| 29 Вздорнов Г. И. История открытия и изучения русской средневековой живописи. XIX век. М., 1986. С. 245. 33 После революции в Троице-Сергиевой Лавре вышли две важные работы о крестах: Олсуфьев Ю. А. Опись крестов Троице-Сергиевой Лавры до XIX века и наиболее типичных XIX века. Сергиев Посад, 1921; Флоренский П. А., Олсуфьев Ю. А. Амвросий, троицкий резчик XV века. Сергиев Посад, 1927. 34 Святославский А. В., Трошин А. А. Крест в русской культуре. Очерк русской монументальной ставрографии. М., 2000. С. 73. 37 Николаева Т. В. Произведения мелкой пластики XIII–XVII веков в собрании Загорского музея. Каталог. Загорск, 1960. 38 Лазарев В. Н., Мнева Η. Е. Памятник новгородской деревянной резьбы XIV в. (Людогощенский крест)//Сообщения Института истории искусств. 4–5. М., 1954. С. 145–166. 39 Порфиридов Н. Г. Малоизвестный памятник древнерусской скульптуры. Каменный крест из Боровичей//Древнерусское искусство XV – начала XVI вв. М., 1963. С. 184–195. 40 Рындина А. В. Древнерусская мелкая пластика. Новгород и Центральная Русь XIV–XV веков. М., 1978; Рындина А. А. Прикладное искусство и пластика//Попов Г. В., Рындина А. В. Живопись и прикладное искусство Твери: XIV–XVI вв. М., 1979. 41 Залесская В. Н. Связи средневекового Херсонеса с Сирией и Малой Азией в X–XI веках//Восточное Средиземноморье и Кавказ. IV – XVI вв. Л., 1988. С. 93–98. 42 Библиография работ В. Г. Пуцко насчитывает сотни статей, из количества которых составители и редактор просто затрудняются выбрать одну-две для примера. 43 Стерлигова И. А. Крест из Херсонского музея и русские меднолитые киотные кресты XII–XIV вв.//Древнерусская скульптура. Выпуск II. Часть 1. М., 1993. С. 4–19. 44 Мильчик М. И. Обетные кресты Мезени//Декоративное искусство СССР. 1974, 2. С. 50; Мильчик М. И. По берегам Пинеги и Мезени. Л., 1971. С. 146–148. 45 Дмитриева С. И. Мезенские кресты//Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник. 1984. Л., 1986. С. 461–466. 46 Левина Т. В. Деревянные поклонные кресты на Русском Севере//Древнерусская скульптура. Выпуск 1. М., 1991. С. 245–261. |
| – Я считаю, что существует хорошая живопись и плохая живопись. Очень много интересного делалось в разные времена. То же убранство Исаакиевского собора в Петербурге – потрясает уровень живописи, мозаик. Художники всегда ищут способы выражения богословских идей. Искания были и в Византии. Да, конечно, в XIX веке богословие в красках стало иным, может быть, ушло на второй план и было не таким, как это было в XIV-XV веках и раньше. Но тем и интересно наше время, что мы все это знаем, нам открыты все эпохи, мы можем сравнивать, смотреть. Не страшно ли писать иконы – Эклектика, реконструкция, модернизм, разностилье – это все говорят о современной церковной живописи. Как считаете вы, что происходит? – Преемственность церковного искусства была разрушена, и несколько десятилетий – не время, когда бы получилось все до конца восстановить. Мы до сих пор пытаемся создать некий общий уровень, набрать какие-то знания, и когда-то это должно организоваться в единое целое движение. С другой стороны, сейчас у художников большие возможности. Практически любой художник может выразить себя в церковном искусстве, как бы он ни работал, это будет интересно. Сегодня множество путей. Сам я сначала занимался древнерусским искусством, потом начал углубляться назад, в ранневизантийское. При этом не перестаю любить и XVII век, и XIX век. Мне кажется, сама архитектура во многом диктует, как ее украсить. Поэтому я не сторонник того, что должен быть какой-то единый стиль. Сейчас это и невозможно. Тогда, в прежние времена это было связано с тем, что люди жили в рамках одного культурного периода, многое было недоступно – древние росписи темнели, записывались, большие расстояния и маленькие скорости. И это обусловливало развитие местных школ. – Но мы же живем в XXI веке, а о церковном искусстве говорим в контексте прошлого… – Вся наша церковная живопись, какая бы она ни была, насколько бы ни пыталась копировать какой-то век и стиль, все равно остается искусством своего времени – сразу видно, что это XX век или XXI век. Много в ней образцов и не очень высокого уровня, к сожалению. Но есть и много интересного, мне кажется, уровень все-таки постепенно растет. |
| Преемник Формоза Стефан, повелев привлещи своего предшественника, как бы живого, на соборный суд, облачает его в папские одежды и сажает на престоле, потом снова разоблачает, или снимает с него знаки папского достоинства («Книга о вере», лист 239 об.; у Озерского часть 2, с.394; Бароний, лето 897; у Озерского часть 2, с.395) и наконец, объявляет ничтожными все рукоположения произведённые Формозом, о чём свидетельствует историк Бернард (у Озерского часть 2, с.399), почему приказывает отсечь у него те персты, коими он благословлял других, и труп его бросить в реку Тибр. Следовательно, отсечением перстов враги Формоза хотели показать, что совершаемые им благословения и рукоположения посредством перстов безблагодатны и недействительны. Сколько перстов отсечено было у Формоза? Латинские историки отвечают на этот вопрос не одинаково. Авкзилий (X–XI века), Сигеберт (XI–XII века), Бернард (XIV век) и Платина (XV век) говорят об отсечении двух перстов (см. у Озерского часть 2, с.397–399). И только позднейший писатель Бароний (XVI век) говорит о трёх (см. у Озерского часть 2, с.395). При этом Платина добавляет, что были отсечены те два перста, «которые в особенности употребляются священниками при освящении» (см. у Озерского часть 2, с.397), а Бароний говорит, что это были те три перста, «имже бываетъ (там же, с.395). А туденский епископ Лука (XIII век) говорит про себя: «Мы знаменуем себя и других тремя простертыми перстами». Вывод из этих исторических справок может быть тот, что папа Формоз крестился, а как архиерей и благословлял, тремя первыми перстами; такое перстосложение употребляется у латинян в настоящее время. А так как у латинян персты не соединяются вкупе, то возможно, что у него отсечены выдающиеся два перста указательный и средний. Но суть не в том, какие и сколько перстов отрублено у Формоза, а в том, что Формоз не был изобретателем какого-бы то ни было перстосложения. Отрубивши персты у Формоза, папа Стефан, которого Аввакум величает ревнителем благочестия, бесспорно и сам употреблял то же перстосложение, какое было в обычае латинской церкви. |
| В северных регионах лесной полосы дольше, нежели в других регионах, сохранялись традиции, восходящие к неолитическому времени, проявлявшиеся в нанесении на сосуды сплошных орнаментальных и фактурных полей технолого-эстетического назначения, исследования которых позволяют приблизиться к пониманию истоков связей текстиля и керамики. Таким образом, главной задачей изучения союза текстиля и керамики является осмысление многообразного и разнохарактерного материала в комплексе, в широких временных и пространственных рамках. На данном этапе представилось возможным лишь в общих чертах обозначить масштабность столь сложного явления, как союз текстиля и керамики. Литература и источники 1 . Брюсов А. Я. Сетчатая керамика//СА. 1950. Т. XIV. 2 . Бадер О. Н. Материалы к археологической карте Москвы и ее окрестностей. МИД. 1947. 47. 3 . Бадер О. Н. Культура с текстильной керамикой в Северо-Восточной Европе//СА. 1966. 3. 4 . Бобринский А. А. Гончарство Восточной Европы. М., 1978. 5 . Городцов В. А. Отчет об археологических исследованиях в долине р. Оки в 1897 году//Древности. Т. XVII. М., 1900. 6 . Никитин. А. Л. Дикариха//МИА. 1963. 110. 7 . Никитина. Л. Неолитическое поселение Берендеево I//СА. 1976. 3. 8 . Гришин Ю. С. Памятники неолита, бронзового и раннего железного века лесостепного Забайкалья. М., 1978. 9 . Потемкина. Т. М. О происхождении алакульской культуры в Притоболье//Бронзовый век степной полосы Урало-Иртышского междуречья. Челябинск, 1983. 10 . Зданович Г. Б. Основные характеристики петровских комплексов ура ло-казахстанских степей//Бронзовый век степной полосы Урало-Иртышского междуречья. Челябинск, 1983. 11 . Березанская С. С., Гершкович Я. А. Андроновские элементы в срубной культуре на Украине//Бронзовый век степной полосы Урало-Иртышского междуречья. Челябинск, 1983. 12 . Виноградов Н. Б., Мухина М. А. Новые данные о технологии гончарства у населения алакульской культуры Южного Зауралья и Северного Казахстана//Древности Среднего Поволжья. Куйбышев, 1985. 13 . Косарев М. Ф. Бронзовый век Западной Сибири. М., 1981. |
| Пессимистическим идеям Паскаля и оптимизму Лейбница Вольтер противопоставлял свой просвещенческий призыв усовершенствовать общество на основах разума. Просветительской была и историческая концепция Вольтера, и именно он ввёл в обиход термин «философия истории», озаглавив так введение к своему многотомному труду по всемирной истории «Опыт о нравах и духе народов». Как мы помним, первым философом, введшим историю в качестве предмета философского размышления, был Августин; термин же «философия истории» ввёл Вольтер. А.С.Пушкин отмечал вклад Вольтера: «Если первенство чего-нибудь да стоит, то вспомните, что Вольтер пошёл по новой дороге – и внёс светильник философии в тёмные Архивы Истории» 6 . По Вольтеру, человечество развивается прогрессивно. Имеет место прогресс знаний, культуры, хотя он может прерываться, чередуясь с эпохами упадка. Но тем не менее история человечества показывает, что прогресс всё-таки существует. Вольтер выделяет четыре эпохи расцвета: век Перикла в Древней Греции, век Августа в Древнем Риме, век Медичи в эпоху Возрождения и век Людовика XIV в современности. Существование этих периодов обнадёживает и свидетельствует о том, что прогресс действительно существует, и поскольку человечество становится умнее, то такие эпохи прогресса будут более длительными и более постоянными. Вольтер первым из историков (а его перу принадлежит и множество исторических работ, в том числе и «История России») выдвинул положение, что нужно рассматривать не только европейские народы, но включать в исторические концепции все народы, населяющие землю, поскольку все люди равны и нельзя какой-то один народ предпочитать другим народам. История должна быть историей народов, а не политических деятелей и правительств. Вольтер указывал, что для истории и для человечества постройка шлюза гораздо важнее, чем деяния какого-нибудь полководца. Тем не менее миром правят именно великие личности – те самые полководцы, о которых так небрежно говорил Вольтер. §6. Жан-Жак Руссо Жан-Жак Руссо (1712–1778), возможно, один из самых интересных и противоречивых философов французского Просвещения. |
| Второй период связан с преодоления обособленности частей и сегментации последования на семь отделов. Вместо семи различных молитв каждым священником читается теперь одна и та же: Господи, милостию и щедротами Твоими исцеляй сокрушения душ и телес наших. И если прежнее деление последования на семь частей поддерживалось существованием семи особых молитв, то теперь, при существовании одной, исчезает основание сохранять подобный порядок. При единичности молитвы образуется для всего последования и одно общее начало: прежние молитвословия, произносимые в начале каждой части с присоединением псалма 90 и Символа веры. То же самое произошло и с тропарями на Слава и ныне: семь отдельных групп соединены теперь в одну. В результате указанных изменений вторая часть елеосвящения получила в XIII-XIV вв. следующий вид: обычное начало – Благословен Бог наш, Трисвятое, Приидите поклонимся, псалмы 50 и 90, Символ веры, ектения, молитва над елеем – Господи, в милостях и щедротах, и тропари (в большинстве случаев в честь Божией Матери). Кроме того, в означенный период больной является в храме после пения тропарей, а не во время Литургии, как в XII веке. Этим обстоятельством обуславливается его обращение к совершителям Таинства с просьбою: Благословите и простите меня грешнаго, если и согрешил словом, делом, ведением и неведением, и помолитеся о мне. Отсюда и вполне закономерный ответ последних: Бог простит тебя в сей век и в будущий. В XIV столетии вторая часть елеосвящения претерпевает еще одно существенное изменение. Как было сказано выше, в данный период прекращается древний обычай соединять елеосвящение с вечерней и Литургией, а утреня утрачивает свою обособленность, поскольку ее молитвы образуют первый блоке чинопоследования. Это общее стремление к компактности и целостности отразилось и на композиции освящения елея. Как самостоятельный раздел оно предварялось уже известными молитвословиями и начиналось замечанием, что перед ним бывает отпуст, а затем собираются и облачаются в священные одежды священнослужители. Теперь же – в XIV-м и особенно XV вв., под влиянием указанного стремления опускаются начальные молитвословия, исчезает указание об отпусте, и вторая часть последования – освящение елея, утрачивает прежнюю обособленность, сливаясь с первой. В подобном виде излагает ее состав источник XIV века (из Синайской библиотеки) и памятники XV столетия: рукописи Синайской библиотеки, Афоно-Дионисиатской библиотеки и лавры преподобного Афанасия Афонского. |
| 40. Г 41. Х 40–41. Из Псалтири XIV в. Имп. Публ. Библ. 3 А именно, во-первых, русский орнамент преимущественно и почти исключительно развился в заглавных буквах и заставках, за исключением немногих мелких изделий да прилепов в суздальских храмах, составляющих 42. К 43. Г 42–43. Из Псалтири XIV в. Имп. Публ. Библ. 3 резкое исключение из общего принципа византийско-русского искусства, враждебного скульптуре; напротив того, на Западе романский стиль, наложив свой резкий отпечаток на орнамент рукописный, широко охватил всю архитектуру, рассыпав в неисчерпаемом обилии свои разнообразные формы и по стенам здания, и по капителям и базисам и по самому стволу колонн, по тягам арок, по тимпану портала и церковным вратам, по балюстрадам, купелям, амвонам и пр. Во-вторых, романский стиль на Западе начинается тотчас же вслед за древнехристианским, уже в VI и VII веках явственно проявляет свои резкие, неуклюжие формы и, более и более сглаживая их варварскую грубость, из века в век видимо развивается и хорошеет, по мере развития скульптуры и живописи, в орнаментах заглавных букв уже с XII в. дает более и более простора осмысленной легенде и миниатюре, и наконец, постепенно, к концу XII и в haчaлeXIII в. переходит органически в стиль готический, одновременно и в архитектуре, и в живописи, и в скульптуре. Напротив того, русский орнамент только в XII в. стал освобождаться от рабского копирования византийских и южно-славянских оригиналов, и, хотя выказывал некоторую самодеятельность в XII и XIII вв., но все же под сильным влиянием южнославянским, и только в XIV в. успел достигнуть большей самостоятельности, но и тогда процветал недолго, да начала XV в., уступив свое место копиям с новых поделок на Афонской горе, а с XIVb. – копиям со старопечатных книг, Венецианских, Угровлахийских, а затем и вообще западных изданий. Заставка (см. ниже, рис. 49) Геннадиевской Библии 1499 г., по золоту украшенная травами, с 44. В 45. В 46. В 44–46. Из Евангелия 1323 г. А. И. Хлудова 29 миниатюрой пишущего Моисея, относится уже к этим позднейшим изданиям печатного стиля 32 , не имея ни малейшей связи с русским орнаментом XIV в. |
| Прежде чем приступить к изучению их, желательно бы иметь в руках подлинные памятники, или точные снимки с памятников, всех типов древнерусских нотаций до XIV века включительно, а также и современных им восточных и западных нотных записей. 1) Не следует ли позаботиться о приобретении разных русских и иностранных изданий, воспроизводящих такие памятники: к составлению указателя с подробным описанием певчих рукописей по XIV век включительно, и к воспроизведению, сначала просто путём фотографических снимков, образцов из неизданных древних певческих рукописей, находящихся в книгохранилищах в России и за границей? 2) Затем, ознакомившись по возможности основательнее со всеми древнерусскими певческими памятниками, избрать из них для напечатания наиболее ценные как в палеографическом, так и в богослужебном отношении. Пока таковыми представляются, например, нотные стихирари века, с точным обозначением года, – а именно: а) Стихирарь 1157 года, хранящийся в Синодальной (Патриаршей) библиотеке 1 б) Из Кондакарей, например, так называемый Нижегородский века, в Импер. Публичн. библиотеке, и Кондакарь 1207 г., в Моск. Синод. библиотеке 2 в) Ирмолог 1249 года (принадлежавший купцу Самсонову 3 ). 3) Для возможности же некоторого знакомства с неизданными памятниками, казалось бы, желательным издать сборник или хрестоматию образцов всех разнородных видов нотаций, по XV век 4 . Остальные задачи в этой области определятся лишь в зависимости от того, что выяснят вышеуказанные работы. Период от XI по век особенно дорог нам тем, что рукописи тех веков сохранили истинноречный текст церковных песнопений, предшествовавший так называемому хомовому тексту, или раздельноречию, имевшему столь крупные исторические последствия. Как только удастся точно прочесть крюки того периода и тем самым раскрыть напевы, сопровождавшие истинноречные тексты, у нас будет научное основание для проверки степени древности и подлинности тех наших напевов, которые известны у нас теперь под именем древних, но происхождение которых мы не можем проследить ранее XVII, XVI века. |
| Если, таким образом, в событиях политической жизни средневековой Европы Византия принимала столь близкое участие, что надлежащая оценка и изложение их возможны только при знакомстве с положением византийских дел, то история западного просвещения и культуры и совсем не может быть понята вне отношений к Византии. В этой области Византии бесспорно принадлежит заслуга всемирно-исторического значения. От эпохи переселения народов до возрождения классической образованности в Италии в XIV и XV вв., Византия оставалась центром просвещения, столицей наук, хранительницей книжных сокровищ, ставших основанием новоевропейской образованности. В потоке варварских нашествий, охвативших Европу с середины IV в., она выполнила великую миссию: сберегла для последующих поколений бессмертные творения античной мысли и своей литературной деятельностью связала древнюю науку с новой. Как дорожили на Востоке книжными сокровищами, как заботливо здесь изыскивали средства к их лучшему сохранению, об этом прекрасно говорит тот факт, что в V в. в Афинах даже воздвигли статую некоему Филтатию за предложенный им наиболее надёжный способ склеивания рукописей 688 . С IX в. в Византии были начаты занятия сочинениями классических писателей и почти непрерывно продолжались до эпохи гуманизма, когда греческие музы переселились в Италию и отсюда разошлись по всей Европе. Этими занятиями византийских учёных и был подготовлен для Европы тот век Возрождения искусств и наук, которым открывается новый период истории. Известно, что первейшие деятели эпохи гуманизма, Петрарка и Боккачио, своими познаниями в греческой литературе одолжены были Варлааму-калабрийцу, проживавшему в Византии и известному там своими спорами о Фаворском свете, и его ученику Леонтию Пилату, впервые познакомившему Боккачио с Гомером, которого он перевёл на латинский язык 689 . Что виновниками развития эллинизма на Западе в XIV и XV вв. были переселившиеся сюда византийцы – это стало уже общепризнанным фактом. Сами основатели классической филологии, Рейхлин и Эразм Роттердамский, учились греческому языку у грека Гармонида, преподававшего в Париже при Людовике XI. Но чтобы понять эпоху гуманизма, для этого необходимо обратиться к истории византийской образованности и просвещения. «Заслуга возрождения греческих занятий на Западе, – говорит Крумбахер, – принадлежит не тем только беглецам, которые в XV в. были прибиты политическим штормом к гостеприимным берегам Италии; гуманистический дух действовал в Византии гораздо ранее. Ещё в IX в. он ярко светил в блестящем лице Фотия, который в тёмный и погружённый почти в варварство век внезапно, как солнце юга, распространяет свои лучи» 690 . О возрождении наук в XIV–XV вв. можно поэтому говорить только в применении к Западу; в Византии же гуманизм был явлением всегда сродным и давно знакомым. «Кто в будущем станет писать историю гуманизма, – замечает также Крумбахер, – тот должен будет обратиться назад к Мосхопулу, Плануду, даже к Евстафию, Пселлу, Арефе и Фотию» 691 . |
| Велики део тог корпуса црквених уметничких предмета и нестао у ратним метежима и Данас располажемо само делом тога, што смо успели да отргнемо из разних и Поучени од стране Светога Саве, Срби су у сеобама носили све што претекло, а могло се понети. Тако и ово благо на изложби организованом поводом осам векова ауокефалности Српске Православне Цркве само оквирна слика - тек предукус, онога шта некад кроз било створено у уметности. У простору Српске Православне Цркве, за ову прилику, изложено преко шестстотина експоната су настали под Српске Православне Цркве – од и Високих Дечана, широм су Срби, све до манастира Крка, од XIII до XX века. Ризнице цркава и манастира су богослужбени предмети и као српских владара и чланова породица, и епископа, игумана и монаха, као и из народа, из скривница изнете на видело пред поклонике и публику. Изложена дела су радови врхунских уметника – до радова и са ретким изузецима, настали су из руку српског народа, а у славу Бога и светих. На самом улазу у велики публику Богородице Соколичке (1312-1316) красила портал Милутинове гробне цркве у манастиру Уз и Родопово звоно (1432.) из цркве Светог Николе у Дреници. на степеништу води у главни ходник на почетку поставке изложене су и иконе изложбе, а то су две чудотворне, иконе Богородице и Архангела Гаврила, су настале средином XIV века. На високим зидовима степеништа изложене су фресака из манастира Жиче и (XIV век). Затим се наилази да две за ову прилику у потпуности преадаптиране у су изложене рукописне и стара штампана збирци манастиру Дечанима и манастиру Крки. Поставку писане речи краси стотину примерака рукописних XIII – XIX век. изложен примерак настао у Црколез у близини Дечана у XIII веку. Писана као и и током наредног на пергаменту. Као тип се затим ту и Апостол, Пролози, Лествица Лествичника, дела Теодора Студита и Паламе. Из XIV века сет су припадале манастиру Дечанима, а то Поменик манастира Дечана, Дечанска и Стефана Дечанског. ликовно експонатима то су из XVI богато осликаним минералним и златом, кроз раскошне заставице, и период обележен и богатог окова, – изведен од сребрног па лима, са додацима у полудрагом камену, красио управо Затим се нижу и друге врсте штива, попут Октоиха, Псалтира, Служебника,Патерика, Типика... У овим могу се видети из XVI, као и певница из XVII века припадала манастиру Дечанима. Овде се може видети како изгледао дивит и метална торбица за путно |
|
|
