей супруге Ирине (Ингигерд) в качестве свадебного дара (т. н. Ладожское ярлство). В XII в. земли Л. о. вошли в состав Новгородской республики. Карельский перешеек и Приневье стали ареной борьбы между Новгородской республикой и Швецией . В 1164 г. швед. войско пыталось захватить Ладожскую крепость, но вынуждено было отступить и потерпело поражение от новгородцев в битве на р. Вороной (ныне Воронежка). В 1240 г. шведы были разгромлены на р. Неве войсками св. кн. Александра Ярославича Невского . В 1293 г. шведы основали крепость Выборг - экономический и культурный центр Юго-Вост. Финляндии. На зап. рубежах Новгород вел постоянную борьбу против агрессии Ливонского ордена. В XIII-XIV вв. на новгородской территории возникли каменные крепости Копорье, Ям (с 1703 по 1922 Ямбург, ныне Кингисепп), Орешек (ныне Шлиссельбург), Корела (ныне Приозёрск), в XV в.- Ивангород. Ореховский мир 1323 г. определил сохранявшуюся до кон. XVI в. границу между Новгородской республикой и Швецией, которая прошла по р. Сестре и далее на север до Ботнического зал., т. о. под властью Новгорода осталась вост. часть Карельского перешейка с крепостью Корела. На востоке Л. о. наиболее значимым центром являлся Тихвинский посад (известен с 1383, ныне г. Тихвин), к-рый к XVI в. стал крупным торговым и ремесленным поселением. В 1478 г. Новгородская республика была присоединена к Московскому великому княжеству . Не позднее кон. XV в. территория Л. о. была разделена между 4 пятинами (административно-территориальными единицами новгородских земель, сохранявшимися до нач. XVIII в.) - Шелонской (левобережье р. Луги), Водской (междуречье Луги и Волхова, часть Карельского перешейка), Обонежской (к востоку от р. Волхов), Бежецкой (часть совр. Бокситогорского р-на). Пятины делились на уезды и погосты. Присоединение к Москве привело к изменению структуры землевладения: при новгородской власти в XV в. преобладало боярское и монастырское землевладение, часть земель принадлежала своеземцам (землевладельцам, не являвшимся боярами и приписанным к уезду), при московской - возросла доля поместного землевладения, появились оброчные, наместничьи земли, а также дворцовые. В XV-XVI вв. преобладали сельские поселения в 1-3 двора. Наиболее крупными были деревни на Ижорской возвышенности, отличающейся плодородными дерново-карбонатными почвами. |
| Разделы портала «Азбука веры» Сборник христианских проповедей Оглавление Введение В программу семинарского курса гомилетики наряду с изучением теоретических основ церковной проповеди входит и рассмотрение истории проповедничества в Русской Православной Церкви. Цель настоящего учебного пособия двоякая: с одной стороны, ознакомить учащихся с русской церковной проповедью в ее историческом становлении и развитии, указав как на особенности в плане содержания и формы в каждом из исторических периодов ее существования, так и на те особые влияния, которым она подвергалась; с другой стороны, предложить лучшие образцы отечественного проповедничества, подобрав их таким образом, чтобы они практически могли быть использованы в деле обучения приготавливающихся к проповедническому служению (часть II — хрестоматия). В пределах хронологических этапов частные характеристики и биографические сведения о проповедниках предварялись общим обзором периода или определенного направления церковной проповеди. Нам казалось, что отрывки проповеди, к тому же помещенные среди биографических данных, не могут дать представления о проповеднической манере или особенностях того или иного автора, поэтому мы посчитали целесообразным сгруппировать целые, хотя бы и краткие, проповеди в отдельной части пособия — хрестоматии, лишь в отдельных случаях ограничившись значительными отрывками. Историю отечественной проповеди в самом общем виде можно разделишь на четыре основных периода: Период византийского влияния — X-XVI века, который в свою очередь разделяется на этапы — Домонгольский (X-XII вв.), эпохи монгольского ига (XIII-XV вв.) и Послемонгольский (XV-XVI вв.), Период латино-польского влияния — XVI-XVII века. Период относительно самостоятельного развития русской церковной проповеди (XVIII-XIX вв.). Период современный (с 1917 г.), в рамках которого выделяются два этапа: а) с 1917 по 1945 гг.; б) с 1946 г, по настоящее время. Период Византийского влияния 1. Из истории Византийской проповеди Византийским периодом в истории греческой литературы обычно называется время от правления Юстиниана до падения Константинополя (525-1453 гг.). |
| Наряду с решением главной задачи, во многом определившей характер изложения и структуру тома, митрополит Макарий рассмотрел также все существенные проявления церковной жизни на территории Западнорусской митрополии: решения церковных Соборов, пастырскую деятельность иерархов в ее самых разных проявлениях (учительные наставления, заботы о церковной дисциплине и церковном имуществе), уставы, регулирующие распорядок монашеской жизни и внутренние отношения в монашеских общинах, материальные условия и образ жизни приходского духовенства, его отношения с паствой. Митрополит Макарий стремился дать как можно более полный свод таких данных для всех епархий, входивших в состав Западнорусской митрополии, выяснить, какие — несмотря на неблагоприятные условия жизни Церкви — основывались в этот период храмы и монастыри. Однако не всегда и в отношении не всех епархий митрополит Макарий имел возможность в полной мере выполнить эту задачу. К 70-м гг. XIX в. материалы многих архивов еще не были введены в научный оборот, в некоторые крупные архивные коллекции доступ для православного исследователя был затруднен, а обязанности по управлению епархией не оставляли времени для длительной работы как в отечественных, так и в зарубежных архивах, находившихся подчас далеко за пределами епархии митрополита Макария. В то время, когда высокопреосвященный Макарий работал над историей Западнорусской Церкви 2-й половины XV–XVI в., он стоял во главе Литовской епархии, территория которой, охватывавшая современные Литву и Западную Беларусь, в значительной мере совпадала с северной частью митрополичьей области XV–XVI вв. Занимая кафедру в Вильно, митрополит Макарий изучал не только местные печатные издания, посвященные истории Литовской епархии, но также рукописи и документы из собраний Вильно, монастырей Литовской епархии, а также неизданные материалы из архива западнорусских митрополитов. В силу этого характеристика высокопреосвященным автором церковной жизни северной части митрополичьей области отличается особой полнотой и точностью. Есть основания полагать, что и по отношению к Турово-Пинской и Полоцкой епархиям XV–XVI вв. митрополит Макарий сумел использовать в своей «Истории» б?ольшую часть известных в настоящее время источников. Существенно дополняют сведения, приведенные митрополитом Макарием, лишь разнообразные данные о церковных учреждениях Полоцкой земли, содержащиеся в ее описании, составленном в середине XVI в. (так называемая Полоцкая ревизия 1552 г.) . |
| К произведениям Геннадиевского кружка этот текст можно отнести по лингвистическим особенностям. Древнерус. текст был одним из первых переводов Лактанция на национальный язык в Европе. В кон. XV или нач. XVI в. был выполнен перевод «Троянской истории» Г. де Колумна (Historia destructionis Troiae) (публ.: Троянские сказания: Средневековые рыцарские романы о Троянской войне по рус. рукописям XVI-XVII вв./Подгот. текста и ст. О. В. Творогова; коммент. М. Н. Ботвинника и О. В. Творогова. Л., 1972). Оригиналом для него послужило страсбургское издание 1485 г. На основании особенностей языка перевода Н. В. Геппенер выдвинул предположение, что работа могла быть осуществлена Герасимовым или кем-либо из его круга ( Геппенер Н. В. К истории перевода повести о Трое Гвидо де Колумна//Сб. ст. к 40-летию ученой деятельности акад. А. С. Орлова. Л., 1934. С. 351-360). Неск. десятилетиями ранее был выполнен перевод романа на нем. язык, неоднократно впосл. переиздававшийся. По предположению Д. Миллера, в Геннадиевском кружке была переведена с нем. оригинала одна из наиболее популярных в Зап. Европе народных «энциклопедий» - «Луцидариус» (Златой бисер) (публ.: Архангельский А. С. К истории древнерусского Луцидариуса: Сличение славяно-рус. и древне-нем. текстов. Каз., 1899); перевод выполнен с любекского издания 1485 г. Однако Н. С. Тихонравов (Соч. М., 1898. Т. 1. С. 300-307) относил перевод этого произведения к более позднему времени, А. Л. Хорошкевич высказала мнение, что перевод мог быть сделан до 1518 г. Ю. Д. Траханиотом ( Хорошкевич А. Л. Русское государство в системе международных отношений кон. XV - нач. XVI в. М., 1980. С. 246-247). По способу перевода и языковым особенностям предположительно можно связывать с деятельностью Геннадиевского кружка нек-рые др. переводные тексты, не привлекавшие к себе внимания исследователей. В списках XVI-XVII вв. сохранился перевод «Географии» Помпония Мелы (осуществлен с одного из 3 венецианских изданий XV в.); с новгородскими переводами его сближает, в частности, «греческое» прочтение лат. |
| Учреждение особого драматического товарищества «страстной братии», которое представляло Страсти Христовы сперва в Сен-Море 140 , а потом в Париже; устроенные в 1488 г. Крафтом в Нюрнберге семь стояний Иисуса Христа 141 , затем многочисленные сочинения западных богословов догматические и нравоучительные о кресте и страданиях Иисуса Христа, произведения испанца Кальдерона (†1681) 142 служат показателями выдающегося интереса к этому предмету на Западе в XV-XVII вв. Не отставало от литературы и изобразительное искусство XVI-XVII вв. В разработке темы Страстей принимали участие художественные силы Италии, Испании, Нидерландов, Франции, Германии и Англии. Многие корифеи искусства обращались к этой теме, и, между прочим, А. Дюрер, написавший большие и малые Страсти 143 , изданные в гравюре и имевшие большое значение не только в Германии, но, по-видимому, и в Италии. Страстям Христовым отводилось обширное место в гравированных Библиях, например, в Библии Пискатора 144 , Вейгеля 145 : первая из них пользовалась большой популярностью среди русских граверов; из нее заимствованы рисунки для некоторых из наших гравированных Страстей и других гравюр библейского содержания 146 ; некоторые композиции Пискатора, например, «Отче наш», перешли в XVII-XVIII вв. на стены русских храмов. Ввиду таких фактов едва ли возможно сомневаться в том, что западная иконография подготовила почву и могла дать толчок для наших сборников лицевых Страстей. Мы лишены в настоящий раз возможности точно наметить те иностранные источники, которым принадлежит почин в возбуждении интереса к Страстям; можем утверждать с вероятностью лишь то, что наши сборники лицевых Страстей явились в эпоху сильного распространения западных гравюр, не ранее XVII в. 147 . Все известные нам списки Страстей относятся или к концу XVII, или к XVIII u XIX вв.; и в числе их нет ни одного, который бы можно было назвать по крайней мере копией со списка XVI в. Характер их миниатюр прямо указывает на XVII-XVIII вв. Некоторые списки имеют вполне западную иконографию, в других – смесь западных элементов с русскими: ни то ни другое не было возможно в XVI в. |
| Г. Скорняковым-Писаревым (Насонов), очевидно, по указанию царя и является одной из попыток создать офиц. летописную историю его царствования. Др. такой попыткой было создание летописной «истории» Федора Поликарпова. Но крупнейшие сочинения о прошлом («Скифская история» А. И. Лызлова 1692 г., «Синопсис» архим. Иннокентия (Гизеля) и др.) с кон. XVII в. написаны уже в иной, нелетописной манере. В. Г. Вовина-Лебедева, А. Е. Жуков Л. в Великом княжестве Литовском (ВКЛ). Первые памятники Л. на восточнослав. землях ВКЛ были составлены в XV в. на основе памятников Л., создававшихся в Сев.-Вост. Руси. В составе этих первых компиляций сохранился летописец, созданный в окружении митр. Киевского Фотия , содержащий сведения о его поездках на земли ВКЛ в 1412-1427 гг. В этих же компиляциях есть краткие известия о митр. Киевском Герасиме . Создававшиеся в XVI в. на основе этих компиляций (с продолжением описания XVI в.) официальной летописи ВКЛ к.-л. известий, касавшихся жизни православного населения на землях княжества, не содержат. Только составленная, видимо, в нач. XVI в. «Волынская краткая летопись» содержит ряд известий о церковной жизни на Волыни и в ВКЛ на рубеже XV и XVI вв., гл. обр. связанных с возведением на Киевский митрополичий стол Макария (Чёрта) , а затем Иосифа (Болгариновича) . Положение стало меняться к кон. XVI в., когда появился ряд местных летописей, составители к-рых уделяли внимание церковной жизни. Один из таких источников - «Баркулабовская летопись», написанная приходским священником городка Баркулабова в районе Могилёва. В ней есть известия о событиях местной церковной жизни и даже о реакции местных жителей на попытки введения нового календаря, на переход епископов в унию. Летопись содержит подробное описание работы правосл. Собора в Бресте 1596 г. Главный памятник украинского Л.- «Густынская летопись», созданная в 20-х гг. XVII в. в окружении архим. Киево-Печерской лавры Захарии (Копыстенского) . В этом летописном своде рассказывается о событиях, происходивших в Вост. Европе с древнейших времен до нач. XVI в. Заканчивается летопись на известиях 1597 г.; по одной из гипотез, 1-я версия завершалась 1515 г. Ее источниками были текст Ипатьевской летописи, а также какая-то великорус. летопись (не ранее XVI в.), известия различных европ. и польск. хроник. Летопись содержала подробный рассказ о Ферраро-Флорентийском Соборе (с правосл. т. зр.), а в конце к своду был присоединен обширный рассказ «О унии, како почася в Руской земле», к-рый заканчивался сообщением об аресте протосинкелла Никифора. |
| При всех потерях от крымско-татарских набегов в первую половину XVII века русское крестьянское население южных окраин насчитывало в середине века 230 тыс. человек. Число служилых людей, проживавших на территориях Белгородского и Севского военных округов, к концу XVII века достигало 84 тыс. человек. Миграции русского населения в лесостепную и степную полосы Восточно-европейской равнины, на территории бывшего " дикого поля " , на востоке смыкались с миграциями в Среднее Поволжье и на юго-востоке, постоянно пополняли казачье население, осваивавшее с XVI веке бассейн нижнего Дона и Приазовье. Во второй половине XVI века в Среднем Поволжье русское земледельческое население концентрировалось в районах возведённых на волжском правобережье во второй половине XVI века городов - Чебоксар , Цивильска , Козьмодемьянска , Кокшайска , Санчурска , Лаишева , Тетюшей , Алатыря , где оно поселялось среди чувашей и татар . В Среднем Поволжье русскому заселению не угрожали такие опасности, какие представляли на " диком поле " крымские татары . Однако московское правительство во второй половине XVI - первой половине XVII вв. также возводило засечные линии, а при создании Белгородской черты продолжило её от Тамбова к Симбирску (Корсунско-Симбирская линия), а в Заволжье несколько ниже Симбирска в 1652 -56 возвело Закамскую линию для предотвращения набегов ногайских и башкирских отрядов. В XVI - XVII вв. Среднее Поволжье заселялось преимущественно стихийным путём. Однако в этом краю стали появляться и " переведенцы " , т. е. зависимое крестьянство, владельцам которого - светским феодалам и монастырям - раздавалась земля. Заселение русскими Заволжья (луговой стороны) в массовом масштабе стало происходить лишь с XVIII века. В Башкирии и вниз по Волге русские селения вплоть до XVIII века появлялись лишь около городов Уфа , Самара , Царицын , Саратов . Для их защиты в 1718 -20 в междуречье Дона и Волги была сооружена Царицынская оборонительная линия. По разным подсчётам в Русском государстве в середине XV века насчитывалось 6 млн. человек, в первой половине XVI века - 6,5-14,5, в конце XVI века - 7-15, в XVII веке - до 10,5-12 млн. человек. |
|
|
