| 1) Схимар находится близ алан (ПАФ 4). 2) Он находится близ «вершины Кавказа» (ВФС 9). 3) Он подчинен власти патрикия Лазики (ПАФ 6). 4) Из него в Фусту идет дорога, с которой можно было повернуть обратно в Фусумий (ПАФ 6, ВФС 5). 5) Он находится на пути из Сванетии в Аланию (Епифаний Монах. Житие Андрея. 32). 6) В нем был монастырь св. Арсения (синаксари и жития прп. Максима Исповедника ). 7) Он идентичен крепости Мури (глосса рукописи ТЦАМ 222). Как мы видели выше (I. 2), упоминание о монастыре св. Арсения в Схимаре не согласуется с историческими реалиями, а отождествление Схимара с крепостью Мури дается лишь одной плохо сохранившейся грузинской глоссой ΧΙΙ в., противоречащей другой грузинской глоссе ΧΙ в. Первые же пять указаний выглядят достоверными (четыре первых вообще современны описываемым событиям) и не противоречат друг другу. Итак, из источников вычленяется следующая аутентичная информация о Схимаре: он находился близ алан и вершины Кавказа, на пути из Сванетии в Аланию, был связан дорогой с Фусумием и Фустой и подчинялся власти правителя Лазики. ΙΙ. Существующие локализации Схимара Посмотрим теперь, как данные источников согласуются с предложенными в научной литературе вариантами локализации Схимара. Нам известны пять вариантов, найденных преимущественно по созвучию. Рассмотрим их по степени удаленности предполагаемых локализаций от координат, указанных в источниках. 1) М.Г. Джанашвили 30 , К. Ган 31 и Е.П. Алексеева 32 предложили отождествить Схимар с Хумарой и ее крепостью в Алании, на правом берегу р. Кубани (совр. Карачаево-Черкесия, близ г. Карачаевска). Такое предположение опровергается не только отсутствием данных о византийском или лазском контроле над северокавказской Хумаринской крепостью, но и тем обстоятельством, что ПАФ 4 (в пассаже про Букол) четко отмечает, что граничит с аланами, а что находится в их власти, тогда как Схимар здесь же упомянут как расположенный лишь «близ алан» 33 . 2) А. Бриллиантов 34 , блистательно (на уровне науки своего времени) разобравший сведения источников о месте ссылки прп. Максима и его спутников и существовавшие на тот момент их локализации, в свою очередь, попытался отождествить Схимар с крепостью Ухимерий, упомянутой у Прокопия Кесарийского 35 . Однако признанных им помимо сложностей лингвистического плана, сам исследователь указал также на то, что Ухимерий Прокопия находился рядом с Котаисом-Кутаиси 36 . Чтобы исправить такую географическую натяжку, Бриллиантов попытался приблизить Ухимерий к Мури в Лечхуми, каковая локализация также является несостоятельной (см. ниже, II. 3). Вообще, вся вторая часть статьи Бриллиантова 37 производит впечатление своего рода tour de force, попытки «более или менее успешно» доказать, что можно отождествить Схимар с Ухимерием Прокопия, далеким от Схимара как по фонетическому облику, так и по местоположению. Впрочем, эта версия нашла поддержку в т. ч. у кавказоведа В. А. Кузнецова 38 , который, правда, впоследствии от нее отказался (см. ниже, II.5). |
| 20 Во время пения «Воскресни, Господи» (помоги нам), «Всякое дыхание», «Аллилуйя» и Прокимна вечернего, по установившемуся издревле церковному обычаю, иереи и архиереи сидят, но простцы или миряне – никак, хотя бы то был князь или царь. 3576 X 15 По правилам отцов, священным лицам должно заботиться о своих одеждах, чтобы они были или шелковые или бумажные, окрашенные в черный цвет. Но если местный обычай заставляет их носить различные одежды, то пусть по крайней мере надевают указанные в церквах и во время церковных служб; в других же случаях могут следовать местному обычаю. 3577 ΧΙ Или в подьяконах (подьяках) на прочее потщися никакоже поставить, дóндеже оженятся; по поставлении же поимающе (поставлении же поимают) жены, погубляют чин свой. А иже преже створеная аще хочешь по искушению (–) рассмотри (рассмотреть). 3578 10 Что касается до иподиаконов, то на будущее время старайся, чтобы они не иначе получали рукоположение, как вступив предварительно в брак; ибо сочетающиеся с женами после рукоположения потеряют свою степень. Относительно же прежних случаев поступай по своей воле и усмотрению. 3579 ΧΙΙ Святую трапезу, древяну сущу, и честные кресты и иконы, аще ветхи будут, постраивать, а не отврещи; аще отнюдь ветхи будут 3580 (и ветхо будет), и божественные(х) иконы (ъ) 3581 никакоже имеюще вписанных образов святых, в местах оградных или иных честных, где ни человек, ни ино что животин пометаемо скверно, нечисто, погребутся со всяким хранением. Луче бо воздержать сих и постраивать 3582 (постраять сих), да не явимся обидячи сих божественных и честных, иже ноужа паче иных чтить. 3583 Идеже, я коже (аще) рече (–) 3584 , преставляются древяны церкви, и ины на том месте не поставляются, место, в немже алтарь, идеже тайна творяшеся 3585 (свершается), оградить и не прикосновенно хранить, яко свято и честно, егда не отнужа 3586 священие приимаху, и нечестне святая попираются. 10 Святую трапезу деревянную, также честной крест и священные иконы, хотя бы и весьма обветшалые, должно переделывать и сохранять, а не забрасывать. |
| Главное лицо в рассматриваемом сюжете – Спаситель. Во всех памятниках византийских и русских Он представляется стоящим в воде, довольно глубоко; Он обнажен; перевязка на чреслах Его, по нашим наблюдениям, является не ранее XII-XIII вв. (ватопед. Евангелие; Евангелие публ. библ. 105; фреска Спасонеред.); но и во времена позднейшие, даже в XVII в. она иногда опускается. Не позднее X в. Спаситель является с благословляющей десницей (ватик. минол.; барбер. псалт.; парижск. код. Григория Богослова 533 и др.) 1290 – символ освящения вод Иордана и, в широком смысле, – воды крещения; свиток в руке Его мы встретили лишь в памятнике XVII в. (афоноивер. епитрахиль); а десницу, приложенную к груди, – в памятнике ΧΙΙ– ΧΙΙΙ вв. (ватопед. Евангелие): последняя черта нередко встречается в русских изображениях нового времени. Голова Спасителя по большей части наклонена – символ подчинения или смирения: «днесь Владыка преклоняет выю под руку Предтечеву (припев на 9-й песни 6 Янв.) … под длань преклоняется раба (3 Янв., 9-й песни ин ирмос) … пречистый верх преклонши крестится (11 Янв. стихира на стиховне, и ныне гл. 8)» и мн. др. Иоанн Предтеча 1291 обыкновенно помещается с левой стороны на берегу Иордана; он смотрит на небо, как бы прислушиваясь к голосу Бога Отца, и возлагает руку на голову Иисуса Христа. Руковозложение это, как факт, имевший место при крещении Спасителя, отмечено и у церковных писателей, и в церковных песнопениях. Григорий, пресвитер антиохийский, в своей беседе на крещение влагает в уста Иоанна Предтечи следующие слова: «как я простру десницу над Тобою, который простирает небо яко кожу; как я возложу рабские персты мои на верх божественной главы Твоей 1292 . На Него во Иордане руку положив (кондак гл. 3 в каноне Иоанна Предтечи) … како просветит светильник света, како положит руку раб на Владыку (стих. богоявленского водоосвящения)» 1293 . Оно перешло в искусство из ритуала крещения, а что оно имело место в обряде – это подтверждается вещественными и письменными памятниками. |
| Возрастает слава и известность Оптиной Пустыни. Лето становится все жарче и роскошнее. Поспевают травы. Созревают хлеба. Фруктовые деревья дают плоды свои. Так и оптинское старчество в лице старца Амвросия приносит свой наиболее зрелый, наиболее обильный плод. Деятельность старца переходит далеко за пределы обители, становится известной всей России, возникает трудами и заботами старца новая пустынь – Казанская Амвросиевская Шамординская обитель, основываются по его благословению и другие обители – в Воронежской, Саратовской и Полтавской епархиях. Но вот лето кончается. Природа еще прекрасна, еще хранит в себе остатки прошлого богатства и красоты, но новых созреваний уже нет. Наступила ранняя осень. Это жизнь Оптиной Пустыни по смерти о. Амвросия и о. Исаакия. Еще не забыты предания старцев, еще память о них жива и в сердцах, и на устах всех, еще растут прекрасные осенние цветы духа – старцы Антоний, Иосиф, Венедикт, Анатолий (младший), но уже нет в них летней силы, летнего аромата. Наконец, наступает слякоть поздней осени, развертывается русская революция, а за нею начинается суровая, жестокая, холодная, беспросветная зима – царство большевиков. Оптина Пустынь замирает, погружается в глубокий зимний сон. Круг ее жизни, цветения и плодоношения закончился. Придет ли опять весна? Повеет ли опять теплом и любовью? Проснется ли снова к жизни Оптина Пустынь? – Это ведомо единому Богу! 1925 .6/19. ΧΙΙ. О таинствах Иисус Христос для очищения нас от греха установил на земле свою святую Церковь . В числе разнообразных средств, которыми Церковь помогает нам спасаться от греха, самым главным являются святые таинства. Что такое таинство? Оставляя Своих учеников, Иисус Христос обещал им, что Он не оставит их сиротами, пошлет им Духа Святого – Утешителя, который будет учить их истине. И действительно, через 10 дней после вознесения Иисуса Христа на небо ученики получили обещанного Св. Духа, который сошел на апостолов как бы в виде огненных языков и произвел в них необычайную перемену. Простые рыбаки, никогда не покидавшие своей родины, они вдруг заговорили на языках всех народов. Не понимавшие простых слов своего Учителя, они стали разуметь пророчества. Робкие, растерянные, они мужественно, с достоинством выступили пред начальниками и царями и давали им мудрые ответы. Так просветила, одушевила и умудрила их сообщенная им благодатная сила Св. Духа. |
| Тут были рукописи из библиотек – лавры св. Афанасия, 2024 Ставроникиты, 2025 Дионисия, 2026 Зографа, 2027 Есфигмена; 2028 кроме того, иные манускрипты вели свое происхождение из неизвестного монастырька на Кипре, 2029 монастыря Богородицы τς Φοβηνς 2030 и др. Коален завещал свою библиотеку бенедиктинцам Сен-Жерменского аббатства; во время революции, в 1795 и 1796 гг., греческие рукописи этой библиотеки вместе с другими учеными сокровищами закрытого Сен-Жерменского монастыря были перенесены в Национальную библиотеку, бывшую королевскую, где хранятся и сейчас. 2031 Монахи обогащали свои библиотеки главным образом рукописями собственного изготовления. Переписывание манускриптов, как известно, входило в число обязанностей монахов. В силу этого они копировали их в громаднейшем количестве. Они изготовляли тысячами и десятками тысяч кодексы Евангелия, Псалтыри и творений св. отцов, сотнями копии исторических сочинений, философских трактатов древности, святцы, жития святых и номоканоны. Они гордились своими рукописями, особенно теми, которые были переписаны красиво и правильно, и хранили их как сокровища. Рукописи монахов прежде и больше всего шли, конечно, в монастырские библиотеки, но так как они изготовлялись в громаднейшем числе, то легко могли поступать и в другие книгохранилища, – расходиться по всей Византийской империи. Они проникали даже в славянские государства и всюду распространяли знания и вносили свет. Монастыри были, таким образом, как бы фабрикой письменности для Византии ΙΧ– ΧΙΙ вв. и даже для других государств. Наконец, и среди самих византийских монахов были развиты наука и литература. Византийские монастыри IX-XII вв. были видными очагами учености. В тиши уединения монахи спокойно занимались наукой и достигали иногда замечательных познаний. В монастырях процветало чистое, вдохновенное увлечение наукой. Больше всего монахи тяготели к науке богословской, но высоко ценили и мирскую науку. Памятниками их любви к науке и просвещению служат литературные произведения. |
| Реальная картина с указанием реального присутствия варваров как внутри Византии, так и по соседству с ней в середине V в. гораздо более убедительна. Пять самых серьёзных народов или национальных общностей, в основном германского происхождения, стремились в Византию не только как к месту добычи и грабежа, но и как к стабильной и очень серьёзной союзнице и защитнице. Две общности — фракийцы (бессы) и исавры — жили внутри Византии, но могли восприниматься и действительно воспринимались как язычники в силу сохранения местных религиозных культов и своего языка. Последующее стирание национальных особенностей данных этносов и их глубокая интеграция в культурно-религиозное пространство Византии сделали прямое упоминание 28-го правила неактуальным, что и привело к переосмыслению выражения ν βαρβαρικος у трёх византийских канонистов ΧΙΙ в. Их интерпретация оставалась в допустимых рамках, исходя из новых миссионерско-просветительских задач империи. Однако после падения Константинополя в 1453 г. и Малоазийской катастрофы в Константинопольской Патриархии в 1923 г. возникли новые претензии на мировое церковное господство. Хотя данные претензии вызывали законную критику со стороны других Поместных Церквей (характерный пример — статья С.В. Троицкого), они ставились на всё более и более теоретическую «базу», что привело, по сути дела, к формулировке нового экклезиологического принципа взаимодействия между Церквями. При реализации этого принципа в случае с так называемым «украинским вопросом» произошёл раскол, разделивший Поместные Православные Церкви и являющийся труднопреодолимым. 7. Учение свт. Иоанна Златоуста о варварах в аскетическом ключе Сторонники неумеренных представлений о первенстве чести и власти считают свт. Иоанна Златоуста своеобразным родоначальником этого первенства до IV Вселенского Собора. Свт. Иоанн предстаёт тем, кто уже имел реальную власть над тремя диоцезами и распоряжался варварской диаспорой. Действительно, как видно из графика использования слова «варварский», оно использовалось чаще всего именно у него, наряду с Прокопием. |
| И ангелы, и солнце, и луна (сир. Евангелие) служат Ему. Без сомнения, Спаситель не нуждался в помощи ангелов и вознесся на небо собственной силой: ангелы в изображениях вознесения служат лишь выражением Его славы, как и тетраморф в миниатюре сирийского Евангелия. Сидение Иисуса Христа на крыльях херувимов и серафимов, согласно выражению Полярная, дом 10, стр. 1Пс. 17:11, есть одна из форм выражения Его величия. О нем говорит Иоанн Златоуст в проповеди на праздник Вознесения 2735 , Кирилл Туровский 2736 , Золотая легенда 2737 и церковные песнопения. «На рамех херувимских вознесшуся со славою Христу (троп. 1-й песни кан. на Вознес.). На херувимску раму носимь, вознеслся еси (троп. 1-й песни трипеснца в пяток по Вознес.). Взыде на херувимех и взлете яве на крилу умных чинов (троп. песни 8-й канона в среду 6-й нед. по Пасхе)». Это представление, явившееся под влиянием псалтирного текста, имеет точки соприкосновения с видением прор. Иезекииля о четырех животных ( Иез. 1:5 и след. Откр. 4:6–8 ), нашедшим себе место в изображении вознесения на некоторых памятниках. Из того же видения Иезекииля объясняется и рука, находящаяся под тетраморфом в кодексе Раввулы: «и рука человеча под крылами их» ( Иез. 1:8 ; ср. 10:8), т. е. под крыльями виденных им четырех животных. Ту же самую руку, как остаток опущенного художником тетраморфа, мы видим и на одной из ампул Монцы. Хоры ангелов на небе, сретающие Иисуса Христа, находят полное оправдание в памятниках письменности, например, в слове Льва Великого на Вознесение 2738 , Кирилла Туровского и др.; многократно являются они и в нашей богослужебной письменности; тем не менее они введены в композицию вознесения впервые на Западе в ΧΙΙ– ΧΙΙΙ вв. Перуджино дополнил картину изображением ангелов с музыкальными инструментами. Этот мотив в XVII в. перешел и в греко-русскую иконографию. Слова псалма «взыде Бог в воскликновении, Господь во гласе трубне» ( Пс. 46:6 ) изъяснялись в смысле указания на вознесение не только в западной литературе 2739 , но и в восточной, например, у того же Кирилла Туровского и в каноне среды 6-й недели по Пасхе (троп. |
| такую развитую систему умозрительной догматики, которой не знали ни иудаизм, ни ислам (в последних Т. не отчленяется до конца от сакрального права и потому сосредоточена не на истолковании универсума, а на поведении человека). Эта работа Церкви над догматами, в центре которой стоит проблема соотношения между теистически понятым Абсолютом и эмпирическим миром, в основном завершается к VIII в. (787, Седьмой Вселенский Собор). Широкая систематизация наличного «предания» на основе аристотелевских логических схем впервые осуществляется христианским мыслителем, но в географических пределах исламского региона («Изложение православной веры» Иоанна Дамаскииа). Между тем античные философские тексты через посредство сирийских переводчиков попадают в кругозор арабского мира, и с X в. начинается расцвет Т. ислама (калам), достигающий высшей точки к ΧΙ–ΧΙΙ вв. (Газали и др.). В арабской Испании (Андалусии) оживляется иудейская Т., представители которой пользуются арабским языком и неоплатонической системой понятий (характерен пример ибн Гебироля, сочетавшего творчество в области богослужебной поэзии на иврите с религиозным философствованием на арабском языке). В XI в. на Западе начинается новый подъем христианской Т., отныне занятой не творчеством догм, а их объяснением (Ансельм Кентерберийский). В XII в. в кругозор западной христианской Т. (схоластики) благодаря многочисленным переводам входят тексты еврейских и исламских теологов, а также Иоанна Дамаскина. Мистическое направление Т., исходящее из данностей «внутреннего опыта» и недоверчиво относящееся к логическим выкладкам, пытается дать бой схоластике (Бернард Клервоский против Абеляра), но вынуждено на Западе склониться перед последней и лишь на православном Востоке со времен Симеона Нового Богослова оказывается господином положения (концепция Т. как «умного делания»). Внутри интеллектуального мира схоластики создается международная и даже (в известных пределах) межвероисповедная иудео–христианскоисламская общность: в те самые века, когда в Испании распря христианства и ислама решалась мечом, мусульманин аль–Газали («Альгацель») и иудей ибн Гебироль («Авицеброн») служили для католической Т. |
| Образ Μ. М. играет важную роль в литературе гностицизма («Пистис София», Евангелие от Филиппа), где она выступает как получательница Откровения. Наиболее устойчивый литературный и иконографический мотив, прослеживаемый от раннехристианского искусства до картины А. А. Иванова, от первых опытов средневекового театра и стихов Филиппа Гревского (ΧΙΙ–ΧΙΙΙ вв.) до новейшей поэзии, — момент, когда воскресший Христос говорит Μ. М.: «не прикасайся ко Мне» (лат. «noli me tangere»). Западное искусство знает патетический образ кающейся Μ. М. (картины Тициана, Ж. де Латура и т. д.), мотив покрытой волосами пустынницы на руках у Ангелов (статуя Т. Рименшнейдера). МЕЛЬХИСЕДЕК МалкицЕдек (евр. malklsedeq, «царь мой — праведность», теофорное имя, включающее название общесемитского божества zedek греч. Μελχισεδκ), в преданиях иудаизма и раннего христианства современник Авраама, царь Салима (Шалема, будущего Иерусалима), священнослужитель предмоиотеистического культа Эльона (в русском переводе — «Бога Всевышнего»), отождествленного библейской традицией с Господом. Библейские упоминания о М. скудны и загадочны. Одно из них сообщает, что когда Авраам возвращался с победоносной войны против союза четырех царей во главе с Кедорлаомером, М. вышел навстречу Аврааму, вынес хлеб и вино, благословил его «от Бога Эльона, владыки небес и земли», а затем и самого Эльона, благодаря Его за победу Авраама; Авраам дал М. десятую часть того, что имел (Быт. 14:18–20). Второе упоминание — обращение к царю с чертами Мессии: «клялся Господь, и не раскается: ты священник вовек но чину Мельхиседека» (Пс. 109/110:4). По некоторым гипотезам, это изречение из времен Давида (интронизационное приветствие пророка Нафана?); очевидно, что оно обосновывает право царя в Иерусалиме, городе М., на какое–то особое, экстраординарное священство, отличное от священства касты потомков Аарона. Эти данные дают толчок для противоречивой традиции. Одна линия этой традиции относится к М. с большим почтением, как к образу древнейшей, доавраамовской праведности; например, он отождествляется с Симом, сыном Ноя (Псевдо–Ионафанов Таргум, Быт. |
| Но так как сочинение это со множеством снимков служит и доселе настольной книгой, то и все недостатки его еще в полном ходу и наука христианского искусства доселе владеет самой неопределенной постановкой памятников с IV по IX век; не переходя в другие сферы, упомянем ватиканские рукописи Книги Навина (свиток), «Топографии» Космы, Виргилия 3867) и Октотевха, по которым сочинение Даженкура только затемнило вопрос, надолго затормозивши его разрешение. Общие же воззрения его, вызвав отчасти возражения в литературе немецкой, нашли много последователей в литературе итальянской и французской, породивши, впрочем, легковесные приговоры о восточном и византийском влиянии; у французских писателей явилось обычаем утверждать, что первое искусство христианское явилось в форме миниатюр священных книг у отшельников Фиваиды и Сирии и от них было перенесено в греческие монастыри и т.п. Заметим, кстати, что широкая археологическая деятельность Дидрона, известного издателя «Археологических аннал», «Иконографии Бога» и пр., кроме бесспорного значения и пользы, принесла немало и вреда, породив во Франции особую школу археологов-любителей, чуждую строго научного отношения к христианской древности. 49 Общей постановке вопроса и отчасти воззрениям Даженкура следовали дальнейшие труды по истории средневекового искусства, особенно во французской литературе, напр. сочинение Луандра с рисунками Ангар-Муже о предметах роскоши в искусстве, 50 собрание различных статей по истории искусства и быта в Средние века и эпоху Возрождения с трактатом Шамполиона-Фижака «О миниатюрах рукописей». 51 На этой же почве возникло и капитальное сочинение Лабарта по истории промышленных художеств: для истории византийской миниатюры оно предлагает отдельное исследование и множество роскошных рисунков, передающих все особенности стиля и техники. 52 Этот исторический обзор византийских миниатюр (хотя Лабарт знал по собственной наглядке лишь лицевые рукописи парижской Национальной библиотеки, о других же, видимо, пишет по Даженкуру, ограничиваясь общими местами) он разделил на пять периодов: 1) от Константина до Льва Исаврянина (717), 2) до Михаила ΙΙΙ (842), 3) до Василия II (976), 4) до конца ΧΙΙ в., 5) до падения Империи. |
|
|
