| Для христианского же мира это, несомненно, было бы великим событием и имело бы самые благодетельные последствия. Теперь же это только предмет молитв и очень отдаленных надежд. Из инославных миссий англиканская самая близкая к нам. Достойные ее представители относятся к нам доброжелательно, всегда и везде с уважением говорят о православии и перед последователями отнюдь не скрывают его истинно кафолического достоинства. Преосвященный почти со всеми их бишопами знаком лично. В важных случаях их церковной жизни англикане его извещают и шлют приглашение. Англиканские священники, по крайней мере, некоторые из них, принимают от него благословение и целуют ему руку. В 1897 году в Японии было 144 англиканских миссионера обоего пола, при 157 катехизаторах-японцах (из них 37 облеченных в священный сан). Всех христиан этой церкви было 8349. Миссионеры епископальные материально обставлены очень хорошо, живут комфортабельно. Да и вообще все протестантские миссионеры отнюдь не налагают на себя обета добровольной нищеты. Недаром недавно в японской газете напечатан был целый ряд филиппик против их, будто бы, роскошной жизни, против ежегодных четырехмесячных каникул, против дорогих дач в разных известных своим хорошим климатом местах Японии. В этом отношении им прямой контраст – миссионеры католические, которые, по рассказам достоверным, живут на такое жалованье, какое выдается обычно только японскому проповеднику. Впрочем, есть подвижники и среди англикан. Например, пришлось читать о корейском англиканском бишопе Корфе. «Это, – пишется в газете, – может быть, единственный в мире прелат, который не имеет ни кровати, ни стола, ни стульев, и вообще никакой мебели. Обедает он, а также пишет и читает, сидя на полу и опершись спиною о стену. Спит он в висячей койке, спутнице его деятельной и богатой событиями жизни (прежде он был судовым военным священником). Пища его самая простая. Нет необходимости прибавлять, что доктор Корф – холост. Пенсию, которая идет ему за службу во флоте, Корф ежегодно передает в виде чека в миссионерское общество, в котором он служит» (Church Review от 8 декабря 1898 г., с. 794). И среди них есть, как видим, настоящие подвижники миссионерского дела. |
| — Теперь, когда Джорджано мертв, нам ничего не страшно, — ответила итальянка. — Это был дьявол, чудовище, и ни один судья в мире не накажет моего мужа за то, что он убил его. — В таком случае, — сказал Холмс, — я предлагаю запереть дверь, оставив все, как есть, пойти вместе с этой леди к ней на квартиру и принять решение после того, как она расскажет нам век историю. Через полчаса мы все четверо сидели в маленькой гостиной синьоры Лукки, слушая ее удивительный рассказ о зловещих событиях, развязки которых нам довелось быть свидетелями. Она говорила, по-английски быстро и бегло, однако весьма неправильно, и для большей ясности я несколько упорядочил ее речь. — Родилась я в Посилипло, неподалеку от Неаполя, — начала она, — я дочь Аугусто Барелли, который был там главным юристом, а одно время и депутатом от этого округа. Дженнаро служил у моего отца, и я влюбилась в него, ибо в него нельзя не влюбиться. Он был беден и не имел положения в обществе, не имел ничего, кроме красоты, силы и энергии, и отец не дал согласия на брак. Мы бежали, поженились в Бари, продали мои драгоценности, а на вырученные деньги уехали в Америку. Это случилось четыре года назад, и с тех пор мы жили в Нью-Йорке. Сначала судьба была к нам очень благосклонна. Дженнаро оказал услугу одному джентльмену-итальянцу — спас его от головорезов в месте, называемом Бовери, и таким образом приобрел влиятельного друга. Зовут его Тито Касталотте, он главный компаньон известной фирмы «Касталотте и Замба», основного поставщика фруктов в Нью-Йорк. Синьор Замба много болеет, и все дела фирмы, в которой занято более трехсот человек, в руках нашего нового друга Касталотте. Он взял моего мужа к себе на службу, назначил заведующим отделом и проявлял к нему расположение, как только мог. Синьор Касталотте холост, и, мне кажется, он относился к Дженнаро, как к родному сыну, а я и мой муж любили его, словно он был нам отец. Мы сняли и меблировали в Бруклине небольшой домик, и наше будущее казалось нам обеспеченным, как вдруг появилась черная туча и вскоре заволокла все небо. |
| Суперинтендант повернулся к полицейскому. — Те пончики, что я как-то пробовал у вас в доме, были вполне съедобны. — Я их готовил сам, — мрачно сказал полицейский. — Тогда все это бесполезно. — Как так бесполезно? — встрепенулся Пюклер. — Если я могу переодеться женщиной, почему же другой не может? — А усы? — Острая бритва и мыльная пена — вот и все, что нужно. — Но я не могу требовать таких вещей от своего подчиненного. — Он на службе закона. Так и порешили, хотя полицейского это отнюдь не осчастливило. Будучи почти одного роста с женой, Пюклер мог переодеваться в ее платье, полицейский же был холост. В конце концов удалось заставить Пюклера приобрести одежду за свой счет. Он отправился в магазин вечером, когда продавцы спешили поскорее закончить работу и вряд ли узнали бы его по глазам-буравчикам, подыскивая для него юбку, кофту и чулки нужного размера. Ранее была ложь, было прелюбодеяние, но я до сих пор не знаю, к какой категории отнес бы мой отец этот странный визит в магазин. И надо же было так случиться, чтобы он не остался незамеченным. Кто-то из поздних покупателей все-таки узнал Пюклера — как раз в тот момент, когда он рассматривал, достаточно ли велики панталоны. Злословие было, вероятно, еще одним грехом, который породила скрытность, потому что эта история скоро была уже известна всем, за исключением фрау Пюклер, которая на следующий вечер чувствовала себя за привычным вязаньем очень неловко: возможно, со стороны остальных это было уважением, а возможно, сочувствием, но стоило ей заговорить, как все разговоры сразу смолкали, никто ей не возражал и не спорил с ней, а в довершение всего ей не позволили нести поднос и разливать кофе. Фрау Пюклер так явственно ощущала себя на положении больной, что вскоре у нее в самом деле разболелась голова, и она ушла домой раньше обычного. Уходя, она видела, как все остальные сочувственно кивали, словно причина ее недомогания была известна им лучше, чем ей самой, а фрау Мюллер даже вызвалась проводить ее до дому. Естественно, фрау Мюллер сразу поспешила назад, чтобы рассказать обо всем остальным. |
| Шарик читал. Читал (3 восклицательных знака). Это я догадался. По Главрыбе. Именно с конца читал. И я даже знаю, где разрешение этой загадки: в перерезке зрительных нервов собаки. Что в Москве творится – уму не постижимо человеческому. Семь сухаревских торговцев уже сидят за распространение слухов о светопреставлении, которое навлекли большевики. Дарья Петровна говорила и даже точно называла число: 28 ноября 1925 года, в день преподобного мученика Стефана земля налетит на небесную ось… Какие-то жулики уже читают лекции. Такой кабак мы сделали с этим гипофизом, что хоть вон беги из квартиры. Я переехал к Преображенскому по его просьбе и ночую в приёмной с Шариком. Смотровая превращена в приёмную. Швондер оказался прав. Домком злорадствует. В шкафах ни одного стекла, потому что прыгал. Еле отучили. С Филиппом Филипповичем что-то странное делается. Когда я ему рассказал о своих гипотезах и о надежде развить Шарика в очень высокую психическую личность, он хмыкнул и ответил: «Вы думаете?» Тон его зловещий. Неужели я ошибся? Старик что-то придумал. Пока я вожусь с историей болезни, он сидит над историей того человека, от которого мы взяли гипофиз. (В тетради вкладной лист.). Клим Григорьевич Чугункин, 25 лет, холост. Беспартийный, сочувствующий. Судился 3 раза и оправдан: в первый раз благодаря недостатку улик, второй раз происхождение спасло, в третий раз – условно каторга на 15 лет. Кражи. Профессия – игра на балалайке по трактирам. Маленького роста, плохо сложен. Печень расширена (алкоголь). Причина смерти – удар ножом в сердце в пивной («стоп-сигнал», у Преображенской заставы). Старик, не отрываясь, сидит над климовской болезнью. Не понимаю в чём дело. Бурчал что-то насчёт того, что вот не догадался осмотреть в паталогоанатомическом весь труп Чугункина. В чём дело – не понимаю. Не всё ли равно чей гипофиз? 17 января. Не записывал несколько дней: болел инфлюэнцей. За это время облик окончательно сложился. а) совершенный человек по строению тела; б) вес около трех пудов; в) рост маленький; г) голова маленькая; д) начал курить; е) ест человеческую пищу; ж) одевается самостоятельно; з) гладко ведёт разговор. |
| Кроме дворян-прихлебателей князь, как и подобало особе такого ранга и звания, кормил несколько сот дворни и несколько тысяч псарни. Он был холост. Но в палатах его, при самой их постройке, предусмотрительно выложена была потайная каменная лестница, по которой водили к нему в спальню метресс из дворовых и крестьянок, им облюбованных. Многих он бросал после первых наслаждений. Но две долго владели его сердцем, оспаривая его одна у другой. Одну звали Наталья Ивановна; я зазнал ее еще в живых, и скончалась она почти столетнего возраста, пережив даже освобождение крестьян. Очевидно, она была красавица смолода; да, впрочем, об этом свидетельствовал и медальон с ее волосами и портретом, подарок князя. Она доживала остаток дней на месячине, среди той же дворни, в особой, впрочем, приличной квартире. Бывшей барской барыне оставили это положение сын и потом внук князя, из уважения к памяти отца и деда. Счастливее Натальи Ивановны была ее соперница, дочь кузнеца. Счастье ее было то, что она приносила детей сиятельному другу. «Если бы мне Бог дал детей, не то бы я была», — говаривала Наталья Ивановна. Детей князь воспитывал достойно их происхождения. Их народилось уже пятеро, если не шестеро, в том числе четыре сына. Раз, выбрав час и день, когда князь расположен был к мягкосердечию, мать со всеми детьми вошла к нему и пала на колена. Что происходило далее между ними, это известно им одним; но вскоре князь сочетался законным браком с матерью своих детей, и тогда-то Наталья Ивановна поступила за штат. Кто же, однако, они, эти дети? Некрасиво значатся они в метриках: они — незаконнорожденные дворовой или крестьянской девки такой-то. К числу имений князя принадлежал известный Нижний Ландех, отчина знаменитого Пожарского, в несколько тысяч душ, перешедшая по наследству в род Черкасских. Князь решился продать ее (кажется, крестьяне сами выкупили себя), чтобы детям, рожденным до брака, купить дворянство. В те времена покупка этого товара не была невозможностью; в Польше шляхтою хоть мост мости; оставалось найти подходящего шляхтича, который бы решился продать свое имя; затем — найти дельца, который бы оформил куплю. Делец найден, и экспедиция отправлена. Молва болтала, что в числе дельцов, главным или второстепенным, был известный впоследствии археолог П.В. Хавский, скончавшийся недавно столетним стариком. Он сам этого не отрицал, хотя лично мне не удалось его об этом расспросить. Да и по годам его так выходило. Молодость Хавского принадлежала еще Екатерининским временам: к воцарению Павла он был уже таким для провинции значительным чиновником, что приводил жителей (кажется, Егорьевска) к присяге новому царю. Притом он был коломенец. |
| Н. место его воспоминаний, в котором он сопоставляет свою жизнь с жизнью Каткова, у которого жена была «худа, плечи высоки, нос велик», квартира была «труженическая» и халат «обыкновенный»: «Побывавши у него, я возвращался в свои отдалённые, просторные и приличные три комнаты, смотрелся в зеркало и видел... и в нём и во всём другом... много, очень много надежд... Семьи, слава Богу, около меня давно уже не было. З. меня ждала наверху, в хороших комнатах, сидя на шелку и сама в шелках. Душистая, хитрая, добрая, страстная, самолюбивая... „Tu demande, si je t’aime, – говорила она, – ah! je t’adore... Mais non! J’aurais voulu inventer un mot...“ Это не то, что мадам Каткова... Бедный, почтенный, но всё-таки бедный Катков. Тургенев, по крайней мере, холост, барин, очень красив, bel homme, у него 2 000 душ... Это другое дело». К. Н. сам советует З. выйти замуж за другого. Он «приносит любовь в жертву свободе и искусству». «Он приносил в жертву и молодую страсть, и надежды на тихое семейное счастье, возможное с такой умной и доброй женщиной, неизвестному будущему поэзии, приключений и славы!» К. Н. боится брака и семейной жизни. Он хочет остаться свободным, хочет сохранить поэзию, которой грозит опасность от семейного счастья, детей и пр. Он готов пожертвовать счастьем и личной любовью во имя творческой жизни. Его отталкивает реализация мечты. Это – романтическая черта в характере К. Леонтьева. Он порывает не только с любимой женщиной, но и со своим другом, некиим Георгиевским, которого он характеризует как одного из самых умных, почти гениальных людей, когда почувствовал, что теряет свободу, что находится в слишком большой от него зависимости, что стеснен его навязчивыми оценками. К. Н. хочет остаться совершенно свободным и одиноким для искания сильной, разнообразной и красивой жизни. Он, как и все романтики, надеялся ещё впереди испытать что-то самое могущественное, небывалое и прекрасное и хотел сбросить все препятствия со своего пути. IV По своей природе и по своему дарованию К. |
| Впрочем, я уклонился в сторону… Итак, он поддерживает разговор. По моему предположению дело обстоит так: прижившийся гипофиз открыл центр речи в собачьем мозгу и слова хлынули потоком. По-моему, перед нами оживший развернувшийся мозг, а не мозг вновь созданный. О, дивное подтверждение эволюционной теории! О, цепь величайшая от пса до Менделеева-химика! Ещё моя гипотеза: мозг Шарика в собачьем периоде его жизни накопил бездну понятий. Все слова, которыми он начал оперировать в первую очередь, – уличные слова, он их слышал и затаил в мозгу. Теперь, проходя по улице, я с тайным ужасом смотрю на встречных псов. Бог их знает, что у них таится в мозгах. Шарик читал. Читал (3 восклицательных знака). Это я догадался. По Главрыбе. Именно с конца читал. И я даже знаю, где разрешение этой загадки: в перерезке зрительных нервов собаки. Что в Москве творится – уму не постижимо человеческому. Семь сухаревских торговцев уже сидят за распространение слухов о светопреставлении, которое навлекли большевики. Дарья Петровна говорила и даже точно называла число: 28 ноября 1925 года, в день преподобного мученика Стефана земля налетит на небесную ось… Какие-то жулики уже читают лекции. Такой кабак мы сделали с этим гипофизом, что хоть вон беги из квартиры. Я переехал к Преображенскому по его просьбе и ночую в приёмной с Шариком. Смотровая превращена в приёмную. Швондер оказался прав. Домком злорадствует. В шкафах ни одного стекла, потому что прыгал. Еле отучили. С Филиппом Филипповичем что-то странное делается. Когда я ему рассказал о своих гипотезах и о надежде развить Шарика в очень высокую психическую личность, он хмыкнул и ответил: «Вы думаете?» Тон его зловещий. Неужели я ошибся? Старик что-то придумал. Пока я вожусь с историей болезни, он сидит над историей того человека, от которого мы взяли гипофиз. (В тетради вкладной лист.). Клим Григорьевич Чугункин, 25 лет, холост. Беспартийный, сочувствующий. Судился 3 раза и оправдан: в первый раз благодаря недостатку улик, второй раз происхождение спасло, в третий раз – условно каторга на 15 лет. Кражи. Профессия – игра на балалайке по трактирам. |
| 1898, 47). – Доход за писание обысков может поступать или в пользу диакона, или в пользу всего причта (см. Ц.В. 1896, 38). – Тульским епархиальным начальством, в видах прекращения пререканий между членами причтов, было объявлено чрез благочинных всем причтам епархии с подпиской, что доходы за предбрачные обыски должны поступать в общую причтовую кружку и разделяться между всеми членами причтов (Тул. Е.В. 1891, 1). Обыкновенно же добровольное со стороны брачущихся вознаграждение за обыск получает составляющий его диакон или псаломщик; никаких общих распоряжений относительно этого вознаграждения нет, а потому и вопрос о нём должен быть разрешаем на основании местного, в данной епархии, существующего порядка, установленного обычаем (см. Ц.Вед. 1909, 24). Там, где по такому обычаю принято платить трудившемуся над составлением обыска, раздел этой платы на весь причт будет неправилен и обиден (Ц.В. 1906, 6), если, конечно, не имеется по данному предмету соответственных распоряжений местного Е.Н. 956 Форма обыска брачного такая: Год, месяц, число. По указу Его Императорского Величества, такого-то города, или села, такой-то церкви священнослужители и церковные причетники производили обыск о желающих вступить в брак, и оказалось следующее: 1) Жених (здесь показывается звание, или чин, место служения, имя, отчество, фамилия, православного или латинского исповедания и проч.) жительствует такого-то города, или уезда и села, в приходе сей церкви. 2) Невеста (здесь прописать звание, имя, отчество и фамилию, православного или лютеранского исповедания и проч.) жительствовала доныне, города, или уезда и села такого-то, в приходе церкви такой-то. 3) Возраст к супружеству имеют совершенный, а именно: жених стольких-то лет, а невеста стольких-то, и оба находятся в здравом уме. 4) Родства между ними духовного, или плотского родства и свойства, возбраняющего, по установлению св. Церкви, брак, никакого нет. 5) Жених холост, или вдов после первого или второго брака, а невеста девица, или вдова после первого или второго брака. |
| а) имеет ли невеста, независимо «от прав по родопроисхождению, личное и самостоятельное в государстве положение, приобретённое образованием и службою, каковым званием и может писаться, – например: «женщина-врач», «дантистка», «фельдшерица», «акушерка», «домашняя учительница» или «наставница», «учительница городская», или «сельская», «окончившая курс Патриотического Института» и т.п. Но при этом невеста должна прописываться и своим родовым званием или сословием, если она девица, или приобретённым чрез замужество, если она вдова, с «обозначением и места приписки, если не принадлежит к сословиям привилегированным. Дипломы, аттестаты и всякого рода свидетельства об образовании, как не служащие видом на жительство, не могут считаться документами, достаточными для занесения из них в предбрачный обыск звания и именования невесты, если в них не означено звание её по происхождению либо по замужеству. 968 К этим документам инославных лиц относятся: подписка о воспитании в православии детей, которые могут родиться от брака, составляющего предмет обыска; свидетельство пастора о произведённых в кирке предбрачных оглашениях о женихе лютеранине; полицейское удостоверение о беспрепятственности повенчания жениха римско-католического вероисповедания. 969 А именно: а) объясняется ли совершение брака в данном приходе дальнейшими сведениями обыска, если жених жительствует не в том приходе; например, совершается ли брак по месту жительства невесты, – местной прихожанки, тогда как жених в данной местности ни к какому приходу не принадлежит, б) оправдывается ли повенчание жениха, в одной с невестою местности проживающего, но чужеприходного, согласием на то приходского его причта (сн. 1 прим. на 1216 стр.), в) приложено ли уведомление приходского причта о производстве предбрачных оглашений в церкви, в приходе которой жительствует чужеприходный жених, если он имеет где-либо постоянное местожительство. 970 Пробелы этого пятого пункта обыска должны быть заполнены словами: «холост» или «девица», «вдов» или «вдова», с прибавлением – «после первого» или «второго брака», «неженатый» или «незамужняя», по расторжении (такого-то) «первого» или «второго брака». |
| Ц.Вед. 1898, 42). 932 Хотя бы причту и хорошо было известно, что препятствий к браку нет, троекратное оглашение обязательно, так как по Кормчей только Епископ может разрешить венчание без предварительного троекратного оглашения (Ц.В. 1892, 15; 1898, 33; Киш. Е.В. 1893, 1–2; сн. ниже, 1217 стр. печатного оригинала). – Если брак, будучи повенчан без предварительной огласки и без соблюдения других предбрачных предосторожностей, окажется незаконным, то священно-церковно-служители подлежат наказанию по 188, 189 и 190 ст. Уст. Дух. Конс., смотря по тому, в каком отношении брак окажется незаконным – по несовершеннолетию ли брачущихся, по родству ли и проч. – Если бы священник решился совершить брак, пред которым не было сделано оглашений, то остальные члены причта должны объявить священнику, что они не будут участвовать в совершении этого брака, чтобы не подпасть ответственности за это, а равно и предостеречь священника, быть может, не сознающего, какой опасности он подвергается, допуская означенный брак; законность же подобного действия членов причта основывается на одинаково ответственном положении всех их по отношению к неправильно и незаконно повенчанным бракам (Ц.В. 1897, 35, 50). – Вообще священно-церковно-служителям следует твёрдо помнить, что предбрачные оглашения установлены законом (ст. 26 т. X ч. 1) и доселе не отменены, а потому и должны быть обязательно совершаемы (Ц.Вед. 1905, 50; сн. Ц.В. 1908, 6). По Кормчей, оглашение производится священником (см. 50-ю гл.); точно так же и в «Наставлении иерею, како чинити обыск», говорится, что оглашение производит, «по Божественной литургии, абие прежде отпуста, иерей, став, на амвоне»; при этом в том же «Наставлении» указывается следующая форма оглашения: «Известно да будет вам, православные христиане, находящиеся здесь во храме Божием, что такой-то, имя рек, будучи холост или вдов и по такой-то жене, желает вступить в законный брак с такою-то, имя рек, девицею или вдовою по такому-то браку; между сими лицами не имеется ли какого-либо законного препятствия к совершению их брака, о том имеете вы объявить; об этом объявляется вам в первый раз (если это было первое оповещение), или – во второй раз, или – в третий раз» (2 стр. |
|
|
