| Темже добре приидосте отца провождением последним почтити, изрядно поспешисте пастыря целованием конечным посетити, благо же ускорите предводителя поклонением, ктому быти ненадеемым, утешити. И в правду: аще убо Иосиф, царь сый Египту, отца умерша по ногу прият и, плакася, целова и со всем Египтом до Сихема провождь, тридесятодневно имже сетованием дивный образ и нам всем обще отца провождати и всесоборне жалети остави. Убо и нам долженствует воистину всеми жалетелными свойствы, всеми сболителными виды, всеми спострадания качеств: по отце жалети и сетовати и блаженное его скончание вечнодостойным помяновением ублажити. Да взывает прочее церковный глас: «Приидите, последнее целование дадим О, слезами лиющийся глас, о, хлипании и воздыхании звяцающий 1644 глас! Не на царьское тезоименитство торжествовати и царя целовати и того величеству приветствовати призывающий, не на брак жениха ликовствовати и новобрачную лобзати и срадоватися созывающий, не на обеды и вечери 1645 ясти и пити и веселитися приходити возглашающий, но «приидите, – рече, последнее целование дадим умершему». 1644 Сего гласа преемствовавше 1646 , взовем кождо нас и мы друг ко другу: «Приидите, последнее целование дадим умершему отцу нашему, последнее преклонение ко устом дадим усопшему пастырю нашему, последнее приложение к ланитома дадим скончавшемуся учителю нашему, последнее объятие по вые дадим отшедшему наставнику нашему, последнее пожаление дадим преставльшемуся предводителю нашему, последнее спострадание дадим улучившему 1647 во он век предстателю нашему, последнее споболение дадим пременившему сию жизнь на будущую сболителю нашему. Оле, уже ктому 1648 не имамы лица его святолепнаго видети, ни гласа его сладчайшаго слышати! Оле, уже ктому не имамы беседы его полезныя приобщится, ни словес сладкоглаголивых внушити! Оле, уже ктому не имамы повелении его премудрыми оглашатися и 1649 пределении изрядными вождествоватися 1649 ! Оле, уже ктому в священныя соборы не проповедает пред нами и во всенародныя торжества не витийствует пред всеми! Отпаде нашего жития надежда, отпаде. Поколебася нашего пребывания упование, поколебася. Смятеся 1650 нашего устроения чин, смятеся. Потрясеся нашего изрядства ряд, потрясеся. Вся наша добрая преидоша, вся наша лучшая преминуша, вся наша светлая потемнеша, вся наша красная помрачишася. Радостная вся в печаль пременишася, веселая вся в сетование преложишася, утешительная вся в плачь превратишася, на благодушие подвижущая вся в рыдание и хлипание и увы претворишася. Сладость на горесть изменися, тучная на измождение, прохлаждающая на отягчение 1651 и прочая благопотребная на непотребство. |
| Преосвященный Виктор в Тутолмине всегда находил в деле воссоединения неизменный отклик своим начертаниям, и никогда преосвященному не приходилось два раза просить генерал-губернатора об одном и том же деле 1646 . Губернаторы всех трёх губерний имели различные характеры и это отражалось, так или иначе, и на их деятельности. Фёдор Фёдорович Берхман 1647 , управлявший Брацлавской губернией, принадлежал к числу тех администраторов, которые во всё стараются вникнуть своим глазом и требуют исполнения своих распоряжений, представляя во всеобщее сведение их мотивы. Неизбежная многословность их приказов, иногда производящая впечатление скорее какого-нибудь трактата, нежели предписания, могут нередко оставить такое впечатление в постороннем зрителе, будто их автор сам не вполне уяснял те мотивы, которым он следует. В отношении к Берхману этого сказать нельзя. Это был скорее администратор с философсколитературной подкладкой и, сам всегда следуя принципам, он к тому же приучал и других. Но он не откладывал своих предписаний до тех пор, пока не будут усвоены их мотивы их исполнителями, и держал губернию в крепкой руке. Брацлавская губерния была самой счастливой в бурные годы. Может быть, единственно благодаря распорядительности губернатора её вовсе не коснулся мятеж; а воссоединение по ней прошло самой могучей волной и с наименшими препятствиями. Остаётся прибавить, что преосвященный Виктор относился к Берхману с постоянным расположением 1648 , пользуясь в этом отношении полной взаимностью 1649 . Совсем другого типа был Изяславский губернатор Василий Сергеевич Шереметев 1650 . Своим излишним доверием к польской партии он допустил вторжение в свои пределы мятежа, а излишней предупредительностью в отношении к униатам для дела воссоединения затруднения, на которые долго жаловался преосвященный Виктор, с которым Шереметев всегда, кажется, состоял в натянутых отношениях 1651 . Впрочем, и Шереметев знал, что «яд долженствует быть скрыт в сердцах, прикрытых завесою приятности» 1652 . Первый Минский губернатор Иван Николаевич Неплюев 1653 тотчас по своём вступлении в должность, спешил заявить преосвещенному Виктору о своей предупредительной готовности служить ему: « Прошу покорнейше при случае нужд, ко мне относимых, препоручать во исполнение непосредственно мне, которые почту за удовольствие решить согласно с волею вашей и правилом моей должности» 1654 . |
| И рече им Олег: не дайте козаром, а мне дайте: и вдаша Олгови по шьлягу, якоже козаром даяху " ». 1647 Подобно князю Олегу, русские государи «переводили на себя ясаки», уплачиваемые до тех пор их предшественникам. 1648 Надо сказать, что ясак и восточнославянская дань имеют сходство, причем весьма существенное. Ясак, как и дань, есть платеж покоренных победителю, и потому он является признаком подвластности, будучи «сопряжен с понятием чего-то позорящего». 1649 Оружие было решающим средством, с чьей помощью навязывалась ясачная и данническая зависимость. 1650 Подчинению туземцев ясаку обычно «предшествовала военная экспедиция, которая должна была показать им реальную мощь новых претендентов на их пушнину. Иногда дело ограничивалось простой военной демонстрацией; но в случае упорства в ход пускалось оружие, и «погром» принуждал к покорности». 1651 Размеры ясака определялись особым соглашением, договором. 1652 И военное подчинение и договорные обязательства живо напоминают обложение киевскими князьями соседних восточнославянских племен. Любопытные параллели к характеру восточнославянской дани обнаруживаются при обращении к ясачным платежам среди сибирских аборигенов. Так, у некоторых азиатских племен, в частности, у енисейских киргизов, ясак платили только покоренные, «киштымы» (рабы), а племя завоевателей было свободно от этой подати. 1653 Местное население приносило собственным правителям, а потом и царским властям добровольные дары («поминки»), отличавшиеся по своей сути от ясака. Они очень походили на восточнославянское полюдье. 1654 Наряду со сходством, нельзя, конечно, не видеть и различий между ясаком, собираемым царскими служилыми людьми, и данью, получаемой киевскими властителями. Одно из важнейших различий состояло в том, что ясаком сибирские племена облагались представителями сложившегося и развитого московского государства, в то время как к данничеству восточных славян принуждали правители этнополитического образования (племенного союза), где процесс складывания государственности еще не был завершен. |
| О самой личности султана Ибрагима московское правительство получило довольно интересные для него сведения. В 1641 году приехавший в Москву грек заявлял в Посольском приказе: «А турской Ибрагим-салтан малоумен и немощен и кривошееват, а детей у него нет, а во всем владеет визирь Мустафа-паша». В 1647 году силистрийский митрополит Иеремия сообщал в Москве, «что Ибрагим-салтан пьет, а допьяна не упивается, только прост во всем». В 1648 году грек Юрий Остафьев сообщал в Москве: «А салтан (Ибрагим) ни о чем не радеет, только дался на блуд женской и на иные великие блуды и ни о чем не помышляет». В том же году очень любопытные вести о султане сообщил в Москву и архимандрит Венедикт, именно, что султаном сильно недовольны в Царьгороде, потому что видят, «что он не радеет о воинском строении и он есть дурак и предан на восхотение женское и встает близ полдня, потом поедит со многими девицами в возках и едучи к решеткам, сиречь к великому базару, ставит шатры и с дерзновением ест и пьет и делает многое позорная. Потом, паки возстав, едет на иное место на аврат-базар под вечер и чинит такожде, и тако делаючи по вся дни. И возстали дворяне на него и насилу тремястами мешками утолил их, а в мешку по пяти сот ефимков. И после того не оставил же своего дуровства и визиреву жену и дефтедарову жену и иных многих, где услышит про лепых, всех опозорил. А для утешения визиря, что он опозорил жену его, дал за него дочь свою – году и трех месяцев и учинил его зятем себе. Сия и иные многие неисчетные и пуще того – безумие его понуждает и чинит. Да не токмо сего ради, великий царю, ненавидят его во Царегороде, но во Анатольской стране восстал единой изменник и отложился – именем Кара-Хасан. Султан писал к одному паше, чтоб поймал его, а он отъехав стал с ним заодно и оба изменили и собрали, сказывают, много войска» 393 . Смерть султана и воцарение нового вызвали в Константинополе смуты, волнения и дворцовые интриги, о чем немедленно сообщали русскому правительству его агенты. С греком Христофором Мануйловым архимандрит Венедикт извещал: «Объявляю, что в великом бессилии пребывает нечестивое царство турецкое, ибо султан молод, а паши владеющие разных дум, и делает всякий по своему разуму. |
| 1638 Антонина Пия. 1639 Чтение манускрипта: Qeoda di a)khkoe nai изменено в соответствии с принятым многими исследователями (Stahlin, Grabe, Betntley и др.). 1640 Cf. Hebr. 4: 13. 1641 Здесь, как и в нескольких других местах Стромат, Климент снова обещает сказать нечто специальное о первоначале, возможно, посвятить этому предмету отдельный трактат. Это обещание, насколько нам известно, так и осталось неисполненным. 1642 О неком «Предании Матфея» Климент говорит ранее: Strom. VII 82, 1. 1643 Основателем этой секты был некий Евфрат из г. Перы в Киликии. 1644 Которые учили, что тело Христа является фантомом («кажущееся»). 1645 Эта секта помимо Климента никем не упоминается. 1646 Известные гностические секты, о которых упоминают также Ириней, Ипполит, Ориген, Епифаний, Феодорит, Тертуллиан и др. Обе эти секты почитали тех, кто боролся против злого Бога Ветхого завета, творца этого мира, каковыми были Каин и Змей, первым открывший людям истину о добре и зле и научивший их противиться злому Демиургу. 1647 Последователи Симона, как утверждается, учили, что душа нужна телу лишь для того, чтобы то могло «чувствовать», то есть предаваться чувственным удовольствиям. 1648 Cf. Plato, Rep. V, 475 e. 1649 Далее следует пассаж, который, как показывает сравнение, очень схож с аналогичным местом из Иринея (Irenaeus, Adv. Haer. V 8, 2). Cf. Barnaba, Epist. 10, 11 (Strom. V 51, 4). Вполне вероятно, что Климент пользуется здесь какой-то ересиологической суммой, аналогичной той, которую использовал Ириней. 1650 Cf. Rom. 3: 2; Num. 24: 6. 1651 Cf. Ps. 1: 2. 1652 Cf. Lk. 10: 22. 1653 Cf. Lk. 6: 46. 1654 Cf. PLG II p. 234. Такого отрывка у Феогнида нет, однако его повторяет Фотий (Phot. Bibl. 618); cf. Callim., Epigr. 25, 6. 1655 Cf. Strom. I 18, 1; VI 2, 1. 1656 Cf. Strom. VI 151, 2. 1657 На этом Строматы заканчиваются. О каком ином «начале» собирается далее говорить Климент мы никогда не узнаем. Так называемая восьмая книга Стромат, а также Эклоги и Извлечения из Теодота представляют собой некие заметки или записные книжки, достаточно неструктуированные. |
| Все, «что при коллегиях чинится», должно содержаться в тайне и ни в каком случае преждевременно не должно быть оглашено; по этой части в особенности должны остерегаться и «удерживать себя от безвременных речей» «те, которым в канцеляриях отправления поверены» 1644 . II Каждая бумага, поступившая в Синод, имеет проставленный вверху первой страницы и дату, означающие порядок и время поступления бумаги, и канцелярскую отметку: «доложить со справкой», или «доложить немедленно», или 252. Подано и чтено 20 января 1725 года, записать в книгу», или: «записав в книгу, доложить» 1645 . На ходатайствах Холмогорского архиепископа и Тобольского митрополита об оставлении в их епархиях часовен сделаны надписи: на первом – «записав в книгу, взять к наряду и, выписав обстоятельно, доложить немедленно»; на втором: «записав в книгу, взять ко означенному определению и доложить обстоятельно в скорости» 1646 . На донесении Новгородского архиерейского дома об исполнении указа относительно разобрания часовен и киотов сделана надпись: «записав, взять к отпуску. И сообща все также о всесовершенном по указу исполнении рапорты под реестрами о отправлении указов отметить, и о всех ответствовавших и не ответствовавших учинить для разсмотрения табель и предложить немедленно» 1647 . На донесении Астраханского архиерея о том, что в одной из часовен, принадлежавших монастырю, изъятому в 1717 году бывшим патриаршим духовным приказом из ведения епархиального архиерея, над гробницею одного игумена, местно чтимого, отправляются панихиды с особым тропарем и кондаком, положена надпись: «по сему доношению о неведении архиерею онаго монастыря, что тому причина, взять достоверное известие из дикастерии, а о гробнице и мнимых мощах – из Троицкаго монастыря; и в самой скорости доложить, чтобы, негли есть, суеверие не продолжалось» 1648 . И т. п. Поступающие в Синод бумаги от подчиненных Синоду учреждений и лиц должны были обладать точностью и соблюдением форм. Дела, которые переносились в Синод из подчиненных ему учреждений, должны были представляться в форме обстоятельных докладов со справками, с выписками относящихся к делу законов и с мотивированным мнением учреждения, рассматривавшего дело 1649 . |
| Жестокости правительства, разжигая ненависть игнатиан, волновали всё общество. Основательно или нет, но в общественном мнении или, по меньшей мере, во всех мало осведомленных кругах тиранические действия правительства могли связываться с именем Фотия. 1647 Игнатиане, —110— конечно, всячески укрепляли эту мысль. К счастью, сохранились письма Фотия к Варде, писанные в 859 г. специально по поводу гонений, в которых достаточно ярко раскрыто его личное отношение к репрессиям. Жалуясь на тяжесть своего положения как представителя церковной власти, он упрекает Варду за жестокость к гонимым и за невнимание к его личным ходатайствам за них, выражает свою скорбь и заканчивает угрозой, в случае продолжения репрессий, оставить кафедру. В защиту бесчеловечно наказанного священника Власия Фотий писал: 1648 «я знал и прежде, чем узнал на опыте, что недостоин архиепископской власти и пастырского служения. Вот почему, ведомый и влекомый, я сопротивлялся. О, если бы смерть похитила меня раньте этого избрания, точнее, невыносимого насилия. Тогда бедную мою душу не потопляли-бы ежедневно бурные волны столь великих бед, предчувствие и ожидание которых… смущало меня тогда и томило. Подавленный и горько опечаленный (мрачными ожиданиями), я плакал (κλαιον), упрашивал и готов был скорее сделать что-угодно, чем дать согласие избиравшим и вынуждавшим меня; я молил, чтобы миновала меня чаша такого множества столь разнообразных забот и испытаний. Теперь самые события научили меня и убедили в моем недостоинстве; теперь для меня – уже не страх предчувствия, а боль полученной смертельной раны, вопль и полная беспомощность. Ибо когда я вижу, что священники – каковы-бы они не были – страдают все за одну единственную ошибку (π ν πτασματι), подвергаются побоям, заключаются в оковы, терпят унижения, лишаются языка (прости, Господи, наши согрешения), могу-ли я не признать умерших более счастливыми, чем я? Как не счесть возложенного на меня ига наказанием за мои грехи? Человек беспомощный, без покровителей, не владеющий даже нормальным рассудком (к таким следует относиться скорее с состраданием, чем с гневом) зараз потер- |
| Но преимущественное внимание о. Киприан уделял патристике. Помимо докторской диссертации «Антропология св. Григория Паламы », о которой речь впереди, его перу принадлежат книги «Золотой век святоотеческой письменности» (1967) и «Русские переводы святоотеческих текстов» (1957). Из прочих экскурсов архим. Киприана заслуживают быть отмеченными статья «Дореволюционное русское духовенство за границей (экуменизм до экуменического движения)» 1646 и публикация, посвященная одному из особо ценимых им мыслителей, – «Из неизданных писем К. Леонтьева » (1959). Во всех своих работах архим. Киприан стремился к бескомпромиссному осуществлению идеала подлинной научности, выстраданному русским академическим богословием прошлого века. «У всех знающих прошлое наших Академий, – писал он в статье «Четверть века», – слишком еще памятны ценные в научном отношении работы, не пропущенные, однако, не ученой коллегией профессоров, а синодальными рецензентами. Памятны запрещения писать диссертации на известные темы. Памятны имена – достаточно длинный синодик – профессоров, пострадавших от архиерейских ревизий наших Академий. Памятно стеснение научно-критического метода и вообще подозрительность к историческим перспективам в науке» 1647 . Подобная мнимо-церковная, а по сути клерикальная, теократическая или цезарепапистская опека над научной мыслью не могла быть принята архим. Киприаном даже из соображений «икономии». Сделки с собственной совестью, независимо от оправдывающих их обстоятельств и «благих намерений», были для него равнозначны отпадению от Церкви. Подлинным «мерилом церковности» служила для него – как, впрочем, и для большинства профессоров Богословского института – «дерзновенная свобода св. Учителей Церкви вопрошать и мыслить, не ограничивая этой свободой только до них живших и учивших избранников, а себя исключая из этой золотой цепи церковного предания и пленяя себя в неподвижность мысли». Именно поэтому он решительно призывал к бесстрашному приятию всех историко-критических данных – «филологического и грамматического анализа, археологических открытий, сравнений текстов», к безбоязненному развенчанию всех «псевдо-эпиграфов и анонимов и вообще благочестивых подлогов, чтобы с уверенностью пользоваться только материалом, про шедшим через очистительный огонь серьезного исследования»; равным образом, он выдвигал требование «стоять на высоте философской подготовленности и научных достижений нашего времени и не убояться принять, когда это нужно, Канта и Фихте, творческую эволюцию и психоанализ, биологию и сравнительное языкознание» 1648 . |
| • Согласно Божественному предопределению одни люди избраны к спасению, другие к осуждению (учение об «ограниченном» или «частном» искуплении). • Христос умер лишь для избранных. • Богоизбранность кальвинистских общин, объединяющих народ, который находится в новых заветных отношениях с Богом («новый Израиль» как народ Божий) 130 . Под руководством Джона Нокса (15051572), сподвижника Кальвина и организатора шотландской протестантской (пресвитерианской) церкви, было составлено «Шотландское исповедание», принятое парламентом королевства в 1560 г. Позже оно было заменено близким к нему Вестминстерским исповеданием, утвержденном в 1647 г. в Шотландии и в 1648 г. в Англии. В 1561 г. в Южных Нидерландах было составлено «Бельгийское исповедание». Во второй половине XVI в. в отдельных землях Германии продолжение реформационных преобразований шло под знаменем кальвинистской доктрины. Этот процесс получил в научных исследованиях не бесспорное название «Второй Реформации» или, по другой версии, «реформатской (кальвинистской) конфессионализации». Кальвинистские идеи проникали в Империю извне, из Швейцарии, Франции, Нидерландов. В Англии после прихода к власти Марии Тюдор немалое число протестантов покинуло островное королевство и нашло прибежище, в том числе и в германских землях. Главными союзниками кальвинистов на территории Германии (Нижний Рейн, Вестфалия, особенно Пфальц, Саксония, Ангальт-Кётен, Бранденбург и др.) были «филипписты». В 1563 г. ученики Меланхтона Урсин и Олевиан составили «Гейдельбергский катехизис», который был одобрен синодом этого города. В 1564 г. был создан Устав церковного совета. Говоря о немецком кальвинизме, следует отметить два характерных момента. Во-первых, его социальная база была узкой. Она состояла из тонкого слоя академически образованного бюргерства. Во-вторых, успех кальвинистской реформации во многом зависел от выбора немецких князей, стремившихся в это непростое время укрепить власть на своих территориях. Нововведения, как правило, осуществлялись на бывших лютеранских землях, что приводило к увеличению числа конфессий. Это обстоятельство, в свою очередь, усиливало внутреннюю религиозную напряженность. |
| Иринарха), 88 (оценка лошадей), 89 (Память о дарах), 90 (Челобитн. об отпуске из Москвы монахов в Киев), 312 (Отписка 1650 г. о монахе Дамаскине Птицком), дополн. к III т., 2 (Свидетельство 1647 г. постриженнику м-ря Марку), 15 и 16 (Челобитн. 1648 г. постриженника Марка); IV, 51 (Письмо 1658 г. Киев. духов. царю Алекс. Мих. о католич. притеснениях; архим. Иннокентий Гизель), 58 (Наказ 1658 г. о раздаче наград Войску Запорож.); V, 36 (Жалоба 1661 г. архим. Иннокентия Гизеля на разорение вотчин м-ря), 77 (Письмо 1663 г. к царю старца Илариона Добродеяшека), 111 (Отписка 1665 г. об измене Печер. монахов); VI, 26 (Ж. гр. 1665 г. архим. Иннокентию Гизелю на влад. мест. Смелое), 40 (Письмо 1666 г. архим. Иннок. Гизеля царю о принятии м-ря под свое покровительство), 68 (Письмо 1667 г. того же архим. к гетм. Дорошенку с убеждением отступиться от союза с татарами); VII, 13 (Ц. гр. 1668 г. архим. Иннок. Гизелю по случаю смут в Малороссии), 31 (Показания 1668 г. архим. Иннок. Гизеля по обвин. еписк. Мефодием), 44 (Письма к царю с благодарн. за милостыню), 111 (Жалоба 1661 г. Ив. Чаадаева); VIII, 8 (Челобит. 1669 г. об измене духовн. лиц), 26 (Вести 1669 г.; говорится, между прочим, о погребении митроп. Балабана), 30 (Письма 1669 г. архим. Иннок. Гизеля царю о верности митроп. Тукальского), 31 (Письмо 1669 г. того же архим. царю с представлением сочиненн. им книги «Мир с Богом человеку»), 33 (Письмо архиеп. Лаз. Барановича к царю с просьбою милостиво принять сочинение архим. Иннок. Гизеля), 42 (Отписка 1669 г. к царю об отпуске в Москву Антониевых пещер блюстителя игум. Кирилла с братиею), 43 (Челобит. 1669 г. архим. Иннок. Гизеля об утвержд. и даровании вотчин и о независим. м-ря от Киев. митрополии), 53 (Ц. ж. гр. 1669 г. архим. Иннок. Гизелю на владение местностями), 60 (Отписки 1669 г. к царю: о выдаче архим. Иннок. Гизелю с братиею соболей и золота), 71 (Письмо 1669 г. архим. Ин. Гизеля с благодарностью за подарки), 82 (Письмо 1669 г. от царя архиеп. Лаз. Барановичу о благосклонном принятии книги Иннок. |
|
|
