| Святитель Иоанн Златоуст в документах истории Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 32, 2002 24 ноября, 2012 Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 32, 2002 Трудно оспаривать факт, что истоки российской цивилизации, а тем более православной духовности во многом, если не прежде всего, связаны с Византией, с духовным наследием византийских Отцов Церкви. Греко-византийские образцы оказали глубокое влияние не только на речевые структуры русской словесности, но и на структуру мысли, и на формирование типа личности. В этой связи тема духовного опыта святителя Иоанна Златоуста, одного из виднейших мыслителей Византии, святого, образ жизни и способ мышления которого сильнейшим образом повлияли на становление культурного архетипа русского человека, представляется чрезвычайно актуальной. Духовное наследие Иоанна Златоуста, воспринятое отечественной культурой прежде всего через перевод его творений на древние славянские языки, оказало мощное воздействие на формирование наших собственных традиций мышления, нашей оригинальной литературы, философии, способствовало формированию образцов, норм и стандартов жизнедеятельности отечественной христианской культуры. Творения Иоанна Златоуста встречаются в составе древнерусских сборников духовно-назидательного содержания (“Златоцтруй”, “Измарагд”, “Маргарит” и т. д.) чаще творений других авторов, и поэтому вряд ли будет ошибкой сказать, что именно Златоуст пользовался на Руси наивысшим авторитетом как учитель и как толкователь Священного Писания. Однако влияние Златоуста на древнерусскую культуру не ограничивалось его творениями. Начиная с XIV в. (а скорее всего и ранее) в славянском мире стали распространяться и обрели популярность разные редакции жития святителя Иоанна Златоуста. Раньше других на Руси стало известно византийское житие этого святого, приписываемое Георгию Александрийскому (VII в.). Критическое комментированное издание церковнославянского перевода этого жития осуществил Э. Ханзак 1 . По словам Ханзака, это житие — первое в ряду житий Златоуста VII–XI вв., которые Уне имеют ценности в качестве исторического источника, но представляют собой компил€ции более ранних материалов 2 . Неизвестный автор, составляя текст жития Иоанна Златоуста, открыто заявляет, что собрал информацию “от писанаго Съкратомь церковнымь историкомь, а другое от инех писаний” 3 ; не забывает он и о работе главного биографа Златоуста— епископа Палладия, “самому в тыи годы сущу в Коньстянтине граде и видевъшу своима очима все то бывшее” 4 . В свое повествование автор жития включает также обширный материал из устной традиции: “а другое слышахь от верных иерей, еже суть чистители, и от рядник благочьстивых, клятвами страшными известивьше, вписано и обретено еже намь исповедаша о нем” 5 . Внесение элементов устного предания в повествование о Златоусте явилось ответом на требования житийного жанра в Византии 6 . |
| священноинок Симеон творение преподобных и богоносных отцов наших Космы епископа Маюмского и Иоанна Дамаскина , инока и пресвитера лавры Саввы Освященного церковно-славянский текст с переводом и комментарием священноинока Симеона Божественного Духа нашедшая сила, раздельшиися древле глас, зле согласившихся, во единомыслии Божества совокупи, разум наставляющи верных к Троице, о Ней же утвердихомся Предисловие Православное богослужение, как оно дошло до нас в литургических книгах и церковных уставах, в лучших памятниках гимнографии, иконописи и храмовой архитектуры, есть чудный плод самых высоких устремлений человеческого духа, озаренного благодатными лучами Святого Духа Божия. Это живое, яркое и многогранное свидетельство нашей веры и жизни по вере, выражение многовекового исторического опыта Церкви. Ценность этого достояния – огромна, если рассматривать его не просто как исторический памятник одной из человеческих культур, а как саму непрерывную молитвенную жизнь, дыхание христианства. Храмовое богослужение – это среда, в которой век за веком происходит величайшее чудо – явление Воплотившегося Бога-Слова в таинствах Его Тела и Крови, подаваемых в живоносную и нетленную пищу верным; это среда, в которой совершается обожение человека. Церковь , с ее молитвенным строем жизни, без преувеличения может быть названа земным Небом, начатком Царствия Божия. И как в будущем веке, во всеобщем Воскресении, любящие Бога будут вечно славить Его в обоженных, светоносных телах и душах, направляя свои очищенные, обновленные чувства и силы к Источнику Благости, – так и ныне Церковь , пребывая в дольнем мире, устремляет к горнему, невещественному Свету все чувства человека и через это наполняет его небесною любовью и духовным ведением. Среди всех форм, посредством которых Церковь обращается к сердцу и уму человека, первенство, несомненно, принадлежит возвещаемому слову. Единородный Сын Божий, Господь Исус Христос, пришедший в мир ради нашего спасения, изволил, чтобы те, кто приняли Его, которым «Он дал власть быть чадами Божиими» ( Ин. 1:12 ), называли Его – Бог Слово. Имя это весьма приличествует Сыну Божию, как предвечно, нераздельно и нетленно рождаемому от вседержительного и безначального Ума, и являющему Его в сотворенном мире. |
| Скачать epub pdf 16. Откуда взялся Синодальный перевод? «Русская Библия» – мы все знаем, что это такое. Конечно же, это Синодальный перевод, и он, казалось, был всегда… Но на самом деле ему меньше полутора веков. Почему получилось так, что современники Пушкина не могли читать Библию по-русски? По каким принципам выполнен этот перевод, в чем его достоинства и недостатки? Достаточно ли нам только этого перевода? Допустим ли русский перевод? Попытки переводить библейский текст на русский язык предпринимались достаточно давно: это были переложения псалмов Симеона Полоцкого (1680 г.), Авраамия Фирсова (1683 г.), Василия Тредиаковского (1753 г.). Есть сведения, что в царствование Петра I Библию переводил на русский пастор Эрнст Глюк, но этот перевод, если он вообще существовал, бесследно пропал после его смерти в 1705 г. Принципиальное решение подготовить официальный перевод Библии на русский Святейший Синод по предложению императора Александра I принял только в начале 1816-го. Большую роль здесь сыграло учрежденное за несколько лет до того Российское Библейское общество, по образцу некоторых западных стран (первое подобное общество было создано в Великобритании). Цель подобных обществ с самого начала заключалась в том, чтобы обеспечить всех желающих изданием Библии по доступной цене и на родном языке, и вполне естественно, что в России это, прежде всего, был русский язык (хотя Библейское общество занималось и переводами на языки других народов). Уже в 1819 г. было издано Четвероевангелие, а в 1821 г. – полный Новый Завет. Первые издания были параллельными, с русским и славянским текстом. Началась работа и над Ветхим Заветом, при этом изначально перевод делался с еврейского текста, а при редактировании добавлялись в квадратных скобках варианты из греческого перевода (Септуагинты). В 1822 г. впервые вышла Псалтирь, причем за два года ее тираж составил более ста тысяч экземпляров. Главными сторонниками перевода были на тот момент обер-прокурор и министр просвещения князь А. Н. Голицын, а также ректор Санкт-Петербургской Духовной Академии архимандрит Филарет, будущий Московский святитель. Отставка Голицына в 1824-м году во многом определила и судьбу всего проекта: Библейское общество было закрыто, переводческая работа прекращена, и в конце 1825 г. тираж первых восьми книг Ветхого Завета был сожжен на кирпичном заводе. Критики, первыми из которых были митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Серафим (Глаголевский) и новый министр просвещения адмирал А. С. Шишков, не столько были недовольны качеством перевода, сколько отрицали саму возможность и необходимость какой-либо Библии для русских читателей, кроме церковнославянской. Разумеется, сыграла свою роль и настороженность по поводу мистических исканий и религиозных экспериментов тогдашнего петербургского общества. |
| Содержание Допустим ли в принципе перевод богослужебных текстов на современные языки, в частности, на русский? Возможно ли богослужение на русском и славянском языке одновременно? Понятен ли славянский текст прихожанам без специального образования? Обучение прихожан славянскому языку “Поновление” славянских текстов с заменой непонятных мест Что же делать? Вопрос о переводе православного богослужения на русский язык – один из самых острых, обсуждаемых сегодня людьми церковными и околоцерковными. Разговор о “русском богослужении” вызывает самый живой отклик у совершенно различных людей. Мнения бывают разными, но все, как правило, сходятся в одном: проблема существует. Если так, значит есть и спор по поводу того, как ее решать. Спор, по сути, находится на самом острие полемики между теми, кто, образно говоря, “хочет сделать как лучше”, и теми, кто “хочет сделать как всегда”. Как и во всякой полемике, оппоненты часто не слышают или даже не желают слушать друг друга. В результате “лучшее” порой оказывается еще хуже того, что уже есть, а “всегдашнее” – относительно недавним и произвольным нововведением. Может возникнуть правомерный вопрос: а стоит ли об этом писать, если тема настолько остра и злободневна? Не лучше ли дать страстям улечься, и тогда спокойно все обсудить? Мол, сейчас не время, слишком много других дел, да и не нашего ума дело, есть Синод и Собор, пусть они и решают. Боюсь, что если мы будем сознательно воздерживаться от серьезного обсуждения, страсти только больше распалятся. Что касается времени, то, как кажется, впервые за много веков Российская Церковь обрела возможность устраивать свою внутреннюю жизнь, не опасаясь начальственного окрика государственных чиновников – и никто не знает, надолго ли нам дана такая свобода, какая даже во сне не могла привидеться всего лишь десять лет назад. Чего же нам ждать еще? Что однажды сами собой будут решены все проблемы, отстроены все храмы, просвещены и крещены все люди – и тогда в кабинетной тиши мы сможем спокойно обсудить вопрос о богослужебном языке? Но такого в земной жизни просто не бывает, и Церкви всегда приходилось решать жизненно важные вопросы именно тогда, когда они возникали и становились насущными, решать иногда поспешно, иногда с ошибками и неудачами – но все-таки решать. |
| Среди рукописей покойного Ундольского, ныне хранящихся в московском Румянцевском Музее, под 1383-м значится: «Книга о посылке архимандрита Новоспасского монастыря в Костромской и в Кинешемской уезды во 195-м году к раскольникам о увещании их к истинной вере». Подлинной «Книги» в Музее нет, настоящая же рукопись есть копия 1 , исполненная, надо думать, по поручению бывшего владельца ея. Она написана славянским текстом, с титлами и надстрочными знаками. В тексте рукописи не раз указывается имя упомянутого в ее заглавии «архимандрита», – говорится, что то был архимандрит московского Новоспасского монастыря Игнатий. Но из содержания памятника видно, что сам Игнатий был и автором его. Например, упоминая о приветственной кинешемцам речи, по поводу приезда из Москвы в Кинешму архимандрита Игнатия и протопопа Иоанна, автор «Книги» говорит об этом в следующих выражениях: «архимандрит и протопоп, в соборную церковь вшедши, к собравшимся в церкви народом возвещали милосердное жалование великих государей царей и благословение великого господина святейшего патриарха, что послали нас, богомольцев своих, меня, архимандрита Игнатия, и протопопа Иоанна к вам на Кинешму». Уже из этого места видно, что автором «Книги» был один из двух московских на Кинешме гостей, и именно тот, который произносил приветственную кинешемцам речь, – архимандрит Игнатий. Имя Игнатия, бывшего в 1687 году, когда состоялась подлежащая нашему обозрению поездка в Кинешму, архимандритом московского Новоспасского монастыря, достаточно известно. Но нельзя сказать, что хорошо известен тот факт, о котором говорится в нашем памятнике. Насколько мы знаем, подробности этого достопримечательного события еще не были сообщены в литературе по расколу. А то, что уже занесено на ее страницы, не имеет надлежащей точности. Между тем рукопись, заглавие которой мы выписали выше, как можно убедиться при внимательном ее чтении, представляет возможно полный и, по-видимому, не односторонний свод относящихся к данному факту частностей. Поэтому для истории противораскольнической миссии XVII века она имеет бесспорно важное значение. Кроме того, рукопись несколько восполняет фактические сведения по истории раскола вообще. Не говорим уже о том, что имеем дело с новым памятником того пера, которое известно и по другим сочинениям о расколе. В виду всего этого, решившись познакомить наших читателей с содержанием данного произведения XVII века, печатаем вслед за тем полностью и самый текст его. |
| Стихиры предпразднственные и попразднственные пред Рождеством Христовым и по Рождестве Христове Источник 1. Церковно-славянский текст Минеи. (в скобках – нумерация у диак. Сергия Цветкова) 1.1. 20 декабря/2 января н.ст. На хвалитех стихиры предпразднства, глас 6, на 4, по алфавиту. Творение Романа певца. Самоподобен: 1 (1). ( Α γγελικι) Ангельския предыдите силы,/иже в Вифлееме уготовайте ясли:/Слово бо раждается,/Мудрость происходит/, приемлет целование Церковь /. На радость Богородицы/, людие, рцем/: благословен пришедый/Боже наш, слава Тебе. 2 (42). ( Βουνο) Горы сладость да каплют,/се бо приходит Бог от юга,/ языцы, покаряйтеся,/радуйтеся, пророцы,/патриарси, взыграйте/, человецы, восплещите руками/: Крепкий и Великий Князь Христос раждается/, Царь Небес на землю приходит. 3 (43). ( Γθεν) От земли вознося человечество,/Зиждитель прийде/, царский обновляя паки образ/. С радуйтеся, Горних Силы, и воспойте,/вражды средостение, разорися/, прийде, Емуже прилежаше/: Бог бо Человек бывает,/Царь Израилев,/Христос Бог наш. 4 (85). ( Δερω) Гряди, Израилю тяжкосердый,/отвержи иже в души твоей надлежащий тебе облак,/познай Создателя, в вертепе раждающагося,/Сей языков чаяние,/Сей разорит праздники твоя,/вопити бо не повинуешися/: Царь Израилев/, Христос приходит. Слава, глас и подобен тойже (45). ( γγζει) Приближается Христос/, Вифлееме, предуготовися/, уже языков спасение озаряет/, благоукраси ясли,/пастыри собери,/призови волхвы от Персиды,/воинства Безплотных умов, воззовите:/Царь Небес/на землю приходит. И ныне, глас и подобен тойже: (83). ( Ζλς τε) Зависть же и огнь пояст тя/, безумный прелестниче, воистинну/и законная клятва/: се бо Дева/, якоже Исайя прорече/, име во чреве/и в яслех восклонит Царя/, Имже вси от колена Иудова/сильнии оскудеют. 1.2. 21 декабря/3 января н.ст. На хвалитех стихиры, на 8. Предпразднства 4, глас 6. Подобен: Ангельский: 1 (82) ( δημιουργς) Содетельная ныне предгрядет Премудрость/, пророчестии отверзаются облацы/, благодать процветает/, истина возсия/, престают гадания сеновная,/Едемова отверзеся дверь/, Адаме, ликуй/: Создатель, Бог наш/, волею создася. |
| Толкование 67 псалма Псалтирь, заполняющая своими речениями наше богослужение, кажется и общеизвестной и общепонятной. Но это далеко не характерно для всех текстов ее. Уже читатели кафизм знают, как много в псалмах мест полупонятных и совсем непонятных. Лишь научно-богословское чтение псалтири открывает глаза на множество неодолимых трудностей в текстах псалмов, к тому же расходящихся в двух основных изводах — еврейском и греческом. Есть острая потребность иметь на русском языке свежее пособие к толковому чтению псалтири. Прежние русские пособия (Еп. Палладия, X. Орды и Гавриловского в «Толк. Библии»), помимо их ненаходимости, надо признать и крайне устарелыми. Новейшая филологическая экзегетика уполномочивает нас дать любознательному читателю гораздо более солидную помощь в разгадке особенно темной буквы псалмов. Для примера, берем 67-ой псалом, прославленный своей непонятностью. Читатель должен иметь пред собой и русский текст (соответствующий оригиналу еврейскому) и церковно-славянский (соответствующий своему оригиналу греческому). Не будем задерживаться на надписаниях псалма (это — задача общего введения в псалтирь). Они нанизаны в таком сочетании: «ламнаццéах ледавид мизмор шир Рус.: Начальнику хора. Псалом Давида. Песнь. LXX: «В конец, псалом песни, Давиду». Имя Давида здесь стоит, в силу местоположения псалма, в том собрании псалмов, почти сплошь обозначенном этим именем, которое заканчивается псалмом 71-ым, с примечанием в конце его: «кончились молитвы Давида, сына Иессеева». Дальнейший набор условных терминов также относится не исключительно к этому псалму. Целых 55 псалмов носят надписание: «ламнаццеах-нач. хора — в конец». Так в наших переводах. A великие знатоки еврейского оригинала — бл. Иероним, Аквила, Феодотион переводят: οο, πικν ω @ τ ι Victori победителю». Симмах уточняет: «победная песнь». Откуда эта разноголосица? Явно от непонимания термина уже в тех раввинских школьных кругах первых веков христианской эры, среди которых учились вышеупомянутые древние гебраисты. Тем более естественен хаос последующих мнений при разгадке этого надписания (Β. Никольский. «О надпис. псалмов» М. 1882 г. с. 141—153; Еп. Михаил. Учит. кн. В. 3.» Тула, 1900 г. с. 77—82). Решение не найдено. Есть лишь остроумные догадки. |
| Трагическое явление старообрядческого раскола, возникшего в связи с исправлением богослужебных книг при патриархе Никоне , настолько потрясло Русскую Церковь и запугало церковную власть, что с конца XVII в. прекращаются ее заботы об улучшении богослужебного текста, которые являлись традиционными с конца XV в. и выражались в многократном, можно сказать, почти непрерывном исправлении текста московскими справщиками – монастырскими старцами и протопопами в XVI и XVII веках. Конечно, со стороны церковной власти и миссионеров – полемистов со старообрядцами не было недостатка в попытках доказать совершенство исправленного текста и его превосходство над старопечатным. Такую же оценку книжной справы во второй половине XVII в. давали труды старой школы русских церковных историков и расколоведов. Но беспристрастный анализ новоисправленных книг, которыми Русская Церковь и славянские балканские Церкви пользуются до сего дня, сравнительное изучение их с греческими и старопечатными книгами, последние работы русских историков и литургистов в начале XX в. установили новые факты, неизвестные даже корифеям русской исторической науки (например, Е.Е. Голубинскому ), и показали дефекты справы. Никоновские справщики и их преемники, выяснилось, не пользовались греческими «харатейными» книгами, как утверждало предисловие к Служебнику 1655 г. Привезенные в большом количестве для справщиков с Афона Арсением Сухановым греческие рукописи не были ими использованы, обогатив лишь Московскую Патриаршую (Синодальную) библиотеку 1 . Навряд ли справщики и могли бы справиться со сложными текстуальными проблемами греческого рукописного наследия со множеством вариантов и разными редакциями чинов. Справщики разрешали задачу более просто, пользуясь печатными книгами, большей частью юго-западной печати. Например, в основу справы Служебника 1655 г. был положен печатный юго-западный Стрятинский Служебник 1604 г. (издание еп. Гедеона Балабана) 2 но с заметными исправлениями его по греческому венецианскому Евхологию 1602 г. 3 , который воспроизводил текст editio princeps «A θεαι λειτουργαι» римского издания 1526 г. с его ярко выраженным латинским взглядом на пресуществление 4 . |
| Часть первая. Раздел II. [К Оглавлению] Раздел II Священное Предание 1. Священное Писание о Священном Предании Священное Предание — это общая форма сохранения и распространения Церковью своего учения. Или другая формулировка — сохранения и распространения Божественного Откровения. Сама эта форма сохранения и распространения, так же как и термин " Предание " , несомненно освящена авторитетом Священного Писания. В книгах Нового Завета мы можем найти целый ряд мест, которые указывают на важность Предания в жизни Церкви. Давайте вспомним эти стихи. Во-первых, это 2 Фее. 2, 15: " ...стойте и держите предания, которым вы научены или словом или посланием нашим " . 1 Кор. 11,2: " Хвалю вас, братия, что вы все мое помните и держите предание так, как я передал вам " . 1 Тим. 6, 20 : " О, Тимофей! храни преданное тебе. " .. Или славянский текст, более соответствующий греческому оригиналу: " О, Тимофее! Предание сохрани " . 2. Понятие о Священном Предании Предание (paradosis). Буквально это греческое слово означает преемственную передачу, например, передачу по наследству, а также и сам механизм передачи от одного человека к другому, от одного поколения людей к другому. Св. Викентий Лиринский задает вопрос: " Что такое предание? — и сам же на него отвечает, — То, что тебе вверено, а не то, что тобой изобретено, — то, что ты принял, а не то, что выдумал " … Такой механизм преемственного распространения Божественного Откровения также имеет свое основание в Священном Писании, где говорится о том, что именно таким образом должно сохраняться и распространяться в мире Божественное Откровение. 1 Кор. 11, 23: " Ибо я от Самого Господа принял то, что и вам Передал " ... Ин. 17, 8. Сам Господь говорит об этой форме сохранения истины: " ибо слова, которые Ты дал Мне, Я передал им, и они приняли, и уразумели " ... Мы видим некую цепочку: дал, передал, приняли. Тертуллиан, апологет конца II — начала III века, говорит: " мы храним то правило веры, которое Церковь получила от апостолов, апостолы от Христа, Христос от Бога " . Таким образом, в Новом Завете и в понимании ранних отцов Церкви Священное Предание — это непрерывная цепь передач богооткровенной истины от одного человека другому, или от одного поколения людей к другому, причем начальное звено этой цепи оказывается, как мы видим из слов Спасителя, в Боге. |
| I В течение XVIII и большей части XIX века в центре внимания книжных справщиков и церковной власти находился библейский текст. В 1712–1751 гг. редактировался славянский текст Священного Писания (Елизаветинская библия). В 1769 елизаветинский текст вошел в богослужебные книги [Евсеев 1995:18–19]. В 1812 г. начинается работа над русским переводом Библии, которая была завершена лишь к 1876 г. Можно предположить, что вплоть до 1869 г. целенаправленная работа над языком и текстом богослужебных книг не велась. Редактирование ограничивалось решением рутинных проблем подготовки новых изданий и не осознавалось как самостоятельная задача. Между тем, постепенно в процессе работы над русским переводом Библии формулировались новые требования и к славянскому тексту. Если прежде основной задачей книжной справы было сделать текст более «правильным» – в богословском, источниковедческом или языковом плане, то теперь к этим требованиям добавляется еще одно – понятность. Славянский текст должен стать понятным для носителя русского языка. Программа исправления богослужебных книг в соответствии с этим новым требованием будет частично выработана лишь в 1907–1917 годах, в процессе работы Комиссии по исправлению богослужебных книг, возглавляемой митр. Сергием (Страгородским) 1 . Первые же опыты в этом направлении были предприняты в 70-е годы XIX в. Поводом для начала работ послужило заявление митр. Московского Иннокентия (Вениаминова) об ошибках в некоторых изданиях Московской Синодальной типографии. Корректоры типографии указали на ряд орфографических различий между московскими, петербургскими и киевскими изданиями богослужебных книг. Для устранения подобных разночтений был создан Комитет по пересмотру славянского текста Евангелия, Апостола, Следованной Псалтири, Требника и Часослова. Начав работу над текстами, члены Комитета почти сразу столкнулись с рядом проблем, выходящих за пределы их компетенции. Нормализация употребления знаков препинания повлекла за собой обращение к греческому оригиналу, что, в свою очередь, поставило ряд текстологических вопросов. Работа над славянской Псалтирью заставила обратиться к проблеме соотношения греческого и еврейского текста. |
|
|
