| Сегодня соборовали Егора Веткина. Свеча желтого воска в его угасающей руке, мертвеющая прядь волос на влажном лбу и то, что он во всем белом лежал под иконами, заставляло думать о невечерних полях Господних. После сурового, похожего на отпевание обряда он посмотрел на меня отяжелевшими от предсмертной тяготы глазами и сказал: — Книги… тебе завещаю. Не держи их только в сыром и темном месте… они, книги-то… как люди — уход и тепло любят… — Неподалеку от икон, на полке, занавешенной холстиной, стояли книги. — Покажи мне их! — шепнул он через силу. Когда я откинул занавеску и при свете керосиновой лампы заблистали книги, бережно укутанные Егором в золотистую бумагу, он проговорил: — Помяни вас Господь за беседу с вами… за правду вашу!.. Предсмертно посмотрел на меня и на жену свою Ольгу Ниловну. Было ясно, что Егор не увидит больше утра. Чтобы проводить его в дальнюю ночную дорогу, я остался ночевать с ним. Ольга Ниловна погасила последние слезы, выпрямилась, стала сухой и озабоченной. Посмотрев на мужа тем особенным прозорливым крестьянским взглядом, каким смотрят на обреченного, она молча подошла к большому дедовскому сундуку и подняла крышку… Егор лежал неподвижно и почти бездыханно. Синий свет лампады падал на его изголовье. В этом мерцании, обычно ласковом и тихом, было теперь сокрушенно и маетно. Ольга Ниловна вынула из сундука что-то длинное и страшное в своей нетронутой полотняной белизне. Она разложила страшную одежду по столу и в застывшей задумчивости стала гладить ее рукой. За окнами поднимался буревой ветер. Прислушиваясь к нему, я подумал, что он похож на старинную еврейскую песню. Вот лежит Егор под иконами, думалось мне, и кто-то незримый порывает сейчас тонкие ниточки, связывающие его с землей, и что чувствует в этот момент душа его: радость освобождения или горечь расставания? Мастер по лужению медной посуды, Егор Веткин безвыездно прожил в нашем городе без малого лет пятьдесят. Лет десять тому назад выучил я Егора азбуке. Никогда не забыть, как удалось ему из букв составить слова и уразуметь священный смысл их. Помню, прибежал ко мне поздно вечером, без шапки, в опорках на босую ногу и весь сияющий от слез. |
| Здесь был источник горькой воды, которую Моисей превращает в сладкую, бросив в нее древо, указанное Богом. Это древо прообразует Крест, которым горечь жизни, порабощенной греху, обращается в сладость радости Царства Небесного. Двигаясь дальше, израильтяне пришли в Елам, где поставили стан при двенадцати источниках и семидесяти пальмах ( Исх. 15:27 ). Манна и перепела. Во время странствия по пустыне Син начали оскудевать запасы пищи, народ возроптал, но был утешен тем, что налетело большое количество перепелов, опустившихся прямо в стане. Сразу после этого Господь дал в пищу израильтянам манну, выпавшую поутру как роса и которой они с тех пор питались до самого вступления в землю обетованную. «Манна» в переводе с еврейского «что это?» В самом названии нет никакого объяснения тому, что же это была за пища. В разных местах Священного Писания мы встречаем упоминание о манне. О ней говорится, что вкус ее был, как у лепешек с медом ( Исх. 16:31 ) и как у лепешек с елеем ( Чис. 11:8 ). В другом месте читаем, что в устах каждого она давала тот вкус, которого ему в тот момент хотелось. В Псалтири о ней сказано, что «хлеб ангельский ел человек» ( Пс. 77:25 ). Святыми отцами это толкуется в двух смыслах. Во-первых, манна – хлеб ангельский, поскольку преподавался он посредством ангелов, во-вторых, поскольку, вкушая манну, израильтяне получали еще и некоторое духовное укрепление от ангелов. Манна также, несомненно, была прообразом таинства Евхаристии, о чем Сам Господь говорил иудеям, указывая на манну как на прообраз того истинного Хлеба Небесного, которым Он Сам является ( Ин. 6:31–51 ). Найти исчерпывающее естественное объяснение этому чуду (если такое желание возникнет), по-видимому, не представляется возможным, потому что у манны было такое свойство, что если ее собиралось слишком мало, то всем хватало, если собирали много, то не было в ней избытка. При попытке сделать запасы она вскипела червями. Накануне же субботы собирали двойное количество, и не портилась, и в субботы не выпадала ( Исх. 16:18–27 ). |
| Тропарь 1 Горькородныя преложи древом Моисей источники в пустыни древле, крестом ко благочестию языков проявляя преложение.Толкование Божественный песнопевец приводит в настоящем тропаре то чудо, которое совершил Моисей в месте Мерры (что обозначает горесть, по толкованию Кирилла Александрийского). Ибо тогда, когда народ Еврейский томился жаждою, показал Бог Моисею дерево, которое, бросив в горькую воду, он сделал ее сладкою (Исх. 15:23). Итак, священный Косма говорит, что в древнее время Моисей в пустыне Мерры превратил в сладость источники воды, рождающие горечь. Что же предызображалось этим чудом? — Превращение и изменение иноплеменных язычников, которые посредством креста перешли от нечестия к благочестию и от неверия к вере. Поэтому блаженный Феодорит сказал: «Спасительное древо креста усладило горькое море язычников». Такого же мнения держится и Кирилл Александрийский, говоря: «и словом одним могущий горькое сделать сладким, Бог посредством дерева производит перемену, — давая образ спасения чрез древо». Какую же полезную мысль можешь ты, брат, извлечь себе из этого тропаря? Слушай! Да будет тебе известно, что сей мир называется Мерра, т. е. горечь, по причине многих скорбей, несчастий и огорчений, которые каждый день и час преследуют его. Каким же образом горечь мира может превратиться в сладость? — Если ты положишь на себя противоядие — крест Господень, иначе говоря, если ты сообразишь следующее: если единый безгрешный Бог принял за мои грехи столь великие страдания на кресте, вкусил уксус и самую горькую желчь; если Он, будучи владыкою всех, испытал столь великие горести и скорби; то великое ли дело, если я, раб, и раб грешный, испытываю скорби и горести не за чужие, а за свои собственные грехи? Такое соображение, когда оно глубоко напечатлено в твоем воображении, христианин, может превратить в сладость и радость всякую горечь и скорбь, которую ты испытываешь в мире. Вот почему Григорий Богослов говорит: «мы все принимаем ради Слова: страданиями подражаем Его страданию, кровию чтим Его кровь, на крест с готовностию восходим, сладки гвозди, хотя и очень мучительны; страдать со Христом и за Христа лучше, чем вести полную наслаждений жизнь с другими» (Слово на Пасху). |
| Итак, двери покаяния пред нами. Зовет нас в них Церковь. Откроем же наши сердца. Приближается время обновления духовного. Время, которым должен воспользоваться каждый из нас… Неделя о Блудном Сыне: «На реках Вавилонских.» «На реках Вавилонских, сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе.« В первый раз в этом богослужебном году услышали мы, братие, псалом сокрушения, воскрешающий пред нами скорбные для еврейского народа времени Вавилонского плена. Израиль в плену… Умолкла торжественная Сионская песнь, осталась только память о Сионе… Напрасно настаивают враги: «воспойте нам от песней Сионских.» »Как нам петь песнь Господню на земле чужой? – Если забуду тебя, Иерусалим, пусть будет забыта моя десница, пусть язык мой прилипнет к гортани моей« – трепещет в груди правоверного иудея. Такова история 136 псалма … Но не только как историческое воспоминание предлагает его нам Святая Церковь. Не только, как свидетельство Божественной кары и грозного Божьего гнева, поучителен он. Здесь нечто большее… Здесь извечная тоска человеческого духа по Нем, по Святом и Животворящем, Дивном во Святых Своих, но далеком от оскверненных и грешных. На Вавилонских берегах пребывает человеческий дух с того момента, когда первый Адам причастился «неразумные снеди,» когда изгнаны прародители из райского Сада, когда пламенное оружие Херувима стало преградой между Богом и человеком. Грех вошел в мир… И с грехом – горечь духовного вавилонского плена, горечь отдаления от Бога, Его любви и Его Святыни. И только Христос – Сын Мира и Отец его сынов, разбив оковы этого плачевного плена, в тайне подвига Своего смертью умертвил грех и положил конец владычеству окаянной и злосчастной Дочери Вавилона – матери греха. И к Нему Единому, истинному источнику Радости и Жизни, в предшествующие великому покаянному подвигу дни, обращает взоры наши св. Церковь. Она призывает нас с Вавилонских берегов обратиться к Царству Его крепости и Его непоколебимой твердыни, у Него испросить средства и пути к исцелению. И как пример этого обращения, предлагает Она нам образ блудного сына, обратившегося и взыскавшего отвергнутую им любовь Небесного Отца. |
| К таким принадлежала и тихая, кроткая чета супругов – Иоаким и Анна. Потомки царственного дома Давидова и первосвященника Аарона, они жили теперь в полной неизвестности и скудости. Цвели лишь добродетелями. Но кто об этом знал, кроме Бога?! Людям же своего племени они, наоборот, казались подозрительными и в отношении чистоты: они не имели детей; а это у иудеев почиталось знамением неблаговоления Божия, наказания за грехи… Лишь это омрачало их душу и жизнь. Вместе с миром и они несли горечь страданий, впрочем, по особой сей причине – бездетства. Однако для них эта горечь отверженности была весьма мучительна. Это видно из всей истории их жизни: они страдали и часто молились по поводу этой скорби. И для них пришло это утешение; и притом – раньше, чем «благоволение в человецех»: Господь послал им необыкновенную Дочь – Марию. Будущую Матерь Спасителя мира. В глубокой старости родителей воссияла Она. Но и это было по Промыслу Божию. Целомудренные и по прежней жизни, Иоаким и Анна самим бесплодством до старости еще более воспитывались Господом в бесстрастии. Известно, что наследственность от родителей переходит на детей. И даже у одних и тех же родителей, в зависимости от духовного состояния отца и матери, в разное время родятся разные по духу дети. Здесь зачатие было уже в бесстрастной старости и – плодом молитвы; от такого зачатая у многих родителей, – как в Ветхом Завете (Исаак, Самуил), так, в особенности, в Новом Завете ( Григорий Богослов , Симеон Столпник), рождались и святые дети. И от престарелых Иоакима и Анны, непорочных праведников, зачалась Святейшая Дева, Которая Своею святостью привлечет благоволение Божие и сделается Материю Слова, превзойдя по святости и благодати все небесные силы. Можно понять ту радость, которая охватила сердца святых родителей при рождении вымоленного дара Божия! Но не знал еще этой радости «проклятый» мир: для него тьма клятвы продолжала казаться безысходной. Ничто не предвещало даже и зари… А между тем она зачалась уже в неведомом бедном доме еврейской четы… |
| a. Иисус Христос (1:1b) b. Давид (1:1c) c. Авраам (1:1d) c. Авраам (1:2) b. Давид (1:6) a. Иисус Христос (1:16) Если бы текст был написан на еврейском языке, мы бы получили: M šîa – D wî– A rhm/ A rhm – D wî– M šîa . Спекулятивный характер вышеприведенной схемы не уменьшает значимости той идеи, косвенным подтверждением которой она является: Иисус творит новый мир, восстанавливая то, что не смог своими силами сделать первый человек, царь Давид, весь Израиль. Эта важная сотериологическая идея (recapitulatio), имплицитно выраженная уже в генеалогии, подчеркивается всем дальнейшим повествованием Евангелия от Матфея . «Свои люди» Для кого эта новая реальность предназначена? Ответ на этот вопрос также можно найти в генеалогии Иисуса. Мы уже приводили изречение Матфея, которое он вкладывает в уста ангела Господня, посланного к Иосифу, «Он спасет людей Своих от грехов их» (Мф. 1:21). Важное понятие скрыто в выражении «Свои люди». Именно они и являются участниками нового мира, то есть причастниками спасения. Кто это «Свои люди»? В первую очередь это, конечно, Израиль по плоти . Иисус в каком-то смысле дитя всего Израиля, который для Него «Свой». Он новый Давид, который есть воплощение могущества еврейского народа, его величия и силы, лучших черт его национального характера. В этом контексте стоит понимать упоминание о братьях Иуды в Мф. 1:2b, т. е. родоначальниках всего еврейского народа. Формально они не имеют отношения к родословию Давида и Иосифа, но олицетворяют весь народ, который, как единый организм, «породил» Спасителя. Кроме того, упоминание о двенадцати патриархах может быть намеком на значимость будущего христианского братства. «Свои люди» составляют братство, подобно тому как были братьями патриархи; Иуда и братья – прообраз отношений людей в Церкви. Эти же идеи содержатся и в упоминании о братьях Иехонии в 11-м стихе. Они также олицетворяют некую полноту всего еврейского народа в один из ключевых моментов его истории: иудеи насильно уводятся в Вавилон, где разделяют друг с другом всю горечь плена, переживают покаяние и еще больше утверждаются в своих ожиданиях Спасителя. |
| Из Храма вытекает поток, который орошает пустынные земли, делает гнилые озера здоровыми. В водах этого потока в изобилии водится рыба, а по его берегам растут плодовые деревья. Для жителей Палестины, где так мало рек и постоянно ощущается нехватка пресной воды, это был очень яркий и понятный символ Божьей благодати, преображающей весь мир на благо человека. В этом городе уже нет человека-царя (его правитель называется «князем»), потому что его настоящий царь – сам Господь, а любой земной правитель служит лишь Его наместником-администратором. Словом, Иезекииль говорит нам о Царствии Божьем. Мечта о новом Иерусалиме отныне навсегда останется с еврейским народом, да и не только с ним. Когда в XVII в. патриарх Никон решит создать под Москвой идеальный монастырь, новый центр православного мира, он назовет его именно так – и Новый Иерусалим по сю пору присутствует на карте Московской области. И это далеко не единственный пример того, как это название использовалось христианами. Иезекииль не давал своим современникам указаний, как следует им поступать, как это сделал Исайя; он не разделил с Иерусалимом бедствия осады и горечь поражения, как Иеремия – но он дал людям надежду. Может быть, она звучала слишком неконкретно и не отвечала на нетерпеливые вопросы людей «когда же?», но она объясняла им нечто очень важное и нужное, особенно в эпоху бедствий и разрушений. Жизнь Божьего народа вовсе не прекращается с гибелью царств и городов, новое начало всегда возможно, потому что главное в жизни этого народа – не политика, не экономика и даже не внешние формы религии, вроде храмовых жертвоприношений, а встреча с Живым Богом. Израильский народ, а затем и христиане, еще не раз будут строить города и храмы, будут создавать царства и видеть их разрушение, но это уже не будет самым главным. Поиск дороги в Небесный Иерусалим – вот для чего они живут, и впервые так ясно показал это пророк Иезекииль. Врезка: О том, как жилось еврейским изгнанникам в Вавилоне , мы можем судить по некоторым псалмам: |
| В этом городе уже нет человека-царя (его правитель называется «князем»), потому что его настоящий Царь – Сам Господь, а любой земной правитель служит лишь Его наместником-администратором. Словом, Иезекииль говорит нам о Царстве Божьем. Мечта о новом Иерусалиме отныне навсегда останется с еврейским народом, да и не только с ним. Когда в XVII веке патриарх Никон решит создать под Москвой идеальный монастырь, новый центр православного мира, он назовет его именно так, – и Новый Иерусалим по сию пору присутствует на карте Московской области. Это далеко не единственный пример того, как это название использовалось христианами. Иезекииль не давал своим современникам указаний, как следует им поступать, как это сделал Исайя; он не разделил с Иерусалимом бедствия осады и горечь поражения, как Иеремия, – но он дал людям надежду. Может быть, она звучала слишком неконкретно и не отвечала на нетерпеливый вопрос людей «когда же?», но она объясняла им нечто очень важное и нужное, особенно в эпоху бедствий и разрушений. Жизнь Божьего народа вовсе не прекращается с гибелью царств и городов, новое начало всегда возможно, потому что главное в жизни этого народа – не политика, не экономика и даже не внешние формы религии вроде храмовых жертвоприношений, а встреча с Живым Богом. Израильский народ, а затем и христиане, еще не раз будут строить города и храмы, будут создавать царства и видеть их разрушение, но это уже не будет самым главным. Поиск дороги в Небесный Иерусалим – вот для чего они живут, и впервые так ясно показал это пророк Иезекииль. О том, как жилось еврейским изгнанникам в Вавилоне, мы можем судить по некоторым псалмам: При реках Вавилонских – там мы были, там рыдали, о Сионе вспоминая; мы на ветви повесили арфы, на тополя земли вавилонской. Пленившие нам петь приказали, угнетатели велели веселиться: «Песни Сионские нам пойте!» Как нам петь на чужбине песнь Господню? Если тебя, Иерусалим, забуду, — пусть забудет меня моя десница; пусть присохнет язык к гортани, если тебя не буду помнить, |
| Особенное значение в деле данного воспитания, и, прежде всего, самого народа еврейского, имели многоразличные, на протяжении веков дававшиеся ему и все нараставшие, предсказания о Христе – Мессии, главным образом у пророков. Не будем повторять сказанного об этом в своем месте, но из богатого сокровища их, для ясности представления, приведем еще несколько справок. Чтобы сильнее запечатлеть в сознании евреев мысль о Грядущем Спасителе – Мессии и тех, или иных обстоятельствах служения и жизни Его, Бог облекал иногда обетования Свои об этом в конкретные, наглядные образы и живые лица. Эти образы и лица называются прообразами (наперед данными изображениями Христа и дела Его). И таких прообразов, на протяжении веков, мы видим целый ряд. Так, священство Мелхиседека, имя и город его, были прообразом соотносительных сторон служения Христа 271 . Жертвоприношение Исаака рядом подробностей указывало на Голгофскую жертву и на воскресение Христа Спасителя. Таинственная лестница, виденная Иаковом, – на Деву Марию, «земное соединившую с небесным». Продажа Иосифа братьями, а потом прославление его в Египте предизображали предание Иисуса Христа Иудою за 30 серебрянников и вечную славу Его после страданий. Медный змий и агнец пасхальный ясно указывали на кровавую жертву Его, на крест, как тридневное пребывание Ионы во чреве рыбы – на тридневное пребывание Иисуса Христа во гробе и т. д., и т. д. Переход через Чермное море и через Иордан, манна, вода из камня и древо усладившее горечь вод Мерры, Неопалимая Купина и отроки в пещи – все это, как и говорит апостол, было именно прообразами событий новозаветных 272 . Ясное прообразовательное значение имел и весь обрядовый закон Ветхозаветной Церкви – окропления, очищения, праздники. Но особенно многозначащи были, главная принадлежность тогдашнего богослужения, – жертвы. Как известно, жертвы эти сопровождались пролитием крови закалаемых животных или кроплением ее. Нечего, как будто и говорить, что тут перед очами и сознанием приносивших, да и вообще бывших в храме, в тот момент, постоянно должна была предноситься идея об иной Жертве, иной крови, также пролитой за других, ином, высшем, очищении. |
| 2:13). Как мы читаем о водах с хорошей стороны, выходящих из-под порога храма и относящихся к учению Церкви, так есть воды горькие и воды наихудшие, от обращения к которым удерживает нас пророк Иеремия, говоря: что вам и пути Египетскому, еже пити воду Геонскую (там же ст. 18), которая по-еврейски называется sior, то есть мутною и грязною. Вследствие сего, прогневавшись на еретиков, Бог говорит: се Аз напитаю их теснотами и в питие дам им воду желчную (Иер. 9:15), в которой царствует дракон египетский, говорящий: моя суть реки и аз сотворих я (Иезек. 29:3), смотрящий на все высокомерно и служащий царем тех, которые на водах. Поэтому муж церковный молит Господа и говорит: спаси мя, Господи, яко внидоша воды до души моея. Углебох в тимении глубины и несть постояния, и буря потопи мя (Псал. 68:1-3). И еще: спаси мя от ненавидящих мя и от глубоких вод, да не потопит мене буря водная, ниже да пожрет мене глубина ниже сведет о мне ровенник уст своих (там же ст. 15—16). И в другом псалме: яко аще не Господ бы был в нас, да речет убо Исраиль: яко аще не Господь бы был в нас, внегда востати человеком на ны, убо живых пожерли быша нас. Внегда прогневатися ярости их на ны, убо вода потопила бы нас (Псал. 123:1-3). И невеста в Песни Песней: вода многа не может угасити любве и реки не потопят ея (8, 7) Это та вода, о которой говорит Осия: презре мя Галаад град, делаяй суетная, мутящий воду и крепость его мужа разбойника (Ос. 6:7-9). Эта вода другим именем называется тага, то есть горечь в нее опускается древо крестное, и горькое превращается в сладкое. Рассмотри закон Моисеев, как он горек, если понимать его в плотском смысле иудеев, когда он вырывает око за око, зуб за зуб (Исх. гл. 21); посмотри на блудодеяние с Фамарью (2 Цар. гл. 13), на соединение Осии с блудницею (Ос. гл. 1), на περι’ζωμα (пояс) Иеремии (Иер. гл. 13), на жену Моисея ефиоплянку и на умерщвление египтянина (Исх. 2) и на тысячу другого, что если понимать по убивающей букве, а не по духу животворящему, то это будет горьким и будет не столько назидать, сколько совращать читателя. |
|
|
