| При таком разнообразии мнений относительно времени пророческой деятельности Иоиля, при различии их между собой, доходящем иногда до крайней противоположности, между тем как они высказываются и защищаются авторитетами науки или, по крайней мере, видными её представителями, становится очень трудно ориентироваться. Ещё более опасно последовать господствующему мнению, не сделав предварительно ему и другим, с ним несогласным, мнениям критической оценки. Поэтому, прежде чем изложить наше положительное мнение о времени деятельности пророка Иоиля, считаем необходимым рассмотреть два противоположных между собою мнения, которых мы не можем признать вероятными – а) мнение Гильгенфельда и b) мнение Креднера и его последователей. III. Mhehue Гильгенфельда. Несостоятельность его Гипотеза Гильгенфельда о времени происхождения книги пр. Иоиля в период персидского преобладания в Азии стоит в связи с воззрениями его на религиозно-нравственное и политическое состояние еврейского народа в это время. Испытав во время плена влияние некоторых идей персидской религии, перенеся всю тягость плена, иудейство, однако, успело ко времени возвращения из плена окрепнуть в религиозном отношении и обособиться для сохранения своей национальной религии, стать, по выражению Гильгенфельда, «ортодоксальным иудейством», свободным от заразы идолопоклонства. Данное великим персидским царём Киром позволение возвратиться в отечество оживило и возвысило как национальный, так и религиозный дух иудеев, открыло место для самых светлых надежд и чаяний. Со времени возвращения из плена под предводительством Зоровавеля и Иисуса, сына Иоседекова, (536 г. до Р.Х.) и поселения в Иудее первой колонии переселенцев, все мысли и желания иудеев сосредоточиваются на построении нового храма с его законным богослужением, священством, жертвами и проч. Но вражда соседей препятствует осуществлению этого страстного желания до 2-го года Дария Гистаспа, т. е. до 520 г. (ср. 1Ездр.4:24 ). Построение нового храма было первым триумфом приниженного иудейства ( 1Ездр.6 ). Оно снова получает теперь во вновь построенном святилище религиозный средоточный пункт, даже более: с утратой царства и царя первосвященник становится естественной защитой подверженного чуждому господству народа. Но, далеко разобщённый между собою пространством, вновь поселившийся народ мог только частью и изредка принимать участие в богослужении нового храма, а святой город оставался открытым для враждебных действий соседей. Улучшение этого тяжёлого положения начинается только с прибытием в Иудею второй колонии переселенцев, когда в 458 г. пришёл из Вавилона в Иерусалим священник Ездра, а потом в 455 г. – Неемия, благодаря которому стены города были восстановлены и устроены как следует. |
| ТАВР: ταρος «бык». Европа была похищена Зевсом, принявшим облик быка, и переправлена на остров Крит, родину Зевса. СВОИМ ИМЕНЕМ – после этих слов, в гл. 14 и гл. 15 идет текст, отсутствующий в Тр., Эрм, Син. Восстановлено Истриным по Унд. Утрата приходится на середину л. 22г по Тр., видна грубая смысловая лакуна. KOHXIЛUЮ: κογχλης; во Врем и Лет грецизм: кохилни И37 12 , кокилном ЛМ5об. Так и в слав. пер. второй книги Малалы [Малала Истр., 472]. Κογχλιον – «раковина улитки багрянки», из которой добывали багряную краску. ПАСТЬ – слав. пер. этой фразы Малалы (II. 32) «не представляет буквального тождества с оригиналом» [Малала Истр., 446]. Текст Амартола лексически совпадает с Малалой и отличается от него порядком слов в группе: у Малалы «овечьей клок шерсти», у Амартола «клок шерсти овечьей». Во Врем полное следование оригиналу, при этом порядок слов в упомянутой группе как у Малалы: овчи х волнъ р но Ув21об. ИЗ ПОРФИРЫ: εξ πορφρας; в пер. прапр да . Πορφρα – «улитка, дающая багряную краску», сама «краска», наконец, «одежда царя». Рассказ о Геракле и Финиксе по Малала II. 32. В этой легенде играет и имя царя Финикса, сына Агенора: греч. φονιξ – прежде всего «пурпур, багрянец» (краска и цвет), далее и «финиковая пальма», и «птица Феникс» (с золотисто-пурпурным оперением), и царь Финикс; глагол φοινσσω – «обагрять». ПЕЛОПС – сын лидийского царя Тантала (сына Зевса), побежденный троянским царем и вынужденный перебраться на Пелопоннес. С именем Пелопса ант. традиция связывает введение олимпийских игр. Рассказ по Малала IV. 84–85. ВАЛТАСАРА – здесь ассирийские (миф. и удостоверяемые исторически) правители перечисляются вместе с вавилонскими Навуходоносором, Амель-Мардуком и Валтасаром (царем, согласно Дан. 5 ). И38 ПРИ ДАРИИ – это библ. Дарий «Мидянин», по Дан. 5.31 ; ассоциируется с мидийским царем Астиагом, побежден Киром Персидским в 550 г. до н. э. СЛОВОМ И ДЕЛОМ. В греч. обратное следование: ν ργ κα λγ. ПРИКАСАЮТСЯ: прикасатис И38 17 на месте πτεσθαι «загораться». Смысловой сбой возник в результате смешения омонимов: πτομαι 1 мед. «загораться»; πτομαι 2 мед. «прикасаться». В Лет прилплтисе ЛМ6об. 3 . Эта фраза – собственный вывод Амартола из рассказа по Малала VI. 154. |
| Институт соправительства служил в Византии прежде всего для регулирования престолонаследия. Поскольку соответствующий закон отсутствовал в Византии точно так же, как и в Риме, то избранный наследник престола короновался еще при жизни правителя и в качестве его соправителя (неофициально именуясь δετερος или μικρς βασιλες) носил венец и титул императора, изображался на монетах, главным образом вместе со старшим императором, и часто вместе с ним указывался в законах. После кончины старшего императора он, уже обладая всеми правами императора, принимал правление на себя. Так становилось возможным наследование престола в императорской семье и возникновение династий. Однако должно было пройти много времени, прежде чем окончательно утвердился порядок монархического престолонаследия. Сам Ираклий привнес в систему неопределенность, возвысив до императорского титула и назначив наследником престола наряду со своим первенцем также и второго своего сына 235 . Отвоевание восточных провинций вновь поставило государство лицом к лицу с проблемой монофиситства. Патриарх Сергий осознавал со всей ясностью серьезность этой проблемы и всегда выражал свою озабоченность восстановлением церковного мира. Его устремления нашли поддержку в возникшем в восточных провинциях учении о единой энергии (действии) во Христе 236 . Предположение о том, что двум природам во Христе присущ единый образ действия ( νργεια), казалось, создавало мост между догматом Халкидона и монофиситством. Сергий принял учение моноэнергизма и вступил в переговоры с представителями восточной Церкви. Политические события, казалось, благоприятствовали усилиями патриарха, поскольку нельзя было закрыть глаза на то, что старый раскол по вопросу вероучения между Константинополем и монофиситским населением Востока значительно облегчил персидское завоевание. Ираклий также присоединился к моноэнергетизму. Уже во время своих восточных походов, а именно в Армении, он вел переговоры с местным духовенством о церковном воссоединении. После отвоевания монофиситских провинций переговоры продолжились в более широком формате и с большей энергией, поскольку более, чем когда-либо, было необходимо примирение с монофиситами. Начало было многообещающим. Единение казалось достигнутым как в Армении, так и в Сирии и Египте, где поставленный в 631 г. патриархом Кир с величайшим рвением приступил к делу. Свое согласие с проводимой Сергием и Киром политикой выразил также папа Гонорий. |
| Во введении (I–XXIV) автор решает вопрос о подлинности 1-й книги Ездры и Неемии в самых общих чертах; но о 2-й книге Ездры автор говорит только в 4–5 строках (стр. XIX); обозрению прор. книг Аггея и Захарии автор не посвящает и странички (XVIII) и ничего не говорит о кн. пр. Малахии и некоторых псалмах, как источниках данного времени. Это игнорирование источников внутренней религиозно-нравственной жизни чрезвычайно характерно; оно отразилось, как увидим впоследствии, на всем сочинении автора. В конце введения автор определяет задачу своего сочинения «как посильное, связное восстановление послепленного периода с момента возвращения иудеев до прихода Ездры в Иерусалим» (XIX). Но автор чувствует, что такая задача, как концепция внешних событий – чрезвычайно узка, и вот он в примечании оправдывает себя: «так как источники не дают достаточного материала к всестороннему или по крайней мере разностороннему освещению жизни иудеев после плена» (стр. XX). Но это, как увидим, на самом деле не так. В первой части, в 1-й главе автор говорит об освобождении иудеев из плена Киром, во 2-й главе о предводителе их и первом областеначальнике. Обе эти главы не относятся к делу. Правда, вопрос о первом областеначальнике автору нужно было решать, но в другом месте и под другим углом. Собственно речь на тему начинается с III главы (с 82 стр.), озаглавленной: «Выступление иудеев из Вавилона, их приход и поселение в Палестине». След., целых 80 страниц не имеют отношения к делу. Но и это не все. В III главе лишних около 20 стр. (102–120), трактующих о пленениях Навуходоносором евреев. Далее следует IV глава «Гипотеза Кёстерса о не историчности факта возвращения из плена иудеев при Кире» (135–190 стр.). Эта глава попала сюда совершенно по какой-то ошибке. О гипотезе Кёстерса, как совершенно не оригинальной, а представляющей собою, по словам самого автора, «только решительный вывод из критики Шрадера» (стр. 183) и притом непопулярной, даже одиноко стоящей, вполне достаточно было бы упомянуть во введении, вместе с разбором возражений Шрадера против подлинности книги Ездры – или в качестве примечания в начале III главы, после фразы: «Между тем решение этих вопросов (связанных с фактом возвращения иудеев) не только является интересным для историка, но существенно важным, в виду высказываемого в настоящее время некоторыми учеными сомнения в самом факте возвращения иудеев в Палестину при Кире» (стр. |
| Содержание 5-й главы . Пир Валтасара ( Дан.5:1–30 ), правнука Навуходоносора, который он учредил для «своей тысящи», или для всего множества начальствующих своей армии, защищавшей Вавилон против воинов Кира, державших оный в осаде. Пир, по-видимому, был радушный и задушевный; сам царь пил вино перед тысячию, т. е. разделял трапезу со своими сподвижниками; для возбуждения их храбрости воспоминал подвиги предков; при чем приказал принести сосуды, взятые из Иерусалимского храма, и в них подать вино не только своим военачальникам, но и женщинам; пьющие прославляли своих идолов, якобы одолевших Бога Израилева ( Дан.5:1–4 ). Потребованы были сосуды не всех богов и храмов завоеванных народов, но одного храма Иерусалимского. Отсюда можно заключать, что этим необыкновенным распоряжением Валтасар имел в виду осмеять пророчество об освобождении иудеев из плена, коего семидесятилетний срок истекал тогда; и в осаде Вавилона Киром иудеи, вероятно, указывали Вавилонянам зарю своего освобождения и восстановления отечества. Для посрамления такого сугубого богохульника тотчас на стене против лампады, т. е. на самом освещенном и видном месте, явились персты человеческой руки, написавшие несколько слов незнакомыми буквами ( Дан.5:5 ). Куда девалась хвастливая храбрость нечестивцев: у Валтасара от испуга страшно изменилось лицо, затряслись, даже застучали одно колено о другое, и он закричал изо всей силы, чтобы явились гадатели, прочитали и объяснили ему страшное писание ( Дан.5:6–7 ). Но мудрецы являлись, смотрели и оставались безгласными. Чем больше переменялось этих молчаливых и безответных личностей, чем больше длилась неизвестность, тем больше происходило замешательства и опасной тревоги между пирующими ( Дан.5:8–9 ). Тогда в залу пиршества вошла царица, вероятно, мать или бабушка Валтасара, и она, помня о чудесной мудрости, которую некогда проявил при Навуходоносоре Даниил, посоветовала к нему обратиться за разъяснением страшной надписи. Даниил в это время, видимо, не пользовался особенной царской милостью и не участвовал даже на самом пиршестве. |
| 32 Проф. Тихомиров, ссылаясь на указанное место из комментария Берто, делает следующее замечание: «некоторые думают, что немногие и из 10 колен тоже вернулись» (из плена, –стр. 47 пр. 3); между тем, в изъяснении ( 1Пар. 9, 3 ) Берто выражает иную мысль: «остатки Ефрема и Манассии... и после Ассирийского пленение (Exil) пребывали в Палестине; что отдельные личности (Einzelne) из этих колен присоединились (sich anschlossen) к восстановленной во времена Кира общине, это вероятно само по себе и подтверждается такими местами, как ( Ездр. 6 , 21) и (Неем, 10, 29)». Ср. Reil, Biblischer Commentar über die nachexilischen Geschichtsbücher: Chronik, Esra, Nehemia und Esther, Leipzig, 1870. S. 455 (Esra VI, 21). 33 О влиянии вавилонского плена на иудеев, в особенности, в религиозно-нравственном отношении, см. Корсунск. Иуд. толк., стр. 82–85; А. Глаголев, Ветхозаветное библейское учение об Ангелахъ. Kiebъ, 1900. Стр. 320 и пр., стр. 321, и указываемую у них литературу. 34 К предполагаемым мотивам для освобождение иудеев Киром, о которых замечено выше, Kirkpatrick прибавляет еще и следующий: Кир провидел, что пребывание народов, покоренных и переселенных вавилонскими царями, в центре Империи может со временем послужить к ее ослаблению и счел за лучшее возвратить их на места их прежнего жительства (The doctrine of the Prophets. London, 1907. P. 415). 35 По изображению второго Таргума на кн. Есфирь, трон Соломона поражает своей невероятной роскошью и, кроме того, представляет весьма сложный и необыкновенно искусный механизм: сделанные из золота львы, орлы, змеи оказывали царю всевозможные услуги, когда он восходил по ступеням трона и восседал на нем. Попытки Навуходоносора вавилонского и Сусакима египетского, пожелавших воссесть на трон Соломона, но не знавших секретов его устройства, окончились для обоих печально: вследствие полученных от золотого льва ударов тот и другой оставались до конца жизни хромыми. Но Киру персидскому, повествует таргумист, дана была возможность воссесть на трон царя Соломона; так как он заслужил себе это право тем, что позаботился о восстановлении храма (Lic. Dr. Aug. Wünsche, Der Midrasch zum Buche Esther. Leipzig, 1881. Ss. 79–81; D. P. Cassel, Das Buch Esther. Erste Abtheilung. Berlin, 1878. Ss. 246–249). |
| Книги Иисуса Навина, судей и царств рассматриваются учеными как книги второзаконнической истории, которым книга Второзаконие послужила первоосновой в теологическом плане. Построенные на повествовании Моисея о спасительных деяниях Божиих, совершенных Им для Его народа, начиная от обетования Аврааму и прихода израильтян к границам земли обетованной, «книги второзаконнической истории» продолжают это историческое повествование от завоевания израильтянами земли под руководством Иисуса Навина до переселения царя Иехонии в Вавилон (4 Цар. 25:27–30). Краткое заключение, сообщающее о том, что Иехония был освобожден из темницы и оставлен жить при дворе вавилонского царя, позволяет отнести время упорядочения «книг второзаконнической истории» к периоду вавилонского пленения. Эти книги являются серьезной попыткой последовательного воссоздания истории Израиля и Иудеи с привлечением древних ближневосточных историографических материалов. Значение этих книг отнюдь не исчерпывается их историческим интересом. В них представлена жизнь народа завета в условиях царского правления (Втор. 17:14–20; ср. 1 Цар. 8:10–18) и отражена в историческом контексте фундаментальная богословская концепция: благословение за послушание Господу и кара за непокорность (Втор. 28). Действительно, основная богословская тема «книг второзаконнической истории» может быть сформулирована следующим образом: «Грех приносит наказание; покаяние дарует прощение» (см. повторяющиеся периоды отпадения от Бога, покаяния и обращения в Книге судей). Возобновляющийся в истории Израиля и Иудеи грех идолопоклонства достигает своей кульминации и оборачивается для народа завета безоговорочным изгнанием из земли обетованной (Втор. 28:47–68; 4 Цар. 17:7–23; 23,26.27). Последний из авторов «книг второзаконнической истории» в освобождении из темницы Иехонии усматривает отблеск надежды, что покаяние вновь принесет прощение. Однако для него это остается только надеждой. Книги Паралипоменон, Ездры и Неемии начинают историческое повествование о судьбе народа Божиего с момента, когда эта надежда стала реальностью. Ездра и Неемия (первоначально это была одна книга) воспроизводят историю Иудеи от провозглашения Киром позволения первым иудейским пленникам возвратиться в Палестину (ок. 538 г. до Р.Х.) до восстановления Иерусалима (ок. 400 г. до Р.Х.). В этих книгах рассказывается о восстановлении храма при Зоровавеле, возведении городских стен при Неемии и возобновлении религиозной жизни при Ездре. Книги Паралипоменон предсказывают историю избранного народа от Адама (в родословиях) до указа Кира о возвращении в землю обетованную, уделяя основное внимание Иудее и правлению царя Давида и его потомков. Приблизительно наполовину книги Паралипоменон состоят из заимствований из книг Самуила и царств. |
| С завоеванием Вавилона Киром кончились тяжелые и продолжительные страдания народа иудейского вдали от дорогой отчизны, вдали от дорогих для каждого иудея развалин священного города и храма. По указу Кира пленники получили возможность возвратиться на родину, восстановить Иерусалим и построить храм Иеговы. В этом указе Кир выразил такую благосклонность к иудеям, принял такое участие в устройстве их судьбы, что не только дал им позволение возвратиться в свое отечество и построить город и храм, но еще приказал помогать им золотом, серебром и другими необходимыми вещами и наконец, приказал выдать им священные сосуды, взятые Навуходоносором из храма Соломонова. С восторгом приняли пленники милость великого царя; радостно забились их сердца при вести о свободе. В этой благодатной перемене их судьбы они видели милость и благоволение Иеговы, столько времени гневавшегося на них. Иегова снова обратил на них Свой милостивый взор – и будущее начало светит им самыми отрадными надеждами, самыми утешительными упованиями. Без сомнения, в это время припомнились народу иудейскому все великие обетования и пророчества о славной судьбе народа Божия, которым в годину испытания несчастный народ боялся верить и которые многим начали казаться несбыточными. Но настоящий радостный исход дела разогнал в народе это недоверие к своему будущему, эти сомнения насчет своей судьбы. Упавший и унывший дух народа снова поднялся высоко. Иегова за них – кто же может сомневаться в возможности исполнения всех великих обетований? И вот, еще не двинувшись из мест своего изгнания, не сделав шага на новом пути, обрадованный народ воображает себя уже обладателем обетованной земли, видит Иерусалим и храм восстановленными в прежнем, если не большем, величии и блеске; видит себя счастливым и блаженным, могучим и страшным для всех своих врагов. Словом: на первых порах народ был на верху счастья; он забыл о прошедших своих невзгодах, не думал о будущих затруднениях. Кто осмелится осуждать и обвинять за этот избыток радости и веселья народ, который так тяжело и горько страдал и теперь вдруг получил свободу? Но справедливость требует заметить, что в его радости было много мечтательного, в его ожиданиях и надеждах, в его уповании на Бога было много преувеличенного и чудесного: он видел в будущем только счастье и счастий, мечтал только об удачах и удачах и не думал о тех затруднениях, которые могли встретиться ему тотчас по вступлении его в Палестину 1 . |
| Панегирик Присциана написан в гекзаметрах (312 стихов) с кратким посвящением в ямбическом сенарии. В посвящении автор отмечает нелюбовь императора к напыщенности и обещает говорить только правду. Начав с упоминания о происхождении и роде Анастасия, Присциан кратко характеризует ужасное положение империи при Зеноне и славит Анастасия как посланного свыше спасителя из горнила бедствий. Он сравнивает его с лучшими императорами давнего прошлого и переходит затем к прославлению его победы над исаврами. Далее следует обзор его заслуг как правителя: запрещение доносов, облегчение налогов, восстановление правды в судах, постройки и сооружения на общую пользу, воздействие на нравы населения столицы, заботы об интересах науки и просвещения, внимание и щедрость к представителям науки. Он поминает о недавнем случае чудесного спасения Анастасия во время кораблекрушения (о чем не сохранили памяти другие наши источники) и в заключение поминает с уважением брата императора Павла, отмечает заслуги Ипатия, его племянника, и славит императрицу Ариадну за то, что избранием на царство Анастасия она была подательницей тех благ, которыми наслаждается империя. В этом кратком панегирике выдержан спокойный твердый тон с печатью римского духа. Ожидать поэтического полета от ученого грамматика было бы неуместно; а отсутствие цветов красноречия и словесных прикрас, обычных в такого рода прозаических произведениях, сохранившихся от IV века, составляет его прямое достоинство. Длиннее и цветистее панегирик, сказанный на греческом языке знаменитым ученым того времени, Прокопием Газским. Автор прославляет императора за те же дела и заслуги, что и Присциан, но останавливается на каждой из них в отдельности. Начав с похвалы родному городу Анастасия, Диррахию, его древнему роду и блестящему образованию, которое он вынес из своего дома, помянув затем о единодушии, с которым состоялось его поставление на царство, Прокопий обозревает удачные войны Анастасия на Востоке, славит его доблести как правителя, водворившего правду в судах, с благодарностью поминает о его финансовых реформах, хвалит за устранение кровавых зрелищ и запрещение пантомимов, разжигавших народные страсти, за сооружение Долгой стены и некоторые большие работы на общую пользу на Востоке и в том числе отстройку знаменитого маяка в Александрии, отмечает высоконравственный образ жизни, которым Анастасий подавал благой пример своим подданным, и заканчивает сравнением его с великими мужами древности: Киром, Агесилаем, Александром и Филиппом Македонскими, предсказывая ему вечную славу в потомстве. В этом панегирике чувствуется старая греческая школа, жившая преданием давних времен. Геракл, Писистрат, созданный Ксенофонтом Кир, царь персидский, – живые и привычные образы, среди которых вращается риторическая мысль автора. |
| 9:27. Мерзость запустения. «Запустение» (shmm, см. также 8:13) в данном случае точно отражает ситуацию. Сирийские граждане, которых переселили в Иерусалим Антиох и его военачальник Аполлоний , установили на алтаре Иерусалимского храма статую сирийского бога Ваал-Шамема («господина неба»). Антиох поклонялся этому божеству как Зевсу Олимпийскому. Осквернение храма Антиохом стало прообразом всех будущих надругательств над святыней. Однако прецедент, вызвавший к жизни это представление, возник еще в VI в. до н. э. В произведении, известном под названием «Памфлет о Набониде», жрецы Мардука перечисляют оскорбления, которые нанес Набонид Мардуку, вследствие чего бог лишил его престола в пользу персидского царя Кира. Одно из предъявленных Набониду обвинений заключалось в том, что он осквернил храм Мардука, установив в нем статую бога Сина, и запретил совершать самые важные ритуалы. 10:1–21 Последнее видение 10:1. Хронология. Третий год правления Кира в Вавилоне приходится на 537/536 г. до н. э. Это очень близко по времени к первой волне возвращения иудеев из плена и началу восстановления храма (о чем сообщается в Езд. 1 ). Ст. 4 указывает на то, что видение имело место двадцать четвертого числа первого месяца (нисана), т. е. в начале апреля по современному календарю. За три недели, в течение которых постился Даниил, прошли праздники Пасхи и опресноков (14–21 нисана). 10:1. Кир. Персидский царь Кир был одним из величайших завоевателей в мировой истории. Он унаследовал персидский престол от своего отца Камбиза I в 559 г. до н. э. В 556 г. до н. э. Набонид, движимый полученным им видением, расторгнул договор, который связывал его страну с Мидией на протяжении более пятидесяти лет, и заключил союз с Киром. Это дало Киру возможность выступить против Мидии (этой страной упраьлял его дед Астиаг) и завоевать ее в 550 г. до н. э. Так возникла Персидская империя, которая господствовала над всей территорией Ирана. В 546 г. до н. э. Кир покорил анатолийские царства Лидию и Ионию. В течение следующих пяти лет он укрепил свой контроль над племенами в Северо-Восточном Иране. Все это подготовило почву для его самой главной победы – завоевания Вавилона в 539 г. до н. э. В 530 г. до н. э., в год, когда Кир был убит в сражении, весь Ближний Восток находился под властью персов. Более подробную информацию см. в коммент. к Езд.1 . |
|
|
