| – Как вы проводите время с семьей, удается ли с детьми что-то обсуждать, беседовать на разные темы? – Мы любим смотреть семейные фильмы. И советские, и российские, и американские – старые и новые, веселые и не очень. Недавно мы смотрели «Мы купили зоопарк» с Мэттом Дэймоном, и нам понравилось. К старым лентам тоже обращаемся, в том числе и советским. Конечно, «Джентльмены удачи», «Кавказскую пленницу» много раз пересматривали. Сейчас со старшими детьми мы иногда включаем кино и отдельно. Например, 14-летнему Сереже неинтересно то, что понравится младшей дочке, которой десять лет. Мы с ним действуем по такому принципу: выбираем картины по очереди, один фильм предлагает он, другой – я. Обязательно разговариваем после просмотра. Так, после картины «День сурка» мы с сыном обсуждали посыл этого фильма, его философию. Познакомились с картиной «Пока не сыграл ящик» с Морганом Фрименом в главной роли. А как-то Сережа ко мне пришел и поделился, что у дяди, моего брата, увидел фильм «Пролетая над гнездом кукушки». Сережа сказал: «Сюжет интересный, я бы с тобой посмотрел его» Я сам эту картину видел раз пять. У сына фильм вызвал живейший интерес. Он, конечно, предлагает ленты немного другого формата, мы с ним смотрим «Марвел» – блокбастеры с героями, которые в очередной раз спасают вселенную. Когда люди пытаются показывать своим детям все исключительно православное, наступает момент, когда они переедают это, и возникает отторжение. Да, до определенного возраста дочки и сыновья будут из-за нежелания идти на конфликт смотреть предложенные взрослыми картины и участвовать в их обсуждении, но это будет не внутренняя потребность детей, а потому что родители настаивают. Хорошо, когда есть какой-то диалог, когда такая ситуация: вместе выбираем, вместе смотрим, вместе обсуждаем. Мы со старшими детьми изучали и «Матрицу», первые две части франшизы. Она вызвала живое обсуждение, рассуждения об устройстве вселенной, о реальности виртуального мира. Это же большая проблема: подростки мало разговаривают с родителями. Взрослые жалуются: «Ой, все твои боевики мне не интересны…» А юное поколение в ответ: «Ой, а ваша тягомотина, ваши черно-белые фильмы мне тоже скучны и меня достали!» (понятно, черно-белое – это олицетворение чего-то несовременного). |
| Но я совершенно не согласен с безоглядным принципом «чем больше прав и свобод, тем лучше», потому что свобода переходить на красный свет и право влезать туда, где убьет, обычно оборачивается большой бедой, причем не только для самих переходящих и влезающих. Где-то надо остановиться. Нынешнее положение дел, когда нет ни уголовной статьи о мужеложстве, ни зарегистрированных однополых браков, представляется мне в целом здравым и верным, а если где-то кто-то испытывает неудобства и ущемления (при наследовании имущества, при допуске родных и близких в больницы и проч.), надо, наверное, регулировать именно эти частные вопросы. Давать, к примеру, человеку право самому указывать своих самых-самых близких и предоставлять им нужные пропуска, ведь нередко бывает так, что самым-самым близким оказываются жених (причем не гей), троюродная тетушка из Караганды или вовсе соседка баба Маша, с которой сорок лет душа в душу. И что же, вы, выходит, за ущемление бабмашиных прав? Да и что такого особого сказала Гессен? Думаю, она права. Если начать называть компот «борщом» и есть этот компот ложками из глубоких тарелок на первое, это будет всего лишь означать, что в результате борьбы за права компота слово «борщ» утратило свое исконное значение. Разрушилось, размылось, по сути, исчезло из языка. Прежде был борщ из свеклы и с картошечкой, а теперь из чего угодно, и как его есть — тоже непонятно. С чесночными пампушками и доброй стопкой горилки уже точно не получится. Вот и со словом «брак» ровно то же самое. Называя браком то, что в нашей культуре браком вовсе не является, мы всего лишь утратим одно из базовых для этой культуры понятий и ничего не приобретем взамен. Так что я согласен с Машей Гессен — она, похоже, проговорила то, о чем одни помалкивают, а другие просто не решаются додумать свои мысли до конца, оставаясь в пространстве черно-белых лозунгов: что прогрессивно, то и правильно, где больше свобод, там и я. В этом пространстве уютно витийствовать, но очень неуютно бывает жить в реальности, сформированной этими лозунгами. Черно-белое может притворяться радужным, но до настоящей радуги от него — как от земли до неба. |
| Жизнь в " счастливой " черно-белой " матрице " Психолог Алина Виноградова, отвечая на вопрос о том, что по исследованиям уровень субъективно оцениваемого счастья у адептов сект выше, чем у обычных людей, сказала: " Расплата за такое счастье – тяжелейшая депрессия " , а возможно – и суицидальные мысли в связи с тем, что это состояние однажды обязательно утрачивается. В секте человек попадает в искусственную реальность, при выпадении из которой обычный мир воспринимается очень болезненно. В секте распадаются социальные связи, теряется тыл, разбивается круг друзей. Человек оказывается один на один со своими внутренними проблемами. " Господь тебя так любит, а ты еще не счастлив?! " – часто встречающийся прием манипуляции сознанием в секте. У адепта воспитывают чувство вины; чтобы не испытывать его, люди часто прибегают к психотропным препаратам. Если у человека уже разрушены социальные связи, он находится под сильным групповым давлением. В этой ситуации он может менять свою точку зрения, даже если восприятие говорит ему одно, а наставники в секте – другое; он будет способен на нехарактерные для себя поступки. При этом используется та же технология промывки мозгов, что и при подготовке террористов-смертников. Главная черта формируемого сознания, по мнению Алины Виноградовой, это черно-белое восприятие мира: мир делится на " мы " и " они " , причем они – наши враги. Александр Дворкин подтверждает слова Алины Виноградовой: в сектантской картине мира получается, что если некоторые люди выступают против проповедуемого сектой " всеобщего счастья " , то ничто не мешает их убрать, чтобы всеобщее счастье настало. Любая секта ощущает себя как государство в государстве со своими законами, своими приоритетами, своими правилами исполнения наказаний. Если правила общества противоречат правилам секты – по мнению адептов, тем хуже для общества. Может ли государство контролировать секты? Обыватели часто уверены, что секты совершенно неподконтрольны государству. Однако член Экспертного совета Комитета Госдумы по делам общественных объединений и религиозных организаций адвокат Анатолий Пчелинцев уверен в обратном: есть конституционные нормы и Федеральный закон о свободе совести, перед которым равны все конфессии, большие и маленькие. На сегодня уже есть случаи, когда религиозные организации, нарушавшие права человека, запрещены или ликвидированы, т.е. закон работает (это несколько сайентологических центра и три центра " Свидетелей Иеговы " ). |
| Для нас, воспитанных на советской трактовке войны, где есть звери, а есть люди, это нечто неслыханное — оправдывать врага. На деле же все сложнее, все не черно-белое... В реальности, особенно когда война остается в прошлом, можно и за врага заступиться. К примеру, Самсонс отстоял человека, ныне профессора истории, служившего в военном оркестре легиона СС: того хотели репрессировать после войны, а Вилис за него заступился. Но кого Самсонс не может понять и оправдать — так это современных политиков. Кстати говоря, Латвия — единственная страна Европы, которая не признает латышей, боровшихся с Гитлером, ветеранами войны. В 1996 году был принят закон, где «красным партизанам» было отказано в статусе участника Второй мировой войны! А ветераны нацистских подразделений «Ваффен-СС» каждый год с тех пор маршируют по улицам Риги — причем в день победы над нацистской Германией! Вот такая политика... Второй мой собеседник — бывший легионер СС Валентинс Силамикелис, который в 90-е несколько раз участвовал в этих маршах, а потом перестал, решил, что не стоит. Закон об участниках Сопротивления, к которым относятся только легионеры СС, возмущает и его. Кстати, человек, который стал его лучшим другом после войны, воевал в Курляндии против него. «А я ведь мог его убить. И он мог меня убить. Это война», — говорил старик. Силамикелис был рядовым 19-й дивизии 6-го корпуса СС, добровольно пошел воевать за немцев меньше чем за год до окончания военных действий. «Откосил» в начале войны, а в конце — пошел сам. Потому что, как он говорил, советские войска наступали, и это показалось ему страшнее, чем немецкая оккупация. В карательных операциях он не участвовал: был связистом в разведчасти. Современную политику он оценивает точно так же, как и «красный партизан» Самсонс, — чуть ли ни в тех же самых словах! А на вопрос: «Почему вы воевали за немцев?», Силамикелис ответил: «Поймите, мы воевали не за, мы воевали против. Латышский легион создал не Гитлер, его создали сталинские репрессии, депортации 40-го года, когда людей десятками тысяч высылали в Сибирь, а их имущество переходило государству». |
| И если инициативность и терпимость – это то, что способствует и прямо предполагает движение вперед, то терпение и приверженность традиции предполагают и фактически прямо манифестируют фиксацию и стагнацию. Друг ответил: «Потому что человечество «цветное», а русские – «черно-белые». Человечество всегда склонно и готово рассматривать (и принимать!) массу привходящих и привнесенных элементов, а у русских всегда только два варианта: хорошо-плохо, друг-враг, правда-ложь». Я стала в голове эту его мысль крутить, и получилось, что, по его логике, человечество ценит, в целом, неограниченное многообразие мира, нюансы и «хорошую темперированность», но увлекаясь ими уже до бесконечности, до полного забвения сути исходного предмета. А у русских в этом смысле как бы другая, прямо противоположная историческая задача – неосознанная и не осознаваемая, но существующая на уровне интуиции и менталитета: удерживать этот самый «исходный предмет», не давать ему стереться и раствориться в нюансах. То есть, условно говоря, человечеству важны оперение, форма клюва, связь с кормовой базой и т.д. – и за всем этим нередко забывается исходное: то, что описываемое существо – птица. А русские, как раз, могут вообще проигнорировать разницу между попугаем и воробьем, для них важнее базовая суть: оба – птицы. И принципиальность отличия «всего человечества» и «русских» – именно в этом. В конце концов, и христианство – пока него не стали «оглаживать и прилаживать к современности» – тоже было «черно-белое». Тоже не признавало полутонов, и было строго императивно: правда-ложь, праведность-грешность, вера-неверие. Поэтому столько взаимонепонимания, даже антагонизма – причем, исторического. И нет осознания того, что совершенно необходимы обе «конструкции» и обе «концепции» – и поступательная, и удерживающая. В сущности, как в организме: есть две базовые вещи – мозг и сердце – часто конфликтующие между собой, почти всегда требующие противоположного, но без каждой из которых само существование организма невозможно, и никакие паллиативы тут не действуют. |
| С этим можно поспорить хотя бы потому, что очень часто черно-белое оказывается куда выразительнее, чем цветное, требует от автора большего искусства. Определение этого романа как банального и конъюнктурного несправедливо. Скорее и здесь Грин выразил дух времени. Праздник «Бегущей» кончился, время карнавалов прошло, и окружающий мир становился контрастным, теряя оттенки и полутона. В этом смысле не было у позднего Грина бегства от действительности. Было ее отражение. В обоих значениях этого слова: и зеркала, и щита. Черно-белую «Джесси и Моргиану» он предложил в «Новый мир», но получил отказ. Роман вышел в 1929 году в «Прибое» и почти не собрал рецензий. Грина начинали забывать. В конце двадцатых на него обращали меньше внимания, чем до революции. «Грин – талантлив, очень интересен, жаль, что его так мало ценят» – эти слова Горького из письма Н. Асееву в 1928 году приводили все без исключения отечественные гриноведы, однако сам Горький палец о палец не ударил, чтобы Грину помочь. Как будто знал, что в 1927 году романом «Жизнь Клима Самгина» Грин растапливал в Феодосии печку. Безусловно, если это так (а этот факт, ссылаясь на устные воспоминания Н. Н. Грин, приводит в своей статье «Грин и его отношения с эпохой» Ю. А. Первова ), делал это не Гарвей, но Гез. Может быть, зловещий пьяный капитан и нужен был Александру Степановичу для подобного рода акций и перфомансов. «Эпоха мчится мимо. Я не нужен ей – такой, какой я есть. А другим я быть не могу. И не хочу», – констатировал он с мужеством борца или твердостью стоика как непреложный факт. Корнелий Зелинский позднее писал: «Он работал только зимой. Летом он делал луки соседским детям или возился с ястребом. Он изредка читал только приключения или переводную литературу, преимущественно англичан. В общем, он мог обойтись и без книг, хотя перечитывал иногда классиков и Эдгара По. Иногда он появлялся в Москве, чтобы положить на стол какого-либо издательства пачку листов, исписанных размашистым почерком и по старой орфографии (он никогда не мог научиться писать по новой) и заключающих свиток мечтаний, сплетенных с искусством и словесной меткостью, вызывающих удивление». |
| При ознакомлении незрячего с храмом очень полезны тактильные пособия. С их помощью можно рассказать о внутреннем пространстве храма, об окрестностях, о внешнем виде зданий, о маршрутах движения общественного транспорта. Существует технология изготовления таких схем из пластика. Это экономически целесообразно делать при больших тиражах, так как изготовление пресс-форм довольно дорого. Макеты зданий, используемых в богослужении предметов могут быть изготовлены из дерева, картона. Для оперативного изготовления тактильных пособий удобно использовать рельефообразующую бумагу. Черно-белое изображение подготавливается на компьютере с помощью программы векторной графики (например, CorelDRAW), через лазерный принтер выводится на рельефообразующую бумагу, которая затем пропускается через термомашину, где зачерненные места «вспучиваются». Такие термомашины обычно имеются в библиотеках и школах для слепых крупных городов, в некоторых общественных организациях. НРООРДИЗ «Перспектива» может помочь в выполнении заказа на изготовлении таких пособий. При подготовке рисунка следует учитывать некоторые особенности: изображение должно быть черно-белым; толщина линий устанавливается в 4 пункта; следует избегать несущественных деталей, чтобы улучшить читаемость; можно использовать различную штриховку отдельных фигур; шрифт Брайля для компьютера можно найти в Интернете, следует только учесть, что некоторые из них предназначены для печати игольчатым принтером с обратной стороны бумаги, поэтому требуется горизонтально отразить буквы; подписи шрифтом Брайля наносить 24 кеглем с дополнительной обводкой в 3 пункта, это наиболее соответствует размерам стандартной брайлевской буквы; целесообразно наносить на лист по Брайлю ориентирующие надписи («Верх», «Поверните лист»); надписи по возможности следует делать короткими, используя при необходимости сокращения; подробные надписи можно выносить на край листа; удобно располагать на картинке ее название обычным шрифтом, чтобы зрячий человек мог помочь в поиске нужной схемы; |
| Рубрики Коллекции Система пользовательского поиска Упорядочить: Relevance Relevance ПЯТЬ ВОПРОСОВ РЕДАКТОРУ — АВГУСТ 3 мин., 28.07.2010 Первый заместитель главного редактора «Фомы» Владимир ГУРБОЛИКОВ – о только что вышедшем, августовском номере - Прежде, чем ответить на вопросы я хотел бы поздравить с юбилеем нашего настоящего друга, человека, который чрезвычайно много сделал для того, чтобы журнал жил – ректора МГИМО Анатолия Васильевича Торкунова. И пожелать ему всего самого лучшего. Когда ему впервые принесли “Фому”, это было черно-белое тоненькое, редко выходящее издание. И Анатолий Васильевич практически сразу согласился возглавить Попечительский совет «Фомы», в будущее которого тогда еще мало кто верил. И это один из тех человеческих поступков, которые дорогого стоят и, к сожалению, редко в нашей жизни встречаются. И несмотря на то, что радость общения с Анатолием Васильевичем в основном выпадает на долю нашего главного редактора Владимира Романовича Легойды, этот человек мне очень близок и дорог. - Открытие номера? - Это то, как в целом подана тема номера о равнодушии. Открытием для нас стала очень серьезная, доверительная беседа редактора замечательного журнала “Альфа и Омега”, нашего постоянного автора Марины Андреевны Журинской с зам. главного редактора “Фомы” Арсением Русаком. Марина Андреевна так построила диалог, что с ее помощью мы заново для себя открыли своего коллегу. Мы знаем его как прекрасного специалиста, руководящего выпуском журнала. Но поскольку сам он успевал писать очень редко, такая форма диалога помогла ему блестяще раскрыться. - Самое актуальное в номере? - Помимо вышеуказанной темы непременно заслуживает внимания рубрика “Коротко”. Сюда вошли афоризмы известных писателей и изречения духовных лиц, интересные выдержки из истории Церкви и общества и небольшие притчи. - Проблема, которую на страницах номера решить не удалось? - К большому сожалению, не удалось начать журнал рубрикой “Письма”. Этот раздел был еще в первых, черно-белых выпусках “Фомы”. Письма писали самые разные люди, не указывая своих должностей, подписываясь только именами, но при этом писали настолько искренне и открыто, как будто говорили с читателем лицом к лицу. Затем выпуск стал открывать “Вопрос номера”, на который отвечали уже не анонимно, в том числе и известные люди.Такое открытое исповедание своей веры артистами, бизнесменами, политиками – это вызывало шок. Но сейчас, когда это уже стало привычным, мы думаем о возвращении рубрики “Письма”. Хотя опросы тоже останутся. |
| Ох, дождь! Ох уж этот дождь! Кажется, ему не будет ни конца, ни края. Мелкий, докучливый, беспрерывный, плотно накрывший всю округу, где на лесной полянке стоял небольшой бревенчатый дом лесного объездчика Василия Демьяновича Хлебникова - одинокого и угрюмого мужика, делившего свое бытие со товарищами - лохматым черно-белым кобелем Пираткой и унылым, ходившим под седлом гнедым мерином Арапом. Сам Василий Демьянович, еще крепкий, сорока с лишним лет мужик сидел у раскрытого окна за сбитым из сосновых досок столом с чистой скобленой столешницей и смотрел на стеной стоящий лес, находящийся в его ведении, ожидая, когда, наконец, появится просвет в этом дожде, и можно будет начать объезд участка. В участок его, кроме леса, входило обширное, густо заселенное комарами, лягушками и дикими утками болото, поляна-питомник, засаженная подрастающими елочками и сосенками, и еще большой сенокосный луг. Под крышей у окна роилась стая комаров - злющих, отборных, болотных. Некоторые залетали в комнату, но хозяина не трогали, потому что в кровях его постоянно ходили спирты, да и кожа на руках и лице была для комара неподходящая - темная, выдубленная солнечным жаром и зимними лютыми ветрами. Но тело под рубахой было белое, белое тело истинно русского человека, уроженца полуночных Вологодских краев. Там он, отломав срочную службу в армии, жил на окраине леспромхозовского поселка со своей молодой женой Танькой, бабой горячей, красивой, но вздорной и непослушной. Была у него своими руками срубленная просторная изба с хорошей обстановкой: городским полированным шифоньером, трюмо, широкой двуспальной на пружинах кроватью и большим, как сундук, телевизором. Хозяйственная жена развела кур, гусей, держала хороший огород, куплена была и дойная корова Зорька. А вот детей у них не было, неизвестно по чьей вине. И так, работая в леспромхозе, дожил он со своей Танькой до тридцати лет, пока однажды зимой не снарядили его на два месяца в тайгу на лесоповал. Через два месяца, вернувшись к дому, отощавший на артельных харчах, грязный и прокопченный дымом таежных костров, застал он свою красивую Таньку с любовником. Заполыхавший в груди гнев ударил в голову и помрачил сознание, и он потянулся было к висевшему на стене ружью, но опомнился и, выпив ковш ледяной воды, приказал Таньке убираться из дома вместе со своим хахалем, взяв все, что ей необходимо. Когда зареванная Танька, связав два узла своих вещей, ушла со своим любовником, Василий Демьянович присел к столу и разом осушил бутылку Московской пшеничной. Потом он пошел в сарай, вывел оттуда корову и за веревку повел ее в поселок к одной многодетной вдове, чей муж был в прошлом году задавлен упавшим деревом. Привязав корову к забору, он постучал в окно и сказал высунувшейся вдове: |
| И снова как в последние годы созерцание воцарения торжественной и прекрасной черно-белой графики приводит меня в сосредоточенно-экстатические настроения. Чувствую в себе какой-то тихий, волнующий и радостный органный пункт, струящийся сквозь всякое движение мыслей и чувств. Как обходятся без зимы в жарких странах? Наверное, ее заменяют пустыня, горы, море... Простаиваю у окна. Белая земля, белое небо, белые крыши, дымок из труб. Черные деревья. Сколь развито и ажурно их девственно-обнаженное строение! Как, должно быть, прекрасна и величественна тундра, где вообще только все белое, чистое, мирное, и оживляют, оттеняют это лишь отдельные, случайные моменты пейзажа. А если еще это пронизывается северным сиянием!.. Окажешься там, и исчезнут время, заботы, движение. Как у того монаха, который, заслушавшись ангельским пением, замер без движения на 300 лет, пролетевших как миг. Стою у окна и тоже слушаю музыку в себе. Может быть, это и не музыка. Да я и не слушаю, в обычном смысле. Смотрю в окно. А органный пункт можно выразить то звуком, то интервалом, то аккордом. Но как это выразить? Это и не звук, и не интервал, и не аккорд. Но это что-то длящееся, переполняющее, прекрасное, просящееся наружу. Или не просящееся. Не знаю. Северного сияния тут нет, но есть плавные изменения освещения, есть преображения пейзажа, есть величественные цветовые сюрпризы. Не тоньше ли это северного сияния! Ах, эти дымчато-золотисто-молочные тона, за которыми угадывается солнце, но его как будто растерли по небу! Как это празднично! Как радостно! Как мягко! А вот уже посинело все. Все глубже, контрастнее. Сумерки. Органный пункт стал совсем неуловимым. Есть ли в музыке такое? Чтобы не спеша, спокойно и радостно, просто и сильно, открыто и неотразимо, бесконечно и сверкающе передавалось это? Нет в музыке такого. Но, может быть, такое возможно? Пришла домой Марина с детьми и задернула окно занавеской. Будем ужинать. Пиши! 64 Дж. Россини Старинная ариетта Жалоба арагонца Баркарола Неаполитанская тарантелла В изгнании Каватина Амальвивы Ария Отелло Ария Джанетто В. |
|
|
