| Образ Сербии. Православная Босния На северо-востоке современной Боснии расположена Зворницко-Тузланская епархия Сербской Православной Церкви. Ее основание связано с именем сербского короля Драгутина (конец XIII – начало XIV вв.). В XV веке кафедра православных митрополитов находилась в Сребренице. Во время турецкого владычества кафедра располагалась в приобретшем особое значение Зворнике. В XVI веке Зворницкая епархия находилась в составе сербской Печской Патриархии, но после ее упразднения в 1766 году оказалась под юрисдикцией Патриархии Константинопольской, а на кафедру стали назначаться епископы-греки. В середине XIX века кафедра была перенесена в Нижнюю Тузлу. После Берлинского конгресса 1878 года Босния и Герцеговина попали под управление Австро-Венгрии. В 1892 году митрополитом Зворницко-Тузланским назначен серб Николай Мандич, при котором жизнь епархии развивалась во всех отношениях. Начало Первой мировой войны было ознаменовано для епархии погромами православного населения и террором австрийской военной администрации. После войны Зворницко-Тузланская митрополия вошла в состав восстановленной единой Сербской Патриархии. В годы Второй мировой епархию вновь постигли тяжелые испытания. Оказавшись на территории марионеточного Независимого Хорватского государства, она в полной мере испытала на себе террор усташей, осуществлявших геноцид православного населения. Мученическую кончину приняли многие священнослужителей, пострадали десятки храмов, подверглись уничтожению церковные архивы и библиотеки. В то же время на Церковь обрушился террор коммунистов, который продолжился и после окончания войны. Несмотря ни на что, в послевоенные годы под руководством епископов Нектария, а затем Лонгина шло восстановление церковной жизни. В 1978 году на кафедру назначен нынешний епископ Зворницко-Тузланский Василий (Качавенда). С приходом владыки Василия епархия пережила настоящее возрождение. Во время гражданской войны 1991–1995 годов на территории епархии шли ожесточенные бои. Сербские святыни и церковные объекты разоряли исламские фундаменталисты и хорватские националисты-усташи. Из-за артиллерийских обстрелов епископского двора владыка Василий вынужден был перенести свою резиденцию из Тузлы в Биелину. По окончании войны владыка Василий делает все возможное для оживления церковной жизни, восстановления разрушенных и строительства новых святынь. В настоящее время епархия является одной из наиболее организованных в административном отношении. На ее территории расположены такие древние монастыри, как Тавна, Озрен, Ловница, Папрача, Кнежина, Сасе и др. Монастырь святителя Василия Острожского в Биелине |
| Объяснения основных типов икон. Иконостас Иконостас составляет одну из важнейших архитектурных принадлежностей внутреннего убранства в православном храме. Он представляет собой сплошную преграду из икон, отделяющую алтарь, где совершается таинство Евхаристии, от средней части храма, нефа, где стоят молящиеся. Иконостас состоит из нескольких рядов икон, поставленных на горизонтальные деревянные перекладины или вплотную одна к другой, как, например, в иконостасах XV в., или отделенных одна от другой полуколонками, что представляет собой множество икон, вставленных в отдельные, часто резные, кивоты, позолоченные или покрытые краской. Первоначальная форма иконостаса в виде алтарной преграды существовала, как известно, в христианских храмах древнейших времен. Сведения о древних преградах мы находим как у отцов Церкви, например у свтт. Григория Богослова и Иоанна Златоуста , так и у древних историков, например у Евсевия. Форма и высота этих первоначальных преград были различны. Иногда это были сплошные низкие стенки или балюстрады по грудь человеку, на которые можно было облокотиться, иногда более высокие решетки или ряд колонн с архитравом. Делались они часто из особо драгоценных материалов и украшались скульптурой или живописными изображениями. С внутренней стороны, т. е. со стороны алтаря, преграды завешивались занавесом, который задергивался или открывался в зависимости от момента богослужения. Таким образом, алтарная преграда делала алтарь и видимым, и в то же время недоступным. Алтарная преграда начала усложняться очень рано. Уже в Византии здесь помещались иконы месячные, святцы, или менологи, и иконы праздников. Сначала под архитравом, а потом на нем, непосредственно над Царскими Вратами, помещалась икона Спасителя, а затем и трехчастная икона Спасителя, Божией Матери и Иоанна Предтечи (состоящая из одной длинной доски или трех отдельных икон), так называемый Деисис. Эта трехчастная икона алтарной преграды, занесенная на Русь из Византии, и явилась, как полагают, тем ядром, из которого на русской почве развился православный иконостас. Развитие его происходило путем прибавления к названным иконам других икон и нарастания отдельных ярусов. К XIII–XIV вв. на Руси уже существовали многоярусные иконостасы, которые оттуда довольно поздно, в XVII или XVIII в., перешли в другие православные страны. |
| Полезная литература HTML-koд для вставки на сайт или в блог: Полезная литература Список литературы, полезной для изучения истории Сербской Православной Церкви. Список литературы, полезной для изучения истории Сербской Православной Церкви: На русском языке: Александров А. И. (еп. Анастасий). Политическая и церковная жизнь славянства в XIX веке. Казань, 1911. Арсений, игум. Архиепископы и патриархи Сербские с начала XIII до второй половины XVIII столетия//«Православное обозрение». М., 1868. 8, т. 26. Березкин Л. Краткий очерк истории Сербской Православной Церкви в Хорватии, Славонии и Далмации//«Христианское чтение». 1873. Т. II. Будилович А. С., проф. Очерки из Сербской истории//«Славянский сборник». 1877. Т. II. Воскресенский Г. Из церковной жизни южных славян//«Богословский вестник»,1893. Т. III. Воскресенский Гр. А., проф. Православные славяне в Австро-Венгрии. I. Карловацкая митрополия. II. Буковинско-Далматинская митрополия. III. Босно-Герцеговинские митрополии. СПб., 1913. Гаврилович Андра. История Сербской Православной Церкви. Белград, 1930. Гермоген, еп. Очерк истории славянских Церквей. СПб., 1899. Голубинский Е., проф. Краткий очерк истории Православных Церквей Болгарской, Сербской и Румынской или Молдо-Валашской. М., 1871. Голубица Д. Сербы в России. М., 1841. Добронравин К. Очерк истории Славянских Церквей. СПб., 1873. Дометиан (Топузлиев). иером. Материалы к диссертации на тему: «Славянские монастыри и их значение в церковно-религиозной и просветительной жизни славянских стран». (Стипендиатский отчет - кандидатское сочинение). МДА, 1962. Машинопись. Достян И. С. Борьба южнославянских народов против турецкой агрессии в XIV -XV вв.//«Византийский Временник», VII, 1953. Драгович Ж. Очерки из церковной жизни в Черногории//«Странник». 1881. Т. III. Иванич И. Из церковной истории сербов в Турции в XVIII —XIX веках. Белград, 1902. История южных и западных славян. М.: Изд-во Московского университета, 1969. Казанский С. Жизнь св. Саввы, первого Архиепископа Сербского//«Прибавление к изданию творений святых отцев». М., 1849. Ч. 8. |
| Происхождение (Изнесение) Честных Древ Животворящего Креста Господня 1/14 августа Кресту Твоему поклоняемся, Владыко . Тропарь на поклонение Кресту Праздник, совершаемый 1 августа, называется Происхождение Честных Древ Животворящего Креста Господня. Он был установлен в Константинополе в IX в. по Рождестве Христовом по причине болезней, которые часто бывали в Константинополе в августе месяце. С XII–XIII вв. праздник этот сделался общим. В Константинополе установился такой обычай: 31 июля ежегодно часть Древа Животворящего Креста Господня выносилась из домовой церкви греческих императоров в храм святой Софии. В этом храме перед Древом Животворящего Креста совершалось водосвятие. Потом с 1 августа в течение двух недель эту святыню (часть Древа Животворящего Креста) носили по городу. При этом обхождении перед этой святыней служили литии для освящения мест и для прекращения болезней. Так продолжалось до 14 августа, когда Древо Животворящего Креста обратно уносилось в царские покои. Этот обычай носить Честное Древо Животворящего Креста по дорогам и улицам в соединении с другим обычаем – в первый день каждого месяца освящать воду и послужил основанием праздника в честь Святого Животворящего Креста и торжественного освящения воды на источниках 1 августа. Начало этого праздника в России относится к XV веку. Называется этот праздник «Происхождение Честных Древ». Наименование пошло от неправильного перевода с греческого слова, которое означает: крестный ход, шествие вперед. Посему и в Русской Православной Церкви в этот день обычно бывал Крестный ход на источники водные, колодези, реки для освящения воды. А накануне, на всенощном бдении, совершался вынос Животворящего Креста Господня опять-таки в воспоминание того обычая, по которому с 1 по 14 августа в Константинополе часть Древа Животворящего Креста Господня торжественно с Крестным ходом носили по дорогам, улицам и домам. Вынося на середину храма Святой Крест для поклонения, Православная Церковь естественно воспоминает и прославляет Того, Кто Своими страданиями на Кресте искупил род человеческий «от клятвы законныя» ( Гал.3:13 ). |
| Ростов. Церковь Бориса и Глеба. Карта и ближайшие объекты Первый домовый каменный княжеский храм на этом месте был сооружен в 1214-1218 князем Константином Всеволодовичем из плинфы. Заменен новым каменным в 1287. В XV в. пришёл в запустение, позже обрушился и в 1630-х засыпан крепостным валом. Ныне существующая небольшая кирпичная однопрестольная церковь сооружена в 1761 на его стенах. Редкий для Ростова памятник зрелого барокко. Базиликальный храм с небольшим восьмериком над восточной частью и колокольней со шпилем над западной. Закрыта в 1928, венчания сломаны. Была занята производством, в настоящее время пустует. Церковь построена на месте, на котором, по преданию, в 989 были крещены жители Ростова. В XIII-XIV вв. здесь стоял княжеский дворец. Церковь Св. Бориса и Глеба, временем построения ее был 1761 год. Престолы в ней - Святых Благоверных князей Бориса и Глеба и Святителя Димитрия, Ростовского чудотворца. В приходе 58 домов, в них 219 душ муж. и 249 женского пола. А. Крылов «Историко-статистический обзор Ростовско-Ярославской епархии» г. Ярославль, в типографии Германа Фалька, 1861 г. При Борисоглебской церкви два отдельных каменных храма: главный - во имя св. муч. благоверных князей Бориса и Глеба, а другой - во имя св. Димитрия, митрополита Ростовского. Борисоглебский храм обращен в теплый в 1893 г., а храм св. Димитрия теплый с самого основания. При каждом храме по одному престолу. Возникновение храма на месте Борисоглебского относится к глубокой древности, ко времени просвещения жителей города христианскою верою во время равноапост. князя Владимира. Древние сохранившиеся летописи свидетельствуют об этом так: крещение в Ростове жителей было, по летописям, в 989 г. 15 июля. Крещение совершил первый митрополит Руси Михаил с епископом ростовским Илларионом: крестились жители в озере, возрастные и дети вместе. Помазание св. миром новокрещенные приняли на месте Борисоглебского храма, стоящего на самом берегу озера. В день крещения 15 июля заложен был обыденный храм во имя Кирика и Иулиты, на месте нынешнего Борисоглебского храма. Храм этот существовал до 1215 г. В этом году он перенесен был в Чудский конец, где находится ныне Спасграфский храм, а вместо упраздненного заложен был князем Константином Всеволодовичем храм во имя Бориса и Глеба. |
| С тех пор, как в 1859 г. увидела свет небольшая книжка Г. Д. Филимонова о церкви Св. Николая на Липне близ Новгорода 430 , вопрос о первоначальной форме иконостасов в русских церквах, вынесенный автором в подзаголовок издания, продолжает оставаться предметом исследований и дискуссий. Пожалуй, главным в кругу обсуждаемых проблем является вопрос о времени заполнения проемов невысокой алтарной преграды византийского типа иконами и начала постепенного преобразования ее в высокий иконостас. Этот процесс особенно актуален для истории русского искусства, поскольку именно на Руси на рубеже XIV-XV в. высокий иконостас получил свое логическое завершение. Однако изучение русских памятников предшествующей эпохи, и в первую очередь, домонгольского периода, сопряжено со множеством практических трудностей. Сами преграды XI – начала XIII вв. из-за многочисленных перестроек и переделок, которым на протяжении последующих столетий подвергались интерьеры русских храмов и, в первую очередь, сами иконостасы, полностью нигде не сохранились, а их остатки по причинам ветхости строительного материала – а чаще они создавались из дерева 431 – употреблялись при перестройках чрезвычайно редко. О конструкции преград можно судить по разнообразным, но как правило, слабо выявленным следам – гнездам различных креплений, отпечаткам от конструкций в полу или на стенах и т. д. Эти следы от преград, обнаруженные в целом ряде древнерусских и. в первую очередь, новгородских памятников, уже не раз становились предметом специальных исследований. Среди последних публикаций следует выделить работы С. И. Сивак и Г. М. Штендера, посвященные алтарной преграде Софии Новгородской 432 , статью В. М. Ковалевой о конструкциях новгородских преград в соборе Антониева монастыря и в церквах Благовещения на Мячине на Спаса-Нередицы 433 , а также исследование Т. А. Чуковой 434 , собравшей и объединившей многочисленный и разрозненный материал по малым формам храмовых интерьеров домонгольских храмов, в том числе, и по алтарным преградам. Однако при всех достоинствах эти исследования не дают четкого ответа на вопрос, к какому типу, открытому или закрытому, т. е. заполненному иконами, относились древнерусские алтарные преграды. Именно эта проблема и будет в первую очередь, рассматриваться в предлагаемой работе, материалом для которой послужили данные предшествующих исследований, а также натурные наблюдения и обмеры, сделанные за последние годы на ряде домонгольских памятников Новгорода и Пскова. |
| Сказание об убиении в орде князя Михаила Черниговского и его боярина Феодора Подготовка текста, перевод и комментарии Л. А. Дмитриева Русские князья после покорения Руси монголо-татарами должны были для получения ярлыков на княжение, по вызову хана, для разбора конфликтных ситуаций являться в Орду. Такие посещения ханской ставки подчас имели трагический исход. Именно так закончилось посещение Орды в 1246 г. черниговским князем Михаилом Всеволодовичем – он, вместе со своим боярином Феодором, был убит по приказу хана. Точных сведений о том, зачем ходил в Орду Михаил, у нас нет. Вероятнее всего – для получения ярлыка на Черниговское княжество. Дочь Михаила Черниговского, княгиня Марья, вдова убитого монголо-татарами в 1238 г. ростовского князя Василька, вместе с сыновьями (один из них, Борис, упоминается в «Сказании об убиении Михаила Черниговского») установила церковное почитание Михаила и Феодора и построила в их честь церковь в Ростове. Тогда же (до 1271 г.– года смерти Марьи) было составлено краткое сказание о Михаиле и его боярине Феодоре. На основе этого краткого сказания позже было создано несколько редакций более пространного повествования о Михаиле Черниговском. Первая из этих редакций – «Слово новосвятою мученику, Михаила князя русскаго и Феодора воеводы перваго въ княжении его», автором которой назван «отец» (т. е. священник) Андрей, была написана не позже конца XIII в. В «Слове новосвятою мученику...», как и в первоначальном кратком сказании и во всех остальных редакциях этого произведения, гибель Михаила и его боярина Феодора трактуется как гибель за христианскую веру. Такое осмысление убийства черниговского князя в Орде в условиях монголо-татарского господства носило характер политического протеста. Благодаря этому рассказ о гибели русского князя, не покорившегося воле «поганых» и пожертвовавшего своей жизнью за чистоту христианства, приобретал общерусскую патриотическую окраску. Текст «Слова новосвятою мученику...» публикуется по списку пергаменного сборника XIV–XV вв.: РНБ, Софийское собрание, 1365, лл. 192–195 об. Исследование сказаний о Михаиле Черниговском и публикацию текстов см. в кн.: Серебрянский Н. Древнерусские княжеские жития. М., 1915. |
| Территории М. е. находились в исторической груз. провинции Картли (Вост. Грузия). Наиболее ранние сведения о границах епархии относятся к XVIII в. По описанию царевича Вахушти Багратиони (1696-1757), «ниже сего (Клдекари.- Авт.) есть Манглиси, церковь с куполом... Сидит там... епископ, пастырь Алгетского ущелья и (земель.- Авт.) выше Кции до Триалети» ( Вахушти Багратиони. 1904. С. 39-40; Он же. 1973. С. 325). До образования Цалкской епархии (XII в.) Манглисский архиерей (манглели) окормлял также провинцию Триалети, т. о., зап. граница М. е. проходила по Джавахетскому хребту и соприкасалась с Кумурдойской епархией . После образования Цалкской епархии граница между нею и М. е. пролегла по левому берегу р. Храми и горным вершинам, разделяющим ущелья рек Алгети и Кциа. Отдельными селениями в Триалети манглели владели до кон. XVIII в. (ПГП. 1970. Т. 3. С. 584; Док-ты по соц. истории. 1940. С. 83). На севере Триалетский хребет отделял территории М. е. от земель «мцхетского Светицховели», т. е. владений католикосов (позже католикосов-патриархов) Грузии. Согласно документам XV-XVIII вв., М. е. и манглели принадлежали земли и крепостные к северу от Триалетского хребта, в ущелье р. Тедзами, в селах Ркони, Закви, Пице, Зеси, Ховле, Квена-Дриси (Дарственная грамота царя Картли Симона I Манглисской Богородице от 1595 г.// Какабадзе. 1913. С. 85-86; Иммунитетные грамоты царей и правителей Картли Ираклия I от 1689, Вахтанга (впосл. царь Картли Вахтанг VI) от 1711 г., Иесе от 1715 г.//Док-ты по соц. истории. 1940. С. 83, 145, 169; Дарственная грамота манглели Арсения Георгию Гегуташвили от 1721 г.//ПГП. 1970. Т. 3. С. 701). На востоке по линии мон-ря Бетаниа (в юрисдикции Тбилисской епархии), церквей Парцхиси и Самшвилдский Сиони (входили в М. е.) М. е. граничила с Тбилисской и Цинцкаройской епархиями (после XIII в. вошла в состав Тбилисской епархии). На юге ущелье р. Храми отделяло М. е. от Болнисской и Дманисской епархий. В 1584 г. католикос-патриарх всей Грузии Николай VIII (1584-1589) закрепил за манглели паству по южной стороне р. Кциа (имения князей Абашишвили) ( Бердзенишвили. 1979. С. 117). Между архиереями М. е., Дманисской и Тбилисской епархий неоднократно возникали споры из-за границ (ПГП. 1970. Т. 3. С. 620, 644). |
| Тимур Щукин Гармония или спасение. Толкование Михаила Пселла на Песн. 2:6 и ревизия византийской экзегетической традиции в XI веке Источник Скачать epub pdf 1. О целом и частях «большого текста» традиции XI столетие стало временем, когда от сохранения и накопления VII–X вв. византийская интеллектуальная традиция, в том числе богословие, перешла к творческому преумножению знания 1 . В это время формируются два богословских течения: «монашеское» ( Симеон Благоговейный , Симеон Новый Богослов , Никита Стифат ) и «придворное» (круг Стефана Никомедийского, лидеры так называемого Константинопольского университета, Михаил Пселл ) 2 . Размежевание их было обусловлено чисто социальными причинами, а именно различием систем трансляции знания, которые функционировали в придворных школах и монастырях 3 , что не могло не оформиться идейно в богословской плоскости. Такое идеологическое разделение предполагало радикальное изменение «большого текста» богословской традиции, формирование различных его интерпретаций. Частями этого текста были сочинения древних и новых богословов, а также библейские книги. «Большой текст» в целом являлся неким согласованным корпусом, собранием, вокруг которого формировалась не только спекулятивно-богословская, и не только церковная, но и социально-политическая реальность Византии XI в. Не все части этого большого текста в равной степени признавались в качестве его необходимых элементов, но практически все должны были быть пересмотрены и по-новому истолкованы. Так уже в середине XI в. претендовал на то, чтобы стать частью «большого текста», Симеон Новый Богослов , и подобного рода «новация» не вполне принималась альтернативной богословской традицией (Щукин 2017; Hausherr 1928, XV–XXXVII; Кривошеин 1996, 70–73; Ic 2017). Далее, если для монашеской традиции Максим Исповедник именно в это время стал авторитетом, наряду с отцами-каппадокийцами и Ареопагитским корпусом, то для придворного богословия он оставался легитимным объектом критики (а общевизантийский консенсус можно датировать едва ли не XIII в. |
| Сергей Павлович (род. 1.01.1948, Ставрополь), российский историк-византинист и медиевист, академик РАН (с 2011). В 1971 г. с отличием окончил исторический фак-т МГУ (кафедра истории средних веков; научный руководитель З. В. Удальцова). Основные научные интересы К. определились уже в студенческие годы: история Трапезундской империи и черноморской торговли итал. морских республик (Генуя и Венеция). В 1974 г. К. защитил канд. дис. «Трапезундская империя и государства Европы в XIII-XV вв.». Чрезвычайно важной для становления К. как ученого стала работа в российских и зарубежных архивах Италии, Франции и США, позволившая ему вводить в научный оборот еще не опубликованные материалы по истории Трапезундской империи, итал. торговых факторий (прежде всего Таны и Кафы), а также по смежным проблемам, в т. ч. по историко-церковной проблематике. Широкое использование архивных материалов в исследовании - отличительная черта работ К. Результатом архивного поиска стала докт. дис. «Торговля итальянских морских республик в Южном Причерноморье в XIII-XV вв.» (1986). Монографические исследования К. по истории черноморской (прежде всего итальянской) торговли и Трапезунда опубликованы на рус., итал. и англ. языках (Трапезундская империя и западноевропейские государства в XIII-XV вв. М., 1981; L " impero di Trebisonda, Venezia, Genova e Roma, 1204-1461: Rapporti politici, diplomatici e commerciali. R., 1986; Итальянские морские республики и Южное Причерноморье в XIII-XV вв.: Проблемы торговли. М., 1990; Путями средневековых мореходов: Черноморская навигация Венецианской республики в XIII-XV вв. М., 1994 (пер. на итал.: La Navigazione Veneziana nel Mar Nero XIII-XV sec. Ravenna, 2000); Латинская Романия. СПб., 2000; Средневековый Понт. Lewinston; Queenston; Lamperter, 2001; История Трапезундской империи. СПб., 2007). Автор более 450 научных статей, к-рые были напечатаны в различных изданиях в СССР и России, в Италии, в Великобритании, в США, во Франции, в Греции и др. странах. К. также является крупным специалистом по истории средних веков, в частности Италии и Причерноморья, а также по ряду вспомогательных исторических дисциплин: архивоведению, палеографии, кодикологии, дипломатике, фалеристике, нумизматике. В работах К. раскрывается многообразный мир средневек. Средиземноморья и Причерноморья. С помощью широкого охвата различных источников исследователь показывает экономические, общественные, культурные и религ. связи Византии, Трапезунда, Руси, стран Балканского п-ова, Кавказа, крестоносных гос-в Лат. Романии. |
|
|
