| Ещё больше затруднение всякого рода встречалось при осуществлении главной миссии о восстановлении православной истины в крае и о привлечении к ней униатов, насильственно отторгнутых. Прежде всего, был крайне унижен авторитет православия, которое прямо звали «верой жидовской» 225 , и кощунственно издевались над «русскими дурачками» 226 , которые держатся «холопского» исповедания 227 , почему православных и даже униатов в награду переводили в католичество 228 . С другой стороны, «друзья его католики и униаты», «добрые приятели полячки», «злобные полячишки» всячески тормозили дело, распространяя «разные гнусные клеветы и вредные в политическом отношении мысли»: сочинялись «злейшие жалобы на Греко-Российское Епархиальное начальство», а «в Полоцке уже прямо писали Государю ябеднические бумаги»; так «в особенности пред встречным и поперечным поносили имя Смарагда и честь его чернили страшными вымышленными клеветами» 229 . Богатые и влиятельные помещики ставили всякие препоны, агитаторы поддерживались 230 , чиновники в большинстве действовали против православия 231 , готовые с радостью продать его за грош 232 и причинить ему прямой вред 233 . Где мы хотели только возвратить себе исконное наследие православия, – там попустительство дошло до того, что митр. Филарет 6 марта 1834 г. писал С.Д. Нечаеву: «с безумной дерзостью нападают паписты на православие, и уверены, что пред Российским правительством и дерзость их им не опасна, и безумное их им не постыдно» 234 . При недостатке помощников Полоцкому архиерею приходилось всё выносить на своих плечах, но тут возникали новые преграды и осложнения. Обязав Смарагда повидаться на пути в Полоцк и столковаться с Могилёвским епископом и Витебским гражданским начальством 235 , в Петербурге надавали ему чиновничьих инструкций, стеснявших свободу и энергию, а иногда прямо противных его натуре, когда внушалось действовать «неприметным образом» 236 , т. е. каким-то явно неестественным способом. Разумеется, Смарагд не мог этого исполнить и вызывал к себе сверху подозрение вместо помощи. Атмосфера везде была до крайности тягостная, – и «в сей стране иноверной и упоенной духом иезуитским» 237 Смарагд чувствовал себя «находящимся в гнездилище лукавых и враждебных воспитанников иезуитских, все коварные взгляды свои на него преимущественно обращающих» 238 и заставлявших с тревогой охранять и православных и униатов от католических козней 239 . Отсюда создавались иногда такие трагические коллизии, что в казённом имении Езерище (Городищенского уезда Витебской губернии) якобы хотели утопить в озере губернатора Н.И. Шредера и Смарагда 240 , а ревностные помощники последнего и действительно пострадали, даже поплатились жизнью 241 : так, ключарь Полоцкого кафедрального собора о. Стефан Петрашень 20 июля 1834 г. чуть ли не был отравлен 242 и священник Станиславовской, Полоцкого уезда, церкви Сщеснович убит в ночь с 27 на 28 ноября 1836 г. 243 . |
| 863 См. Les manuscrits arabes de l’Institut des langues orientales, par le baron Victor Rosen, Voyages de Macarius dans la Turquie et la Russie, decrits par l’archidiacre Paul d’Alep. 864 The travels of Macarius, patriarch of Antioch, written by his attendant archdeacon, Paul of Aleppo, in Arabic. Translated by F.C.Belfour. London 1829–1836. 865 К сожалению, нам не пришлось видеть этот список, несмотря на наши просьбы и данное нам обещание. 866 Catalogus codicum manuscriptorum orientalium qui in Museo Britannico asservantur. Pars secunda, codices arabicos amplectens. Londini 1871. Supplementum IV, pag. 366: DCCCII. Codex chartaceus in fol., ff.105: luculenter exaratus A. D. 1765. – Paulus Archidiaconus Aleppensis… (опускаем арабский текст). Relatio itinerum Macarii, Patriarchae Antiocheni, per Turcarum et Moscovitarum terras, ab anno mundi 7160 ad annum 7167 (A. D. 1652–1659), in quibus auctor, Macarii filius, patrem comitatus est. [Обозначение это не вполне точно: в рукописи изложены и события по возвращении, по 15 июля 1661 г.] (Anglicam hujus relationis versionem, ad fidem codicis nostri, public juris fecit F.C.Belfour: ”The travels of Macarius, Patriarch of Antioch, written by his attendant, Archdeacon Paul, of Aleppo”. London 1829–1834). [Надо: 1836]. Init… Hoc tomo pars operis prima continetur, scil. ab initio usque ad haec verba… (Vide vers. Angl., tom. I, p. 227). Inter praefationem et Relationis initium inseruit auctor historiam compendiosam Patriarcharum, qui Antiochiae primatum, ex quo sedes ejus Antiochia Damascum delata fuit, ad sua usque tempora, scil. ab anno Hijrae 666 ad annum 1062 (A. D. 1267–1652), obtinuerunt. (Haec operis pars a paraphraste Anglico omissa est.) Add. 18, 427. DCCCIII. Codex chartaceus in. fol., ff. 82: eadem manu exaratus, ac praecentens. Ejusdem operis tomus secundes, primum continuo excipiens, et his verbis desinens... Add. 18, 429. DCCCIV. Codex chartaceus in. fol., ff. 87: Scropturae ejusdem. Tomus tertius, quo superior continuatur usque ad haec... Add. 18. 429. DCCCV. Codex chartaceus in. fol., ff. 101: eadem manu exaratus. Tomus quartus, quo opus absolvitur. In fine... ”Obtigit finis exscribendi hujus libri hic die, decimo nono mensis Ayar, e mensibus anni millesimi septingentesimi quinti ab Incarnatione Dei”. Add. 18, 430. |
| Много занимался Горский, но первое время не мог готовить всех лекций, читал экспромтом, пользовался печатными пособиями. От занятий уставал весь организм, уставал физически, заявлял свои права на отдых. «Рука устала, голова утомилась, глаза смыкаются, день трудился, ночь на покой», отметил он в дневнике под 23 янв. 1834 г. 528 . Это вполне понятно, ибо, не щадя себя, А. В-ч занимался и ночи. «День вчерашний был день словно не мой, – записал он на следующий день. – Сначала долго давал себя чувствовать недостаток сна в прошедшую ночь, потом до глубокой заполночи – дела классические» 529 . С этого времени засиживаться за полночь обратилось в привычку у А. В-ча, но и «всенощное бдение в честь истины» не помогало. Работа не убывала; он забывал писать родным, и родители сильно беспокоились. «Даже верования к твоим занятиям, коих, без сумнения, теперь у тебя не куча, а кучи что-то оскудевают. Пусть будет неоспоримой правдой, что у тебя нет свободного времени, что и минутами ты дорожишь, но мы не требуем от тебя никаких посторонностей, не требуем от тебя обширных вестей; «я здоров», вот начало, вот средина, вот и заключение твоего к нам письма. Скажу тебе, даже в почтамте нашем удивляются твоему молчанию. Писать будешь, не отнимай у себя времени на пустые россказни, не теряй оного на свои оправдания – рассчитаешься в июле месяце с ока на око. И я для того не хочу писать более, чтобы сберечь твое сокровище», так с тревогой писал ему отец 530 . Действительно, у А. В-ча к куче дел прибавлялись новые. С 21-го сент.1834г. по 19-ое ноябр. 1835 г. он был помощником библиотекаря и вместе с библиотекарем Филаретом и своим предшественником Павлом Беневоленским составил реестр ветхих книг 531 . 19-го ноября Горский сделался секретарем внешнего академического правления по казанскому округу и должен был приводить в порядок запущенные дела, чем очень тяготился. 7-го февр. 1836 г. Филарет писал А. В.: «Друг мой, мне жаль твоей души. Она утомлена: дела сухие тяготят ее, как свинец». Весть об усиленных занятиях А. В-ча проникла даже за стены Академии, в среду его знакомых. Занятия отразились на самом его характере. Он сделался нервным, торопливым, вечно спешил. «Чудак этот А. В-ч, – писал ему 29-го сент. 1836 года товарищ по Академии, бывший в это время смотрителем Борисоглебского училища, Николай Пальмин 532 , – домой едет торопится, из дома – тоже. Что за огненный. Да уж добро – Бог с тобой – горячка. Если Бог приведет, приеду в лавру и заберусь в твою историческую лабораторию, наделаю шума». |
| Мысль о привлекательности, заманчивости опасности, риска жизнью: «упоение в бою и бездны мрачной на краю» («Пир во время чумы»), «Перед собой кто смерти не видал, тот полного веселья не вкушал и милых жен лобзаний не достоин» («Мне бой знаком...» 1820). «Пушкин всегда восхищался подвигом, в котором жизнь ставилась, как он выражался, на карту. Он с особенным вниманием слушал рассказы о военных эпизодах; лицо его краснело и изображало радость узнать какой-либо особенный случай самоотвержения; глаза его блистали, и вдруг часто он задумывался» (Восп.Липранди. Вересаев. Пушкин в жизни. 1:110). «Готов был радоваться чуме» – письмо к невесте 1830. То же в «Заметках о холере» (сравнение ее с поединком). «Пушкин говорил Нащокину, что ему хотелось написать стихотворение или поэму, где выразить это непонятное желание человека, когда он стоит на высоте, броситься вниз. Это его занимало» (Рассказы о Пушкине, зап.Бартеневым, М., 1925. С.44). Ср. эпизод в «Выстреле» – беспечная еда черешен под пистолетом противника, – имеющий, как известно, автобиографическое значение, и историю множества дуэлей Пушкина, и вообще его безумной храбрости. По свидетельству Булгакова, Пушкин «всю жизнь искал смерти». Идея «пенатов», культа домашнего очага, семьи, домашнего уединения, как основ духовной жизни: «Домовому» (1819); «Поместья мирного незримый покровитель» и т.д. «Гимн пенатам» (1829). Труд – друг «пенатов святых» («Миг вожделенный настал»). «Любовь к родному пепелищу...» («Два чувства равно близки нам»). «Вновь я посетил» (1835). «Пора, мой друг, пора...» (1836). Ср. автобиографическую запись: «Скоро ли перенесу свои пенаты в деревню и т.д.» (1836). «Без семейственной неприкосновенности (жить) невозможно. Каторга не в пример лучше» (письмо к жене 1834) и мн.др. Скептическое отношение к духовной жизни женщины: отрывок «Женщины» из «Евгения Онегина» («...как будто требовать возможно от мотыльков иль от лилей и чувств глубоких, и страстей»). «Легкая, ветреная душа» женщин; «нечисто в них воображенье, не понимает нас оно, и, признак Бога, вдохновенье, для них и чуждо и смешно...» (Разговор книгопродавца с поэтом). Ср. «Соловей и роза». «Их (читательниц) нет и не будет на русской земле, да и жалеть нечего» (письмо Бестужеву 1823). Отрывок из писем, мыслей и замечаний: «Женщины везде те же. Природа, одарив их тонким умом и чувствительностью самой раздражительной, едва ли не отказала им в чувстве изящного...» А.П.Керн в своих воспоминаниях (Л.Майков. Пушкин) говорит, что Пушкин был «невысокого мнения о женщинах». |
| Признаюсь, что препровождаю сии тетрадки с прискорбием, потому что с прекращением оных прекратится и, по приличию, должен прекратиться случай писать к Вам 78 … На этот раз Ф.П. Литке ответил И. Вениаминову теплым посланием от 19 апреля 1834 года, в котором священнику была выражена глубокая признательность, а его наблюдения признаны весьма полезными 79 . А 1 сентября 1835 года Ф.П.Врангель официально поручил Вениаминову проводить регулярные метеорологические наблюдения на острове Баранова (Ситке) 80 . Уже через полтора года (3 мая 1837 года) И.А. Куприянов направил в Императорскую Академию наук пакет с записками, веденными в Ново-Архангельском порте священником Иоанном Вениаминовым с первого апреля прошедшего 1836 по первое апреля сего —65— 1837 года и наблюдения над изменениями магнитной стрелки, делаемыми в Ново-Архангельском же Порте господами капитан-лейтенантом Этолиным и лейтенантом Зарембо и механиком воспитанником Российско-Американской Компании, креолом Терентьевым, с 22-го апреля прошедшего 1836 по 24 апреля сего 1837 года 81 . Наблюдения, проводившиеся И.Вениаминовым в 30–40-х годах, были по существу лишены какой-либо единой программы. Но после экспедиции Л.А.Загоскина (1842–1844 гг.) Русское Географическое общество начало систематические обследования посредством специальных анкет о доставлении этнографических, климатологических и других сведений. Анкеты эти впервые были направлены Обществом циркулярно во все губернии России в марте 1848 года. Среди официальных лиц, которые обязательно получали по несколько десятков экземпляров анкеты, были: предводители дворянства, директора губернских училищ, высшие чиновники губернских правлений, епископы, игумены монастырей и отдельные священники Русской Православной церкви, лесничие (получавшие анкеты через Губернские Палаты Министерства государственных имуществ), уездные предводители дворянства и отдельные помещики 82 . Выше мы видели, что епископу Камчатскому Иннокентию просьба собирать географические сведения для Русского Географического общества была направлена еще в 1846 году. Судя по переписке, сохранившейся в Архиве Русского Географического общества, Иннокентий получил также анкету 1848 года и Дополнительные правила о собирании сведений, служащих к определению климата, которые уточняли отдельные положения анкеты 1848 года и были разосланы по российским городам и весям 20 марта 1849 года 83 . Несмотря на громадную занятость делами обширнейшей в России епархии, Св. Иннокентий стал активно способствовать выполнению программы Географического общества, и в 1837 году направил из Якутска в Санкт- —67— Петербург результаты географических наблюдений по программе Русского Географического общества, проводившихся в Русской Америке. Эти материалы сопровождало следующее письмо архиепископа Иннокентия, сохранившееся в подлиннике в Архиве Русского Географического общества: |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла КОПИТАР Титульный лист кн.: Jernej Kopitar. Glagolita Clozianus. Cacolum Gerold, 1836 Титульный лист кн.: Jernej Kopitar. Glagolita Clozianus. Cacolum Gerold, 1836 [Kopitar] Варфоломей (Ерней) Бартол (21(23?).08.1780, Репне, совр. Словения - 11.08.1844, Вена), словенский филолог-славист, один из основоположников славистики. Род. в крестьянской семье, начальное образование получил в деревенской школе. В 1790-1800 гг. учился в гимназии в Любляне. В 1799 г. поступил в дом барона З. Цойса как домашний учитель, позже был личным секретарем, библиотекарем и хранителем минералогического кабинета. За 8 лет работы в доме Цойса, к-рый являлся центром интеллектуальной жизни Любляны, К. изучал естественные науки, философию, античную культуру, языки (итальянский, французский, английский, древне- и новогреческий), историю слав. народов, научился читать кириллические и глаголические рукописи. В 1808 г. при поддержке Цойса переехал в Вену для изучения юриспруденции, но через 2 года посвятил себя филологической деятельности. Был редактором научно-лит. изданий «Летопись австрийской литературы и искусства» (Annalen der österreichischen Literatur und Kunst), «Отечественный журнал» (Vaterländische Blätter), «Венская литературная газета» (Wiener allgemeine Literaturzeitung), «Ежегодник по литературе» (Jahrbuch der Literatur) и др., в которых публиковал статьи по проблемам славистики, палеославистики, германистики и классической филологии. В 1810 г. был назначен цензором слав. и греч. книг, оставался им до смерти. В том же году стал скриптором Венской придворной б-ки, в 1821 г.- 4-м хранителем б-ки, в 1827 г.- 2-м, а в 1844 г.- 1-м и получил чин придворного советника. Первой работой К. в области славистики стала «Грамматика славянского языка Крайны, Каринтии и Штирии» (Grammatik der slavischen Sprachen in Krain, Kärnten und Steyermark. Laibach, 1808) с описанием норм словен. лит. языка и критическим обзором словен. лит-ры. В 1808 г. К. направил письмо слависту Й. Добровскому, к-рое стало началом плодотворной переписки, продолжавшейся более 20 лет (опубл. И. В. Ягичем). В 1820-1821 гг. К. участвовал в создании Добровским грамматики старослав. языка «Грамматика языка славянского по древнему наречию» (Institutiones linguae slavicae dialecti veteris. W., 1822 (рус. пер.: СПб., 1833-1834. 3 ч.)). |
| С одной стороны, поляки и латинское духовенство сеяли всюду ковы и противодействие, а с другой стороны и православное духовенство, продолжая частные обращения униатов, иногда неразборчивыми средствами, ставило себя во враждебные отношения к ним. В таком положении униатское дело находилось к концу 1836 года. Это неопределенное положение униатского дела вывело, наконец, преосвященного Иосифа из терпения, несмотря на всю благосклонность к нему высшего начальства, вызвало с его стороны намерение присоединиться к православной церкви, и в Сентябре 1836 г. он обратился с просьбой о том к митрополиту Серафиму, с приложением того самого прошения, которое он безуспешно хотел подать еще в 1834 году. По воле Государя Императора, новый обер-прокурор св. Синода Протасов, потребовал у него объяснение причин, по которым он хотел присоединиться. В ответ на это Иосиф подал записку, в которой указал ход униатского дела с 1827 года и те колебания и неустойчивость, какие оно с того времени испытало от разных случайностей, – неправильных действий православного духовенства, раздражающего униатов, на смелость поляков и католического духовенства, которое, пользуясь обстоятельствами, совращало униатов в католицизм, отнимало у них церкви, а между тем все жалобы на них гражданскому начальству оставались безуспешными. В виду всего этого, заключает преосвященный Иосиф свою записку, он, не находя себе твердой опоры и будучи вынужден бороться с многочисленными и трудными противниками, не может быть полезным униатскому делу при таком положении. Как на единственный выход из этого положения, он указывает на подчинение униатской церкви, если не прямо Синоду, то по крайней мере обер-прокурору его, с подчинением ему униатов вместо министра внутренних дел, который, по самому своему положению, не мог достаточно обращать внимание на религиозную сторону дела 36 . Совет преосвященного Иосифа был принят, и в начале 1837 года состоялась передача дел по униатской церкви из ведомства министра внутренних дел в ведомство обер-прокурора св. |
| До 1831 года гражданская история соединена была с церковной, с сентября же сего года, по распоряжению академического правления, она вместе с французским языком составила особую кафедру. Учителем этих предметов тогда же определен кандидат Гуляев. Илья Иванович Гуляев родом Пермской епархии, Красноуфимского уезда, Торговского села, Предтеченской церкви, пономаря Ивана Гуляева сын, обучался в Пермской семинарии, потом в Московской духовной академии. По окончании в 1830 году академического курса возведен на степень кандидата; 12 января 1831 года определен секретарем семинарского правления, а 23 того же месяца и года – помощником инспектора семинарии; того же года, февраля 13 дня, правлением семинарии, впредь до разрешения высшего училищного начальства определен учителем по классу словесности и немецкого языка; того же года, сентября 12 дня, по определению правления Московской академии, переведен на класс гражданской истории и французского языка; того же года, ноября 14-го, вместо должности учителя французского языка поручено ему преподавание церковной истории; того же года, декабря 23-го, опять перемещен с должности учителя церковной истории на должность учителя французского языка. В январе 1835 г. Гуляев умер от горячки. Вместо него учителем гражданской истории и французского языка определен Николай Яковлевич Альбицкий. Альбицкий – родом Владимирской епархии, священнический сын, учился во Владимирской семинарии, потом в Московской духовной академии; по окончании курса в 1834 году возведен на степень кандидата. Ноября 7-го 1834 года правлением Владимирской семинарии определен в Муромское уездное училище учителем латинского языка, географии и катехизиса; 1835 года, марта 12-го, правлением Московской академии определен учителем гражданской истории и французского языка в Пермскую семинарию. 1835 года, октября 6-го, рукоположен к Пермскому кафедральному собору во священника; того же года октября 20 дня определен членом Пермского епархиального попечительства; 18 февраля 1836 г. |
| Моею охотою философствовать Дмитрий Осипович удачно воспользовался для практических упражнений в латинском языке. Он читал со мною Баумейстера и из прочитанного и объясненного делал мне вопросы по-латыни, и я должен был отвечать ему на том же языке. К этому надобно прибавить, что и содержание од Горация, упрощенное прозаическим переводом, давало ему повод говорить со мною по-латыни. С благодарностью воспоминал я эти беседы, будучи студентом третьего курса, когда Дмитрий Львович Крюков читал нам римские древности на латинском языке и на экзамене требовал от нас ответов по-латыни. Из этого рассказа о моем школьном обучении вы видите, что оно состояло из двух периодов: из гимназического и семинарского. Оба они были организованы и приведены в стройный порядок предусмотрительными заботами и бдительным попечением моей матушки. Вот почему с живейшею признательностью всегда воспоминал я и теперь воспоминаю вместе с вами о моем школьном обучении. Оно пробудило во мне любовь к науке, которая потом навсегда сделалась предметом и целью всей моей жизни. VII После этого длинного эпизода перехожу к письмам, которые матушка писала ко мне из Пензы в Москву в течение двух лет, от августа 1834 г. до мая 1836 г. У меня сохранилось их до 30. Предлагаю из них следующие выдержки. «19-го августа 1834 г. Друг мой Феденька! Письмо твое меня утешило тем, что ты привыкаешь к одиночеству на чужбине. Ты пишешь, что ты писал ко мне прежде этого письма и отправил 8-го августа, а я ничего не получала, даже и известия, хотя бы от извозчика, который вас возил; но он не приезжал. Напиши все ко мне: по чем нанял квартиру, и что заплатил извозчику, и много ли у тебя осталось денег. Хозяйский чай не пей, а свой всегда пей: это дешевле и лучше. Не мори себя, покупай на завтрак белый хлеб, ты любишь его: кушай, – мы себе откажем в лакомстве: нас много, мы и черный будем есть; он у нас сделался в половину дешевле. Ради Бога, не сиди убийственно за своим приготовлением к университету, ты уморишь себя, да и не одного себя». |
| В 1834 году отправился я, тоже с Высочайшего соизволения, для осмотра своей епархии и всех учебных Униатских духовных заведений. Ни одна моя поездка не представляет такой деятельности, как эта. Я всё хотел видеть, во всём хотел удостовериться. Объехал, кроме Белоруссии, всю свою епархию, видел почти всё своё духовенство, собранное на определённых местностях в назначенные сроки. На моих глазах лежит теперь пять донесений, поступивших от меня в коллегию в июне, июле и августе – об осмотре обеих семинарий и духовных училищ. О других распоряжениях сказано будет после. Любопытны мои письма к Блудову во время путешествия, которые прилагаются при сем под 58 и 59. Кстати, прилагаю при сем найденные между моими бумагами: 1) записку касательно упразднения малоприходных церквей, под 2) записку об улучшении положения Литовской консистории и её председателя Тупальского, под 3) заметки на статью, напечатанную в Gazette de France, касательно Православных служебников, введённых между Униатами, под и 4) проект журнальной статьи по поводу философических писем, напечатанных в Московском Телескопе против России и Церкви, под Эти письма привозил ко мне товарищ министра Строганов, и я после отвечал, что они не заслуживают лучшей критики, как эта статья. После возвращения в Петербург, я вновь подал 25 октября 1834 года записку, прилагаемую под о состоянии Униатского ведомства. Изложить содержание записки значило бы выписать её целиком. Лучше сослаться на подлинник, да прибавить, что в конце записки прописаны объявления, данные мне десятью важнейшими лицами из Униатского духовенства, что они готовы присоединиться к Православной Церкви. После сведений, доставленных мною в сей последней записке и в письмах к Блудову из путешествия, Униатское дело вновь оживилось. Выше упомянутый Секретный Комитет, решённый волею Государя в прошлом году, открыт, наконец, в 1835 году; о сем прилагается под и новая докладная записка Государю и проект Высочайшего о том повеления. Для комитета составлены мною пространный обзор предыдущих действий по Униатскому делу и записка о том Блудова, прилагаемые при сем под и О действиях комитета у меня не оказалось других заметок, кроме прилагаемых под и мною первоначально составленных, – записки Блудова с предначертанием действий после открытия комитета, и наставления от Синода Православным архиереям – как поступать относительно Униатов, под заглавием: Мысли и советы… От сего последнего ожидалось укрощение порывов Православного духовенства к прозелитизму, весьма уже вредно действовавших. |
|
|
