| Еще б ольшие затруднения возникают при обращении к монархической форме правления, если мы попытаемся приложить к ней формулу «легальность порождает легитимность». Здесь обнаруживается невероятное множество различных прецедентов, с которыми связывалась легитимность власти монарха, не порожденная ни законом, ни правовым обычаем. Казалось бы, легитимность власти совершенно несовместима с государственным переворотом: попираются права на престол правящей династии и конкретного государя, нарушается установленный порядок преемственности власти и т.п. Однако в действительности мы знаем массу успешных насильственных попыток захвата верховной власти со «счастливым финалом». Так, франкский королевский род Фарамонда (V в.) был лишен власти, которая затем почивала на потомках короля Пипина Короткого (751-768) более 200 лет, а после была похищена Гуго Капетом (987-996) и его сыновьями. В 630 г., на Толедском соборе, был смещен законный король готов Флавий Свинтила (621-630), а новым королем объявлен Сисенад (631-636), и архиепископ Севильи св. Исидор (память 4 апреля), до того дня поддерживавший свергнутого короля, первым подписал соборный акт. Наследовавший в 1284 г. престол Альфонсо X Мудрый (1252-1284), король Кастилии и Леона, был отстранен от власти кортесами после 30-летнего властвования, новым венценосцем объявлен его сын Санчо IV Храбрый (1284-1295). В 1366 г. та же участь постигла Педро Жестокого (1350-1366), которого сменил Энрике II (1366-1367) незаконнорожденный сын короля Альфонсо XI Справедливого (1312-1350), ранее проживавший во Франции и при помощи французских рыцарей захвативший власть. Интересный прецедент имел место в Польше в 1573 г., когда Генрих III Валуа (1573-1574), ставший венценосцем этой страны, спустя три месяца без разрешения сейма покинул ее и отправился во Францию, дабы наследовать там королевский престол. В результате он был низложен, а новым королем Польши объявлен Стефан Баторий (1575-1586). Аналогичные картины происходили в Швеции, когда Эрик XIV Ваза (1560-1568), психически нездоровый человек, был смещен с престола своим братом Юханом III (1568-1582) и отправлен в тюрьму, где и скончался. В Дании король Христиан II (1513-1523) был насильственно лишен власти из-за плохого правления своим дядей Фредериком I (1524-1533), герцогом Голштинским. И народ признал узурпатора легитимным королем . |
| Флоренция была в океане совсем другого европейского искусства, еще средневекового по своей сути. Флорентийцы были авангардистами в каком-то смысле, потому что спектр искусства невероятно расширился. Искусство стало пониматься по-новому, оно теперь не ограничивается только задачами изображения религиозных сюжетов или оформлением церквей, или молельными образами для частного заказчика: отныне включаются и светские сюжеты. Портреты Джована Баттиста Морони Портрет как жанр рождается в творчестве Пизанелло, а потом развивается в XV и XVI веке. И в XVI веке он достигает высочайшего уровня в творчестве Тициана, в творчестве Морони, которого можно увидеть на выставке, – это высочайшие образцы искусства. Италия достигла в области портретного искусства, начав с Пизанелло, с профильных портретов, абсолютного расцвета, раскрытия портрета как жанра, его возможностей в смысле передачи личности, характера и выстраивания диалога со зрителем. Если посетители обратят внимание на портреты Морони (всего на выставке представлено пять его портретов, такого в России никогда не было, потому что в Эрмитаже один небольшой портрет, который не дает представления о творчестве этого мастера из Бергамо), то во всех пяти портретах изображенный смотрит на зрителя, это всегда диалог. Джован Баттиста Морони. Портрет девочки из семейства Редетти, около 1570, холст, масло Джован Баттиста Морони. Потрет сидящего старика с книгой, около 1576, холст, масло Джован Баттиста Морони. Портрет молодого человека в возрасте 29 лет, 1567, холст, масло Джован Баттиста Морони. Портрет Бернардо Спини, 1573-1574, холст, масло Джован Баттиста Морони. Портрет Паче Риволо Спини, 1573-1574, холст, масло Когда мы смотрим на эти лица, возникает удивительное ощущение – мы как будто преодолеваем века. Нас разделяет много веков, но мы видим человека, которого мы понимаем, это абсолютно современный человек, настолько современна трактовка портрета, сам подход к этому жанру. Эта выставка дает очень много удивительных возможностей: и рождение нового понимания живописи, и рождение новых жанров, и рождение светского искусства. В этом процессе мы видим, как и традиционные сюжеты, и произведения, которые писались для церковных интерьеров, для капелл, для главных алтарей, тоже претерпевают огромные изменения, потому что это процесс поиска нового художественного языка, который не был самоцелью, это было для того, чтобы по-новому донести евангельское содержание до сознания верующих. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ВЕРОНЕЗЕ Поколение волхвов. Худож. П. Веронезе. 1573 г. (Нац. галерея. Лондон) Поколение волхвов. Худож. П. Веронезе. 1573 г. (Нац. галерея. Лондон) [итал. Veronese] (наст. фам. Кальяри [Caliari]) Паоло (1528, Верона - 19.04.1588, Венеция), итал. худож. эпохи Возрождения. Сын скульптора, племянник худож. А. Бадиле, получил прозвище по названию родного города, с нач. 50-х гг. XVI в. и на протяжении всей жизни творчество В. было связано с Венецией. В ранних работах В. преобладает влияние маньеризма, таких мастеров, как Джулио Романо, Пармиджанино, Корреджо, о чем свидетельствуют подчеркнутая тонкость рисунка и колорит, основанный на оттенках светлых тонов («Обручение св. Екатерины», 1547 г., частное собр., Нью-Йорк). В Венеции он участвовал в исполнении панно для новых залов Дворца дожей (1553-1554) и Золотого зала б-ки ц. Сан-Марко (1556-1557), работал для монашеских орденов (ц. Сан-Себастьяно, принадлежавшая ордену св. Иеронима: плафон ризницы, 1555 г., главный неф и церковный орган, 1558 г., и др.), исполнял частные заказы. В период расцвета, в 60-70-х гг. XVI в., В. демонстрировал универсальные возможности: занимался монументальной и станковой живописью, писал многофигурные композиции и портреты. для построения живописных композиций В. по примеру Тициана, творчество к-рого являлось образцом и источником новых композиционных и колористических решений, использовал антикизирующую архитектуру, к-рая напоминает театральные декорации, сочетает точные перспективные построения со свободой деталей. Среди фресковых росписей важнейшим творением В. является созданная в 1560-1561 гг. декорация виллы братьев Д. и М. Барбаро (ок. 1558, архит. А. Палладио), венецианских гуманистов и интеллектуалов, в мест. Мазер близ Азоло. В. удачно сочетал живописную декорацию с архитектурными ритмами здания; в программе росписи раскрываются мудрое устроение, красота и гармония мира; использованы иллюзионистические приемы (фигуры-«обманки», пейзаж), раздвигающие пространство росписи, яркие краски. |
| Дана честная сия заповедь в нашей отчине в Великомъ Новгороде лта 7080-го, месяца августа въ 11, индикта 15, государьства нашего 39, a царствъ нашихъ Росийскаго 26, Казанского 20, Астароханского 18. Послание шведскому королю Юхану III 1573 года Подготовка текста Е. И. Ванеевой, перевод и комментарии Я. С. Лурье Послания Ивана IV шведскому королю Юхану III выполняли функции дипломатических грамот, и копии их помещались в составе «Книги Свейских посольств» в архиве Посольского приказа, а впоследствии – Министерства иностранных дел. Два послания (1572 и 1573 гг.), включенные в настоящее издание, принадлежат к числу многочисленных дипломатических посланий Ивана IV к шведским королям; публицистический характер сближает их (как и послание Елизавете I и послания Стефану Баторию) с иными сочинениями Ивана Грозного. Публицистический характер этих посланий ощущался уже древнерусским читателем: послания эти переписывались в «четьих» сборниках XVII–XVIII вв. (один из списков помещен в сборнике РНБ конца XVII века, собр. Титова, охр. 1121 вместе с Первым посланием Курбскому). В настоящем издании Послания Юхану III публикуются по списку конца XVI в. РГАДА, ф. 96 (сношения со Швецией), Свейских посольств кн. 3 (1572–1577), лл. 2–6 об. и 7 об.–91 об. Божественного существа милостью, властью и хотением скипетродержателя Российского царства, великого государя, царя и великого князя Ивана Васильевича всея Руси почетной нашей степени величества слово Юхану, королю Шведскому, и Готскому, и Вендийскому. На твою грамоту, пересланную через пленника, и лай, который в этой грамоте, мы дадим отповедь позже. А сейчас, по своему государскому обычаю, достойному чести нашего высокого величества, посылаем тебе подлинную отповедь со смирением. Первое: ты пишешь свое имя впереди нашего – это неприлично, ибо нам брат – цесарь римский и другие великие государи, а тебе невозможно называться им братом, ибо Шведская земля честью ниже этих государств, как будет доказано впереди. Если ты говоришь, что Шведская земля вотчина отца твоего, то ты бы нас известил, чей сын отец твой Густав, и как деда твоего звали, и был ли твой дед на королевстве, и с какими царями он был в братстве и в дружбе, укажи нам всех их поименно и грамоты пришли, и мы тогда уразумеем. |
| Посольские записи говорят о присутствии в 1490 г. детей вел. кн. Ивана III – кн. Василия и Юрия, царевичев Ивана и Феодора (в «обычном платье») в 1573 и 1577 гг.; одного царевича Ивана (в «саженом платье») в 1566 и 1578 г. Кроме того иногда присутствуют при этом царевичи крымские, сибирские, черкасские, касимовские и. т. д. В 1573 г. при приеме цесарского гонца «царь Семион Бекбулатович и царевич Михайло», в 1577 г, «князь великий Семион Бекбулатович тверской», в 1586 г. «царевич крымской Мурат-Кирей, касимовский царь Мустафа-Алей, сибирский царевич Магмет-Екуль, князи тюменские, черкасские и иные служилые князи»; в 1597 г. «царевич Араспань-Алей Кайбулин, царевич Магмет-Куль сибирский, царевич Ураз-Магмет Казатцкие орды»; в 1614 г. касимовский царь Араслан-Алей Алеевич. В 1014 г. постановлено даже было: «а как вперед при послех и при посланникех укажет государь быти у себя государя царем или царевичем, и им у государя быти и им встречу чинити по сему государеву указу». Послы в присутствии царя на аудиенции были с покрытою головою, в шапках, и только со второй половины XVII в., со времени Аф. Л. Ордина-Нащокина, послы представлялись без шапок. По входе посла, его «являли» т. е. представляли царю. Из посольских записей видно, что обязанность та лежала в начале XVI века (1517– 1528 гг.) на дворецком тверском Мих. Юр. Захарьине, а после него во весь XVI век и начале XVII в. ее исполнял один из окольничих. Посол правил поклон 103 царю от государя пославшего его и подавал грамоту 104 , которую со времени учреждения Посольского приказа принимал всегда Посольский дьяк. После этого царь обыкновенно звал «к руке» как послов, так и гонцов (упом. с 1518 г.); но бывали случаи, когда они не удостоивались этого. Так литовских гонцов, бывших в Москве в 1531 и 1543 г. великий князь не звал потому, что, как отмечает каждый раз посольская запись, гонец – «человек молодой»; литовских послов в 1549 г. потому, «что (царь) на них слово положил гневно»; литовского посланника 1550 г. потому, «что с ним грамота затворчатая» 105 . |
| Поэтому Гарабурда, не вступая с царем в спор по поводу его предложений, напротив, заверил, что паны-рада и шляхта хотели бы иметь своим государем такого правителя, как царь, который может обеспечить Речи Посполитой надежную защиту от ее врагов, и обещал, что после получения царских предложений в Москву будут направлены «великие» послы, чтобы выработать окончательный текст договора об условиях, на которых Иван IV мог быть возведен на трон Речи Посполитой. Ничего подобного ни в Вильне, ни в Кракове делать не собирались, но таким образом можно было выиграть время. Важным предметом забот для литовских политиков было недопущение контактов между Иваном IV и его сторонниками среди польской шляхты. Было известно, что эти люди ищут связей со своим кандидатом, и отправленный ими в Москву гонец был задержан в Литве. Избранный способ действий позволял надеяться, что, ожидая послов из Речи Посполитой, царь не будет принимать никаких шагов со своей стороны и не отправит в Речь Посполитую послов, которые вступили бы в нежелательные контакты с враждебно настроенной по отношению к магнатам польской шляхтой. Следуя этой линии, литовские магнаты скрыли от царя решение о созыве сейма для выборов нового короля, и когда в апреле 1573 года на поле под Варшавой собрались для выборов короля магнаты и шляхта со всего государства, то и обсуждение кандидатур, и принятие решений протекали без всякого участия русских представителей. Вместе с тем литовские магнаты позаботились о том, чтобы условия, предложенные царем Гарабурде (включая требование предоставления ему и его потомкам наследственной власти в Речи Посполитой), были доведены до сведения избирателей. Как заметил современник, хронист Мартин Вельский, «когда это услышали, отпало у всех сердце от Московского». Тем временем в ожидании «великих послов» из Речи Посполитой царь продолжал обдумывать условия, на которых он был бы готов взойти на польский трон. В апреле 1573 года, когда в Варшаве уже происходили выборы, к Гарабурде были посланы дополнения к ранее сделанным предложениям. |
| 538 . Первые отношения лютеран с восточными христианами открылись при патриархе Иоасафе 2 (1552–1565). В 1558 году прибыл в Виртемберг диакон константинопольской церкви, Димитрий 541 , посланный Иоасафом 2, вероятно, для собрания милостыни. 542 Димитрий провел там около полугода и, между прочим, беседовал с протестантскими учеными, особенно с Меланхтоном. Когда он отправлялся в Константинополь, Меланхтон вручил ему письмо и греческий перевод аугсбургского исповедания для передачи патриарху. В письме своем ревностный протестант, показав, что основание евангельской истины – пророчества и апостольские писания, также соборы и отцы, просил патриарха не верить обвинениям врагов истины, но самому выслушать обе стороны, на основании божественного и естественного права, и быть защитником божественной истины. Неизвестно, как принял Иоасаф послание Меланхтона и почему не отвечал на него. 543 Письменные отношения германцев с греками на этот раз прекратились. Но они открылись снова через 18 лет, при патриархе Иеремии 2 (1572–1594). 544 Дело началось с того, что в 1573 году нужно было отправиться в Константинополь с новым посланником при оттоманской порте, Давидом Унгнадием одному воспитаннику тюбингенской академии, по имени Стефану Герлахию. Профессор латинской и греческой литературы в этой академии, известный уже нам, Мартин Крузий, давно горевший сильным желанием узнать о состоянии греческих церквей на востоке и особенно о состоянии греческой письменности и греческого языка, решился воспользоваться этим удобным случаем для удовлетворения своей благородной любознательности – и открыть переписку с греками. Он написал к константинопольскому патриарху письмо, в котором, изъяснив, что побудило его писать это письмо, и показав, будто основание учения лютеранского и учения греческой церкви совершенно одно, просил благосклонно принять Стефана Герлахия. Письмо послано от 7-го апреля 1573 года. 545 К нему была приложена проповедь , говоренная, доктором богословия в тюбингенской академии, Иаковом Андреевым, из текста: «Аз есмь пастырь добрый». Патриарх, обремененный множеством дел, не мог скоро отвечать. Мартин Крузий 4-го марта следующего года послал к нему другое письмо, к которому приложена была другая проповедь того же профессора богословия, из текста: «приближися к вам царствие небесное». На оба эти письма патриарх тогда же ответил благосклонным посланием, в котором изложил православное объяснение означенных текстов и которое заключил искренним желанием обращения германцев и присоединения их к восточной церкви. Получив послание восточного первосвятителя, виртембергские богословы приступили к своему делу. 546 |
| 265 Ibid. Col. 1570—1571. 266 Ibid. Col. 1571. 267 Ibid. Col. 1572—1573. 268 PG. Т. X. Col. 1573. 269 Ibid. Col. 1574. 270 Hunziker. Diocletianus und seine Nachfolger. Издано Biidinger " oM в Untersuchungen zur Romischen Kaisergeschichte. Leipz., 1868. Band. II. S. 137—138. 271 Preuss. Kaiser Diocletian und seine Zeit. Leipz., 1869. S. 129—130. 272 Niebuhr. Die Vortrage iiber Romische Geschichte. Theil. 3. S. 289. 273 Burkchardt. Die Zeit. Constantin " " s. S. 288. 64. 274 Такие отзывы новейших историков о Диоклетиане основываются на свидетельстве древних светских писателей, правда, свидетельстве, выраженном в пышных риторических фразах, а потому подозрительном относительно правдивости. Флавий Вописк (Hist. Augusta. Numerian, cap. 13) говорит о Диоклетиане: «Это был муж отличный, благоразумный, любящий государство и своих подданных, готовый ко всему, чего требовало время». Евтропий говорит о Диоклетиане, что он «был мудро медлителен», называет его «внимательнейшим и искуснейшим императором» (Budinger В. II, 137). Лампридий (Hist. Augusta. Vita Heliogabali, cap. 35) говорит: «Диоклетиан — отец золотого века». Впрочем, и древние церковные писатели иногда не без похвалы отзываются о Диоклетиане. Так, Евсевий замечает, что Диоклетиан относился к своим приближенным из числа христиан с таким же благорасположением, с каким относятся «к родным детям» (VIII, 6), — похвала, от которой не отказался бы любой из христианских государей. Лактанций иногда, как бы против собственной воли (он относится к Диоклетиану строго и сурово), делает отзывы, небезвыгодные для чести Диоклетиана: если светские древние писатели называют царствование Диоклетиана «золотым веком», то Лактанций называет то же царствование «счастливейшими временами» (De mort., cap. 9: summa felicitate regnavit; это выражение почему-то в русском переводе Карнеева передано словами: «царствовал довольно счастливо»); если древние светские писатели считают Диоклетиана человеком проницательным и рассудительным, то и Лактанций (Ibid., cap. |
| Поэтому мы полагаем, что в близких отношениях к Диоклетиану стоял лишь один Дорофей, придворный, но что Дорофей-пресвитер не имел к Диоклетиану отношения. Фабрикой, вероятно временно, управлял первый Дорофей, а не второй. Думаем, что Евсевий отчасти перемешал факты, приписав черты деятельности одного Дорофея другому Дорофею. А причиной этого может быть тождество имен двух современников — Дорофей. Можно, конечно, возразить, каким образом могло случиться такое смешение фактов, когда известно, что Дорофея-пресвитера историк знал лично («мы знали», «мы слышали»), но на это нужно сказать, что ни из чего не видно, что Евсевий близко знал Дорофея. Об учености Дорофея Евсевий мог знать от других, а слушать его проповеди мог короткое время. Если же иные утверждают (Валезий), что Евсевий учился у Дорофея-пресвитера, то подобное утверждение не имеет прочных оснований. Впрочем, говоря так, мы признаемся, что вопрос остается открытым. Евсевий. Церковная история. VIII, 1. Ibid.; Lactantius. De mortibus persecutorum, cap. 15. Epistola Theonae episcopi Alexandrini ad Lucianum. Оно напечатано на латинском языке в Патрологии Миня. PG. Т. X. Col. 1569—1574. В письме прямо не сказано, о каком императоре в нем речь, но, по мнению ученых, например Неандера (Allg. Gesch. d. Religion und Kirche. Gotha, 1856. B. I. S. 78.), оно вполне приличествует времени Диоклетиана. Также в письме не выяснено, каким епископом был Феона, но так как известно, что во времена Диоклетиана епископом Александрийским был Феона, то основательно полагают, что именно он и был автором рассматриваемого письма. Ibid. Col. 1570—1571. Ibid. Col. 1571. Ibid. Col. 1572—1573. PG. Т. X. Col. 1573. Ibid. Col. 1574. Hunziker. Diocletianus und seine Nachfolger. Издано Biidinger " oM в Untersuchungen zur Romischen Kaisergeschichte. Leipz., 1868. Band. II. S. 137—138. Preuss. Kaiser Diocletian und seine Zeit. Leipz., 1869. S. 129—130. Niebuhr. Die Vortrage iiber Romische Geschichte. Theil. 3. S. 289. |
| Без сомнения, антиохийская христология, представителем которой был Несторий, не утверждала, что Логос действительно стал человеком. Она говорила о двойственности природы Христа и проводила между ними разграничение; она отрицала, что Бог, как таковой, может родиться или страдать и умереть, но доводила это разграничение природ до раздвоения личности. Она подменила идею воплощения идеей усвоения, принятия человеческой природы или, скорее, целого человека в общение с Логосом 1564 и пребывания Бога во Христе 1565 . Вместо идеи Богочеловека 1566 мы получаем здесь идею человека, ставшего носителем Бога 1567 ; личность Иисуса из Назарета – всего лишь орудие или храм 1568 , в котором пребывает божественный Логос. Две природы не образуют личностного единства 1569 , но только единство моральное, близкую дружбу или союз 1570 . Их отношения друг с другом – механические и внешние 1571 , в них каждый сохраняет присущие ему качества 1572 , не допуская никакого обобществления, communicatio idiomatum любого рода. Этот союз есть в первую очередь милостивое снисхождение со стороны Бога 1573 , в ходе которого Логос делает человека объектом исполнения Божьей воли, а во вторую очередь это возвышение человека до высшего достоинства и сыновства по отношению к Богу 1574 . Вследствие такого снисхождения возникает, в третью очередь, практическое, действенное общение 1575 , в ходе которого человеческая природа становится орудием и храмом божества и приходит к кульминации в " νωσς σχετοκη. Феодор Мопсвестийский, талантливый основатель антиохийской христологии, представляет возвышение человека до положения сына Бога (исходя из Лк. 2:53 ) как постепенный моральный процесс, зависящий от добродетели и заслуг Иисуса, которые достигли полноты развития в воскресении и позволили Ему достичь неизменности божественной жизни в награду за целенаправленную победу Его добродетели. Антиохийская и несторианская теория, таким образом, делает природу Христа двойственной, хотя ясно об этом не говорит. Она не может воспринять реальное существование двух личностей без личной независимости каждой из них. |
|
|
