| 2 Сознательное (по крайней мере в позднейший период существования римского государства) стремление представителей римского народа к политическому господству над всем миром и их убеждение, что именно всемирное владычество составляет цель исторического существования римского народа, — ясно и определенно высказал Виргилий. Высказав, что не эстестическое и не умственное развитие составит историческую славу римлян, Виргилий продолжает: «Ти reqere imperiopopulos, Romane, memento! Haec tibi erunt artes: pacisque imponere morem, Parcere subjectis et debellare superbos». Aen. VI, 851 — 853. (у Шерра). 3 Cic. contra Catilin. Cap. 1 — 11. Вегнер о Константине В: «Видно, что сердце его от природы мягкое, под влиянием политической необходимости, имело способность становиться твердым как панцырь, под которым оно билось». (Рим. Спб. 1865. Там II, стр. 571). христианства с язычеством в России, — временем, которое представляет апалогию с периодом борьбы христианства с язычеством в римской империи (от 34 по 313 г. по Рожд. Хр.). Естественно, что эта апалогия не может быть проведена во всех подробностях уже и потому, что в 122 летний период не могли совершиться такия события, которыя могли-бы представить во всех частностях соответствие всем событиям, совершившимся в римской империи в течение 279 лет. При том национальный характер римлян и славян и их быт были настолько различны, что противодейстие христианству со стороны язычества не могло быть одиноково в римской империи и России. Языческая религия в Риме была государственным институтом, существовавшм в течение многих столетий от начала Рима до эпохи его всемирного могущества. Это совместное непрерывное существование религии и государства подавало повод к заключению о необходимой причинной связи между ними, и в эту ошибку впадали даже просвещеннейшие из римлян. Языческая мифология римлян получила законченную форму и, сделавшись предметом философских толкований, получила ту мнимую состоятельность, которая обольщала многих образованных язычников. |
| Если в Индии эта идея носила крайне пессимистический характер, то в религиях Средиземноморья она приобрела положительный жизнеутверждающий заряд. Упоминания о переселении душ встречаются в погребальных надписях южноиталийских орфиков, у Овидия ( Ovid. Met. XV 98-142), Вергилия ( Vergil. Aen. VI 730-751) и т. д. Пифагор , Платон и их последователи признавали возможность перевоплощения. Платон видел высшую цель человеческого существования в окончательном развоплощении: душа призвана оставить тело, эту темницу, чтобы вернуться в вечный и совершенный мир идей, из к-рого она некогда ниспала. Однако Аристотель и его ближайшие ученики, следуя традиц. древнегреч. воззрению, не видели для человека никакой надежды за порогом смерти: «За ним уже для умершего ничто ни хорошо, ни плохо» ( Arist. EN. 1115a 26). По мнению Плотина, каждый человек после смерти становится тем существом, характеру к-рого наиболее соответствовали его устремления в этой жизни: кто достойно человека жил умом, возродится философом; кто жил только чувственным восприятием - животным; кто бездействовал - растением и т. п. ( Plot. Enn. III 4. 2). Вместе с тем Плотин считал, что каждый в новом рождении должен будет испытать то, что он причинял другим: насильник родится женщиной и будет изнасилован, убийца станет в буд. жизни жертвой и т. п. (Ibid. III 2.13). В неоплатонической философии В. ж.- это безличное растворение в Едином, пантеистическое слияние с Божеством, полное и совершенное отождествление с ним. Идеал неоплатоников - единение с Умом и через него с первоначалом бытия - Единым. В. ж. обретается человеческой душой через ее восхождение в порядке обратном эманатическому истечению Единого (Единое - Ум - Душа - прочие формы бытия; вся совокупность бытийных процессов выражается триадой «пребывание» - «исхождение» - «возвращение»). Представление о В. ж. в Ветхом Завете и в иудаизме . В ВЗ идея В. ж. выражена неопределенно. Представление о посмертной судьбе ограничивается лишь догадками и намеками (см., напр.: Еккл 12. |
| 431 Матер. V, 89, 220, 275, 368, 84. Под азом, передвинутым никонианами на другое место, конечно разумеется аз, находившийся в символе, до его исправления при Никоне, в словах «рожденна, а не сотворенна». 434 Заявление Аввакума, что будто бы ему посулили посадить его на Печатном Дворе, т, е. хотели передать в его руки книжную справу, решительно невероятно, так как Аввакум, не умевший отличить простую типографскую опечатку от настоящего текста, менее всего, конечно, годился в справщики, не говоря уже о том, что пригласить его в справщики, значило бы отказаться от церковной реформы, что было тогда невозможно. Очевидно в Москве, при виде ласково-внимательного отношения царя к Аввакуму, составлялись разные предположения относительно того, какое место и положение займет теперь в Москве Аввакум, а он подхватывал эти толки и предположения, и принимал их за намерения самого правительства, которое их вовсе не имело. 443 Это место у Аввакума характерно в том отношении, сто свои грубые и прямо циничные картины, созданные его больною и очень неопрятною фантазией, он признает за внушенные ему Духом Святым: это «сказал мне Дух Святый», заявляет он. 447 Окончание. См. Бог. Вестн. Февраль 298–311 стр. Там необходимо, между прочим, исправить ошибку: вм. Darmester везде следует читать – Darmesteter. 451 Adver. Prax. 2: Nihilominus custodiatur oeconomiae sacramentum, quae unitatem in trinitatem disponit. 453 Prud. 10 περ στεφ 18: Nolite verba, cum sacramentum meum erit canendum, providenter quaerere. 454 См. отдел De sacramentis в Institutiones catecheticae, Conradi Dietetici. Francoforti ad Moenum 1743, p. 481 sq. 456 Ср. А. Грушка, Из области семасиологии (Филологическое обозрение т. XI (1896 г.), кн. 1-я, стр. 33 след.). 460 Sarv. Aen. VIII, 1: apud majores nostros tria erant militiae genera in bellis gerendis, nam aut legitima erat militia, aut conjuratio, aut evocatio. Legitima erat militia eorum qui singili jurabant pro re publica se esse facturos nec discedebant nisi completis stipendiis i. e. militiae temporibus et sacramentum vocabatur. – Fest, p. 224: praejurationes facere dicuntur hi, qui ante alios conceptis verbis jurant: post quos in eadem verba jurantes tantum modo dicunt: idem in me. – Liv. II, 45, 14: idem deinceps omnis exercitus in se quisque jurat. – Tac. Hist. IV, 59: nec illi (Classico)… verba ultra suppeditavere, quam ut sacramentum recitaret: juravere qui aderant pro imperio Galliarum. См. Pauly-Wissowa. Real-Encyclopädie, 4-te C. Art: dilectus. У Тацита, между прочим, рисуется такая сцена присяги (Hist. I, 55): «Легионы Нижней Германии были приведены к присяге Гальбе (sacramento pro Galba adactae)… Присяга давалась неохотно и слышны были лишь немногие голоса центурионов первых рядов; остальные почти совершенно молчали, всякий, ожидая, когда начнет другой». |
| demonst. evang. VIII, cap. 1, § 75, edit. 1852, pg. 756). Осел у пророка еще жеребенок, следов., не бывший ни у кого в употреблении, каким он и должен был быть, как предназначенный Богом для священной цели. Quod porro hic rex, Rosenmuller говорит, asino vectus describitur, id non tantum modestiam illius, verum et pacis studium significat, nam bello armantur equi, ut Virgilius, Aen. III, 540, ait; asinus vero pacis animal (соттепт. p 251). Но Cornel a Lapid. замечает, что «hebr. chamortam asinum, quam asinam significat. Yerum hic significari asinam potius quam asinum, patet ex eo quod sequitur, et pullum filium asinae: pulli enim solent comitari asinam matrem, non asinum patrem; sugunt enim. ubera matris, non patris. Xotat Orig. in с. I Job, in Arabia et Palaestina asinos pares osse eqnis in velocitate eundi et redeundi, et valere ad negotia paragenda et afferenda, eademque officia praestare, quae apud nos praestant muli et equi. Hinc filii principum asinis inequitabant, ut patet Judic. X, 4 et e. XII. XIV; Exod. XIII. 13 Usus autem est Christus asina potius quam asino, tum ob mysterium quod mox afferam, tum quod asinus asina sit pigrior, et in remissione operis deterior, ut scribit Plinius I. VIII, c. 43, ubi et addit, asinos valere pro aratione, sed maxime pro mularum generatione (comment. p. 716). 189 Ослее жребя, говорит св. Ефрем Сирин , изображает собою новый народ, собранный из язычников, которые уверовали, что Он (Хр.) – для нашего спасения пришел, уничижил Себя и снисшел до нашего убожества, и, уверовав, подклонили выи свои под ярмо владычества Его, – чем и оправдалось сказанное, что на них почиет Он, и среди них вселится (толков. стр. 213; compar. Cyrill. Alexandr. comment. р. 736–737; пр. Ирин. Псковск. толков. на 12 прор. ч. 6, л. 111). Но Ориген так толкует это место: videntur mihi asini quidem figuram servare eorum, qui in gentibus credunt, super quos sedisse scribitur Dominus; equi vero, qui exterminantur, et Currus figuram tenero eorum, qui in caelestibus positi per lasciviam et superbiam deciderunt, quando vel ad filias hominum concupiscendas semetipsos incentores praebuerunt, vel secuti sunt illum, qui dixit: «ponam nubes sedem meam et ero siiqilis altissimo» (homil, XV in libr. |
| Этот протест особенно важен потому, что быть может именно ему обязано первохристанство теми трудностями, какие оно встретило при своей проповеди воскресения «во плоти», и тем почти непреодолимым отвращением к этому догмату, которое постоянно и упорно существовало в языческой среде, и главным образом в среде тогдашнего образованного класса, всецело проникнутого доктринами или стоицизма, или эпикурейства, одинаково согласными между собой в отрицательном взгляде на «плоть». Да к тому же вопросы эсхатологического характера были настолько чужды римскому уму дохристианской эпохи, что из римских писателей этого времени только двое лишь более или менее затрагивали эти идеи, именно Цицерон и Вергилий 1104 . Но и то – первый из них защищает бессмертие души весьма слабо, скорее, по долгу морализующего философа, а иногда (Disp. Tusc. I, 34, 88 и пр.) даже прямо предполагает уничтожение души вместе с телом 1105 . —781— Что же касается Вергилия, то его эсхатологические идеи не простираются дальше старых, гомеровских (Aen. VI, 700), метемпсихических (VI, 748) – все своеобразно-эсхатологическое окончание Энеиды сводится просто лишь к ожиданию, что Август Цезарь, тот сын Божества, вновь золотые В Лаций века возвратит... (VI, 792). Некоторые сближения с идеей воскресения, которые можно, пожалуй, усмотреть в «Метаморфозах» Овидия тоже, в сущности, довольно отчетливо разрешаются в метемпсихоз 1106 , а потому можно вполне присоединиться к мнению Стода о том, что в римском мышлении совершенно исключалась даже сама мысль о воскресении, так как «плоть» (flesch) и материя считались презренными с моральной точки зрения 1107 , всецело овладевшей умами римских стоиков и эпикурейцев. Но даже в эпикуреизме, при его полном равнодушии к загробным судьбам человека, все-таки не угасали чаяния чего-то высшего, чего-то лучшего, чем самое прекрасное, земное существование. И вот у Лукреция (III, 857), являющегося, как известно наиболее надежными истолкователем Эпикура, мы совершенно неожиданно, встречаем какой-то слабый, но все-таки намек на что-то, подобное воскресению: Если б снова материя тела сплотилась по смерти И возвратилась к тому состоянью, в каком она ныне, Если б одарены светом жизни мы были вторично Все-таки по существу не коснулось бы это нас вовсе, Раз у нас порваны воспоминая нити с минувшим. |
| И так как самое соседство может вредить низшему, не могущему переносить высокомерия со стороны высшего и сильнейшего; то чрез Исаию говорится: горе совокупляющим дом к дому и село к селу приближающим до самой границы места (Исаии 5. 8). Сказанным нами мы ограничимся по отношению к народу того времени. Но это повеление может быть применимо и к нашим князьям, которые, подобно Фараону и египтянам, силою угнетают сынов Израилевых и не памятуют написанного: старейшину ли тя поставиша, не возносися, но буди в них, яко един от них (Сир. 32:1), и того, что Господь говорит в Евангелии от Луки (κατα’ Λουκν): аще речет раб той в сердцы своем: коснит господин мой приити, и начнет бити рабы и рабыни, ясти же и пити и упиватися. Приидет господин раба того в день, в он же не чает, и в час, в онже не вест, и растешет его и часть его с неверными положит (Лук. 12:45-46). Также в Евангелии от (secundum) Матфея Он в следующих наставлениях учит Своих учеников: весте, яко князи язык господствуют ими и велицы обладают ими. Не тако же будет в вас: но иже аще хощет в вас первый быти, да будет всем слуга. Сын человеческий не прииде, да послужат Ему, но послужити и дати душу Свою избавление за многих (Матф. 20:25-28). Если бы я захотел, то многое мог бы привести из Священных Писаний, где обуздывается высокомерие высших и где все призываются к смирению Господа, говорящего: научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем (Матф 11:29). То есть: если сложить числа 1†2†3†4. Толк. гл. XL, ст. 33—43, стр. 199. Вероятно, следует читать не выше (supra), а ниже то есть в ст.17 этой же главы. Вместо выйдет (egrediemur), вероятно, должно читать войдет как следует заключать из последующего изложения этого места. Virgil. Aen. lib. III v. 405. Письмо 60 к Фабиоле. Твор. бл. Иеронима в русск. перев. ч. 2, стр. 171—192. Книга четырнадцатая Что я должен был бы сказать в начале [объяснения] храма Иезевиилева, это, изменив порядок, скажу в конце, памятуя следующий стих: Это тот дом, что полон труда, с бесконечным блужданьем, о котором и в другом месте тот же поэт говорит: Точно как лабиринт, на высоком острове Крите, Множеством темных путей, говорят, был чудно запутан; Тысячи разных дорог представлали обманчивый выход, Тысячи признаков тех же вводили в обман беспрерывно. |
| 208 Эскулап, бог врачебного искусства, считался сыном Аполлона и Корониды, дочери властителя лапифов, Флегии. Либер, древнеиталийский бог происхождения, оплодотворения и наслаждения, впоследствии был отождествлен с Дионисом, или Вакхом, сыном Зевса и Семелы. Когда к ней, во время ее беременности, приблизился Зевс с громом и молнией, то она была охвачена пламенем и, умирая, родила недоношенное дитя, впоследствии названное Дионисом. Титул отца (pater) часто придавался римлянами богам. 209 Майя, дочь Аполлона и Плейоны, также у Вергилия в Aen. VIII, 138 называется сияющей (candida). 210 Латона, преследовавшаяся повсюду во время своей беременности ревнивой Герой и Пифоном, нашла, наконец, убежище и родила от Зевса Аполлона и Диану (Артемиду) на острове Делос, который до того времени находился под водой и после того плавал по морю, пока Аполлон не укрепил его между кикладскими островами Миконом и Гиаром. 213 Прозерпина (Персефона) была похищена Аидом, или Гадесом (Плутоном), в то время, когда собирала со своими подругами цветы на лугу, после чего стала супругой Аида и царствовала вместе с ним в подземном мире над душами умерших. 214 Геркулес, или Геракл, национальный герой греков, был сыном Зевса и Алкмены, родился в Фивах и после известных 12 подвигов сжег себя на костре на горе Эте (в южной Фессалии) и вознесся на Олимп. Многие народы отождествляли своих героев с этим Геркулесом. Так, Цицерон в De nat. deor. Ill, 16 упоминает о шести Геркулесах и в том числе – о Тирском Геркулесе (в Финикии), сыне Зевса и Астерии. 215 Касторы (Диоскуры) – Кастор и Полидевк, или Поллукс, сыновья Зевса или Спартанского царя Тиндарея и Леды. Из них Кастор отличался как укротитель коней, а Полидевк – как кулачный боец. Цветом называется обложенный железом или свинцом крепкий ремень из бычачьей кожи, которым бойцы окутывали себе руки. 216 Здесь текст явно испорчен. Принятая в изданиях Орелли и Миня конъектура Titanes et Bocchores несостоятельна. Речь здесь идет, очевидно, о богах мавритан, которые обоготворяли своих царей (ср. Tert. Apol. 24). |
| Вслед затем наступает эпоха, когда христианство, объявленное государственною религиею, одерживает полную победу над язычеством. Василий Болотов , ученик VI класса Тверской Духовной Семинарии. 1 Буквы «S. A. P. R», означенные на концах креста ордена св. Андрея, означают: «Sanctus Andreas Patronus Russiae». Св. зак. т. I, кн. VI ст. 292. Что касается судьбы этих преданий (о проповеди ап. Петра в Риме и ап. Андрея в России) в ученом мире, то она одинакова. С недоверием относились к преданию о проповеди св. Андрея в пределах России некоторые ученые. Предание о проповеди св. Петра в Риме также возбуждает в некоторых ученых недоверие. В недавнее время в самом Риме, в присутствии знаменитых католических ученых, подвергался сомнению самый факт пребывания ап. Петра в Риме, и историческая достоверность этого предания не была ими защищена. 2 Сознательное (по крайней мере в позднейший период существования римского государства) стремление представителей римского народа к политическому господству над всем миром и их убеждение, что именно всемирное владычество составляет цель исторического существования римского народа, – ясно и определенно высказал Виргилий. Высказав, что не эстестическое и не умственное развитие составит историческую славу римлян, Виргилий продолжает: " Ти reqere imperiopopulos, Romane, memento! Haec tibi erunt artes: pacisque imponere morem, Parcere subjectis et debellare superbos». Aen. VI, 851 – 853. (у Шерра). 3 Cic. contra Catilin. Cap. 1 – 11. Вегнер о Константине В: «Видно, что сердце его от природы мягкое, под влиянием политической необходимости, имело способность становиться твердым как панцирь, под которым оно билось». (Рим. Спб. 1865. Том II, стр. 571). 4 Ор. Новицкий. Постепенное развитие древн. филос. учений в связи с развитием религ. верований. Киев. 1860 г. час. II, стр. 29 и 33. 6 6 Этот период обыкновенно определяют 98 – 161 г. по Рожеству Христову. Но, исключая гонение Марка Авремия (161 – 180), – гонение с просветительною целию, которому русская история не представляет ничего подобного, – этот период может быть продолжен до 219 г.; потому что гонение на христиан даже при Сентимие Севере также случайно и основывается на том же взгляде римского правительства на христиан, на котором основывались гонения Траяна и его ближайших преемников. |
| 8. 8; Тосефта Эдуйот. 5. 2). Против ранней датировки появления обряда говорит тот факт, что он не упоминается ни в поздних книгах ВЗ (ср.: Иф 14. 10), ни в межзаветной литературе (за исключением трудно датируемых: Sib. 4. 162-165; Iosephus et Aseneth. 14. 12), ни у Иосифа Флавия. Самые ранние независимые свидетельства существования такого обычая относятся к 1-й пол. II в. ( Epict. Diss. II 9. 20; Juvenal. Satir. 14. 104; Iust. Martyr. Dial. 29. 1). Совр. исследователи полагают, что, даже если обычай возник ранее II в., он не был повсеместно распространен и вызывал споры среди раввинов (см.: Cohen. 1994). В любом случае «крещение прозелитов» не было связано с очищением грехов нравственного характера и к.-л. эсхатологическими ожиданиями (см.: Тосефта Авода Зара. 3. 11; Вавилонский Талмуд. Берахот. 4b - 47a; Авода Зара. 57a; Йевамот. 46a-b). Вероятно, оно воспринималось не как инициация, а лишь как первое ритуальное омовение в жизни нового иудея, не отличающееся по сути от последующих. Прозелит сам совершал это омовение, раввины не были посредниками, но лишь наставляли решившего принять иудаизм. Погружение в воду совершалось спустя нек-рое время после обрезания, когда позволяло физическое состояние прозелита, при 2-3 свидетелях. По этой причине было запрещено совершать обряд ночью (Вавилонский Талмуд. Йевамот. 46b - 47b). Неотъемлемой частью греч. и рим. культов издревле были омовения, совершавшиеся при соприкосновении с ритуально нечистым и при подготовке к жертвоприношениям ( Herod. Hist. II 47, 64). Использовалось как погружение в воду, так и окропление и возлияние воды на голову (SIG, N 982, 983, 1042). Некоторые античные авторы говорят о необходимости ритуального омовения грехов в «живой» (проточной) воде ( Vergil. Aen. II 717-720; IX 815-818). Встречаются также отдельные высказывания с более возвышенным (или метафорическим) пониманием очищения (AG. 14. 71, 74). Особое значение ритуальным омовениям придавали нек-рые философы ( Diog. Laert. VIII 1. 33). Однако больше всего внимание исследователей привлекают античные мистериальные культы, в к-рых омовение являлось одним из обрядов инициации или предваряло основную часть церемонии ( Epict. |
| Сытую скотину на мясо бьют. Т 1 Тароватому Бог подает, а у скупого чорт берет. Твой колокол, хоть звони, хоть об угол. То и трости , что Господи прости. Только и отважки, что ковшичек бражки. 5 Торговал кирпичом, да остался ни при чем. Торгуй мужик пшеницей, а баба чечевицей. Тот дворянин, кто за многих один. Тот мне и сват, кто мне добр. Ты рублем прост, а я умом прост. 10 Те же порты, да назад узлом. Тех же господ, да самой испод. У 1 У Бога милости много, не как у мужика. У богатого скупого рубль плачет, а убогого члива полушка скачет. Убогим Бог прибежище. У красной девки уши золотом завешены. 5 У милостивого мужа всегда жена досужа. У плохого мужа жена всегда дура. У себя, как хочешь, а в гостях, как велят. У старого мужа молодая жена чужая корысть. Х Хвалился богатой убогому на притчу накласть, а убогого чорт исправил и две поставил. 10 Хозяйкою дом стоит. Хозяин в дому, что медведь в бору. Хоромина хороша, да окошки кривы. Хоромы кривые, сени лубяные, слуги босые, собаки борзые, дворянский дом. Хорошо ленивого по смерть посылать, не скоро будет. Хоть лыком шит, да муж. Хоть плох муженек, да затулье мое, завалюсь за него, не боюсь никого. Хоть Софья и пуста, да не Крутицам верста. Хотя на мне платье черно, да моя совесть бела. Ч Час терпеть, а век жить. Чей хлеб ешь, того и обычай тешь! Чешися конь с конем, вол с волом, а свинья с углом. Чужая корова, что выдоена, что высосана, все равно. Чем смолода похвалится, тем под старость покается. Ш Шурин по зяте не наследник. Я Языком не спеши, а делом не ленись! Θ Фомин понедельник иному лишняя забота. Притч. Соломон. 12, 5. — Здесь и далее прим. автора, если неуказано иное. «И правда с небесе приниче, истина от земли возсия». Псал. 82:12. Северная пчела, 1845 г., 61. Отечеств. зап., 1847, окт., стр. 16 и Сын отечества того же года. Сам язык народный большей частью — наука полезная для здоровья (лат.). — Прим. ред. В латинском также употребляется прилагательное в сред. р., напр.: Triste lupus stabulis. Virg. Ecl. III, 80 и Valium et matabile semper femina. V. Aen. IV, 569. Здесь подразумевается negotium, ens или aliquid, так как в русском: д е л о. В греч., если прилаг. сказуемое относится к целому роду, то ставит ся в средн., напр.: η ρειη στιυ παινετν. |
|
|
