| -учебные заведения молодых людей, хотя и не-русских подданных, но исповедающих православную веру» 358 . Первоначально из Болгарии «для вящшего утверждения православия» предписано принимать по 4 юноши в спб. и моск. семинарии, чтобы по окончании курса они заменялись другими. Вследствие ходатайства попечителей болгар, предписано внушить ученикам из Болгарии ехать на службу на родину (1853 г.). В 1850 г. по донесению управляющего генеральным консульством в Сербии, сербское правительство решило не посылать молодых сербов в Париж и германские университеты, «дабы они не заразились господствующими там идеями», но отправлять в Россию. В силу этого последовало предписание в февр. 1850 г. о свободном и немедленном принятии сербов в дух. -учебные заведения. В 1855 г. по Высочайшему повелению приняты в низшее отд. семинарии черногорцы (Спасоэ Перович и Филлип Ябучанин), относительно которых св. Синод определил «не подчинять их во всей строгости правилам о поступлении». В 1857 г. затребованы были из спб. семинарии краткие программы семин. предметов, для сообщения молодым людям из славян. В этом году поступили: черногорец Март Церович, по ходатайству об. -прокурора, и сербы Илья Боевич и Симо Костратович, по ходатайству управляющего минист. иностр. дел; но первые два в нач. 1859 г. вышли по болезни. Принимали также греков и сирийцев. В 1858 г. принята в низш. отд. греческий уроженец Ив. Георгиадес, вследствие письма об. -прокурора тр. Толстого к митр. Григорию; в следующем году приняты: сын константинопольского священника Конст. Иеропэс, два серба – из Шабачской семинарии и из Дамаска – Геориий Ибраим Маркос. В 1860 г. по распоряжению об. -прокурора, принят был сирийский уроженец Дим. Насралла-Башбаш, но чрез 4 месяца уволен, с утверждения об. -прокурора, вследствие представления семин. правления о том, что он только русский букварь успел выучить в 2 месяца и не знает ни грамматики, ни арифметики, почему бесполезно для него оставаться в семинарии; а в училище поступить ему уже поздно, так как имел под 30 лет. |
| Тяжесть положения архиерея-воссоединителя усиливалась частым несоответствием своему назначению правительственных чиновников в Западном крае, которые или не понимали этно-конфессиональной специфики региона или вполне сознательно становились послушным орудием в руках сторонников возрождения Реи Посполитой. Негативное отношение к личности Семашко демонстрировали Виленские генерал-губернаторы Ф.Я. Миркович, И.Г. Бибиков, В.И. Назимов. Нападкам с разных сторон высокопреосвященный Иосиф противопоставил строгую законность и последовательность действий. Он скрупулезно не оставлял без внимания ни одного случая проявления враждебности против воссоединенных и неуклонно добивался восстановления законного порядка. Для этого он постоянно с официальными отношениями обращался как в правительственные инстанции, так и к католическому Высшему церковному управлению в России. Благодаря его твердому руководству католический прозелитизм среди бывших униатов в 1840–1850 гг. не получил распространения. Полагая свое поприще как церковным, так и государственным высокопреосвященный Иосиф наблюдал и за общественно-политической обстановкой в крае. Она в 1850 гг. становилась все более неблагоприятной. Это дало ему повод 10 января 1855 г. обратиться к императору Николаю I через обер-прокурора Св. Синода с конфиденциальным письмом. В нем он предупреждал государя о неблагонадежности чиновников края, среди которых вопреки существовавшим после восстания 1830–1831 гг. запретам оказалось значительно число польских патриотов, явно ведших против России подрывную деятельность. Согласно негласно собранным Семашко данным среди чиновников разных ведомств в Виленской и Гродненской губерниях было 723 католика и только 140 православных. Отсюда он делал неутешительный вывод: «Православное население Виленской и Гродненской губерний, числом почти в семьсот тысяч народа, зависит почти совершенно от произвола Римлян, господствующих над оным посредством помещиков и посредством местных правительственных и судебных властей». Ответ на это письмо он не получил из-за смерти монарха. |
| Значительную роль М. сыграл в ослаблении полемики о различии в обрядах присоединения инославных к Православию в Русской и Восточной Церквах, к-рая находилась в центре внимания европ. дипломатической и церковной общественности. Полемика была инициирована брит. дипломатией с целью внести раскол в отношения между Русской и Греко-Восточной Церквами ( Смирнова И. Ю. Полемика о «присоединении инославных» и ее церк.-дипломатич. значение в канун Крымской войны (1850-1852 гг.)//Евразия: духовные традиции народов. 2012. 4. С. 108-131). Во время 2-го путешествия на Восток (1849-1850) при встрече с патриархом Констанцием I (с к-рым М. был лично знаком с 1830) М. поднял вопрос о неперекрещивании католиков и лютеран, поскольку повторное крещение может стать причиной разрыва между Русской и Греческой Церквами. По словам М., он «убедил патриарха», но тот «опасался противудействия своих собратий» (РНБ ОР. Ф. 498. 78. Л. 4, 4 об.). По желанию патриарха М. представил ему копии грамоты патриарха К-польского Иеремии III царю Петру I Алексеевичу (1718) и ответа вост. патриархов англиканским епископам (1723) о неперекрещивании инославных. Подлинники грамот хранились в Синоде, сделанные с них списки были заверены митрополитами Новгородским, С.-Петербургским, Эстляндским и Финляндским Никанором (Клементьевским) и Московским Филаретом (Дроздовым). По вопросам «полемики о неперекрещивании» инославных М. состоял в переписке с диаконом англикан. Церкви У. Палмером, перешедшим в 1855 г. в католичество. В своей кн. «Question religieuse d " Orient et d " Occident» (1856-1859) М. поместил статью о Палмере. М. не остался безучастным к попыткам решения греко-болг. вопроса, ходатайствовал о возвращении из заточения Макариопольского еп. Илариона (Михайловского ; впосл. митрополит Тырновский), во время своего 2-го путешествия на Восток убеждал К-польского патриарха Анфима IV и присутствовавших на встрече митрополитов Никомидийского Дионисия (Котакиса) и Кизического Иоакима (Коккодиса (Курсулудиса); впосл. К-польский патриарх Иоаким II ) не притеснять болгар (РНБ ОР. Ф. 498. 78. Л. 3 об.- 4). В нач. 70-х гг. XIX в. М. предлагал послу в К-поле гр. Н. П. Игнатьеву направить его на неск. месяцев на Восток, надеясь использовать личные связи для мирного решения вопроса, но получил отказ. М. состоял в оживленной переписке с участниками всех сторон обострявшегося конфликта, приведшего к объявлению болг. схизмы. Небольшая часть переписки М. с патриархом К-польским Григорием VI (до июня 1871), экзархом Болгарии Анфимом I (Чалыковым) , К-польским патриархом Анфимом VI , Иерусалимским патриархом Кириллом II , патриархом Антиохийским Иерофеем , митр. Сербским Михаилом (Йовановичем) была издана в янв. 1873 г. В книгу вошли 22 письма за период с 1 сент. 1871 по 5 февр. 1873 г. ( Муравьёв. Переписка с Вост. иерархами. 1873). М. призывал к взаимным уступкам и обличал тех, кто в решении церковных вопросов руководствовались житейскими страстями и поощряли проявление национальной неприязни. |
| Лопатин, Лев Михайлович — философ спиритуалистического направления, преимущественно психолог. Родился в 1855 г.; окончил Московский университет. Состоит профессором Московского университета и высших женских курсов, председателем московского психологического общества и редактором журнала общества “Вопросы философии и психологии.” Главный труд Лопатина: “Положительные задачи философии” (М., 1886—1891). Во всех своих работах Лопатин энергично настаивает на необходимости умозрительного начала во всяком цельном миросозерцании. Обзор умозрительных понятий о действительности приводит Лопатина к системе конкретного спиритуализма или к психологической метафизике. В вопросе о существовании мирового порядка Лопатин примыкает к Лейбницевой монадологии. Все работы Лопатина тщательно продуманы и отличаются обстоятельностью аргументации, при простом и одушевленном изложении. ФЛЕРОВСКИЙ — псевдоним русского публициста Василия Васильевича Берви (см. Берви-Флеровский). КАРЕЕВ, Николай Иванович (1850—1931), русский историк, философ, социолог. Родился 24 ноября (6 декабря) августа 1850 в семье мелкопоместного дворянина в Москве. Получил дворянское воспитание, окончил 1-ю Московскую губернскую гимназию. По окончании гимназии в 1869 поступил на историко-филологический факультет Московского университета. Учился у Ф.И.Буслаева, С.М.Соловьева, В.И.Герье. Был сторонником русско-польского сближения на основе равноправного партнерства, отрицавшего политику самодержавия. По мнению Кареева, история — это наука преимущественно эмпирическая и описательная (“кладовая фактов”), а философия истории — наука теоретическая и конкретно-историческая, исследующая закономерности общественных изменений. Важнейшими в историческом процессе являются экономический и социальный факторы. Вместе с тем большое значение для исторического прогресса имеют идеи, умственная жизнь общества, деятельность отдельных личностей. После октябрьского переворота не эмигрировал. Но публиковать статьи и книги становилось все труднее. В условиях коммунистической перестройки высшего образования как “буржуазный” специалист был уволен из университета. |
| 41 Под именем пророков ап. Павел бесспорно здесь разумеет тех духовных деятелей, о которых он упоминает ниже и в других местах своих посланий 14,3–5.24.25.29–31, 1Тимоф.4,14 , и о которых св. Иоанн Златоуст справедливо замечает: «пророчествуяй, вся от Духа вещает, а учай иногда и от своего разума беседует» (Москва. 1840 г. стр. 271 на обороте). Такие особенности усвояет пророку и ап. Павел: 14,24.25.29–31. 44 И. Златоуст в своем толковании со слов языческих писателей, для нас впрочем потерянных, описывает некоторые из таких оракульских изречений (cм.edim. Pariss. 1732 г. т.10. стр. 259. 260). 46 В приведенном месте (ст.28) выражение μη ντα указывает не на то, что как бы не существует (Meyer, Dewette), но на такое существо, бытие которого хотя действительно, но не соответствует своему понятию. – Общая мысль этого места вытекает из заключительного стиха 29. 49 Такая мысль прямо вытекает из того, что говорит Ап. Павел об открытии пророческой речи (14,30). 50 Из всех духовных даров, исчисленных ап. Павлом, дар языков или так называется «глоссолалия» обращала на себя преимущественное внимание западных толковников. Ею одинаково занимались и католические и ортодоксальные протестантские и рационалические толковники. Из католических исследований лучшим считается исследование Енгльмана (Mainz 1848 г.), увенчанное премией. Самостоятельностью и оригинальностью взгляда отличаются исследования Фрэшаммера (Charismen 1850), Майера (Glossolalie d.apost. Zeit. 1855), Гильгенфельда (Glossolalie 1850), Вильрота, Шульца (Gabe der Sprachen, 1886 г.). 51 Мейер, Де Ветте, Визлер и мн.др., преимуществено рационалистические толковники держатся этого взгляда. 52 Читаем это место в греческом тексте, согласно нашему славянскому переводу, в таком виде: τ μν σημεα… ν πσ πομον, ν σημεοις.. где предлог ν, дважды употребленный пред πομον и пред σημεοις, очевидно указывает на характеристику апостольского служения с двух сторон – человеческой и божественной. 53 После того как ап. Павел в первом послании к Коринфянам исцеления болезней разного рода отнес к особому дару Св. Духа под действиями сил (νεργμασι δυνμεων), он разумел, как мы выше видели, особое обнаружение могущества Божия в необычайных действиях в видимой ли природе или в жизни человека. Сюда, по всей справедливости, древние толковники могли причислить доставляемое тогда верующим торжество над стихиями мира и даже над самой смертью, если это требовалось для убеждения, назидания и наставления обращающихся в христианство. |
| Представление драмы состоялось 14 декабря 1850 г. Театр был полон, автора вызывали дважды, обрадованно сообщал Константин Аксаков Самарину в Петербург. Но первые ряды кресел рассердились на речь Ляпунова, когда им напомнили, что крестьянин – их брат, кричали, что это коммунизм, «не понимая, что слова Ляпунова православные, а где православие, там коммунизма быть не может», считал Аксаков. 2074 Отдельные зрители выкрикивали: «В кандалы бы автора да в Сибирь!» О шуме на спектакле стало известно в Петербурге, цензор драматических сочинений в С.-Петербургском цензурном комитете А. М. Гедеонов затребовал пьесу для повторного чтения. Первое представление драмы оказалось последним. Таким образом, круг завершился: пьеса была разрешена к печатанию в Петербурге и запрещена к представлению там же, что, надо думать, только укрепило Константина Аксакова в чувстве глубокой неприязни к нелюбезному городу. Письма Константина Аксакова Д. А. Оболенскому 1853–1854 гг., как и письма 1847–1848 гг., публикуются впервые. Хотя намерение издать письма, относящиеся к Крымской войне, как наиболее интересные, было: к дневниковой записи В. С. Аксаковой от 6 февраля 1855 г., где речь шла об очередном письме к Оболенскому, комментатор П. Е. Щеголев в подстрочном примечании сообщил, что письма к Оболенскому «будут напечатаны полностью в подготовляемом издании «Сочинений К. С. Аксакова " ». 2075 Щеголев как коллега Е. А. Ляцкого по книгоиздательству «Огни» был хорошо осведомлен о том, что тот готовил собрание сочинений Константина Аксакова. Но в 1915 г. вышел только первый том, состоявший из художественных произведений и переводов. Появлению последующих помешал уже разгоревшийся пожар Первой мировой войны и последующие за ним события в России, не способствовавшие ни изучению наследия славянофилов, ни изданию их трудов. С самого начала войны и даже до неё, когда в 1850 г. возник спор, кому должны принадлежать иерусалимские и вифлеемские святыни, Константин Аксаков (как и все в его семействе) пристально следил за текущими событиями. Аксаковы в то время постоянно жили в Абрамцеве, Константин Аксаков изредка выезжал в Москву, новости в основном узнавали из газет, то есть с опозданием. Как только посланный в Сергиев Посад за почтою показывался на дороге к усадьбе, все в доме собирались вместе, чтобы читать газеты. Восточные дела буквально поглотили Аксаковых, потеснив все другие интересы. |
| В том же году им же там же рукоположен в иеродиакона 18-го и в священника 21-го ноября месяца. В 1847 г. 15 февраля назначен членом внутреннего правления Академии. В том же году 25 марта в академической конгрегационной церкви от высокопреосвященнейшего митрополита награжден набедренником. В 1850 г. 15/19 мая указом Святейшего Синода назначен настоятелем церкви российско-императорской миссии в Афинах, куда и переместился 30 сентября того же года. В 1853 г. 5 апреля, по указу Святейшего Синода, Председателем Священного Синода Элладского митрополитом Аттики Неофитом произведен в соборной церкви Афин в архимандрита. С 1853 г. по 1855 г. состоял членом строительной комиссии по устройству в Афинах собственной церкви императорской русской миссии. В 1860 г. 18 сентября указом Святейшего Синода перемещен в Константинополь настоятелем тамошней Российско-Императорской посольской церкви. В 1863 г., в марте месяце, по поручению Святейшего Синода, отправился на Афон по делу, возникшему о Синайском кодексе Библии 447 . В 1865 г. указом Святейшего Синода от 16 июля командирован в Иерусалим в качестве следователя и заведующего делами тамошней нашей Духовной Миссии. В 1869 г. 5 июня утвержден начальником Иерусалимской Духовной Миссии, каковой пост занимает доселе. Имеет отличия: магистерский крест (20 февраля 1846 г.), синодальный наперсный крест (23 апреля 1850 г.), кабинетный крест с драгоценными камнями (17 февраля 1853 г.), медный крест за Крымскую войну с бронзовой медалью на голубой ленте (15 мая 1857 г.), наперсный крест на красной ленте Иерусалимской Патриархии (30 августа 1884 г.), золотой знак Императорского Православного Палестинского Общества (21 мая 1882 г.) и орденские знаки: Командорский крест греческого ордена Спасителя (10 сентября 1860 г.) и Российско-Императорские ордена: Св. Анны 1-й степени (20 марта 1885 г.) и св. Владимира 2-й степени (1 октября 1888 г.). Состоит в звании почетного и действительного члена 15-ти разных ученых обществ и учебных заведений отечественных и иностранных. |
| Из научных трудов Г. Бругша наиболее ценным является его капитальный Hieroglyphisch – demotisches Wörterbuch (I–IV Leipz. 1867 слл.; V–VII [Suppl.] ib. 1880 слл.). Из других работ его замечательны: упоминавшееся уже выше письмо к Э. де-Ружэ: Lettre à М. de Bougé au sujet de la découverte d’ un manuscrit bilingue sur papyrus en écriture démotico – égyptienne et en grec cursif de l’ an 114 av. notre ère (1850); De natura et indole linguae popularis Aegyptiorum (1850); Liber metempsychosis – латинский перевод иератического сочинения (1851); Grammaire démotique contenant les principes généraux de la langue et de l’ écriture (1855); Geographische Inschriften altägypt. Denkmäler (I t. – Древний Египет 1857, II т. – Соседние с Египтом страны 1858, III т. – География Египта по памятникам эпохи Птолемеев и римлян (1860); Histoire d’ Egypte dès les premiers temps de son existence jusqu’ à nos jours I (1859; 2-ое изд. 1876); Recueil de monuments égyptiens dessinés sur les lieux I–II (1862–63); Die ägyptische Gräberwelt (1867; русск. пер. в «Русск. Вестнике» за 1870 г.); Die Sage von der geflûgelthen Sonnenscheibe (1870); Hiéroglyphische Grammatik für Studierende (1872); L» xkode et les monuments égyptiens (1875); Geschichte Aegyptens unter den Pharaonen (1877; первый английский перевод появился в 1881 г.; русск. пер. Властова – в 1880 г.); Dictionnairie géographique de l’ ancienne Egypte (1879 след.); Thesaurus inscriptionum Aegyptiacarum. Altägyptische Inschriften gesammelt, verglichen, übertragen, erläutert und autographiert (Лпц. 1883–1891; это капитальное издание состоит из шести томов in 4°: I Астрономические и астрологические надписи, II – Календарные надписи, III – Географические надписи, IV – Мифологические надписи, V – Исторические и биографические надписи, VI – Различные другие надписи); Religion und Mythologie der alten Aegypter I, 1884; II, 1888; Die Aegyptologie (Лпц. 1891 – подробный очерк всего сделанного до 90-х годов прошлого столетия в области изучения письма, языка, литературы, религии, государственного строя, науки, этнографии, географии и истории Древнего Египта). |
| Теперь о тибетских путешествиях Блаватской. Если Е. П. и побывала в Тибете в 1850-е гг., как об этом пишут её биографы, то только в Тибете Малом, т. е. в Ладакхе, и/или в приграничном Сиккиме. (Вплоть до 1861 г., когда англичане установили свой протекторат над Сиккимом, это пригималайское княжество находилось в вассальной зависимости от Тибета.) Тибет Большой, или собственно Тибет, вплоть до самого конца XIX в., был практически недоступен для западных путешественников по причине изоляционистской политики его властей. Находясь под опекой (так называемым сюзеренитетом) Китая, далай-ламы строго исполняли предписания маньчжурских правителей Великой Цинской Империи, стремившихся оградить свои западные территории (Монголию, Синьцзян и Тибет) от нежелательного иностранного влияния. Проникновение любого иностранца (в том числе российских буддистов-паломников, бурят и калмыков) на территорию Тибета было сопряжено с огромным риском. Особенно бдительно тибетцы охраняли южные границы своей страны – прежде всего от англичан, которые к середине XIX в. подчинили себе большую часть Индийского субконтинента. Можно буквально пересчитать по пальцам западных путешественников по Тибету в 1840-е – 1850-е гг.: это французские монахи, лазаристы Э. Гюк и Ж. Габэ (1844–1846), последние из европейцев, кому удалось побывать в Лхасе; англичане Генри и Роберт Стрэчи (1846–1849) и немецкие исследователи братья Герман, Адольф и Роберт Шлагинтвейт (1855–1857), исследовавшие в основном высокогорный западный Тибет (провинция Нгари) 69 . Но даже если предположить невозможное, что Блаватской каким-то образом (скажем, загримировавшись под тибетку) удалось проникнуть в негостеприимную «Снежную Страну», она не смогла бы долгое время оставаться там незамеченной. Не знавшая ни тибетского, ни какого-либо другого восточного языка, она, несомненно, привлекла бы к себе внимание местных жителей. Её нахождение в Тибете рано или поздно стало бы известно тибетским властям, а это повлекло бы за собой немедленную расправу не только с ней самой, но и с её сообщниками-тибетцами. |
| В С.-Петербурге иеромонах, студент и архимандрит перевели с французского на русский язык известную книжицу аббата Мишона о св. местах, разделив её на три равные части. Сей перевод с двумя раскрашенными планами Святогробского храма (их изготовил студент Соловьёв) и с чертежом Гефсиманской церкви (чертёж сделан иеромонахом Феофаном) представлен митрополиту новгородскому. По окончании сего общего труда каждый занялся своим делом, иеромонах – обработкой своих прежних творений, студент – переводом вышеупомянутой арабской летописи с начала её, а настоятель их перевёл с еллинского два канона на Рождество Христово и один на Сретение Господне, пересмотрел и приготовил в печать своё второе путешествие по Синайскому полуострову и Эт-Тихской пустыне и начал писать отчёт о действиях своих в Иерусалиме. Таковы были занятия нашей духовной миссии иерусалимской в течение седьмого года её послушания. Хвала Богу, подателю смысла и ведения! Александро-невская лавра. 20 января 1855 года. 151 В отчёте помещено послание к кафоликосу, которое мы опускаем, так как оно напечатано в Трудах Киевской Духовной Академии, 1866 г., 2. Ред. 152 Опускаем эти строки, так как всё письмо напечатано. См. Арх. Порфирий Александрийская патриархия, стр. 179 сл., изд. Имп. Академии Наук. СПб. 1898. Ред. 153 Опускаем эти образцы, так как литургии коптов в переводе с издания Ренодо (Liturgiarum orientalium collectio stndio Eus. Renaudot. Paris. 1847) напечатаны арх. Порфирием в Путешествии по Египту, стр. 119 сл. СПб. 1856. Ред. 154 Отчёт отправлен В.П. Титову 21 февраля 1850 г. при следующем письме: На основании § 12 данной мне инструкции представляю вам при сем отчёт об учёных занятиях нашей духовной миссии в течение прошлого года и при нём 12 статей разного содержании и две картинки (образ армянского царя и портрет государя Шои). 155 Отчёт этот (Рукопись Порфирия I Аа / 4 =14), составляющий приблизительно 200 печатных страниц, был написан арх. Порфирием в течение 1851 г. и отправлялся им частями нашему посланнику В.П. |
|
|
