| Разделы портала «Азбука веры» ( 12 голосов: 4.0 из 5) Иван Крылов Крылов Иван Андреевич (1769–1844) – баснописец, драматург, журналист. Великий баснописец Иван Крылов начинал в шестнадцать лет с комической оперы «Кофейница», в семнадцать создал трагедию «Клеопатра» в стиле «ужастиков» того времени, а в двадцать начал издавать сатирический журнал «Почта духов». В 1786–1788 годах в журналах «Лекарство от скуки», «Утренние часы» появилось несколько его стихотворений, среди которых были и басни, но пройдет еще двадцать лет, прежде чем он станет Крыловым-баснописцем, а все остальное, созданное Крыловым-драматургом, Крыловым-журналистом, Крыловым-одописцем и Крыловым-псалмописцем, останется в прошлом. Датой рождения Крылова-баснописца станет 1806 год, когда в январском номере журнала «Московский зритель» появятся его переводы трех басен Лафонтена. В это же время он, наконец-то, после долгих мытарств, достиг первых успехов как драматург. На петербургской сцене состоялись сразу три его премьеры – комедий «Модная лавка», «Урок дочкам» и волшебной оперы «Илья богатырь». В дальнейшем «Модная лавка» десятилетия не сходила со сцены, став одним из классических образцов русской драматургии начала XIX века. Басни перечеркнули все. После 1806 года он не напишет ничего, кроме басен. Цикл духовных од Ивана Крылова относится к 1795–1796 годам, когда ему (не как поэту-сатирику, а как профессиональному картежному игроку) грозила высылка в Сибирь, и он был вынужден покинуть Петербург, отсидеться в глуши. Это время он воспел в «Оде Уединения». Он впервые в жизни на лоне тишины испытал чувство свободы и общения с природой и Богом: Здесь по следам, едва приметным, Природы чин я познаю, Иль Бога моего пою Под дубом, миру равнолетным. Пою – и с именем Творца Я зрю восторг в растенье диком; При имени Его великом Я в хладных камнях зрю сердца… «Ода Уединения» неотделима от восьми духовных стихов, в которых Крылов, следуя ломоносовской традиции, соединил два основных поэтических жанра – оды и псалмы. Приходится только сожалеть, что эти духовные оды «выпали» из истории русской поэзии, знающей только один великий образ Крылова-баснописца. Но и басни Крылова основаны не только на мировых «бродячих» сюжетах этого жанра от Эзопа до Лафонтена (и в этом отношении его можно называть «русским Лафонтеном» точно в такой же степени, как Лафонтена – «французским Эзопом»), помимо русского ума, русской смекалки и всех других неповторимых национальных черт (включая сам образ «дедушки Крылова»), в них выражены христианские нравственные идеалы. Об этой особенности его басен поэт монах Лазарь (Афанасьев) напишет уже в XXI веке: «…Тут Моська, Лебедь, Рак и Щука,//Тут Тришка и Демьян с ухой, –//Все для того, чтобы наука//Как жить – не сделалась сухой.//Чтоб в полусказочном обличье//Живее басенка была, –//Чтоб как Евангельская притча//Вернее на душу легла». Его басня «Безбожники» заканчивается строками, в которых нетрудно узнать былого псалмопевца Крылова: |
| 18. Рокоссовский лично зарубил колчаковского генерал-майора Вознесенского Что получил взамен,сломанные зубы,ребра,пальцы рук и ног.До конца своей жизни носил постоянно маленький револьвер,что больше не испытывать судьбу и просто застрелиться. 17. Русский Сталинист Как всегда врешь.Главарём банды был Котовский,это ему что ли Жуков что то рассёк? 16. Ответ на 15, Русский Сталинист: В бою 7 ноября 1919 года Рокоссовский лично зарубил колчаковского генерал-майора Вознесенского, получив при этом ранение в руку. Вот как он сам писал об этом впоследствии: Я получил от него пулю в плечо, а он от меня- смертельный удар шашкой Так что не надо лепить из Рокоссовского или того же Жукова неких аморфных аполитичных " гениальных полководцев " с планеты розовых пони, с которой они спустились в 1941 году, а после 1945 года снова улетели обратно. Это были идейные люди, которые в определённый момент своей жизни сделали судьбоносный выбор своего дальнейшего жизненного пути и в дальнейшем шли по нему, не жалея ни себя, ни других, кто не разделял их идеалы. И они были не условными " патриотами " условного " Отечества " , а патриотами абсолютно конкретной Советской Родины и абсолютно конкретного Социалистического Отечества со всеми его плюсами и минусами. Поэтому нет ничего пошлее и глупее, чем когда лютые фанатичные непримиримые антисоветчики внезапно начинают петь им осанну и слагать в их честь оды. Это параграфы госдеповской методички " ударим Лениным по Сталину " , про которую говорил Яковлев. В данном случае используют " ударим Жуковым по совку " . Уже видели, есть даже параграф " ударим Сталиным по Ленину " - применяется в специальных случаях. А " ударим Рокоссовским по совку " ещё Солженицын применял. 15. На 14 комментарий В бою 7 ноября 1919 года Рокоссовский лично зарубил колчаковского генерал-майора Вознесенского, получив при этом ранение в руку. Вот как он сам писал об этом впоследствии: Я получил от него пулю в плечо, а он от меня- смертельный удар шашкой Так что не надо лепить из Рокоссовского или того же Жукова неких аморфных аполитичных " гениальных полководцев " с планеты розовых пони, с которой они спустились в 1941 году, а после 1945 года снова улетели обратно. Это были идейные люди, которые в определённый момент своей жизни сделали судьбоносный выбор своего дальнейшего жизненного пути и в дальнейшем шли по нему, не жалея ни себя, ни других, кто не разделял их идеалы. И они были не условными " патриотами " условного " Отечества " , а патриотами абсолютно конкретной Советской Родины и абсолютно конкретного Социалистического Отечества со всеми его плюсами и минусами. Поэтому нет ничего пошлее и глупее, чем когда лютые фанатичные непримиримые антисоветчики внезапно начинают петь им осанну и слагать в их честь оды. |
| Пред ним, грешна и хороша. Её плеча обнажены, Глаза прекрасные закрыты, Персты прозрачные омыты Слезами горькими жены. И понял Он, как ей сродно, Как увлекательно паденье: Так юной пальме наслажденье И смерть— дыхание одно. Тут сказалась общая беда многих поэтов — особенно в более поздний период. Лучше обратимся к оригинальным поэтическим опытам, передающим интимные переживания автора. Когда кичливый ум, измученный борьбою С наукой вечною, забывшись, тихо спит, И сердце бедное одно с самим собою, Когда извне его ничто не тяготит; Когда бездумное, но чувствами всесильно Оно проведает свой собственный позор, Бестрепетностию проникнется могильной И глухо изречёт свой страшный приговор,— Страдать, весь век страдать бесцельно, безвозмездно, Стараться пустоту наполнить и взирать, Как с каждой новою попыткой глубже бездна, Опять безумствовать, стремиться и страдать,— О, как мне хочется склонить тогда колени, Как сына блудного влечёт тогда к Отцу. Я верю вновь во всё,— и с шепотом моленья Слеза горячая струится по лицу. Тут, отчасти используется пушкинский образ, можно сказать: вот— ум не ищет Божества, но сердце стремится к Нему. Тоже ведь у Фета здесь тема безверия , но от того, пушкинского, какое движение вперёд! Неожиданно обнаруживается у Фета соприкосновение с Державиным: в поэтическом религиозном самопознании: так узнаваемо являют себя идеи и образы оды «Бог» в таких строках: ...Ты могуч и мне непостижим Тем, что я сам бессильный и мгновенный Ношу в груди как оный серафим Огонь сильней и ярче всей вселенной. Меж тем, как я, добыча суеты, Игралище её непостоянства, Во мне он вечен, вездесущ, как Ты, Ни времени не знает, ни пространства. Разумеется, один поэт не повторяет, но развивает мысль другого поэта, но всё же легко было бы взять к этим строкам эпиграф из Державина: ...Ты во мне сияешь Величеством Своих доброт; Во мне Себя изображаешь, Как солнце в малой капле вод. Впрочем, Фет и взял себе эпиграфом из начальной строфы оды «Бог» строку «Дух всюду сущий и единый...»— для стихотворения «Я потрясён, когда кругом...». Не касаясь иных примеров обращения Фета к поэтическому выражению религиозных движений души, завершим |
| Потом, в 1784 году получив отставку от службы, приступал было к окончанию, но также по городской жизни не мог; беспрестанно, однако, был побуждаем внутренним чувством, и для того, чтоб удовлетворить оное, сказав первой своей жене, что он едет в польские свои деревни для осмотрения оных, поехал и, прибыв в Нарву, оставил свою повозку и людей на постоялом дворе, нанял маленький покой в городке у одной старушки-немки с тем, чтобы она и кушать ему готовила; где, запершись, сочинял оную несколько дней, но не докончив последнего куплета сей оды, что было уже ночью, заснул перед светом; видит во сне, что блещет свет в глазах его, проснулся, и в самом деле, воображение так было разгорячено, что казалось ему, вокруг стен бегает свет, и с сим вместе полились потоки слез из глаз у него; он встал и ту ж минуту, при освещающей лампаде написал последнюю сию строфу, окончив тем, что в самом деле проливал он благодарные слезы за те понятия, которые ему вперены были». Вот так – с конспирацией, с видениями ему удалось уединиться и хотя бы на несколько дней без остатка предаться сочинительству… В этом могучем стихотворении несколько финалов – когда читателю необходимо перевести дух. Читаем: Твоё созданье я, Создатель! Твоей премудрости я тварь, Источник жизни, благ податель, Душа души моей и Царь! Твоей то правде нужно было, Чтоб смертну бездну преходило Мое бессмертно бытие; Чтоб дух мой в смертность облачился И чтоб чрез смерть я возвратился, Отец! — в бессмертие Твое. Да это же финальная кульминация! Вот тут бы и задуматься о Божием величестве потрясённому читателю. «Отец! – в бессмертие Твое». Куда выше? Все слова сказаны, продолжать, кажется, невозможно. Но Державин снова поворачивает огромный фрегат оды и направляет его вперёд – дальше, дальше, по волнам и против течения: Неизъяснимый, Непостижный! Я знаю, что души моей Воображении бессильны И тени начертать Твоей; Но если славословить должно, То слабым смертным невозможно Тебя ничем иным почтить, Как им к Тебе лишь возвышаться, В безмерной разности теряться И благодарны слёзы лить. |
| 124 Сербская псалтирь: Munich, Staatsbibliothek, cod. slav. 4, fol. 222v; Der Serbische Psalter. Ed. H.Belting. Wiesbaden, 1978–1983. Псалтирь Томича: Москва, ГИМ, Муз. 2752, л.296; Щепкина М.Б. Болгарская миниатюра XIV века. Исследование Псалтири Томича. M., 1963, ил.63, с.82. Паломнические описания носивших Одигитрию в процессии по 125 вторникам указаны в прим.24. В «Синакаре» отмечались четыре осады города: осада 619 г.–5 июня (Synaxarium СР, 729.30–731.5); осада 677 г.–25 июня (там же, 772.8 – 16); осада 626 г., которую отмечали во Влахернах 7 августа (там же, 869.49 –876.3); осада 717–718 гг. –16 августа (там же, 901.30–904.27; ср. 895.46 –897.45). 126 См.: Mateos/. Le Typicon de la Grande Eglise. II. OCA 166, Rome, 1963, p.53.20–54.24. B конце IX–X вв. (Патмосская рукопись этого типикона) дата праздника еще не была закреплена, и его могли отмечать на пятой или шестой субботе Великого Поста, по усмотрению патриарха (там же, с.53, прим.2). Ср. Типикон Великой церкви по дрезденской рукописи XI в.: Arranz M. Les prieres presbyterales de la «Pannychis» de l’ancien Euchologe byzantin et le «Panikhida» des defunts//OCP. 40 (1974), p. 337. Процессия возвращалась в Св. Софию; утреня была в Халкопратии; см.: Дмитриевский А. Древнейшие патриаршии типиконы. Киев, 1907, с.197–201. 127 Текст (BHG, 1060), описывающий события осады 626 r., был помещен Симеоном Метафрастом в девятую книгу (февраль–апрель) его «Менология» в качестве «слова» или проповеди к празднику Акафиста (PG, 92, coi. 1353D–1372; cp. Ehrhard A. Überlieferung und Bestand der hagiographischen und homiletischen Literatur der griechischen Kirche. II. Leipzig, 1938, p.593–594; cp. также прим. 31. Другой текст (BHG, 1063), приписываемый Никифору Каллисту, сообщает об осадах 626, 674–678 и 717–718 гг.; он был включен в Триодь (PG, 92, col. 1348–1353). Не позднее XI в. гимн разными путями вошел в канон и проповедь; в монастыре Эвергетиды, например, порядок службы был следующий: прооймион 1, слово на часть 1 Акафиста, оды 1–6 из богородичного канона Иосифа Гимнографа (PG, 105, col.1020–28), прооймион 2, икосы 1–4 Акафиста, прооймион 2, икосы 5–8 Акафиста, прооймион 2, икосы 9–12 Акафиста, прооймион 2 икосы 13–16 Акафиста, прооймион 2, икосы 17– 20 Акафиста, прооймион 2, икосы 21–24 Акафиста, прооймион 2, слово на часть 2 Акафиста, оды 7–9 канона Иосифа (Дмитриевский А. Описание, I, с.537). |
| Информацию сайта «Пруссия39.ру» можно считать показательным примером мимикрии, так как в ней нет даже намёка на принадлежность этого лагеря к национал-социалистической организации - Имперской службы труда, существовавшей в Третьем Рейхе. Да, эта служба именовалась «имперской», а не «государственной». Про неё есть некоторая информация в соответствующей статье Википедии ». Тот факт, что Имперская служба труда была национал-социалистической организацией, товарищи Иванов и Востриков никак не опровергли. Никак не прокомментирован и отмеченный факт мимикрии на сайте «Пруссия39.ру». Зачем же правду от читателей скрывали, товарищи? И совсем уж неудачно: «На основании этих строк господин Бирюков ни много, ни мало обвинил автора сайта в популяризации и пропаганде нацистского наследия и «разгуле национал-социалистической монументальной пропаганды». Уж если эти несколько строк считать пропагандой и разгулом...» Читайте внимательно мои слова и не передергивайте их. Я упомянул о «разгуле в Калининградской области национал-социалистической монументальной пропаганды». «Автор сайта» не есть вся «Калининградская область». Я написал об одном прекрасном образце пропаганды нацистского наследия на сайте «Пруссия39.ру». Поэтому не надо заниматься подтасовкой фактов, товарищи. При этом, упомянутые мною три мемориальные доски в честь Агнесс Мигель, руководительницы женской нацистской организации Кенигсберга, писавшей хвалебные оды Гитлеру, вы предпочли не замечать? Свели всё к нескольким строчкам про памятный знак нацистскому лагерю? Ах, да, вам просто мало одного примера с Вашего сайта «Пруссия39.ру»? Нужно больше? Ну, хорошо, пусть будет по-вашему. Приведем еще несколько примеров. Пример Давайте, посмотрим на фотографию мемориальной доски той самой Агнесс Мигель, руководительницы женской нацистской организации Кенигсберга, писавшей хвалебные оды Гитлеру . Прокуратура добилась её снятия со стены калининградского дома. Но на сайте «Пруссия39.ру» Агнесс Мигель «живёт». Кстати, здесь видим ещё один пример мимикрии: ни слова не сказано про её нацистскую деятельность: «На бронзовой мемориальной доске изображен барельеф поэтессы, над которым надпись на немецком и русском языках: " und dass du konigsberg nicht sterblich bist ибо ты Кенигсберг бессмертен " . Под барельефом надпись на немецком и русском языках: " in diesem hause lebte bis 1945 die deutsche dichterin AGNES MIEGEL 9.3.1879. Konigsberg + 26.10.1964 В этом доме до 1945 года жила известная немецкая поэтесса АГНЕС МИГЕЛЬ 9.3.1879. Кенигсберг + 26.10.1964 " . В декабре 2015 года мемориальная доска Агнес Мигель демонтирована» . |
| «Истая Зевсова дочь (Афина) перо их водила; Тебя чуть ли не с другим кем Память родила. В них шутки вместе с умом цветут превосходным, И слова гладко текут, как река, природным Током, и что в речах кто зрит себе досадно, Не в досаду себе мнит, что сказано складно. А в тебе что таково? 175 ». Действительно: картины в его сатирах иногда очень характерны, но нисколько не изящны; выражения весьма метки и сильны, но часто очень грубы и даже неприличны; силлабический стих весьма тяжел и неуклюж. Все эти недостатки, конечно, вполне объясняются как новостью литературного дела вообще, так и в частности совершенною необработанностью литературного языка и стиха. В это время Тредьяковский только что поднял вопрос о русском стихосложении, указывая на то, что русскому языку свойствен стих не силлабический а тонический, основанный на ударениях; но он не мог подкрепить своего мнения собственными стихотворениями. Кантемир, впрочем, обратил на него внимание и понял, что определенное ударение должно сообщить стиху более гармонии, и вздумал соединить его с силлабическим размером. Опыт такого соединения он сделал в VI-й сатире, в которой стихи вышли несколько легче. По этому случаю он написал «Письмо к приятелю о сложении стихов русских» (под псевдонимом Харитона Манентина), в котором он изложил правила стихосложения, основанного на соединении силлабического размера с ударениями 176 . Кроме сатир, Кантемир писал и оды (ода на восшествие на престол Анны Иоанновны, 4 философские оды: против безбожных, о надежде на Бога, ода на злобного человека и в похвалу наук) и переложения псалмов (36 и 72 псал.) и песни и басни (6-ть басен), эпиграммы и послания, и даже начал писать поэму «Петриду» 177 (написана одна первая книга). Но все эти произведения гораздо ниже сатир и не имеют никакого значения. Кантемир сам чувствовал и откровенно сознавался, что ему «сродно писать лишь сатиры, а в другом роде он неудачлив, что слово у него вязнет в зубах, незабавно, не красно и не сильно», когда он принимается писать похвалы, или что-нибудь другое, но ум его оживляется, когда усмотрит в нравах что-нибудь вредное: |
| Достаточно предположить в пр.Ионе лишь общее знакомство с теми псалмами, чтобы понять такое заимствование; но он, как пророк Иеговы, должен был поучаться в законе Господнем день и ночь, должен был почивать на законе; отсюда псаломские образы должны были так живо предноситься пред ним, что он, выражая свои мысли и состояния, действительно и не мог иначе говорить, как только этими псаломскими образами, сам и не думая о заимствовании, не замечая, не сознавая его. Возможность такого отношения к источникам доказывается собственным опытом каждого; мы сами часто говорим языком излюбленных нами и выражающих подобные нашим мысли и чувства авторов. Эта возможность доказывается опытом многих поэтов, призванных нами за истинных и принадлежащих к цветущей эпохе литературы. Одним из самых близких к нам примеров этого, вполне подтверждающим психологически-логическую подлинность молитвы пр.Ионы, может служить, обессмертившая Державина и переведённая неоднократно на все новые языки, его ода «Бог». Кто не восхищался высоко-религиозной поэзией её? Самое происхождение её история обставляет подробностями, свидетельствующими об её более, чем просто поэтическом, о вдохновенном достоинстве 284 ; между тем в этой оде встречается столько сходного с предшествовавшими ей поэтическими произведениями того же содержания и особенно с творениями Гомера, Мендельсона, Клопштока, что, кажется, каждому стиху державинской оды можно подобрать соответственный ему в тех произведениях. Не раз это сходство точно также подавало повод к заключению о неподлинности оды, засвидетельствованной исторически, но напрасно; потому что это сходство было лишь бессознательным отголоском произведений, читанных Державиным 285 . Таких примеров немало представляет история и еврейской литературы: особенно много такого пользования псаломскими образами у Иеремии 286 ; оно есть и у пророка Исаии 287 ; у самого первообраза лирических поэтов Давида есть подражания не только другим, а и себе самому 288 . Неужели всех этих писателей можно назвать жалкими компиляторами, порождением времени упадка литературы и вообще духовного просвещения? А по аргументации противников должно быть так. |
| Однако Ломоносов оставался православным христианином, искренне верующим и прославляющим Бога человеком, что нашло отражение в его духовных одах. О произведении «Преложение псалма 14» написано между 1743 и 1747 годами и относится к популярному в XVIII в. жанру оды. Ода (от греч. oide — песня) – это, как правило, многострофное, объемное стихотворение, в котором восхвалялось какое-либо значительное событие, важная персона или явление. Существовали различные виды од. Самый распространенный — торжественная ода. Чаще всего одописцы посвящали хвалебные стихотворения победам русского оружия, царствующим особам и героям своей эпохи (к примеру, ода Ломоносова на день восшествия на престол императрицы Елизаветы Петровны). Еще один вид оды — ода античная (жанр оды восходит ко временам античности). Многие такие оды перелагались авторами последующих эпох. Замечательный тому пример — знакомое всем нам стихотворение Александра Сергеевича Пушкина «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…» (1837 год) является переложением оды «Exegi monumentum» ( от лат. «Я воздвиг памятник») римского поэта Горация, который рисует в ней свой поэтический автопортрет. Эта ода, которая известна также под названием «К Мельпомене» (Мельпомена — древнегреческая муза трагедии), была не только популярна во времена самого Горация, но и являлась одной из самых востребованных в русской литературе. Многие писатели, для которых тема судьбы и предназначения поэта была одной из ключевых, переводили этот текст и создавали свои интерпретации на «Exegi monumentum». Точные переводы стихотворения римского автора создали, к примеру, Александр Востоков и Валерий Брюсов. Гораздо больше было авторов, стихотворения которых опирались на этот античный первоисточник: Державин, Фет, Бродский и другие. Свое переложение оды Горация написал и Ломоносов («Я знак бессмертия себе воздвигнул…»). Одна из первых грамматик русского языка, составленная М. В. Ломоносовым в 1755 году Также существовали оды духовные. Духовными одами именовались не только стихотворения на религиозные темы, но главным образом стихотворные переложения псалмов — текстов молитвенного содержания, включенных в ветхозаветную книгу Псалтирь. Для русского человека это была особенная книга, так как именно по ней обучались чтению. В годы правления Елизаветы еще не существовало перевода Священного Писания с церковнославянского языка на русский. |
| «Открой очи мои, и увижу чудеса закона Твоего. Странник я на земле; не скрывай от меня заповедей Твоих» (Псалтирь 118:18-19) Оды Соломона «Как ветер ходит в золотистых струнах/Псалтыри, и она поёт, ему послушна,/Дух Господа в моих вещает членах,/И я пою, в любви Его вещаю». «Оды Соломона» (1/3 вв.) – поэма анонимного автора. Атрибуция сочинения какому-либо древнему авторитету — ситуация нормальная для древности, где не существовало понятия об авторстве (грубо говоря это не ложь, а специальная техника встроить текст в определенную традицию, обозначить его в ней). Содержит ценнейшие сведения о раннехристианском богословии. «Оды Соломоан» — свидетельство христианской мистики, близкой по духу Евангелию и Посланиям апостола Иоанна. «Оды Соломона», скорее всего, написаны на греческом языке в сирийских христианских общинах, хотя споры о их языке и месте написания ведутся до сих пор. Некоторые исследователи, правда, отрицают христианское происхождение «Од Соломона» и расценивают их как литургическое сочинение валентиниан (одно из влиятельных направлений в гностицизме). Протоиерей Леонид Грилихес так писал об этом интереснов памятнике: «Оды Соломона представляют богатыми исключительный по своей важности материал по раннехристианскому богословию, который еще ждет своего православного осмысления». ОДЫ СОЛОМОНА — памятник первохристианской письменности … Как ветер ходит в золотистых струнах Псалтыри, и она поёт, ему послушна, Дух Господа в моих вещает членах, И я пою, в любви Его вещаю. Он всё во мне чужое убивает, Уничтожает всё, что не Господне, Так от начала было, есть и будет, Ему ничто не ведает перечить. Возревновал Господь нам дух умножить, Да всем явится то, что было тайно, Он в нас вложил глагол живой, поющий, О Имени Его, – Святаго Духа славить! … Введение Данная публикация имеет своей целью познакомить нашего читателя с открытым в начале ХХ в., но до сих пор не издававшимся по–русски сирийским сборником гимнов, так называемыми Одами Соломона, которые по мнению виднейшего ученого в области сирийской литературы С. Брока являются «одним из самых прекрасных и в то же время самым проблематичным произведением раннего христианства». |
|
|
