| Но и помимо этого хватало трудностей. Как всегда, междоусобица постоянно давала себя знать, и уже скоро авторитет Раймунда Тулузского, как единоличного лидера, пошатнулся. Теперь крестоносцев вели он, Готфрид Бульонский и Роберт Норманнский. Боэмунд так и не исполнил своего обещания, сославшись на неотложные проблемы, занимавшие его в Антиохии. Правда, часть его норманнов была переподчинена Танкреду. По свидетельствам современников, крестоносная армия являла собой жалкие остатки некогда пышного 300-тысячного воинства. Теперь в лагере насчитывалось не более 40 тыс. человек различного сословия и пола, из которых не более 20 тыс. были способны носить оружие. Кроме того, возникли сложности с бывшим союзником в лице Египетских Фатимидов, захвативших Иерусалим. К визирю аль-Афдалю были направлены послы с требованием передать Святой город латинянам, но мусульманин категорически отказал в этом. Теперь вместо одного врага у крестоносцев появилось два. Всем было ясно, что после неудачного посольства египтяне начнут готовить новую армию для посылки в Иерусалим, а латинянам еще нужно было пройти почти 300 км, чтобы достичь цели своего похода раньше Фатимидов. Правда, неожиданно нашлись и добровольные помощники – мелкие турецкие князья, чьи владения располагались возле Бейрута, Тира, Сидона, не желавшие найти смерть от пилигримского меча, начали охотно снабжать крестоносцев продовольствием. Наконец, 7 июня 1099 г., пройдя за три года более 3 тыс. км, крестоносцы увидели Иерусалим 339 . 12 июня, полные религиозного возбуждения, пилигримы совершили Крестный ход, а затем, по совету старика-христианина, уроженца этих мест, устремились на штурм, который, увы, оказался для них неудачным. Пришлось подождать подхода главных сил, срочно изготавливать штурмовые башни и уже под их прикрытием идти вперед. 15 июля 1099 г. начался новый и последний штурм Иерусалима. Битва была чрезвычайно кровопролитной. Крестоносцы несколько раз с трех сторон бросались на штурм, но их атаки отбивали защитника города. Наконец, воспользовавшись густым дымом, затянувшим часть крепостных стен Иерусалима, два рыцаря – Летольд и Энгельберт из Турне спустились по подъемному мосту восточной башни на крепостную стену. Следом за ними первым в город ворвался Готфрид Бульонский, ставший после этого кумиром рыцарства, «героем 1» латинского христианства 340 . |
| Правило это имеет в виду особливый случай, когда спор относится к родовому происхождению завещанного имения. Имение велено брать в опеку, когда по документам, от истца представленным при самом предъявлении спора, имение оказывается родовым; в противном случае на имение налагается только запрещение. Вообще узаконения, помещенные в 1098–1103 ст. Зак. Гр., относятся в особенности к вопросам о владении завещанным имением и о положении оного в случае спора на завещание, и потому применять их следует в тесном смысле. Так, в 1099 ст. сказано, что споры на духовные завещания в благоприобретенных недвижимых имениях допускаются в двух только случаях: или по извету в фальшивом составлении оных, или по ясным доказательствам, что имение, названное благоприобретенным, есть родовое. Из мнен. Госуд. Сов. 1827 года (П. С. З. N 871), из коего извлечена эта статья, видно, что предметом узаконения было постановить дополнительные правила к указу 31 марта 1815 года об отдаче спорных имений в опеку, и Государственный Совет имел в виду эту цель преимущественно. Из 1099 ст. невозможно выводить такое заключение, будто бы, кроме означенных в ней видов и оснований спора против завещаний, другие вовсе не допускаются, ибо закон, постановляя разнообразные правила о составлении и содержании завещаний, тем самым предполагает возможность нарушения сих правил, а следовательно, и спора о нарушении. Притом редакция этой статьи такова, что едва ли можно уразуметь ее в отдельности, без связи с последующей статьей, с коей она по предмету связана; взятая же в отдельности, она не имеет определенного смысла и потому на практике постоянно оставалась без применения (ср. реш. Сен. по делу Варгина, Журн. Мин. Юст. 1862 г., N 12). Из всех актов гражданской жизни завещания едва ли не чаще всего подвергаются спору: может быть, потому, что побуждения к спору в этом случае живее и настоятельнее, и надежда на успех спора поддерживается и питается множеством случайностей и формальностей, с коими связано составление завещания. |
| Т. 1. 1334–1598. СПб.. 1841. С. 192. 130 857 Румянц. 373, л. 259–261 об. Опубл.: Востоков А.Х. Описание русских и словенских рукописей Румянцевского музеума. С. 551–552; Гальковский Н.М. Борьба христианства с остатками язычества... Т. 2. С. 92 –95. 859 Мифологические рассказы и легенды Русского Севера/Сост. и автор коммент. О.А Черепанова СПб., 1996. С. 195. 867 М-КДА 174: O.I.100, л. 37об.–40 об.; Ж-O.I.473: КДА 174л, л. 265 об.–268, Кир.-Бел. 6/1083, л. 97–99. 872 М-Петр. 91: 94, л 225–228; Ж-O.I. 173: КДА 174л, л. 265 об.–268, Кир.-Бел. 6/1083, л. 97–99. 94, л. 228–230, O.I.473, л. 119–120 об.; М-КДА 174: КДА 174л, л. 262–265, O.I. 100, л. 37 об.–40 об.; М-Погод. 314: Арханг. Д. 71, л. 164–165 и 170 об.–171, Погод, 314, л. 179 об.–181, Солов. 1099/1208, л. 179–180, Соф. 1089 , л. 103–104, Ж-Типог.р. 385: Типогр. 385, л. 48–49. 875 Троска или треска – жердь, кол, щепка (Срезневский И.И. Материалы для Словаря... Т. 3. ч. 2. С. 1003). 878 Ж-Перетц 12: Перетц 12, л. 112 об.–117 об. Потвор – волшебство, колдовство; отравление; зелье, отрава, яд (Сл.РЯ XI–XVII вв. М., 1991. Вып. 17. С. 284). 879 М-КБ 5307787: Кир.-Бел. 530/787, л. 147 об-49 об.; М-Колоб. 176: Колоб. 176, л. 8 об.–9 об.; Вопрошание исповеданию: Чуд. 5, л. 72 об.–78 об.; Ж-O.I. 473: Кир.– Бел. 6/1083, л. 97–99. 885 О суевериях, приметах и гаданиях см.: Гальковский Н. М. Борьба христианства с остатками язычества... Т. 1. С. 256–313. 895 Румянц. 373, л. 259–261 об., Опубл : Востоков А.Х. Описание русских и словенских рукописей Румянцевского музеума. С. 551–552; Гальковский Н.М. Борьба христианства с остатками язычества.. Т. 2. С. 92–95. 901 Подробный анализ эволюции славянских представлений о роде и роженицах см. в книге Гальковский Н.М. Борьба христианства с остатками язычества... Т. 1. С 153–191. 902 Ж-Погод. 314: Арханг. Д. 71, л. 165 об.–166, Погод. 314, л. 181–181 об., Солов. 1099/1208, л. 180–180 об., Соф. 1089 , л. 105–105 об.; Ж-Арханг. 38: Арханг. Д. 38, л. 74–76; Арханг. Д. 72, л. 50–53, Арханг. Д. |
| Среди рукописей с исповедными вопросниками выделяются те, которые были написаны в Кирилло-Белозерском монастыре, особенно книгописцем Ефросином. Так, в двух различных по содержанию сборниках, написанных последовательно (в 1450–1470-х гг. и 1470–1490-х гг.), помимо отдельных епитимийных и канонических правил, почерком Ефросина выписаны два вопросника: М-КБ 2271099 и КрЖ-КБ 22/1099. 178 Они записаны среди прочих статей этих сборников, без чина исповеди, как будто просто для сведения. Учитывая, что сборники появились с разницей примерно в 20 лет, а тексты вопросников буквально повторяют друг друга, можно предположить, что вопросники были переписаны из одного сборника в другой. Это уникальный случай, когда вопросники переписываются не в практических целях, а как интересующий владельца текст: использовать данные сборники для исповеди было бы чрезвычайно неудобно, поскольку в них нет исповедальных молитв. Обе рукописи принадлежали Ефросину и исповедные тексты записаны его почерком, поэтому можно считать Ефросина их автором. Одним из непосредственных источников вопросника М-КБ 22/1099 послужил покаянный текст XIV в. Покаянье; 179 другим источником, по всей видимости, было епитимийное правило, а не вопросник. Об этом можно судить, поскольку вспомогательный глагол 2-го лица встречается только в статьях, заимствованных из Покаянья, а остальные статьи сформулированы в 3-м лице; «Аще ли с своею женою преже брака был есть, и робе отроча велел погубити, пост 3 лета». 180 Состав рукописи во многом зависел от её создателя. В одних рукописях мы встречаем единственный, чрезвычайно сокращённый, перечисляющий только основные молитвы чин исповеди; в других же находится несколько чинов, предназначенных для разных случаев: для исповеди умирающих, мирян, священников, монашествующих (выше уже упоминалось о подобной рукописи). 181 В таких списках обычно хотя бы один из имеющихся чинов расписан чрезвычайно подробно, до мельчайших деталей; в нем, как правило, находится несколько вопросников и поновлений, дополняющих друг друга. К рукописям этого типа относится требник из собрания Н.М Михайловского, в котором записаны последовательно: обычный чин исповеди, без вопросников, но с описывавшимся выше Наставлением-вопросником духовникам и кратким поновлением; затем краткое «Последование причащения больных», где нет ни вопросников, ни поновлений; и, наконец, обширный чин исповеди, содержащий различные поновления и вопросники, как адресованные мирянам (М-Мих. Q 9, Ж Мих. Q 9), так и монахам и священникам (в основных редакциях). 182 |
| Поскольку никто не знает всех смыслов Свящ. Писания, нельзя считать толкования Савонаролы заведомо ложными; более того, в истинности многих относящихся к реформированию Церкви идей, к-рые Савонарола преподносил как пророчества, образованный христианин может убедиться, используя средства естественного разума и содержание божественного откровения (Ibid. S. 149). Отзыв К. демонстрирует, что, несмотря на признание высшего авторитета папы Римского в католич. Церкви, он допускал возможность возникновения ситуации, когда долгом христианина окажется противостояние папе Римскому, действующему вопреки «божественному закону»; связанное с реализацией евангельских заповедей общее благо католической Церкви К. считал более высокой ценностью, чем незыблемость канонического и иерархического строя Церкви (ср.: Fragnito. 1969. P. 120-125; Gleason. 1993. P. 91-92). К. на службе Венецианской республики (1518-1535) Впервые добиться избрания на гос. должность в Венецианской республике К. удалось в 1518 г.: он стал одним из 3 чиновников, ответственных за учет земель с целью их последующего использования для оплаты гос. долга Венеции перед гражданами. После ряда неудачных попыток в 1518-1520 гг. получить назначение на должность венецианского посла во Франции и в Риме, 24 сент. 1520 г. К. был избран постоянным послом (orator) к имп. Карлу V (1519-1556), к-рый в 1519 г. получил необходимые для признания его императором Свящ. Римской империи голоса коллегии герм. курфюрстов, однако до 1530 г. не был коронован папой Римским, вслед. чего в официальных документах нередко именовался лишь «избранным императором». Задачей К. была защита интересов Венеции в сложных условиях 4-й из Итальянских войн (1521-1526) между Испанией, возглавляемой имп. Карлом V, и Францией, во главе которой стоял кор. Франциск I (1515-1547). До 1523 г. Венецианская республика поддерживала кор. Франциска I и считала франц. присутствие в Италии выгодным для Венеции; К. стремился оправдать такую политику Венеции перед имп. Карлом V, не допустить враждебных действий против Венеции с его стороны, а также по возможности воспрепятствовать приближению имп. войск в Италии к находившимся под контролем Венеции территориям (см.: Gleason. 1993. P. 27-31). В венецианских архивах сохранились донесения К. властям Венецианской республики (всего более 350 документов; по большей части неопубл.), являющиеся ценным источником сведений по европ. политической истории нач. XVI в. (отрывки донесений см.: Dittrich. 1881. S. 9-26, 252-258; см. также: Sanuto. 1891-1904. Vol. 30-39; Calendar of State Papers and Manuscripts. 1869. Vol. 3). Дож А. Гритти дает посольские поручения Г. Контарини. Миниатюра из «Commissione del doge Andrea Gritti». Ок. 1571 г. (Venezia. Biblioteca del Museo Correr. Classe III 1099. Fol. 1) Дож А. Гритти дает посольские поручения Г. Контарини. Миниатюра из «Commissione del doge Andrea Gritti». Ок. 1571 г. (Venezia. Biblioteca del Museo Correr. Classe III 1099. Fol. 1) |
| Первые упоминания о князе-иноке в летописи связаны с событиями междоусобной войны 1097-1100 гг., начало к-рой положило вероломное ослепление владимиро-волынским кн. Давидом Игоревичем теребовльского кн. Василия (Василька) Ростиславича (1097). В этот период Святослав Давидович воевал на стороне киевского кн. Святополка Изяславича (1093-1113). По всей видимости, он следовал воле отца, к-рый благодаря поддержке Святополка в 1097 г. получил черниговский стол, сменив на нем младшего брата Олега (решение Любечского съезда). В составе войск киевского князя Святослав в течение 7 недель осаждал Владимир Волынский, где укрывался Давид Игоревич. После взятия города (9 апр. 1099) и бегства владимирского князя в Польшу участвовал в сражении на Рожни (урочище в верховьях Зап. Буга к востоку от Звенигорода) против Володаря и Василька Ростиславичей, но в результате поражения вместе с киевским князем, его сыновьями и племянниками бежал с поля битвы во Владимир. Отсюда Святополк послал своего старшего сына Ярослава за помощью в Венгрию, а сам направился в Киев. Во Владимире он оставил сына Мстислава, а в Луцке посадил Святослава. Отсутствием Святополка воспользовался Давид, к-рый вернулся на Русь и при помощи половецких отрядов под Перемышлем разгромил находящийся в союзе с киевским князем венг. отряд. После этого он начал готовиться к осаде Владимира. Первостепенной задачей Давида было предупредить внезапное появление киевских полков под стенами города. С этой целью он навязал Святославу соглашение, по к-рому луцкий князь должен был уведомить его о возможном движении Святополка. В ходе начавшейся 12 июня 1099 г. осады был убит Мстислав Святополчич, и из Киева в помощь осажденным были направлены войска под командованием воеводы Путяты. Когда полки подошли к Луцку, к ним примкнул Святослав, предварительно арестовав находящихся у него Давидовых «мужей». Внезапное нападение 5 авг. на лагерь Давида под стенами Владимира предопределило успех похода. Осада была снята, власть в городе перешла в руки Василя, посадника Святополка, после чего Святослав вернулся в Луцк, а Путята - в Киев. Однако вскоре при содействии половцев Давид вернул себе контроль сначала над Луцком, а позже и над Владимиром. В этой ситуации Святославу ничего не оставалось, как покинуть Волынь и вернуться к отцу в Чернигов. |
| Столь замечательное совпадение данных источников было замечено еще Ф. Шаландоном (Chalandon, Essai..., рр. 208— 212), но решительно отвергалось Ч. Дэвидом (David, Robert Curthose, рр. 230—244), во-первых, потому, что сведения Альберта подчас носят легендарный характер; во-вторых, потому что они противоречат данным Раймунда Ажильского и других западных хронистов. Однако, как это прекрасно сознает сам Ч. Дэвид, свидетельства наших источников о Латтакии этого периода вообще очень противоречивы, и поэтому мы не вправе пренебрегать совпадением данных двух источников, создававшихся совершенно независимо друг от друга. Следует отметить, что такие серьезные исследователи, как Р. Груссе (Grousset, Histoire..., рр. 318—319), К. Каэн (Cahen, La Syrie du Nord..., рр. 208, 222), относятся к рассказу Альберта с доверием и не сомневаются в факте передачи Латтакии в начале 1099 г. Подробней по этому вопросу см. Любарский, Замечания..., стр. 49—50. 1151 Антарад или Тортоса. 1152 ταπακας τς Δαμασκο. Как и во многих других случаях, Анна принимает за личное имя наименование титула: Атабег Дамасский — это, по-видимому, не кто иной, как Тугтегин — атабег Дукака, сына сельджукского султана Тутуша, правителя Дамаска (см.: Стэнли Лэн-Пуль, Мусульманские династии, стр. 135; «Encyclopédie de Islam», IV, р. 873). Хронологически Анна относит взятие Тортосы ко времени похода крестоносцев из Антиохии в Иерусалим (февраль 1099 г.); сообщаемые ею факты совпадают с известными нам сведениями о вторичном взятии Тортосы войсками Сен-Жилля в начале 1102 г. Именно тогда, вторично прибыв в Сирию, по пути из Латтакии в Иерусалим Сен-Жилль, отделившись от остальных крестоносцев, с помощью генуэзского флота захватил Тортосу. После этого против него и выступило войско Дукака (см. Alb. Aq., VIII, 43; Cafaro, XXIII). 1153 Подробнее всего об этой битве рассказывается у Ибн аль-Асира, по словам которого сражение произошло под Триполи, и Раймунд, несмотря на немногочисленность своего войска (около 300 воинов против двух тысяч), нанес сокрушительное поражение врагу. Арабский историк Сибт ибн аль-Джаузи и генуэзский хронист Кафаро подтверждают свидетельство Анны, что эта битва была под Тортосой (Grousset, Histoire..., рр. 337—338). |
| Это становится особенно явственным, как только речь заходит об освещении крестовых походов, потому что историк не скачет с крестоносцами в Святую Землю как своего рода военный корреспондент, чтобы в конце концов возвратиться вспять с ними и с их церковью, а уже давно находится в Святой Земле, со смешанными чувствами наблюдает за приближением отважных крестоносцев и за их деяниями, через какое-то время видит, как они, постыженные, удаляются, а сам остается в стране — и для него все это в целом не более чем преходящий эпизод чужеземного западного владычества. И если поставить целью подробное изложение истории Церкви в Святой Земле, то, конечно, ни в коем случае нельзя ни пожелать исключения этого ее эпизода, ни осуществить такое исключение. Но отсюда еще не следует, что можно пожертвовать собственно постоянным предметом такого исследования — греко-арабским Православием Святой Земли. Особого внимания заслуживает вопрос о том, как конкретно протекала встреча западно-католического христианства с восточно-православным, привела ли она к согласию или же к напряженности и столкновениям, стало ли прибытие освободителей действительным освобождением для угнетенных, как справлялись обе стороны с возросшими к тому времени различиями, не произошло ли для одних или других нечто вроде культурного шока, каким образом обе стороны расценивали тот факт, что ко времени взятия Иерусалима уже 45 лет как было разорвано единение халкидонско-православной и западно-католической Церквей, и рассматривали ли тогда общность Церквей как всего-навсего претерпевшую ущерб или же как уже разорванную. Однако же я, невзирая на наличие целых библиотек исторических сочинений о крестовых походах и о государстве крестоносцев[ 4 ], не нашел практически никакой литературы по этим вопросам кроме беглых указаний от случая к случаю на то, что схизма 1054 года затронула только Рим и Константинополь, но не мелхитские восточные Церкви, и что отношения между латинянами и местными христианами были очень хорошими. Несколько омрачает эту благостную картину то, что на все время владычества крестоносцев в Святой Земле (1099–1187) резиденция Иерусалимских патриархов была перенесена в Константинополь. |
| На уровне применения это как будто подтверждается тем фактом, что ошибка в отношении «сакраментального достоинства, если только она не является определяющей для волеизъявления, не наносит ущерба брачному соглашению» (кан. 1099). Отсюда было бы необходимо заключить, что для матримониального канонического права сакраментальность этого договора абсолютно независима от веры брачующихся и связана исключительно с верой католической Церкви. Такое понимание неоднократно подвергалось критике с разных сторон, будучи обвинено в чрезмерном автоматизме 579 . Во всяком случае, оно противоречит как некоторым предписаниям Кодекса, так и – прежде всего! – экклезиологии общения и вновь открытому церковному измерению таинства, которые отстаивает Второй Ватиканский собор. Конечно, для католической теологии таинств не является новостью тот факт, что личная вера отдельного человека играет относительно подчиненную роль в сравнении с ролью общинной веры в осуществление таинства. Примером тому может служить крещение детей. Однако отсюда не следует, что вера отдельного христианина вообще не имеет значения для действительности совершения таинства, а также что это отсутствие значения надлежит особо подчеркивать в канонических нормах, относящихся к таинству брака. Эти нормы, очевидно, должны наилучшим образом гарантировать юридическую надежность, дабы, насколько возможно, избежать недействительности заключения браков. В самом деле, как ошибка относительно сакраментальности, сыгравшая определяющую роль для волеизъяв ления одного из брачующихся (кан. 1099), так и позитивный волевой акт, которым один из них исключает сакраментальность (кан. 1101 § 2), затрагивают самое существо брачного соглашения и препятствуют действительности брака. Таким образом, на негативном уровне вера отдельного человека, если она определяет волю к заключению брака, влияет на действительность или недействительность таинства 580 . Итак, в свете соборной экклезиологии, глубоко проникнутой принципом постепенности в общении, вера отдельного христианина в том, что касается сакраментальности брака, тоже не может быть полностью отделена от ее конкретной церковной принадлежности. |
| 187 Johns J. Christianity and Islam. P. 185. Ср.: Mayer H.E. Latins, Muslims and Greeks in the Kingdom of Jerusalem//History 63 (1978). 175–192. 188 Краткий обзор см.: Runciman S. The Eastern Schism. P. 99–100, 139–140 [Рансимен С. Восточная схизма. С. 83–84, 116–117]. Единого научного подхода к истории восточных патриархатов в эпоху Крестовых походов не существует. Несмотря на огромную ценность книги Б. Гамильтона «The Latin Church in the Crusader States», этот автор неизбежно уделяет основное внимание латинскому церковному присутствию на Востоке. Не рассматривается в его работе и Александрия. 192 Удобный список имен и дат правления см.: Hamilton В. The Latin Church in the Crusader States. P. 374. Об их пребывании в Константинополе см.: Gautier P. Jean V ÍOxite patriarche d’Antioche. P. 155; Papadakis A. Antioch Patriarchate//ODB. Vol. 1. P. 116–117; Papadopoulos Ch. The Church of Antioch during Seljuk and Frankish rule in Syria//Theologia 16 (1938). P. 97–117; 193207 (на греч. яз.). 193 Ср.: Every G. Syrian Christians in Jerusalem, 1183–1283//Eastern Churches Quarterly 7 (1947). P. 46–54; полный список имен, начиная Симеоном (1099) и заканчивая Фаддеем (ок. 1296), см.: Hamilton В. The Latin Church in the Crusader States. P. 374. 194 Cowdrey H.E.J. The Gregorian Papacy, Byzantium, and the First Crusade//BF 13 (1988). P. 168 (145–169). 196 Schmandt R.H. Public Opinion, the Schism, and the Fourth Crusade//Diakonia 3 (1968). P. 284–299. Хотя после 1099 года Запад утратил свое военное превосходство, современная наука полагает, что внутри западного общества не возникло оппозиции идее крестовых походов. Она по–прежнему вызывала энтузиазм и лишь изредка подвергалась нападкам или критике. Более того, на Западе было очень мало тех, кто считал крестовые походы препятствием или неподходящим способом христианизации мусульман. См.: Siherry Е. Criticism of Crusading, 1095–1274. Oxford, 1985. 197 Runciman S. Byzantium and the Crusades//The Meeting of Two Worlds. P. 20. О роли цистерцианцев во II Крестовом походе см.: Willems Е. Citeaux et la scconde croisade//Revue d’histoire ecclesiastique 49 (1954). P. 116–151. |
|
|
