| По сообщению Фотия, И. М. написал также дополнение к «Истории», охватывавшее правление имп. Юстина I и первые годы царствования Юстиниана. И. М. принадлежит не сохранившееся произведение - перечень античных писателей «Именослов, или Таблица мужей, просиявших ученостью» (Ονοματολγος Πναξ τν ν παιδε διαλαμψντων), который послужил основным источником сведений об античных авторах для составителей словаря «Суда» и свт. Фотия. Предположительно «Именослов» был организован по жанровому принципу (поэты, историки, философы, риторы, грамматики, медики: Wentzel. 1895. S. 57-63). Согласно Г. Вентцелю, как свт. Фотий, так и составители «Суды» имели в своем распоряжении не сам «Именослов», а его переработку, относящуюся к 1-й пол. IX в. (Ibid. S. 2-4). По мнению У. Тредголда , она была создана в 843-845 гг. агиографом Игнатием Диаконом ( Treadgold. 1980. P. 31-34, 52-66), однако гипотеза ученого подверглась критике ( Schamp. 1987. P. 53-68). В словаре «Суда» высказано предположение, что И. М. был язычником, поскольку в «Именослове» не упоминается ни один христианский писатель. В то же время Фотий не сообщает подобных сведений. Кроме того, И. М. назван автором краткого жития свт. Григория Богослова, изданного К. Ф. Маттеи по списку ГИМ. Син. 142 ( S. Gregorii Nazianzeni Binae orationes graece et latine/Ed. Chr. Fr. Matthaei. M., 1780. P. 106-107). Нельзя исключить, что это житие было включено в «Именослов» в ходе одной из поздних переработок ( Wentzel. 1895. S. 8-9; Philost. Hist. eccl. P. LXXVI-LXXXIV), однако более вероятно, что И. М. действительно был его автором ( Schamp. 1987. P. 57). Известное под именем И. М. произведение со сходным названием «О просиявших ученостью мужах» (Περ τν ν παιδε διαλαμψντων) является компиляцией XI-XII вв., созданной на основе жизнеописаний философов, к-рые составил Диоген Лаэртский , и словаря «Суда». Соч.: FHG. Vol. 4. P. 143-177; Hesychii Milesii Onomatologi quae supersunt/Ed. J. Flach. Lpz., 1882; Biographi Graeci qui ab Hesychio pendent/Ed. J. Flach. B., 1883; Scriptores originum Constantinopolitanarum/Rec. Th. Preger. Lpz., 1901. Fasc. 1. P. 1-18. |
| [lxxiv] По крайней мере, именно так он аттестован в известном ответном послании симбирских масонов в Москву: см.: Осмнадцатый век. Кн. 2. М., 1869. С. 369. [lxxv] Лотман Ю. М. Сотворение Карамзина. С.49. [lxxvi] Лотман Ю. М. Комментарии//Карамзин. Н. М. Письма русского путешественника. С.614. [lxxvii] Русская старина, 1878, октябрь (С.207-240), ноябрь (С.399-440), декабрь (С. 593-630). [lxxviii] Воспоминания В. Н. Зиновьева//Русская старина, 1878. Декабрь. С.626. [lxxix] Карамзин. Н. М. Письма русского путешественника. Л., 1984. С. 106. [lxxx] Там же. С. 118-119. Переписка Карамзина с Лафатером (1786-1790) опубликована в дополнениях к этому изданию (С.464-498). Посещение Лафатера русскими путешественниками к этому времени стало, судя по всему, достаточно традиционным. Так, в ноябре 1787 г. с ним виделись в Швейцарии П. А. и Г. А. Строгановы и А. Н. Воронихин. См.: Николай Михайлович, вел. князь. Граф Павел Александрович Строганов... Т. I. С.58. [lxxxi][ А. Г.] Зиновьев Василий Николаевич//Русский биографический словарь. Жабокритский-Зяловский. Пг., 1916. С. 398. [lxxxii] Журнал путешествия В. Н. Зиновьева по Германии, Италии, Франции и Англии в 1784-1788 гг.//Русская старина, 1878, октябрь. С.230. [lxxxiii] Журнал путешествия В. Н. Зиновьева по Германии, Италии, Франции и Англии в 1784-1788 гг.//Русская старина, 1878, ноябрь. С.421, 420. [lxxxiv] Воспоминания В. Н. Зиновьева. С. 616, 596. [lxxxv] Карамзин Н. М. Сочинения в 2 ТТ. Т. 1. С. 628 (комментарии Ю. М. Лотмана). Ср.: Лотман Ю. М. Сотворение Карамзина. С. 48. [lxxxvi] Там же. С.49. [lxxxvii] Там же. [lxxxviii] Воспоминания В. Н. Зиновьева. С. 626. [lxxxix] О дружбе Кутузова и Карамзина см.: Лотман Ю. М. Сотворение Карамзина. С.71-82. [xc] Там же. С. 77. [xci] См.: Кочеткова Н. Д. Багрянский Михаил Иванович//Словарь русских писателей XVIII века. Вып. 1 (А-И). Л., 1988. С. 46. См. также: Багрянский Михаил Иванович//Серков А. И. Русское масонство. 1731-2000. Энциклопедический словарь. М., 2001. С77. [xcii] Так его уверенно называет авторитетный историк русского масонства А. И. Серков. См.: Кутузов Алексей Михайлович; фон Шредер (Шрейдер) Гейнрих-Леопольд, Генрих-Якоб Яковлевич, барон//Серков А. И. Русское масонство. С. 451, 905. |
| [lxxxii] Хожение в Царьград Добрыни Ядрейковича... С. 225. [lxxxiii] См.: Медынцева А. А. Древнейшие надписи новгородского Софийского собора XI-XIV вв. М., 1978. С. 56-57. Т. Ю. Царевская со ссылкой на Софийскую первую летопись указывает: «Как известно, дата закладки Софийского собора... связана с днем Воздвиженья Креста - 14 сентября» (Царевская Т. Ю. О царьградских реликвиях Антония Новгородского//Восточнохристианские реликвии. М., 2003. С. 406). Однако в летописи в данном месте говорится о другом событии: «В лето 6558. Священа бысть святая Софеа в Новегороди на Въздвижения честнаго креста повелением князя Ярослава...» (ПСРЛ. T.V. СПб., 1853. С. 130). Впрочем, в дальнейшем исследовательница говорит только об освящении храма. [lxxxiv] См.: Повесть о Царьграде (его основании и взятии турками в 1453 году) Нестора Искандера XV века. Спб., 1886. С. 23-24. [lxxxv] Эти «константинопольские» даты сближал уже Хр. М. Лопарев, причем не в «радужном» (как Добрыня Ядрейкович в «Книге Паломник», говоря о чуде 1200 г.), а в мрачном истолковании: «Огонь временно подымался кверху и снова опустился на землю: это означало занятие Цареграда неприятелями, но только временное; напротив, по чуду 21 мая 1453 года, огонь из Св. Софии совсем ушел в небо, и это означало уже окончательное завоевание» (см.: ППС. Т. 17. Вып. 51 (3). C.LXXVIII). [lxxxvi] См.: Ипатьевская летопись. ПСРЛ. Т.2. М., 1998. Стлб. 64; см. также: Успенский сборник XII-XIII вв. М., 1971. С. 359. [lxxxvii] Хожение в Царьград Добрыни Ядрейковича... С. 223. [lxxxviii] Хожение в Царьград Добрыни Ядрейковича... С. 225. [lxxxix] Там же. С. 232, 231. [xc] Там же. С. 221. [xci] Там же. С. 229. [xcii] Там же. С. 222. [xciii] Там же. С. 232. [xciv] Там же. С. 224. [xcv] Там же. С. 234. [xcvi] Еще Л. П. Бельский писал, что Добрыня был отправлен в Константинополь для приобретения святынь и ознакомления с греческим богослужением. См.: Бельский Л. П. Антоний, архиепископ Новгородский, и его путешествие в Царьград. Из истории паломничеств русских. Спб., 1890. С. 19. |
| 64, t. 1, p. 529). » Κα α τη πρτη ατο πτσις εκ γρ τς οσας το Πατρς τοτον ισηγεται, κτιστν δε μα« (ibid. n. 7, p. 526. См. подробнее у Еберарда: Eberhard – Die Betheiligung des Epiphanius am Strite uber Origenes. Trier, 1859, s. 577). 16 Руфин считал эти места испорченными кем-нибудь из еретиков, ссылаясь на подобные же искажения еретиками других отеческих творений – Климента римского , Дионисия и Климента александрийских (см. De adulteration libr. Orig. Migne, op. Orig. t. 7 p. 620–622). «Не думаю сомневаться, говорил он, чтобы каким-нибудь образом могло произойти то, чтобы муж столь образованный и мудрый и, без сомнения (в чем не могут отказать ему даже враги его), не глупый и не безрассудный сам писал то, что противоречит, его собственным мнениям и опровергает (их ib. р. 616). 17 «На сколько безрассудны те, которые говорят, что сочинения Оригена повреждены еретиками и людьми неприязненными к нему, – можно видеть отсюда. Кто умнее, ученее н красноречивее Евсевия и Дидима – защитников Оригена ? Один из них в шести книгах апологии высказывает то, чему учил Ориген; другой старается оправдать его заблуждения, признавая тем самым, что он заблуждался, не отрицая, что это написано, а разъясняя смысл написанного. Если же что-нибудь и прибавлено еретиками, то Дидим защищает, как хорошо написанное. Таким образом оказывается, что из всех сочинений, существующих на земном шаре, сочинения одного только Оригена были испорчены и при том, как в письмах Митридата, в один день исчезла истина из всех книг. Если не порчена была одна книга, то неужели и все его сочинения, изданные в различных местах и в разное время, вдруг подверглись порче?» (Ер. ad. Pamm. et. Ocean. LXXXIV, n. 10. Migne, op. Hier. t. 1, p. 751). 20 Origenian. 1. 2, с. 4, s. 2, n. 19 Neque nobiliorem, neque doctiorem patronum sibi Origenes optare potuerit. Из числа 900 положений, находящихся в этой апологии, самое замечательное было следующее: «Rationabilius est ’credere Origenem esse salvum, quam credere ipsum esse damnatum». |
| Добровольно ты принял обязательства или не добровольно, в этом отличие свободы от принуждения, с любовью или без любви, но мы обязаны поклониться королю. Желающий подняться повыше или собрать духовное сокровище согласен на принуждения. Ты следуешь обряду, он стеснил тебя и устремил вверх. Глядя со стороны, как самозабвенно играют другие дети, огорчённый ребёнок требует, чтобы и его научили правилам игры, он тоже хочет играть, а значит, жить. Грустно тому, кого не зовёт в храм вечерний благовест. Поёт рожок, но не для тебя побудка, а твой счастливый приятель кричит: «Слышишь? Меня зовут!» Глухое раздражение и скука — спутники тех, для кого нет ни благовеста, ни пения рожка. Они свободны, они вне жизни. LXXXIV Не стоит смешивать слова разных языков, хотя, верю, тебе так недостаёт прилагательного, чтобы передать яркую зелень ячменного поля, а у твоего соседа оно есть. Но слово только знак. «Жена у меня красивая», — сказал ты, но разве кто-то понял, как ты её любишь? «Мой друг так скромен», — сказал я, но разве кто-то узнал, как я к нему привязан? Мы не передали и малой толики того, что живит нас. Мы определили, как определили бы неодушевлённый предмет. Есть на свете народы, которые как качественное ценят иные, чем мы, качества, которые ищут имя совсем иной картине, что увиделась им сквозь общую для нас всех вещность мира. И они нашли имя своей картине. Можно найти особое слово и для беспричинной тоски, что щемит вдруг сердце на пороге дома, когда садится солнце, меркнет свет и впереди лишь потёмки с тусклой луной, тоска эта сродни страху перед смертью: как быстро сонное детское дыхание становится прерывистым дыханием болезни, похожим на последние усилия усталости, карабкающейся в гору; слыша его, тебе становится так же страшно: а что, если твой малыш не захочет карабкаться дальше? — и тебе так хочется взять его за руку и помочь. И вот ты это своё нажитое умещаешь в одно слово, им начинают пользоваться, и оно становится родовым наследием твоего народа. Но передал ты всем нам уже известное. Мой язык не стремится передать цветущую полноту качества, в нём нет слова, обозначающего «розовый цветок», зато он умеет сплетать слова и ловить тебя их сетью. Слова моего языка не представляют воочию женского лица, но красоту его ты угадаешь по тому, как у тебя вдруг захолонёт сердце, будто от глотка ледяной воды в зной. |
| В 1942 г. в Крыму появились архиереи Украинской автономной и автокефальной Церквей, после чего церковный подотдел прекратил свое существование. Приехавший в Крым из Николаева епископ Серафим (Кушнерюк) (из Автономной Церкви) был весьма негативно встречен священнослужителями Румынской и Автокефальной Церквей, началась борьба, подобная существовавшей в это время на Украине. Вскоре бывший обновленец, а теперь состоявший в Автокефальной Церкви епископ Мелитопольский Викентий (Никопорчук) по указанию румынского командования подчинился Патриарху Румынской Церкви. В докладе генерального комиссара Крыма от 28 декабря 1942 г. говорилось, что о стремлении представителей двух направлений к объединению ничего неизвестно: «Напротив, вследствие подчинения автокефалистов Бухарестскому Патриарху противостояние усилилось». Сам генеральный комиссар отнесся к этому шагу еп. Викентия негативно и договорился с командиром полиции безопасности в Симферополе, что владыке будут препятствовать исполнять его службу. [lxxxiii] Реакция вышестоящих германских ведомств также была резко отрицательной. Рейхсминистерство занятых восточных территорий 7 апреля 1943 г. написало в немецкий МИД, что еп. Викентий и его священники имеют постоянную поддержку румынских комендатур, а в германскую администрацию его невозможно принять из-за политического прошлого и сомнительной репутации. В связи с этим Восточное министерство просило оказать воздействие на румынское правительство. 21 апреля встревоженный МИД направил запрос в Главное управление имперской безопасности, отметив, что «необходимо предпринять все, чтобы воспрепятствовать этим устремлениям к объединению» и подчинению священнослужителей Крыма Румынскому Патриарху. [lxxxiv] 23 июня шеф полиции безопасности и СД выразил свое полное согласие с этой позицией и предложил направить в службу Восточного министерства при командующем войсками в Крыму просьбу донести до румынских частей, что с их стороны необходимо проявлять сдержанность по отношению к церковным делам. 2 июля 1943 г. референт МИД Колреп сообщил об этом Восточному министерству, подчеркнув неуместность непосредственного воздействия на румынское правительство в настоящий момент. Также Колреп отметил, что до сих пор продолжающееся назначение румынских священников (со ссылкой на недостаток епископов) в храмы на юге Украины и в Крыму является нежелательным, так как там уже имеется большое количество архиереев и существует нормальное церковное управление. [lxxxv] |
| Он так обращается к св. мученику Феодору: «Ходатайствуй за отечество у общего Царя и Господа. Нам угрожают величайшие опасности… Воин, сражайся за нас; мученик, предстательствуй с дерзновением за своих соотечественников. Хотя ты в другом мире, но всегда знаешь о напастях и нуждах человеческих. Испроси нам мир, чтобы наши св. собрания не прекращались… Молим тебя, не лиши нас я впредь твоего покровительства. Если нужно ходатайство еще более сильное: собери лики мучеников, твоих братий, и помолись со всеми вместе. Молитвы многих праведников покроют грехи народов» (Orat. de s. Theodor., in Opp. t. 111, p. 585, ed. Morel.). De Trinit. II, 7, n. 8. In Psal XVIII, 8. Si apostoli et martyres adhuc in corpore constituti possunt orare pro caeteris, quando pro se adhuc debent esse solliciti; quanto magis post coronas, victorias et triumphos?… (Adv. Vigilant. T. IV, P. II, p. 285, ed. Martianay). «Храмы победоносных мучеников великолепны… Мы делаем там очень частые собрания… Те, которые наслаждаются полным здоровьем, молят о сохранении его, больные о скором выздоровлении. Бездетные испрашивают себе чад, неплоды — счастия быть матерями. Отправляющиеся в путь молят св. мучеников быть их спутниками и хранителями, а счастливо возвратившиеся изливают пред ними чувства благодарности. Мы не обращаемся к ним, как к богам; а только просим их, как людей святых, умоляем быть нашими ходатаями пред Богом» (De martyr, serm. VIII, in Opp. t. IV, p. 605, ed. Cramoisy). «При трапезе Господней воспоминаем св. мучеников не для того, чтоб молиться за них, как за других, в мире почивших, а для того, чтобы они молились за нас» (In Joan. LXXXIV, in Patrolog. curs. compl. t. XXXV, p. 1847). Лев. вел. Serm. IV, c. 6; Serm. XVIII, c. 3; Григор. вел. in Evang. lib. II, homil. XXXII, n. 8. Conc. Chalcedon. Act. X. Conc. Nic., Act. VI. Снес. примеч. 1743. Renaudot. Liturg. orient. collect. T. II, p. 646—647. Bruce, voyage aux sources du Nil, Londres 1730, livr. VIII, p. 113. |
| А по вопросу о том, что «муравьи от сохраняемых ими плодов отрывают ростки и не дают им расти с целью получать таким образом возможность питаться плодами целый год 438 », то причина таких поступков со стороны муравьев, нужно думать, заключается вовсе не в их разумности (λογισμν), а в той общей для всех матери-природе (παμμτορα φσιν) 439 , которая и о неразумных существах печется столь заботливо, что даже самое ничтожное (существо) не оставляется ею без внимания и носит в себе следы разума, заложенного в природе (φρον χνος το π τς φσεως λγου). Если Цельс, нередко обнаруживающий склонность мыслить по-платоновски 440 , вместе с тем старается показать, что все души одинаковы 441 , и что, следовательно, души людей ничем не отличаются от душ муравьев и пчел 442 , то он в данном случае говорит уже как человек, по мнению которого душа из небесной тверди (π τν ψδων το ουρανο) спускается не в одно только человеческое тело, но и во все прочие (тела). Такому взгляду христиане не придают никакого вероятия; ведь они знают, что душа человеческая создана «по образу Божию» ( Быт. 1:26, 27 ), а потому понимают, что существо, созданное по образу Божию, не в состоянии совершенно (πντη) утратить свои характерные свойства (τος χαρακτρας ατς) и принять другие, присущие неразумным животным и созданные – я даже не знаю – по какому именно образу. LXXXIV. Цельс делает дальше такое замечание: «умершим муравьям муравьи живые выделяют некоторое особое место, что и служит у них заменой фамильных памятников (πτρια μνματα)». На это мы должны сказать следующее: чем больше Цельс превозносит своими похвалами неразумных животных, тем больше – сам того не замечая – прославляет деятельность Слова, устроившего Вселенную и тем самым еще больше подчеркивает присутствие в людях особой энергии (ντρεχεαν), преумножающей через разумную силу (τ λγ) те высшие дары, которыми наделены от природы неразумные животные. И что я говорю: «неразумные животные», коль скоро, по мнению Цельса, животные отнюдь не являются неразумными существами, как их обычно все называют? Он держится того мнения, что муравьи не лишены разума, – держится именно он, который обязался говорить о всей вообще природе 443 и хвастливо обещал поведать истину в самом заглавии своей книги. Вот как Цельс изображает муравьев, разговаривающими между собой 444 . Он говорит: «если муравьи встречаются друг с другом, то они ведут между собой разговоры; вот почему они и не сбиваются с пути. Они, следовательно, обладают всесторонней разумностью (λγου συμπλρωσις), имеют общие понятие обо всех известных истинах, владеют языком и определенными знаками для подходящих случаев». Но ведь когда говорят друг с другом, обычно прибегают к помощи голоса для выражения слов; при помощи голоса передаются часто даже совершенно случайные названия. И ужели такой разговор именно у муравьев все же не окажется, в конце концов, величайшей в мире шуткой? |
| Стр. 3. «Посредством музыки нашел он доступ к особе царской». Сочинитель изображает здесь Давида, как придворного искателя. Напротив, Саул искал и нашел Давида. Стр. 5. «Асаф, Еман и Идифум известны нам и по опытам своих стихотворений; ибо сыны Кореовы, вероятно принадлежали к среднему сословию». Имя Идифума надписывается над тремя псалмами из всей Псалтири следующим образом: Nc. XXXVIII в конец, Идифуму, песнь Давиду. Nc. LXI в конец, о Идифуме, псалом Давиду. Nc. LXXVI в конец, о Идифуме, песнь Асафу. Еслиб Идифум был писатель сих псалмов: то что бы значили здесь имена Давида и Асафа? Неразделимость сего вопроса обращает нас по необходимости к заключению, что писатели сих псалмов суть Давид и Асаф: а Идифум был, вероятно, начальник певцов, к которому оригиналы сих псалмов были надписаны и посланы для пения; ибо их надписания. По силе еврейского текста, могут быть переведены так: Настоятелю (певцов) Идифуму. Песнь Давидова (или Асафова). Итак, неизвестно, на чем основывался сочинитель, когда сказал, что Идифум известен по опытам своих стихотворений. Напротив, сыны Кореовы, считаются писателями псалмов: XLI, XLIII, XLIV, XLVI, XLVII, XLVIII, LXXXIII, LXXXIV, LXXXVI: чего сочинитель, неизвестно почему, не говорит о них; а говорит, что они принадлежали к среднему сословию, что пусть поймут проницательнейшие. Стр. 6. «Они (псалмы) сберегаемы и хранимы были как песни царственные». Нет, господин сочинитель, как псалмы священные, пророчественные, Богом вдохновенные. Песней царственных Евреи не смешивали с песнями священными, что можно видеть из примера: Пар., XXXV, 25. Стр. 6. «Стихотворцы Давидовы последовали блистательному его примеру». Например, в псалме XLIV, который есть сынов Кореовых, видно, стихотворец по подражанию, а не пророк по откровению, описывает брак Агнчий!! Стр. 6. «Псалмы его (Давида) почитались книгою песней отечественных». Простее сказать: Псалтырь есть книга национальных еврейских песен. Стр. 7. «С псалмами его начались объяснения свойств Божиих, человеческой природы, добродетелей и пороков, счастия благочестивых и погибели злых; поскольку оные в законе Моисеевом и в беспокойные времена судей израильских были еще несовместны». Кажется, здесь сочинитель не довольно вслушался в собственные свои слова. Повторим оные: С псалмами Давида начались объяснения свойств Божиих. В законе Моисеевом и во времена судей несовместны были объяснения свойств Божиих. С псалмами Давида начались объяснения добродетелей и пороков. Объяснения добродетелей и пороков несовместны были в законе Моисеевом и в беспокойные времена судей. Итак, божественный законодатель Евреев оставил Евреев без объяснения свойств Божиих, добродетелей и пороков, то есть без богопознания и нравственности! Итак, в книгах Моисеевых и судей даже и не начались объяснения свойств Божиих, добродетелей и пороков!! |
| Collatio. VII. c. XXIII. p. 1060). В монастырях женских домашнее чтение писания было также одним из главных и непременных занятий. Иероним пишет об уставе монастыря, основанного Павлою: «нельзя было никакой сестре не знать псалмов, или не выучивать ежедневно что-нибудь из писания». (Epist. LXXXIV. T. IV. P. II. p. 682). 9. Лицам духовного сословия, особенно занимавшим высокую степень учителя церковного, естественно было любить слово Божие и упражняться в нем. Их должность налагала на них даже обязанность не только заниматься, но и хорошо знать св. писание. Посему избираемы были на степень священника или епископа люди, о которых было известно, что они могут проповедовать слово Божие; а с своей стороны избираемые приготовлялись к своему служению упражнением в слове Божием. Когда Августин решился посвятить себя служению слова, то желал, чтобы все свободное время его посвящалось на одно занятие в писании. Когда он был посвящен в пресвитера иппонийского, то, считая себя еще недовольно приготовленным к сему званию, он удалился в уединение и так оправдывал свое удаление пред епископом: «я должен, писал он, заняться молитвою и чтением, чтобы душа моя получила здравие, нужное для моей опасной должности. Этого я прежде не сделал, потому что не было и времени... Неужели ты хочешь, чтоб я погиб, отец мой?» Так понимали нужду познания слова Божия для своего служения истинные пастыри церкви. Чтение писания было обыкновенным домашним занятием у пастырей церкви и во все время прохождения должности. Иероним пишет о пресвитере Непоциане, что он во время стола обыкновенно предлагал другим что-нибудь из писания, и что он притом очень хорошо знал писания отеческие. Нечего говорить о тех великих учителях церкви, которых проповедь живет доселе в церкви. Сколько ревностно поучали они других, столько же ревностно сами поучались в слове Божием. Св. Златоуст , по свидетельству Палладия, часто забывал пищу до вечера, увлекшись духовным созерцанием и размышлением о слове Божием: ибо он хотел, чтобы ничего не оставалось для него темным в св. писании (Palladii Dialogus. c. V. Chrysost. oper. T. XIII. p. 16). Августин за столом не столько подкреплял себя пищею, сколько читал и размышлял (о сем свидетельствует Поссидий, живший при Августине). Во время стола Оригена постоянно читали слово Божие: он никогда не засыпал без того, чтобы кто-нибудь не оглашал его чтением св. книг. В этом занятии проходили у него дни и ночи: чтение сменяло молитву, молитва чтение (Hieron. Epist. XLV. ad Marcellam. T. IV. P. II. p. 552. 553). (Извлеч. в сокращ. из «Душен. чт.», за 1876 г., мес. авг. стр. 420–438). |
|
|
