| Особое топливо, изготовляемое из навоза и употребляемое в южной и юго-восточной России в безлесных местностях. Навоз укладывался недалеко от жилья, обливался водой, переминался топтанием, прессовался катками, разделялся на четырехугольные кирпичины, укладывался клетками и сушился. Кизяк плохо горел; дым его имел неприятный запах. Тепла давал мало, меньше соломы. На юге его называли «кирпичем». Кий, Щек и Хорив По преданиям, отразившимся в русских летописях XI–XII вв., князья в племенном объединении полян, основатели трех поселений, позже составивших город Киев. Существование на территории Киева поселений, к IX–X вв. слившихся в один город, подтверждается археологическими данными. Эта легенда об основании Киева возникла в VII–VIII вв. Сохранились предания о полянском князе Кии, который был с почетом принят в Константинополе и основал город на Днепре. Акад. Б. А. Рыбаков считает Кия реальным лицом в VI в. Предания о Кие, Щеке и Хориве и их сестре Лыбеди являются отражением в народном сознании нескольких этапов развития русского общества в IX–X вв. Кика Головной убор замужних женщин, разновидность кокошника. Представляла собой твердую цилиндрическую шапку с плоским верхом и уплощенной задней частью, с небольшими лопастями, прикрывавшими уши. Кики изготавливали из нескольких слоев проклеенного картона, обтянутого красным шелком или бархатом, украшали золотошвейной вышивкой, жемчугом, бисером, цветными стеклами, имитировавшими драгоценные камни. К очелью кики пришивали густую жемчужную или бисерную сетку-поднизь, спускавшуюся на лоб. Кика была праздничным головным убором крестьянок и горожанок из купеческого и мещанского сословия. В XVIII–XIX вв. она была распространена в Новгородской губ. и в северо-западных уездах Тверской губ. Головной убор с тем же названием был хорошо известен и ранее XVIII в. Кики тогда носили богатые и знатные женщины. И. Е. Забелин, изучавший в XIX в. быт русских цариц XV–XVII вв., называл кики «брачной женской регалией», необходимой принадлежностью русских цариц в особо торжественных случаях. |
| и в 1-е гг. XVIII в.//Воронежская старина. 1904. Вып. 5. С. 381-398; Воскресенский А. Город Елец в его настоящем и прошлом: Опыт ист. очерка. Елец, 1911. С. 89-93, 107-108; Орловские ЕВ. 1912. 23. С. 670-672; 1918. 3. С. 473; Соха и молот. Елец, 1919. 87. С. 4; Классовый враг наступает//Красное знамя. Елец, 1929. 64. С. 2; Сивков К. В. К истории землевладения в России в нач. XVIII в.//ИАН. Отд. обществ. наук. 1933. 3. С. 190; Водарский Я. Е. Численность населения и количество поместно-вотчинных земель в XVII в.: (По писцовым и переписным книгам)//Ежег. по аграрной истории Вост. Европы: Мат-лы симп., 1964. Кишинёв, 1966. С. 217-230; он же. Население России за 400 лет (XVI - нач. XX вв.). М., 1973; он же. Церк. организации и их крепостные крестьяне во 2-й пол. XVII - нач. XVIII вв.//Историческая география России в XII - нач. XX в. М., 1975. С. 70-96; он же. Население России в кон. XVII - нач. XVIII вв. М., 1977; он же. Дворянское землевладение в России в XVII - 1-й пол. XIX в. М., 1988. С. 165-168; Чекунова А. Е. Владения Донского мон-ря в кон. XVII в.//Вопр. истории хозяйства и населения России XVII в. М., 1974. С. 308-310; она же. Источники о состоянии зернового хозяйства в монастырских вотчинах 1-й четв. XVIII в.: (По мат-лам Донского мон-ря)//Тр. МГИАИ. М., 1974. Т. 30. Вып. 1. С. 149-156; Горская Н. А. Гос. повинности монастырских крестьян в XVII в.//Общество и гос-во феод. России. М., 1975. С. 317-326; она же. Монастырские крестьяне Центр. России в XVII в. М., 1977; Булыгин И. А. Монастырские крестьяне России в 1-й четв. XVIII в. М., 1977. С. 34; Колганов Б. Н. Роль мон-рей в заселении и хоз. освоении Воронежского у. в XVII в.//История заселения и хоз. освоения Воронежского края в эпоху феодализма. Воронеж, 1987. С. 34-45; Владения и крепостные крестьяне Рус. Церкви в кон. XVII века: Записи «сказок» духовенства, поданных в 1699-1700 гг., о количестве и размещении дворов крепостных крестьян по переписи 1678 г./Ред.: Я. Е. Водарский. М., 1988; Памятники южновеликорус. |
| Нек-рые иконографические схемы, характерные для ктиторских и донаторских портретов, прежде всего изображение ктитора с храмом в руках или донатора, припадающего к стопам Иисуса Христа, Богоматери или святого, в поствизант. период стали использоваться для изображения святых, в основном правителей и иноков - основателей мон-рей. Нередко такие композиции повторяли древние К. п., но многие из них не имеют конкретного образца. Эти произведения отражают представления о святом как о ктиторе и защитнике своей обители. Довольно широко известные на греч. землях и на Балканах образы святых как ктиторов стали особенно популярными в рус. искусстве в XVI-XVII вв. Портреты ктиторов и донаторов не были обязательным элементом изобразительного декора правосл. храмов, лицевых рукописей и иных предметов; во мн. случаях заказчики ограничивались посвятительными надписями и образами патрональных святых. К. п. часто встречаются не только на территориях, в разное время входивших в состав Византийской империи, но и в др. правосл. гос-вах - на Руси, в Болгарии, Сербии, Грузии, Молдавии и Валахии, на землях с правосл. населением, с XII-XIII вв. находившихся под лат. владычеством (Крит, Кипр, Св. земля), а также в Армении и иных восточнохрист. областях. Почти во всех регионах обычай создания К. п. сохранился в поствизант. эпоху, в Румынии и Болгарии их пытались даже возродить в 1-й пол. XX в. В разных странах правосл. мира, несмотря на существование общих закономерностей, традиция К. п. развивалась неодинаково. Свойства региональных вариантов могли выражаться не только, напр., в повторявшихся особенностях иконографии, но и в количестве портретных изображений, что отражало развитую практику ктиторства и специфику гос. идеологии. Для мн. территорий кроме портретов в стенописи храмов характерны изображения ктиторов и донаторов, относящиеся к наиболее развитому в этих регионах виду искусства. Так, в Грузии и Армении VI-XI вв. часто встречаются каменные рельефы с портретами храмоздателей, в арм. искусстве XI-XIV вв.- портреты заказчиков иллюминированных рукописей. Для искусства Грузии XI-XVII вв. наряду с фресковыми портретами характерны образы донаторов на серебряных чеканных иконах. В Молдавии и Валахии изображения донаторов нередко присутствуют на драгоценных предметах церковной утвари (прежде всего на окладах Евангелий) и особенно часто - в шитых произведениях XV-XVII вв. Росписи местных храмов также включают многофигурные К. п. Для искусства Украины и Белоруссии XVII-XVIII вв., испытавшего сильное влияние польской культуры, типичны станковые К. п. в интерьерах храмов. Иконография этих произведений, как правило, ориентируется на европ. портретную живопись Нового времени. |
| I. «Эпитома» на Книгу Притчей Соломоновых Прокопия Газского (Προκοπου χριστιανο σοφιστο τν ες τς Παροιμας Σολομντος ξηγητικν κλογν πιτομ; «Прокопия христианского софиста сокращение экзегетических извлечений на Притчи Соломона»; CPG, N 7432=C. 91; тип B, по классификациям Фаульхабера и Девреса; тип II по Каро-Лицману) сохранилась в 2 редакциях рукописей: 1) Ath. Ivir. 379, X-XI вв., и Ath. Ivir. 38, XIII в., и др.; 2) Paris. gr. 153, XI-XII вв.; Paris. gr. 154, XII-XIII вв.; Ath. Ivir. 676, XIV в., и др. Катена схожа по структуре с «Эпитомой» Прокопия на Песни Песней, она содержит снабженные леммами фрагменты из сочинений Оригена, свт. Василия Великого, Евсевия Кесарийского, Дидима Слепца, Евагрия Понтийского и др. «Эпитома» на Книгу Притчей Соломоновых остается неизданной. Греч. текст, помещенный в «Патрологии» Миня (PG. 87. Col. 1221-1544), не принадлежит Прокопию. Фрагменты «Эпитомы» на Притч 4. 20-5. 19 изданы Ч. Пазини по рукописи Ambros. B 85 sup., XI-XII вв. ( Pasini. 2000. P. 425-429). Опубликованный лат. перевод Кордье (PG. 87. Col. 1779-1880) сделан с рукописи Brux. 03895 (30 A), XVIII в. (2-я редакция). Согласно общепринятому мнению, «Эпитома» представляет собой сокращение и переделку утерянной катены на Книгу Притчей Соломоновых Прокопия Газского. П. Жеэн показал, что большая часть схолий Евагрия Понтийского представлена в «Эпитоме» в сокращенном или видоизмененном виде ( G é hin. 1987. P. 39-41). Велика вероятность того, что фрагменты др. авторов также не являются дословными цитатами. Фрагменты Оригена на Притч 30. 15-31 из «Эпитомы» Прокопия изданы Ришаром по 4 рукописям обеих редакций ( Richard. 1972). Издание схолий Евагрия, предпринятое Жеэном, основано как на свидетелях прямой традиции, так и на рукописях, содержащих «Эпитому» Прокопия ( Gé hin. 1987). II. Катена Полихрония диакона (Catena Polychronii - CPG. С. 90; тип C по Фаульхаберу-Девресу; тип I по Каро-Лицману). Составителя данной катены диакона Полихрония (VI в.) следует отличать от Полихрония, еп. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание ЕРМИНИЯ [греч. Ερμηνεα - истолкование, разъяснение, наставление], руководство, справочник для иконописцев (Ερμηνεα τς ζωϒραφικς τχνης). Такого рода компилятивные сочинения в Греции и на Балканах назывались также «типикон», «трактат», «сказание». Круг вопросов, затрагиваемых в Е., касается как общих, так и конкретных наставлений по иконографии. Е. содержит объяснения композиций, перспективы, рассуждения о пропорциях, рисунке, прорисях, указания о технике живописи (темперной, стенной, масляной) и эмали, а также о составе красок, пигментов и связующих элементах с объяснением последовательности наложения красочных слоев, с перечнем рецептов покрывных лаков, методов реставрации и др. Иером. Дионисий Фурноаграфиот (ок. 1670-1744) первым в Е. (ок. 1730-1733) объединил иконографические и технические наставления, бытовавшие до того в отдельных сочинениях. Е. следует отличать от текстов, известных как подлинники иконописные , к-рые принадлежат к рус. традиции. К Е. примыкают тематически близкие 6 серб. рукописей XVII-XVIII вв. ( Гренберг. 2000. С. 119-145). Очевидна связь с Е. текста рус. «Троицкого сборника» (2-я пол. XV в.), содержащего, в частности, 16 живописных рецептов, почерпнутых из южнослав. и греческо-визант. источников (Свод письменных источников. 1995. С. 58-63). Е. XVI-XVIII вв. известны лишь по поздним рукописным спискам. Протографы сохранились только в болг. Е. начиная с 30-х гг. XIX в. Все они, за исключением Е., написанной П. Доксарасом , фигурируют в контексте восточнохристианского искусства. Визант. Е. не сохранились, поздние встроены в единую традицию, охватывающую период от античности (Витрувий, Плиний Старший) до времени их написания или составления. Цитаты из визант. трактатов о живописных техниках (рецепты приготовления твореного золота и красок, нач. XVI в.- 2002. Сн. 78) присутствуют в лат. средневек. манускриптах. Ювелир Рогер из Хельмарсхаузена, известный под псевдонимом Теофил Пресвитер, упомянул в 1-й четв. XII в. в прологе своей кн. «О разных искусствах» (De diversis artibus) о том, что в Греции известны разные виды и способы смешивания красок ( Theophil Presbyter. The various arts/Transl. and not. Ch. R. Dodwell. L.; N. Y., 1961). Средневек. трактаты зап. авторов продолжают античную традицию компилятивных сочинений: «Рукопись из Лукки» (VIII в.), сборник анонимных авторов «Ключик к живописи» (1-я редакция - IX в.; 2-я, пространная - XII в.) (Маррае Clavicula: A Little Key to the World of Medieval Painting/Transl. and not. J. G. Hawthorne, C. S. Smith. Phil., 1974) и трактат сходного содержания (о красках, о золочении, об обработке драгоценных камней и проч.) Ираклия «О красках и искусствах римлян» (XII-XIII вв.) ( Heraclius. De coloribus et artibus Romanorum//Qullenschriften f. Kunstgeschichte u. Kunsttechnik des Mittelalters und der Renaissance. W., 1873. Bd. 4. S. 1-97). |
| Лит.: Казанцева М. Г. Эволюция книги Ирмологий в певческой практике Древней Руси (XII-XVII вв.): Деп. ркп. Свердловск, 1987; Ханник Х. Развитие знаменной нотации в русском Ирмологии до XVII в.//Музыкальная культура Средневековья/Сост.: Т. Ф. Владышевская. М., 1990. Вып. 1. С. 141-149; Лозовая И. Е. Проблемы певческого исполнения канона в эпоху домонгольской Руси//Музыкальная культура православного мира: традиции, теория, практика: Мат-лы междунар. науч. конференций 1991-1994 гг./РАМ им. Гнесиных. М., 1994. С. 79-90; она же. О системе пения седмичных канонов Октоиха в ранней литургической традиции//Гимнология. М., 2003. Вып. 4. С. 52-68; она же. Древнерусский нотированный Параклит XII в.: Византийские источники и типология древнерусских списков/МГК. М., 2009; Храмцова Т. К. К истории музыкально-поэтического канона Пасхи//Певческое наследие Древней Руси (история, теория, эстетика): Сб. науч. тр./Сост.: Н. Б. Захарьина, А. Н. Кручинина. СПб., 2002. С. 222-260; Герасимова-Персидская Н. А. Жанр канона в богослужебном пении XVII-XVIII вв.//Гимнология. М., 2003. Вып. 4. С. 237-251; Ясиновский Ю. П. О репертуаре ирмосов и канонов в украинской певческой практике//Гимнология. М., 2003. Вып. 3. С. 186-197; он же. Два канона Рождеству Христову в украинско-белорусских нотолинейных Ирмологионах//Гимнология. М., 2008. Вып. 5: Устная и письменная трансмиссия церк.-певч. традиции: Восток-Русь-Запад. С. 219-231; Полякова С. Ю. О некоторых особенностях в композиции канонов 8-го гласа и их отражении в знаменных рукописях XII в.//Древнерусское песнопение: Пути во времени. СПб., 2008. Вып. 3: По мат-лам конф. «Бражниковские чтения - 2005»/Сост. и науч. ред.: Н. Б. Захарьина. С. 17-41; Конотоп А. В. Канон «На распятие Господне и на Плач Пресвятой Богородицы» в многоголосном распеве кон. XVII в.//Старовинна музика: сучасний погляд/НМАУ. К., 2009. С. 117-127. (Науковий bichuk НМАУ; вип. 88, ч. 2); Плетнева Е. В. Фиты в канонах древнейших Октоихов XII-XV вв.//Гимнология. М., 2011. Вып. 6: Актуальные проблемы изучения церк.-певч. искусства: Наука и практика: (К 120-летию кончины Д. В. Разумовского). С. 231-248. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание ГРЕЧЕСКИЙ ЯЗЫК принадлежит к индоевроп. семье языков, к-рая сложилась на территории Юго-Вост. Европы (или, согласно др. т. зр., М. Азии) в результате этнических процессов ок. VI-V-ro тыс. до Р. Х. Занимает особое место среди индоевроп. языков, т. к. письменная история Г. я. насчитывает более 3,5 тыс. лет (с XV-XIV вв. до Р. Х.) и представляет собой уникальное явление, позволяющее проследить непрерывное развитие его языковых и культурных традиций. Это обстоятельство содействовало сохранению стабильности Г. я., к-рый оказал влияние на основные европ. языки, особенно на слав., а также на языки христ. Востока. Греческий является основополагающим языком христ. текстов. История Г. я. условно делится на 3 основных периода: протогреч. язык, древнегреч. язык античной Греции, язык средневек. Византии, называемый иногда среднегреческим, и новогреч. язык совр. Греции. Внутри этой периодизации можно предложить следующее более дробное членение: 1) протогреч. язык III - сер. II тыс. до Р. Х.; 2) древнегреч. язык: микенской Греции (микенское деловое койне) - XV-XII вв. до Р. Х., предполисного периода (реконструкция) - XI-IX вв. до Р. Х., античной полисной Греции (полидиалектное состояние) - VIII - кон. IV в. до Р. Х., «александрийское» койне (падение древних диалектов) - III-I вв. до Р. Х.; 3) Г. я. эллинистическо-рим. периода (оппозиция аттикизирующего лит. языка и поливариантной разговорно-обиходной речи) - I-IV вв. по Р. Х.; 4) средневек. Г. я.; 5) язык Византии V - сер. XV в.; 6) язык эпохи османского ига - кон. XV - нач. XVIII в.; 7) новогреч. язык с XVIII в. С лингвистических позиций, учитывая специфику развития и взаимоотношения 2 функциональных форм языка (лит. и разговорно-обиходного), к-рая играла важную роль в развитии Г. я., периодизация его истории строится на выделении 3 языковых комплексов: древнегреч. языка (в устной речи до IV-III вв. до Р. Х.), содержащего территориальные, а также литературно обработанные диалекты; эллинистического койне, сложившегося при Александре Македонском и его преемниках и уже в I тыс. по Р. Х. перераставшего в новогреч.; собственно новогреч. языка в димотической форме после Х в. по Р. Х. Как такового визант., или среднегреч., языка, отличавшегося грамматическим строем от названных языковых комплексов, не существовало. |
| 1995. Сб. 8. С. 246-255; Цыб С. В. Древнерус. времяисчисление в «Повести временных лет». Барнаул, 1995. СПб., 20112; Шашков A. T. Погодинский летописец и начало сибирского летописания//Проблемы истории России. Екат., 1996. Вып. 1. С. 116-161; Гиппиус А. А. К истории сложения текста Новгородской первой летописи//НИС. 1997. Вып. 6(16). С. 3-72; он же. «Рекоша дроужина Игореви...»: К лингвотекстологической стратификации Начальной летописи//Russian Linguistics. Dordrecht. etc., 2001. Vol. 25. N 2. P. 147-181; он же. О критике текста и новом переводе-реконструкции «Повести временных лет»//Ibid. 2002. Vol. 26. N 1. P. 63-126; он же. Новгородская владычная летопись XII-XIV вв. и ее авторы: (История и структура текста в лингвист. освещении)//Лингвист. источниковедение и история рус. языка, 2004-2005. М., 2006. С. 114-251; он же. К проблеме редакций Повести временных лет//Славяноведение. 2007. 5. С. 20-44; 2008. 2. С. 3-24; он же. До и после Начального свода: Ранняя летописная история Руси как объект текстол. реконструкции//Русь в IX-X вв.: Археол. панорама. М.; Вологда, 2012. С. 37-63; Котляр Н. Ф. Галицко-Волынская летопись: Источники, структура, жанровые и идейные особенности//ДГВЕ, 1995. М., 1997. С. 80-165; Солодкин Я. Г. История позднего рус. летописания. М., 1997; он же. Очерки по истории общерус. летописания кон. XVI - 1-й трети XVII вв. Нижневартовск, 2008; он же. Об источниках и авторстве Поволжского летописца нач. XVII в.//ЛиХ, 2013-2014. СПб., 2015. С. 411-422; Яковлев В. В. Новгородское летописание XVII в.: АКД. СПб., 1997; он же. Новгородская Корнильевская летопись в рус. историографии XVIII-XX вв. и в науч. наследии А. А. Шахматова//Акад. А. А. Шахматов: Жизнь, творчество и науч. наследие (в печати); Амосов А. А. Лицевой летописный свод Ивана Грозного. М., 1998; Дергачева-Скоп Е. И. Сибирское летописание в общерус. лит. контексте кон. XVI - сер. XVIII вв.: АДД. Екат., 2000; Шибаев М. А. Редакторские приемы составителя Софийской I летописи//Опыты по источниковедению: Древнерус. |
| Камкин, В. Я. Дерягин и др.). Н. А. Горская исследовала грамоты кабального найма XVII в.- жилые записи. Вопрос о древнейших новгородских частных актах рассматривался в работах Валка, М. Н. Тихомирова, Янина, Алексеева, М. Б. Свердлова, В. Ф. Андреева, Каштанова, Панеяха. Андреев изучал весь комплекс новгородских частных актов XII-XV вв. Л. М. Марасинова обнаружила в ЦГАДА ряд неизвестных ранее псковских частных актов XIV-XV вв., дошедших в списках XVII в. Формуляр и происхождение духовных грамот XIV-XV вв. исследовал Семенченко. Поземельные частные акты (данные, купчие, меновные и др.) широко использовали в общеисторических трудах Веселовский, Копанёв, Зимин, Алексеев, Ивина, М. С. Черкасова. Анализ разновидностей актовых источников по истории черносошного землевладения в XIV-XVI вв. представлен в монографии Покровского (1973). Акты архива Троице-Сергиева монастыря кон. XVI - 1-й пол. XVII в. исследовала Л. А. Кириченко (2006). Анализ отдельных разновидностей поземельных частных актов содержится в трудах Алексеева и Ивиной. Язык и формуляр частных актов XVI-XVII вв. изучали также лингвисты (С. С. Волков, Дерягин и др.). Все больше внимания стало уделяться частным актам и записным книгам XVIII в. (Г. Д. Капустина, С. М. Троицкий, М. Ф. Прохоров, Н. В. Козлова, Н. В. Середа), уставным грамотам периода крестьянской реформы 2-й пол. XIX в. (Б. Г. Литвак и др.). Исследовалась и традиц. проблема Д.- выявление фальсифицированных актов (Зимин, Янин, Щапов, Корецкий, Н. Калистратов, Введенский). Изучались разного рода сборники актов: кабальные книги-регистры (Каменцева, Панеях), монастырские копийные книги (Черепнин, Каштанов, Ивина, Б. М. Клосс, А. А. Амосов и др.), митрополичий формулярник XVI в. (изд. и откомментирован А. И. Плигузовым и Семенченко). Вводились в научный оборот описи монастырских архивов XVI-XIX вв. (Амосов, Тутова, Антонов и др.). Составлялись перечни грамот по разновидностям (таможенные, жалованные, наместничьи уставные, полные и докладные и т. п.), по фондообразователям, по географическому признаку (А. |
| (СбОРЯС; Т. 82. 4); Яблонский В. М., свящ. Пахомий Серб и его агиогр. писания. СПб., 1908; Адрианова-Перетц В. П. Из истории рус. агиографии XVI в.//Sertum bibliologicum в честь А. И. Малеина. Пг., 1922. С. 146-154; Бугославский С. А. Лит. традиция в северо-вост. рус. агиографии//Сб. ст. в честь А. И. Соболевского. Л., 1928. С. 332-336. (СбОРЯС; Т. 101. 3); Перетц В. Н. Исследования и мат-лы по истории старинной укр. лит-ры XVI-XVIII вв. М.; Л., 1962. С. 8-116; Дмитриев Л. А. Житийные повести Рус. Севера как памятники лит-ры XIII-XVII вв.: Эволюция жанра легендарно-биогр. сказаний. Л., 1973; Грихин В. А. Проблемы стиля древнерус. агиографии XIV-XV вв. М., 1974; Понырко Н. В. Кирилло-Епифаниевский житийный цикл и житийная традиция в выговской старообрядческой лит-ре//ТОДРЛ. 1974. Т. 29. С. 154-169; Курилов А. С. Жанр жития и рус. филология XVIII в.//Литературный сб. XVII в. «Пролог». М., 1978. С. 142-154; Ольшевская Л. А. Своеобразие жанра житий в Киево-Печерском патерике//Лит-ра Др. Руси: Сб. науч. тр. М., 1981. С. 18-35; СККДР. 1987. Вып. 1; 1988. Вып. 2. Ч. 1; 1992. Вып. 3. Ч. 1; 2004. Вып. 3. Ч. 4; B ø rtnes J. Visions of Glory: Stud. in Early Russian Hagiography. Oslo, 1988. (Slavica Norvegica; 5); Аверина С. А. К жанрово-стилистической характеристике севернорус. агиографии: На мат-ле севернорус. житий XVI в.//Ист. стилистика рус. яз. Петрозаводск, 1990. С. 61-70; она же. О принципах организации агиографического текста//Язык и текст: [Сб. ст.]. СПб., 1998. С. 40-49; Творогов О. В. Древнерус. четьи сборники XII-XIV вв. Ст. 2-я: Памятники агиографии//ТОДРЛ. 1990. Т. 44. С. 196-225; он же. Переводные жития в рус. книжности XI-XV вв.: Кат. М.; СПб., 2008; Владышевская И. В., Сорокина В. Л. Рус. святые, подвижники благочестия и агиографы: Словник-указ. М., 1992; The Hagiography of Kievan Rus " . [Boston], 1992; Дмитриева Р. П. Агиографическая школа митр. Макария: На мат-ле некоторых житий//ТОДРЛ. 1993. Т. 48. С. 208-213; Лурье Я. С. Житийные памятники как источники по истории присоединения Новгорода//Там же. |
|
|
