| Безвестный же русский живописец, которому, видимо, эта гравюра попалась на глаза, в свою очередь, предпринял " обратный перевод " сюжета: снабдил фигуру Спасителя благочестивыми, на его взгляд, одеждами, заменил ангелочков аллегорическими изображениями евангелистов и убрал следы крестных ран с тела Богочеловека. То есть о прямой цитате говорить тут не приходится, но сюжетное заимствование налицо со всей очевидностью». Второй раздел выставки посвящен персонификации смерти. Здесь преобладают собирательные образы мертвеца и скелета, получившие распространение в западном искусстве после выкосившей треть европейского населения эпидемии чумы 1348—1350 годов, а также фигур из традиционной восточной иконографии Апокалипсиса, вооруженных трезубцем, пищалью или косой. Но подлинные жемчужины здесь представила Государственная Третьяковская галерея. Это две работы из так называемого псевдоушаковского ряда — талантливые подделки под стиль и приемы знаменитого царского изографа Оружейной палаты. «Речь идет не о моленных образах, а о малоизвестных на Руси живописных притчах, — замечает Светлана Липатова. — Первая повествует о египетском царе Птолемее Филадельфе — монархе просвещенном и неизменно державшем на своем столе человеческий череп, как сказано в подписи, " дабы с фортуною сего света не возвышал и за бессмертного себя не почитал " . Более того, продолжает автор развернутого текстового комментария, царь еще и специально приказал слуге приходить к нему и ежедневно обо всем этом напоминать: " Познай, царю, чья сия голова по смерти и будет такова твоя " . Аккомпанирует этой работе пример противоположного, недальновидного отношения к бренности человеческого бытия. " Смертный человек, бойся того, кто над тобой " , — обращается к зрителю автор, изобразивший богатого вельможу, который упрямо не замечает ни подставки под собственными ногами в виде гробовой крышки, ни притаившейся буквально за спиной смерти». Современные иконы из собрания Валаамского монастыря Где: Собрание мастеров Гильдии храмоздателей (2-я ул. |
| «Когда нам передали эту икону из частного собрания А.М. Иванова, мы даже не знали, как назвать сюжет, - куратор обращает внимание еще на один памятник изобразительного искусства второй трети XVIII века из-под Вологды. – Согласитесь, необычная компоновка: будто парящий на массивной фигуре Агнца Христос «пригвождает» одним Своим взглядом символизирующий смерть скелет, в немом ужасе схватившийся своей правой кистью за череп! И только когда в Российской государственной библиотеке мы подбирали экспонаты для выставочного ряда, почти случайно наткнулись на гравюру Схелте Адамса Болсверта – голландского художника, работавшего при мастерской Питера Пауля Рубенса. У Рубенса, как известно, есть похожее изображение Христа, попирающего смерть ногами. Гравер Болсверт разнообразил композицию группой ангелочков, воздевающих лавровый венец триумфатора и удерживающих апокалиптического Зверя древком копья. Безвестный же русский живописец, которому, видимо, попалась на глаза эта гравюра, в свою очередь, предпринял «обратный перевод» сюжета: снабдил фигуру Спасителя благочестивыми, на его взгляд, одеждами, заменил ангелочков аллегорическими изображениями евангелистов и убрал следы крестных ран с тела Богочеловека. То есть о прямой цитате говорить тут не приходится, но сюжетное заимствование налицо со всей очевидностью». Второй раздел выставки посвящен персонификации смерти. Здесь преобладают собирательные образы мертвеца и скелета, получившие распространение в западном искусстве после выкосившей треть европейского населения эпидемии чумы 1348-1350 годов, а также вооруженных трезубцем, пищалью или косой фигур из традиционной восточной иконографии Апокалипсиса. Но подлинные жемчужины сюда представила Государственная Третьяковская галерея. Это две работы из так называемого псевдоушаковского ряда – талантливые подделки под стиль и приемы знаменитого царского изографа Оружейной Палаты. «Речь идет не о моленных образах, а о малоизвестных на Руси живописных притчах, - замечает Светлана Липатова. – Первая повествует о египетском царе Птолемее Филадельфе – монархе просвещенном и неизменно державшем на своем столе человеческий череп, как сказано в подписи, «дабы с фортуною сего света не возвышал и за бессмертного себя не почитал». Более того, продолжает автор развернутого текстового комментария, царь еще и специально приказал слуге приходить к нему и ежедневно обо всем этом напоминать: «Познай, царю, чья сия голова по смерти и будет такова твоя». Аккомпанирует этой работе пример противоположного, недальновидного отношения к бренности человеческого бытия. «Смертный человек, бойся того, кто над тобой», - обращается к зрителю автор, изобразивший богатого вельможу, который упрямо не замечает ни подставки под собственными ногами в виде гробовой крышки, ни притаившейся буквально за спиной смерти. |
| Мученичество Леонтия, Ипатия и Феодула Триполийских. Роспись ц. Вознесения мон-ря Дечаны, Косово и Метохия. 1348–1350 гг. Согласно тексту сохранившихся греч. Мученичеств, в царствование Веспасиана в Риме жил сенатор Адриан, отличавшийся жестокостью и ненавистью к христианам. Он обратился к императору с просьбой дать ему власть принуждать христиан к идолопоклонству и казнить упорствовавших. Веспасиан назначил Адриана наместником Финикии, и тот отправился в путь. Приближаясь к Триполи (совр. Ливан), он узнал, что в этом городе живет воин Л. из Эллады, к-рый пользуется большим уважением за победы в сражениях, а также известен как рассудительный и умный человек. Л. учил жителей города христ. вере и прославился мн. добрыми делами. Адриан послал в Триполи трибуна И. (или Ипата) с отрядом воинов, поручив ему схватить Л. Когда те приблизились к Триполи, И. тяжело заболел. Во сне ему явился ангел и велел призвать на помощь Бога, в Которого верует Л. Находившийся при смерти И. призвал воинов, и они трижды воскликнули: «Боже Леонтия, помоги!» После этого, к удивлению присутствующих, И. тотчас же выздоровел. Встретив в Триполи Л., И. и его друг Ф. попросили его поведать им о Христе и затем крестились. Когда в город прибыл Адриан, он велел бросить Л., И. и Ф. в темницу. Там Л. укреплял новокрещеных в Христовой вере и готовил к мученическому подвигу. На допросе Адриан убедился в непоколебимости И. и Ф. и после пыток велел их обезглавить. Наместник пытался переспорить Л., но не достиг своей цели. Палачи били его, пока не изнемогли от усталости, затем повесили мученика на дереве и строгали его тело острыми железными орудиями, но Л. продолжал хулить языческих богов. Тогда Адриан приказал повесить его вниз головой, привязав к шее Л. тяжелый камень, а вечером - бросить мученика в темницу. Ночью Л. явился ангел и возвестил, что Господь послал его неотступно быть рядом с ним. Утром Л. привели на суд к Адриану, к-рый не смог склонить мученика к жертвоприношению и приказал привязать его к 4 колам и бить до тех пор, пока не испустит дух. Тело Л. было погребено близ трипольской гавани. Позднее на этом месте был построен храм во имя мч. Леонтия. Благочестивая жительница Триполи по имени Иоанния молила святого помочь ее мужу Мавру, который разгневал императора и был брошен в темницу. Она натерла благовониями мощи Л., облекла их в драгоценные одежды и воскуряла фимиам у его гробницы. Л. явился заключенному в темницу Мавру в одеждах Иоаннии и пообещал ему скорое освобождение. Той же ночью Л. предстал перед императором и велел освободить и восстановить Мавра в прежней должности, что тот и исполнил. |
| Сторон княжеских теперь не могло быть более в Новгороде, ибо нельзя стало более выбирать из многих князей; но существование сильных сторон боярских очевидно из рассказов летописца о внутренних делах Новгорода. Под 1342 годом летописец упоминает о смерти посадника Варфоломея, сына Юрия Мишинича; место его заступил прежний посадник Федор Данилович. Вскоре после этого Лука Варфоломеич, как видно сын умершего посадника, против воли Новгорода, не взявши благословения ни у митрополита, ни у владыки, собравши бродячих холопей, пошел за Волок на Двину, поставил городок Орлец и, набравши емчан, опустошил всю землю Заволоцкую по Двине, взял все погосты на щит; потом, отпустивши сына своего Оницифора на Вагу, выехал воевать только с двумястами человек и был убит заволочанами. Когда пришла в Новгород весть о смерти Луки, то черные люди встали на какого-то Андрюшку да на посадника Федора Даниловича, пограбили их домы и села, обвиняя их в убийстве Луки. Федор и Андрюшка убежали в Копорье и сидели там всю зиму до великого поста, когда возвратился с Ваги Оницифор и стал бить на них челом Новгороду. «Федор и Андрюшка заслали убить моего отца», – говорил он. Владыка и Новгород послали архимандрита с боярами в Копорье привести оттуда обвиненных; Федор и Андрей приехали и объявили: «Не думали мы на брата своего Луку, чтоб его убить, не засылали на него». Тогда Оницифор вместе с Матвеем собрали вече у св. Софии, а Федор и Андрей собрали другое вече на Ярославовом дворе; Оницифор и Матвей послали было на это вече владыку, но, не дождавшись его возвращения, ударили на Ярославов двор, были разбиты, Матвей Коска (Козка) с сыном попались в руки врагов, а Оницифор убежал с своими пособниками. Это случилось утром; а после обеда вооружился весь город, разделившись на две стороны; однако владыка Василий с великокняжеским наместником Борисом помирили граждан: крест был возвеличен, а дьявол посрамлен, говорит летописец. После этого, как видно, посадником был избран Евстафий Дворянинец; но в 1345 г. он был лишен посадничества, которое было отдано упомянутому выше Матвею Варфоломеевичу, по всем вероятностям дяде Оницифорову, сыну покойного посадника Варфоломея. «Божиею благодатию, – говорит летописец, – не было лиха между ними», т. е. между старым и новым посадником. Потом, как видно, Матвей опять скоро был свергнут и замещен Дворянинцем, по смерти которого видим в 1348 году посадником опять Федора Даниловича. В 1350 году Федор Данилович был свергнут, и посадничество отдано известному Оницифору Лукиничу, но этим дело не кончилось: скоро Федора выгнали с тремя братьями, пограбили домы их и всю Прусскую улицу; изгнанники отправились сперва во Псков, а потом в Копорье. |
| Ядро народонаселения Ассирии, – масса – была, несомненно, семитического происхождения, но высшие классы, по-видимому, имели иное происхождение и говорили другим языком 1346 . Вавилония первоначально так же была населена семитами 1347 , смешанными, по-видимому, с кушитами. Речь народная одинаково была понятна и в Вавилоне, и в Ниневии. Но язык высших классов, и здесь, как в Ассирии, отличался от народного. Господствующий класс, собственно «халдеи», были, несомненно, иного происхождения. Предполагают, поэтому, что народонаселение Вавилонии и Ассирии было неоднородное и состояло из смеси семитов (чистых) и кушитов с арийцами, – частнее иранцами, которые в древнейшую эпоху переступили границы своей земли и овладели семитами 1348 . Таким образом, загадочные халдеи, занявшие после семитов Вавилонию и давшие ей свое имя, с которым соединялось понятие жреца и астролога, являются, по-видимому, арийцами или иранцами 1349 . В новейшее время, впрочем, при дальнейших исследованиях клинических надписей, этот взгляд начал колебаться. Оказалось, что многие собственные имена и слова в ассирийско-вавилонских надписях, необъяснимые с семитического языка, необъяснимы и с арийского или иранского. Это дает основание предполагать, что аристократия и жреческое сословие Ассирии и Вавилонии, по своему происхождению, не были ни семитами, ни арийцами, а принадлежали к какому-то другому племени. В самое последнее время филологи, на основании языка ассирийских надписей, пришли к заключению, по-видимому, вовсе неожиданному, что халдеи – племя урало-финского происхождения, пришедшее с севера, с гор Армении, и что имя их значит: «горный житель или завоеватель». Таким образом, по-видимому, выходит, что, если и была здесь примесь арийского элемента, то очень незначительная, – главный, влиятельный класс Ассирии и Вавилона принадлежал финской расе. Оставляя это мнение на ответственности филологов, не можем, впрочем, не заметить, что это вопрос еще далеко не разрешенный 1350 . Несмотря, впрочем, на это смещение элементов в народонаселении главнейших из семитических народов передней Азии – ассириян и вавилонян, все указанные народы имели много сходного, – не только в нравах и внешнем быте, но и в искусстве и религии. |
| 1348 В предисловии к псалмам Иероним говорил Софронию: «недавно рассуждая с евреем, ты приводил свидетельства о Господе Спасителе из псалмов: и он насмехаясь почти на каждое твое слово, говорил: не так в еврейском, так как ты противополагал ему 70 толковников. И ты со всем усердием требовал, чтобы после Акилы, Симмаха к Феодотиона, составил и новый латинский перевод». Тоже говорит Иероним о себе. Praef. in Jesaiam Epist. 89. ad Augustinum. W. 2. 267. Praefat. in Paralip. 1349 О первом своем учителе, иноке из иудеев, он так писал к Дамасу: «Есть здесь человек, у которого я с радостью изучил многое, он так изучил еврейскую словесность, что между своими писцами считается халдеем». Epist. 142. ad Damasum 111. 520. О втором: «Так как халдейский язык сроден с еврейским, то я нашел лучшего знатока того и другого языка... Praefat. in Tobiam: «Я помню, что для разумения сей книги (Иова) я купил не дешевою ценою лидского учителя, который между евреями считается первым». Praefat. in Job. сл. зам. 16. 38. 73. 1350 Вот чтò писал он о своем изучении языка библейского: «сколько труда понес я, сколько претерпел затруднений, сколько раз даже отчаивался, сколько раз бросал дело и по ревности к учению снова начинал, – свидетель – совесть моя, сам я, который страдал и совесть тех, которые со мною жили. Но благодарю Господа: теперь собираю я сладкие плоды горького посева моего». Epist. 4. ad Rusticum. p. 769. Тоже in epithaphio Paulae см. зам. 38. 1351 Praef. in Job. Haec autem translatio nullum de veteribus sequitur interpretem, sed ex ipso Habraeo Arabicoq. sermone et interdum syro nunc verba, nunc sensum, nunc simul utrumque resonabit. 1352 В письме к блж. Августину: (145.) «пусть знают наши, что заключает в себе еврейская истина. (Hebraea veritas); мы не выдумали своего, но перевели так, как нашли у евреев. Если где усомнишься, спроси евреев». Сл. 80. зам. В предисловии к притчам Sicut ergo Judith et Tobiam et Maccabaeorum libros ligit quidem Ecclesia, sed eas inter canonicas scripturas non recepit: sic et haec duo volumena, Sapientiam scilicet ed Siracidem, legat ad aedificationem plebis, non ad auctoritatem Ecclesiasticorum dogmatum confirmandam. |
| В Типиконе Великой ц. (IX–X вв.) указано совершать память А., Иосифа и Аифала в «профитеоне св. прор. Елиссея» (Mateos. Typicon. T. 1. P. 88-89), зафиксирована она также в Стишном Прологе XI в. Христофора Митилинского и др. источниках (Сергий (Спасский). Месяцеслов. Т. 2. С. 342). В Студийско-Алексиевском (XII в. ГИМ. Син. Греч. 330) и Мессинском Типиконах (Arranz. Typicon. P. 48) указана память мучеников, на утрене предписано читать их житие. По Типикону, принятому в РПЦ, в день памяти этих святых положено совершать службу двум святым без знака (см. Знаки праздников Месяцеслова ), тогда как в первом рус. печатном Типиконе 1610 г. обозначена шестеричная служба вмч. Георгию с прибавлением последования А., Иосифу и Аифалу. Последование, используемое в рус. и греч. Церквах, зафиксировано уже в ранних рукописях студийской редакции (напр., XII в. Ath. Philoth. 28). В совр. греч. Минее помещен канон Иосифа Песнописца с акростихом «ρδβλθυοτεΑνθη τ τερπν μαρτρων παινσω», в рус.- анонимный (4-го гласа, «Троицы равночисленнии Пресвятыя всебогатии»). На вечерне на «Слава» поется стихира Ефрема Карийского . Из рукописей христ. Востока известны 2 канона А., не вошедшие в печатные Минеи,- поэта Киприана (Paris. gr. 1619. Fol. 143v-146v. XI-XII вв.) и анонимный (XIII в. Ath. Xeropot. 116. Fol. 66v-68, и XII в. Hieros. Sab. 10. F. 78-79 - Ταμεον. Σ. 106-108. N 79-285). Иконография Святые изображаются в соответствии с церковным служением каждого: А. в омофоре, с кодексом в руках, пресв. Иосиф в священнической фелони, диак. Аифал в далматике, все трое с бородами. Подобные образы мучеников имеются в минологии Служебного Евангелия (3-я четв. XI в. Vat. Gr. 1156. Fol. 248v); в греко-груз. рукописи (XV в. РНБ. О. I. 58. Л. 85об.) - Иосиф изображен с кадилом и чашей в руках, Аифал - с кадилом и ладаницей; на фресках Каппадокии - Каранлык-килисе в Гёреме, XI в., и капелле 23, 1220 г.; в настенном минологии ц. вмч. Георгия в Старо-Нагоричино (Македония), 1317-1318 гг.; в росписи трапезной Великой лавры на Афоне, 1512 г. На рус. минейной иконе нач. XVII в. (ЦАК МДА) дано изображение одного А. На миниатюре Минология Василия II (976-1025 гг. Vat. Gr. 1613. P. 157) представлено мученичество святых (А. отрубают голову, Иосиф и Аифал подвешены к кольцам головой вниз). Подобное изображение сохранилось на минейной иконе (гексаптих из мон-ря вмц. Екатерины на Синае ), кон. XI - нач. XII в.; в рукописном Минологии (1327-1340 гг. Oxon. Bodleian. F. 1. Fol. 15v); в настенных минологиях нартексов ц. Вознесения мон-ря Дечаны (Югославия, Косово и Метохия), 1348-1350 гг., и ц. Св. Троицы мон-ря Козия в Валахии (Румыния), 1386-1390 гг. В «Ерминии» Дионисия Фурноаграфиота , нач. XVIII в., говорится, что святые «скончались в различных мучениях», и указан их возраст: «Акепсим юн, Иосиф стар, Аифал с едва показавшеюся бородою» (Ч. 3. § 22. Нояб. 3. 3); отдельно отмечено, что Иосиф - «старец с остроконечною бородою» (Ч. 3. § 8. 70), а Аифал - «юный, без бороды» (Ч. 3. § 9. 7). |
| Изображается как старец в святительском облачении с Евангелием в руках: на миниатюре минология Служебного Евангелия (Vat. Gr. 1156. Fol. 306v, 3-я четв. XI в.); в Минологиях (ГИМ. Греч. 183. Л. 266. Нач. XI в.- под 31 марта, в день памяти Акакия, исп.; Bodl. F. 1. Fol. 33v, 1327-1340 гг.) - везде в рост. В настенном минологии в нартексе ц. Вознесения мон-ря Дечаны (Югославия, Косово и Метохия), 1348-1350 гг.,- поясное изображение; на фреске ц. свт. Николая в Пелинове, 1717-1718 гг.,- в рост. На рус. минейной иконе на апрель, нач. XVII в. (ЦАК МДА), изображен как преподобный, в мантии и схиме, с кукулем на плечах. Соч.: PG. 77. Col. 1467-1472 [Беседа против Нестория; рус. пер.: ДВС. Т. 1. С. 477-479]; PG. 84. Col. 693, 838; 77. Col. 181, 201, 337 [переписка с Кириллом Александрийским]; ArchOC. 1948. Vol. 1. P. 393-412 [письмо к Армянской Церкви]. Ист.: BHG, N 2008; AHG. Vol. 8. P. 200-209, 416-418; Феодорит. Церк. ист. I 4; ЖСв. Апрель. С. 250-255. Лит.: Болотов. Лекции. Т. 4. C. 214, 227-228, 232, 322; Филарет (Гумилевский). Учение. С. 90; Сергий (Спасский). Месяцеслов. Т. 2. С. 111-112, 114; Т. 3. С. 144-145; ActaCO. T. 1/1, 4. S. 20-31, 118; I/2. S. 90-92; DHGE. T. 1. Col. 242-243; BiblSS. Vol. 1. P. 141, 143-144. Иконогр.: Kaster G. S.//LCI. Bd. 5. Sp. 16; Менолог. С. 366, 386. В. В. Василик, А. Ю. Никифорова, Е. А. Луковникова Рубрики: Ключевые слова: АКАКИЙ СИНАЙСКИЙ (1-я пол. VI в.), прп. (пам. 3 или 7 июля 26 или 27, 29 нояб.и в среду Светлой седмицы - в Соборе Синайских преподобных) АНДРЕЙ (ок. 660-740), архиеп. Критский, прп. (пам. 4 июля), визант. ритор и гимнограф, автор покаянного Великого канона АНТОНИЙ († 1073), прп. Киево-Печерский, основатель Киево-Печерского мон., один из основоположников рус. монашества (пам. 10 июля, 2 сент., в Соборе Афонских преподобных, в Соборе всех Киево-Печерских преподобных отцов и 28 сент.) АНТОНИЙ СИЙСКИЙ (1478-1556), игум., осн. Антониева Сийского мон-ря, прп. (пам. 7 дек., в Соборе Карельских святых и в Соборе Новгородских святых) |
| По Иерусалимским Типиконам и Минеям вплоть до используемого ныне в РПЦ, на память В. совершается будничная служба без тропаря. Служба не отмечается праздничным знаком (см. ст. Знаки праздников месяцеслова ). Корпус песнопений В. включает кондак 2-го гласа, под. «Вышних ища» « » (отсутствует в греч. Минее); канон 8-го гласа (согласно греч. Минее и Евергетидскому Типикону - творение Феофана), ирмос: «Υγρν διοδεσας σε ξηρν» ( ), нач:. «Τ φραστος φς σοι κα τριλαμπς, ν τ σαλετ, βασιλε τν ορανν, ντειλε Πτερ» ( ) и 3 стихиры. Канон и стихиры зафиксированы уже в Евергетидском Типиконе. В совр. греч. Минее указан тропарь « », стихиры - иные. А. А. Лукашевич Иконография Единоличный образ В., в святительском облачении (фелонь, омофор) в рост, представлен: в миниатюрах Минологиев (Oxon. Bodl. F. 1. Fol. 35v, 1327-1340 гг.), в греко-груз. рукописи (РНБ. O. I. 58. Л. 109 об., XV в.); в настенных минологиях церквей Успения Пресв. Богородицы мон-ря Трескавец близ Прилепа (Македония), между 1334-1343 гг. (погрудно), Вознесения мон-ря Дечаны (Сербия, Косово и Метохия), 1348-1350 гг., Св. Троицы мон-ря Козия в Валахии (Румыния), ок. 1386 г.; в притворе нартекса ц. архиеп. Даниила II, Печская Патриархия (Сербия, Косово и Метохия), 1561 г. (погрудно); на минейных иконах на апрель (напр., XVI в., ВГИАХМЗ; на годовой Минее нач. XIX в., Устюженский краеведческий музей). Образ В. (?) как небесного покровителя вел. кн. Василия III Иоанновича представлен на правой створке трехстворчатого складня с изображением Деисуса (1490, ГТГ); на нижней кайме шитой пелены «Богоматерь Владимирская, с избранными святыми», вложенной П. С. Строгановым в сольвычегодский собор Благовещения Пресв. Богородицы (1626, СИХМ). Прп. Василий, еп. Парийский. Миниатюра из греко-груз. рукописи. XV в. (РНБ. 0.I.58.Л. 109 об.) Прп. Василий, еп. Парийский. Миниатюра из греко-груз. рукописи. XV в. (РНБ. 0.I.58.Л. 109 об.) В иконописном подлиннике сводной редакции, XVIII в., об облике В. сказано: «Сед изжелта, брада Евфимиева или аки Власиева, подвоилася, ризы кресты черны, белилы прописаны, кудряв, амфор (омофор) и Евангелие» ( Большаков. Подлинник иконописный. С. 88). В «Руководстве к писанию икон святых угодников Божиих» (1910), составленном В. Д. Фартусовым, добавлено: «типа схожаго с сирийским... в руках икона Спасителя и хартия с надписью» (С. 246). |
| 82 – Моисей снимает обувь с ног при видении купины. (Живопись катакомб) Здесь первый акт великой драмы освобождения Израиля, избавленного от железного ига египетского. Он вполне характеризует дело, которое готовится совершить Моисей, и дает нам его смысл и значение: цель Бога и, следовательно, Его служителя не исключительно национальная или политическая; она главным образом религиозная; сохранить истинную религию и священный залог откровения – такова миссия народа еврейского, ключ всей его истории; это прекрасно выражено в словах Иофора к Моисею; „Будь ты для народа посредником пред Богом и представляй Богу дела его“. 1348 Господь открыл это призвание Изранля Моисею способом ясным и точным. Эта сделало из него самого великого пророка Ветхого Завета ( Числ.12:7–8 ; Ос.12:13 ). Он столь хорошо выполнил намерения Божии, успел столь совершенно сообщить, так сказать, монотеистический отпечаток своему народу, что сделал его, несмотря на многочисленные слабости, хранителем культа Иеговы и откровения. 1349 Возвращение Моисея в Египет; расположения его народа Моисей, повинуясь видению хоривскому, возвратился в Египет ( Исх.4:20 ). Великие трудности ожидали его здесь со стороны Израиля, душа которого была унижена рабством; со стороны в особенности фараона, которым был, вероятно, тогда Менефта, 1350 сын и преемник Раамзеса II. Он находил, однако, две важных точки опоры у евреев для того, чтобы склонить их к признанию своей сверхъестественной миссии: это было 1) воспоминание, остававшееся всегда живым между ними об обетовании, данном их отцам, и уверяющее их в будущем обладании землею Ханаанскою. 1351 Они не забыли торжественных обещаний Господа относительно их племени, так же как и благословений умирающего Иакова ( Быт.48:22; 49 ); эти пророческие слова препятствовали угашению в их сердце пламени веры и надежды. Они припоминали себе также, что Иаков был погребен в земле Обетованной, и что их отцы клялись Иосифу перенести его кости в Ханаан, когда они войдут во владение землею Обетованною ( Быт.49:29; 50:23–24 ). Эти воспоминания также поощряли самых мужественных между ними к предпринятию походов или, по крайней мере, набегов на Палестину, как можно заключать из указаний, правда, кратких и неопределенных, I книги Паралипоменон. Так здесь идет речь об экспедиции, предпринятой ефремлянами против жителей Гефа, у которых они хотели захватить стада и которые их убили ( 1Пар.7:21 ), 1352 о дочери Ефремовой Шеере, которая основала в Ханаане Беа-Орон и несколько других городов, о семействе Силома из колена Иудина, имевшем владение в Моаве ( 1Пар.7:24; 4:21–23 ). 1353 |
|
|
